– Ваша девушка будет довольна, – улыбнулась она, упаковывая покупки.
– Надеюсь, а то я вроде бы как в немилости. – Макганн вручил ей «Американ экспресс».
– Это почему же?
– Постоянно строю глазки блондинкам. – Бывший заключенный подмигнул продавщице, показывая: он парень общительный. – Знаете, а у вас очаровательная улыбка!
Девица покраснела, захихикала и, естественно, удостоверение личности не попросила.
На заправочной станции «Мобил» скучающий подросток продал ему сигареты и показал, где находится станция пригородной электрички «Метра». День выдался погожий. По дороге Эван высматривал среди проносящихся мимо автомобилей новые модели. Особых перемен не наблюдалось: удивительно, семь лет прошло, а машин на воздушной подушке так и не появилось.
Да и «Метра» ничуть не изменилась: все те же замызганные пути и чистенькие вагоны с двойными сиденьями, чтобы в час пик вместить побольше пассажиров, но аккуратно, как спички в коробок. В три часа дня поезда были полупустыми. Билет до Юнион-стейшн[9] стоил четыре доллара девяносто центов. Макганн устроился у окна, упершись ногами в противоположное сиденье. Скорость превращала осенний пейзаж в расплывчатые пятна: красный, желтый и оранжевый таяли, смешиваясь, будто свечной воск.
Через пятьдесят минут поезд прибыл на вокзал. Начинался час пик, и по мраморным коридорам величественных залов уже текли толпы пассажиров. Присев на скамеечку, Эван следил за нервной толкотней. Одежда и прически изменились. У всех в руках сотовые, маленькие такие, прямо как в «Звездном пути». Беззаботно проплывая мимо, мужчины и женщины ныли в трубки о своих мелких проблемах. Звонили домой, объясняли, что опаздывают, просили ужинать без них, посматривали на часы, сожалея о потраченном впустую времени.
Придурки…
В кассе «Амтрэка»[10] Эван заплатил чужой «Визой» за билет до Сент-Питерсбурга во Флориде. Без багажа. Широко улыбнувшись, он свернул за угол и выбросил билет вместе с ворованными кредитками в первую попавшуюся урну.
Эван Макганн вернулся в Чикаго роскошным осенним днем, и карманы его оттягивали драгоценные безделушки стоимостью две тысячи долларов и двести двенадцать долларов наличными, включая четыре, оставшиеся от суммы, выделенной штатом на возвращение домой.
Глава 4. Человек разумный
В тот день у Дэнни Картера все валилось из рук. Никак не удавалось сосредоточиться.
Перед ним высилась пятиэтажная стальная конструкция, аккуратным прямоугольником вспоровшая осеннее небо. Монтажник шагал по балке метрах в двадцати над землей: оранжевый жилет ярким пятном выделялся на фоне серых облаков. В углу площадки сварщик склонился над сварочной горелкой: пламя ласкало металл под фейерверки трескучих искр. Ветер хлопал тяжелой пластиковой обшивкой.
Эван в городе.
«Не важно, – напомнил себе Дэнни. – Для меня важно то, что по графику должны быть стены и крыша, а стоит голый каркас. Заказанных материалов так и не подвезли, а зима ждать не будет».
И все-таки… Эван вернулся.
– На следующей неделе все доставят, никаких проблем. – Грузный прораб, Джим Макклоски, нервно жевал зубочистку. Его сын терпеливо стоял рядом, с глумливой полуулыбкой на лице. – Дэн, ты же не первый день на стройке: задержки случаются постоянно, но материалы привозят.
От имени «Дэн» до боли сводило скулы. Вспоминалась начальная школа и монахини, объясняющие арифметические правила на примере Святой Троицы. Сложить Отца с Сыном Дэнни еще удавалось, но прибавить к ним Святого Духа не получалось никак.
