Минут через двадцать я была уже в издательстве, где меня поджидал гонорарчик. Получив его без промедлений и привычно удивившись тому, какой изрядный ломоть отжирает НДС, я помчалась во второе издательство, где сотрудничала с редакцией детской литературы, пописывая статьи и стишки в ежемесячный журнал. Там меня уже ждали. Редактор Тамара Неволькина была девушкой молодой, но весьма серьезной и строгой. К несчастью, она заочно обучалась в Литературном институте, и это очень плохо на ней сказывалось. Неволькину явно обуревали авторские амбиции, и сладить она с ними никак не могла. Надо отметить, что из всех высших образований именно литературное было Тамарочке противопоказано, она была, что называется, профнепригодна. Я в жизни не встречала человека, который был бы до такой степени глух к слову и не чувствовал стиля! Но что делать, приходилось работать именно с ней, ревностно следя за вносимой ею правкой. Постучавшись, я вошла в дверь кабинета.
– Здравствуйте, Наталья, – сурово произнесла Тамара. – Принесли?
Тамара почему-то всегда разговаривала со мной так, будто я ее уже не раз подводила и, вообще, была неоднократно замечена в чем-то непристойном. Я не обижалась, ибо понимала, что лично ко мне все это не относится, что такая манера – тщательно отшлифованный стиль общения с авторами.
– Конечно! А как же иначе! – радостно ответила я, все еще надеясь путем «непротивления злу насилием» пробудить в Тамарочке человеческое начало. Хотя заранее было известно, что это пустой номер…
– Тут страницы две, не больше? Материал про детские новогодние забавы со стихотворным текстом… Так, все верно…
– Не можете сейчас отредактировать, чтобы потом не списываться? У меня почта барахлит, – попросила я.
– В принципе, могу. Если полчаса подождете, – согласилась Тамара, которую тоже не грела перспектива гонять материал туда-сюда.
– Спасибо, Тамарочка! – прощебетала я. – Не буду вам мешать, загляну в буфет, вам заодно булочку принесу!
Тамара обреченно кивнула. Она-то знала, что стелю я мягко, но жестко спать, ведь с каждой ее поправкой я боролось до последнего. И дело было вовсе не в принципе, просто не хотелось позориться перед читателями.
Сбегав в буфет, я купила там несколько изумительных булочек с корицей и коробку конфет – разговор, как всегда, предстоял тяжелый, следовало его подсластить.
Я уже вернулась к кабинету, когда в кармане завибрировал сотовый – пришло сообщение. Мельком взглянув на экран, я удостоверилась, что эсэмэс от Инки, и решила прочитать его позже. Перед интеллектуальным поединком с Неволькиной следовало сохранять предельное спокойствие и хладнокровие, а кто ее, Инку, знает, что она там написала!
Распахнув дверь, я сразу поняла, что Тамара с задачей справилась, на ее обычно суровом лице наблюдалось подобие довольной улыбки.
– Уже вернулись? – почти любезно осведомилась она. – Очень вовремя, я как раз закончила править. Статья хорошая, правку внесла минимальную, но принципиальную! – пошутила Тамара, что было совсем уже плохим знаком.
Из этого вытекало, что стоять на своем она будет, как осел.
– Вот булочки, угощайтесь! Дайте-ка я взгляну…
Неволькина встала, чтобы заварить себе кофе, а мне – чай. Она даже не спрашивала, что я буду, поскольку знала, что растворимый кофе я ненавижу. Такая внимательность делала ей честь, но не искупала того чудовищного урона, который она легким движением руки нанесла тексту…
– Извините, Тамара, но почему вы в стихотворении «Никого не удивлю тем, что эскимо люблю, но зимой оно вкуснее, я вам точно говорю! Так и бабушка считает и, когда гулять идем, целых два нам покупает, веселее есть вдвоем!» изменили эскимо на пирожки?
– Это же очевидно, Наталья, – с плохо скрываемым чувством превосходства ответила Неволькина. – Эскимо зимой есть опасно, можно заболеть. Непедагогично даже упоминать об этом в статье, посвященной детским забавам! Тем более в связи с бабушкой.
Я в очередной раз лишилась дара речи, но следовало его быстро обрести, чтобы не дать Тамаре все изгадить.
– Но теряется все – и смысл, и игровой момент! Поймите, это же забавно и весело вместе с бабушкой есть зимой мороженое! Тем более если бы это было так опасно, Минздрав непременно указал бы на упаковке: «Противопоказано употребление продукта детям младшего возраста при минусовой температуре на улице».
Абсолютно не въехав в первые два аргумента, Неволькина задумчиво заметила:
– А может, вы и правы, Наташа. Минздрав бы указал… Возможно, мне не стоит возлагать на себя ответственность за все.
– Конечно, не стоит! – заверила я.
Через час мучительных разъяснений и споров, отвоевав процентов девяносто текста, я покинула кабинет. Следующий раунд предстоял только на следующей неделе, поэтому я была несказанно счастлива.