– Все подрядчики города спешат закончить до первых морозов, – отозвался Дэнни. – На Лупе[11] строят четыре высотки, а еще – деловые центры рядом с аэропортом и новую больницу. У нас мелочь – жилой комплекс средних размеров и пара ресторанов.
– Все будет в порядке, даже если поставки задержат еще на неделю. Риз с ребятами уже полы получили, обшивочные панели и многое из того, что обычно подвозят позже. Как только привезут арматуру, мы в два счета стены навесим.
– Уже похолодало, – покачал головой Дэнни.
– Ну, это ненадолго!
– Конечно. Завтра припечет, придется работать в плавках.
– То есть нам придется работать! – хмыкнул Макклоски-младший.
Картер застыл, медленно повернулся к парнишке, глядя на него внимательным, «уличным» взглядом, в котором скучающее безразличие смешивалось с угрозой, совсем как у хищника, который не голоден, но может убить просто ради поддержания формы. Юный Макклоски нервно глянул на недостроенное здание, затем на Дэнни и наконец уставился себе под ноги, пробормотав что-то неразборчивое.
– Может, в офисе договорим? – не сводя глаз с жертвы, предложил Дэнни.
Ни отцу, ни сыну не надо было объяснять, кому адресовано приглашение. Дэнни развернулся и пошел к стандартному одно-секционному трейлеру, служившему передвижным офисом. Поднявшись по уложенным лесенкой шлакоблокам, он распахнул хлипкую дверь и вдохнул застарелый запах перестоявшего кофе. На окне – дешевые горизонтальные жалюзи, по обеим сторонам заваленного бумагами стола – комнатные обогреватели, у стены – продавленная зеленая кушетка. Ричард, владелец компании, в шутку утверждал, что именно на ней был зачат его сын. Эти уверения всегда сопровождались громким хохотом и одобрительным похлопыванием по плечу. Несколько таких трейлеров, принадлежащих «О’Доннелл констракшн», колесили от объекта к объекту, словно цыганские кибитки строителей Чикаго. Сняв белую каску начальника стройки, Дэнни подошел к кофеварке.
– Дэн, прости его. Он парень хороший, работящий. Только молод еще, дурь не выветрилась. – Макклоски стоял с умоляющим видом, опустив глаза, стиснув в руках синюю каску прораба.
– Не собираюсь я тебе за сына выговаривать, – рассмеялся Дэнни. – Не бери в голову. В свое время и я взрослым дерзил. Думаю, ты тоже.
– Что было, то было, – улыбнулся прораб.
– Ладно, проехали. Есть серьезный разговор. Джим, мне очень жаль, но я вынужден доложить Ричарду, что стройку придется заморозить на зиму.
– Зачем?! У нас еще месяца два, если не больше. Вполне успеем!
– Возможно.
– Нет, мы точно успеем!
Дэнни молчал. Макклоски – отличный парень, строитель с тридцатилетним стажем, не стоит его огорчать. Кроме того, дерзкое замечание подростка задело за живое, напомнив, как отец, сидя на кухне, опустив натруженные руки с въевшейся под ногти грязью, полуживой от усталости, раздраженно рассказывает матери о том, что в очередной раз «начальнички приехали, обещаниями накормили, денег не заплатили и укатили на новеньком грузовике». Вообще-то именно так работает большинство управляющих. В строительстве жуткая конкуренция, а неписаное правило гласит: «Чем меньше подчиненные знают о тонкостях менеджмента, тем лучше».
Ерунда все это!
Дэнни жестом пригласил прораба присесть.
– Давай поговорим начистоту.
Макклоски удивленно кивнул, но положил каску на стол и сел, слушая объяснения Дэнни. Если продолжать финансирование этой стройки, не останется средств на строительство двух других объектов. Как только навесят стены, бригады начнут внутренние работы: класть гипсокартон, проводить электрику и так далее.
– Дэн, при всем уважении, мои ребята все это знают.
– Зато они понятия не имеют, каков сейчас риск.
– О чем ты?
– С деньгами туго. Экономический кризис, нестабильная ситуация на биржах – нас это тоже касается. Уже два проекта сорвались на самой последней стадии. Заказчики отказались платить: денег нет. – Дэнни пригубил кофе. – Помнишь офисный комплекс в Расине,[12] наш самый выгодный заказ? Он один из них.
– Господи!
– Вот именно! Мне и самому хочется, чтобы стройка шла всю зиму, но риск слишком велик. Малейшая нестыковка, и материалы будет закупать не на что, а если еще два объекта не сдадим… – Дэнни намеренно не закончил фразу: пусть Макклоски делает собственные выводы.
– Что будет с моей бригадой? – помолчав, спросил прораб.
– Я убедил Ричарда перекинуть их на другие объекты. На следующий год надеемся получить несколько крупных подрядов. Возможно, ребят придется разбить на смены, но этой зимой работу никто не потеряет.
– А я?
– Для тебя тоже есть предложение. А весной именно ты, Джим, будешь заканчивать этот проект.
Макклоски медленно кивнул, задумчиво жуя зубочистку.
– Хорошо, поговорю с ребятами.
Прораб поднялся с невозмутимым достоинством, и на секунду перед глазами Дэнни возник знакомый образ… За завтраком отец подбирал корочкой остатки яичницы, окидывал внимательным взглядом кухню, проверяя, все ли в порядке: жена моет посуду, сын трет сонные глаза, солнечные лучи пробиваются сквозь занавески. Потом коротко кивал, благодаря Господа за мир и покой, брал каску и уходил на работу, слегка припадая на больную ногу.
Прораб поднялся с невозмутимым достоинством, и на секунду перед глазами Дэнни возник знакомый образ… За завтраком отец подбирал корочкой остатки яичницы, окидывал внимательным взглядом кухню, проверяя, все ли в порядке: жена моет посуду, сын трет сонные глаза, солнечные лучи пробиваются сквозь занавески. Потом коротко кивал, благодаря Господа за мир и покой, брал каску и уходил на работу, слегка припадая на больную ногу.
В дверях Макклоски остановился:
– Спасибо, Дэн.
– Да не за что. Вот только…
– Что?
– Зови меня Дэнни, а?
Широко улыбнувшись, прораб вышел, и на миг в трейлер ворвался треск сварочного аппарата и завывание ветра.
Глотнув противного кофе, Дэнни откинулся на стуле, балансируя на задних ножках, и умиротворенно вздохнул. Он сделал нужное дело: защитил компанию и в который раз вызволил Ричарда. Главное, что все сделано правильно. Как было бы приятно отцу, если бы его пригласили на такой разговор и начальник стройки обращался бы с ним как с человеком разумным, а не просто как с рабочей силой.
Отцу такая беседа бы очень понравилась…
Дэнни улыбнулся. Внезапно перед глазами появился отрезок скоростной автострады. Мягкие хлопья снега. Визг шин и скрежет тормозов. Улыбки как не бывало.
Грохот стройки вернул к реальности. К черту воспоминания! Нужно разгрести бумаги и вернуться в офис. Надо смотреть в будущее. Не думать ни об отце, ни об Эване.
Эван в городе…
Ну и что?
Дэнни с ним покончил.
Глава 5. Ячейки
В бар Дэнни совершенно не хотелось, и он сказал Макклоски, что спешит домой, но, представив, как непросто прорабу приглашать на пиво начальника стройки, заявил, что для пары кружек время всегда найдется. Так они и оказались в заведении «У Ли» – в баре для синих воротничков на Дивизион-стрит. Дешевые фанерные панели украшал пожелтевший бумажный американский флаг, пришпиленный над выстроенными рядком бутылками бурбона. Бармен с похожим на лопату лицом налил им виски и крикнул внучке, чтобы та сменила музыку для яппи на «что-нибудь нормальное». Девчушка с копной волос, выкрашенных в неоново-яркий, искусственный цвет, не обратила на него ни малейшего внимания, продолжая кивать головой в такт ритмичным электронным аккордам, лившимся из переносного кассетника.
Полчаса проболтали о всякой всячине, а потом Макклоски принял серьезный вид.
– Слушай, Дэн, то есть Дэнни, ты прости за сегодняшнее, и еще раз спасибо.
– Да нормально все, хватит уже… – Тут прораб достал из кармана зубочистку, и Дэнни с удовольствием сменил тему: – Скажи, зачем они тебе?
– Зубочистки? – скривился Макклоски. – Я двадцать лет смолил по две пачки в день, а как младшая дочка родилась – бросил. Теперь вот хватаюсь за зубочистку вместо сигареты.
– И помогает?
– Да как тебе сказать… От старой привычки так просто не избавишься.
Дэнни кивнул и пригубил виски, обжегшее горло.
– Сколько у тебя детей?
– Девять, представь себе.
– Я же ирландец, – усмехнулся Дэнни.
– Ну, тогда будь здоров!
Они чокнулись и залпом выпили. Макклоски жестом попросил девушку повторить. Она подошла с бутылкой, и на крыле носа у нее сверкнул маленький алмазный гвоздик. Девчушка улыбнулась и разлила янтарный напиток в стаканы с толстым дном.
– Можно вопрос? – поинтересовался Дэнни. Юная барменша с подозрением прищурилась, но утвердительно кивнула. – Что это за музыка?
– Если раздражает, могу поставить беспонтовую нудятину, которая у нас обычно играет.
– Нет, мне нравится. Как стиль называется?
– Трип-хоп с элементами стиля даб.
Дэнни подмигнул своему спутнику:
– Было время, когда и одного слова хватало.
– Ты бы знал, что мои дети слушают!
– Можно мне спросить? – обратилась к Дэнни девчушка, поставив бутылку на стойку.
– Конечно.
– Вы тут разборок устраивать не собираетесь? На всякий случай предупреждаю: у нас есть пушка за стойкой.
Дэнни искренне удивился:
– Какие разборки? Мы по стаканчику пропустим, и все. – Его охватило предчувствие беды. – А в чем дело?
– Вон тот здоровяк как вошел, так глаз с тебя не спускает.
Шею свело. Из кассетника женский голос вкрадчиво шептал что-то про черные цветы, распускающиеся во мраке ночи. Дэнни медленно обернулся.
У дальней стены в боксерской стойке стоял Эван. Даже на расстоянии сквозь завесу дыма, среди взрывов хохота Дэнни физически ощутил его взгляд, как удар такой силы, что стакан дрогнул в руке, расплескивая виски по рубашке. Бесконечно долго приятели смотрели друг на друга. Эван двинулся к стойке.
– Знакомый? – спросил Макклоски, сохраняя самообладание.
Мысли неслись в бешеной скачке. Откуда здесь Эван? Что делать? Познакомить его с Макклоски? Притвориться, что его не существует? Что за тип приближается к стойке и откуда он знает Дэнни Картера?
– Все в порядке, – неуверенно отозвался Дэнни.
Вот и Эван! Тюрьма резче и грубее обозначила черты лица, тело стало крепче и жилистее. Под водолазкой бугрились мускулы, вьющиеся волосы были аккуратно подстрижены, зачесаны с висков назад. В темных глазах зияла холодная пустота.
– Сколько лет! – бодро произнес Дэнни, хотя сердце так и стучало.
Эван скользнул взглядом по Макклоски, и Дэнни повернулся к прорабу:
– Джим, дай нам минутку. Эван – мой старый приятель.
Прораб выпрямился, расправил плечи.
– Приятель?
– Да, конечно.
Макклоски неохотно поднялся.
– Тогда я, пожалуй, пойду. Жена заждалась.
– Спасибо за угощение! – кивнул ему Дэнни, не отрывая глаз от Эвана. Прораб направился к двери. Страшно захотелось окликнуть его, вернуть, но интуиция требовала держать марку. – Ну, пивка?
– Дэнни, ты ничуть не изменился. Склизкий, как понос! – Оттолкнув табурет, Эван облокотился на стойку. Да, он в прекрасной форме: ничего лишнего, в каждом движении сквозит скрытая сила и упругая мощь.
Внучка бармена принесла пиво и виски, вопросительно взглянула на Дэнни. Он сделал вид, что не заметил. Привычный кошмар вернулся: только что жизнь шла своим чередом, как вдруг, без предупреждения, в ней возник друг детства и бывший сообщник. Как себя вести? Страха не было, скорее ощущение того, что он балансирует на лезвии ножа, как в свое время «на деле», когда ситуация могла сложиться по-любому. Иногда, стоя в чужой гостиной с карманным фонариком в руках, он четко ощущал, что доля человеческая не начертана в небесных скрижалях: судьба – это узкий и шаткий канат, протянутый над бездной. Один неверный вздох – и потеряешь равновесие.
– Дэнни, как поживаешь?
– Отлично, просто замечательно.
– Неужели? – насмешливо спросил Эван. – Друзей не забыл, миллионер?
Дэнни с облегчением улыбнулся. Разговор складывался лучше, чем он предполагал. Даже весело: этакая словесная дуэль с шутками и подколами.
– Забудешь тебя, как же. Купить тебе дом по соседству с мэром?
– Мы с Дейли из Бриджпорта почти одновременно переехали, только в разные места.
– Я тоже переехал, – заявил Дэнни. – В Норт-Сайд.
– Честно?
– Честно.
– От дел отошел?
– Да.
– Очень жаль. – Эван отпил пива.
«Было бы о чем жалеть!» – подумалось Дэнни, но вслух он этого не сказал и протянул стакан виски Эвану:
– Будь здоров! За свободу!
Они чокнулись. Дэнни не верил, что глаза – зеркало души, но что-то во взгляде Эвана говорило, что они больше не закадычные друзья. Вряд ли Макганн случайно оказался в баре. Так и подмывало спросить, однако Картер решил, что все знать совсем не обязательно: от ответов никуда не денешься. Обоюдная ложь иногда полезна.
– Подруга у тебя все та же? С которой вы тогда серьезно начинали?
– Да. Карен.
– Впечатляет. Поздравляю!
– Спасибо.
– Я, кажется, ее видел! – Эван достал пачку «Винстона», щелчком вышиб сигарету и щелкнул серебряной зажигалкой «Зиппо». – На суде.
Сердце замерло.
Дэнни хотел прийти на суд из солидарности, но это было глупо и чересчур рискованно. Поэтому он приготовил ужин, открыл бутылку вина и попросил Карен о величайшем одолжении в жизни. Вообще-то ее старшие братья – крутые ребята, с окружной тюрьмой знакомы не понаслышке, поэтому ситуацию Карен представляла. Дэнни был уверен в том, что она откажется, но девушка, задумчиво посмотрев на горящие свечи, тихо, почти шепотом, спросила, навсегда ли он завязал.
До тех пор Дэнни и сам не знал. Карен – дочь итальянца и ирландки, барменша, которая рассчитывала стать хозяйкой бара. Она знала о его прошлом и все-таки с надеждой смотрела в будущее. Стоило ей задать этот вопрос, как Картер принял окончательное решение.
Дэнни поклялся, что с прошлым покончено, и Карен пошла на суд. Она слушала показания владельца ломбарда, прикованного к инвалидной коляске, вглядывалась в фотографии несчастной девушки с заплывшим глазом и сломанным носом. Патрульные рассказали, что едва успели спасти бедняжку. Когда все закончилось, побелевшая Карен дрожащим голосом поставила ультиматум: малейший срыв – и они навсегда расстанутся.