Теперь можно было с чистой совестью вплотную заняться расследованием и без опасения утратить душевное спокойствие ознакомиться с Инкиной эсэмэской. Сообщение гласило: «Ни дома, ни на работе жених не объявлялся. Хата – съемная. Разговариваю с соседкой, жесть! Жених точно не монах. Закончу, позвоню». Оставалось только удивляться, как быстро Инка умудрилась утешить Космосовых и пуститься по следу. Вот уж и вправду, истинная сыщица!
Ну, насчет того, что Олежка монахом не был, можно было и не сомневаться. С таким-то ремнем! Но это совершенно не исключало серьезности его намерений по отношению к Настюше, хотя соседей в случае, если мы не найдем Звягинцева в ближайшее время, потрясти следовало.
Сейчас «на мушке» был Василий, и мне надлежало как-то по-хитрому замаскироваться, чтобы он меня с ходу не узнал. Классикой жанра по-прежнему оставались солнечные очки и косынка. Но очки отпадали, потому что следить предстояло вечером. Косынку я с легкостью приобрела в переходе, но этого мне показалось маловато. Следовало как-то изменить силуэт, а то в джинсах и курточке (пусть и абстрактно-цветастых) моя фигура могла показаться Василию смутно знакомой. Не то чтобы обладаю какой-то особенно приметной фактурой. Я девушка среднего роста и телосложения, но, справедливости ради, должна отметить, что исключительно стройна и имею природные пропорции а-ля Памела Андерсон. А это, знаете ли, даже подсознательно отмечают и запоминают все особи противоположного пола! Так что для полного комплекта в том же переходе я приобрела дешевенький плащ-дождевик на пару размеров больше, выгодного для слежки вечером стального цвета. Темнело относительно рано, и мне следовало поторопиться, чтобы приехать к месту Васиной работы до окончания рабочего дня.
Ремонтно-конструкторская контора Василия Федотова с незамысловатым названием «Строитель» оказалась в сданном «под корень» в аренду здании некого НИИ. Ее гордое имя числилось среди прочих на табличке в проходной. Убедившись, что контора на месте, я приступила к поискам Васиной машины. По здравому размышлению, она должна была стоять на служебной парковке перед зданием.
Мне повезло, на забитой машинами парковке была лишь одна голубая «Хонда». Что примечательно, ее номера были густо замазаны засохшей грязью, так что дело на глазах принимало все более заманчивый оборот. Несмотря на маскировку, я решила зря перед НИИ не маячить, а выбрать какой-нибудь удобный наблюдательный пункт. Через дорогу почти напротив входа в здание виднелась какая-то забегаловка, где я и решила затаиться. Забегаловка представляла собой удачный синтез дешевой распивочной и магазинчика, в котором можно было прикупить нехитрую выпивку и закуску «на вынос». Народу там было немного, три помятых интеллигента среднего возраста, по всей вероятности, сотрудники соседнего НИИ, вели горячий политический спор. Они так яростно обличали всех и вся, что я, оставшись совершенно незамеченной, заняла выгодную позицию напротив окна. И, надо сказать, вовремя.
Минут через пять из здания вышел Василий собственной персоной. Не успела я выскочить, чтобы вызвать такси (на экстренный случай у меня имеется телефон дорогущей службы «Экспрессрадиотакси», которая обеспечивает транспорт через пару минут после звонка) и поехать за подозреваемым, сев ему «на хвост», как увидела, что тот, пройдя мимо своей машины, уверенно движется в сторону забегаловки.
План менялся, я юркнула в нишу между окном и дверью в туалет, чтобы меня невозможно было углядеть из зала. Василий вошел в заведение, и сразу стало понятно, что он в нем частый гость.
– Васенька! – обрадовался интеллигент с тощим длинным хвостом. – Присоединяйся, у нас дискуссия о гнусной роли Польши в сегодняшних судьбах России! Интереснейшая тема!
Два увлеченно жующих сосиски друга энергично закивали.
– Спасибо, ребята… Не могу! – смущенно улыбнулся Вася. – Вы знаете, я всегда рад о судьбах, но сегодня с Витьком встречаюсь, с одноклассником.
– С одноклассником – это святое! – согласился хвостатый и вернулся к пиву и Польше.
Минут через пять из здания вышел Василий собственной персоной. Не успела я выскочить, чтобы вызвать такси (на экстренный случай у меня имеется телефон дорогущей службы «Экспрессрадиотакси», которая обеспечивает транспорт через пару минут после звонка) и поехать за подозреваемым, сев ему «на хвост», как увидела, что тот, пройдя мимо своей машины, уверенно движется в сторону забегаловки.
План менялся, я юркнула в нишу между окном и дверью в туалет, чтобы меня невозможно было углядеть из зала. Василий вошел в заведение, и сразу стало понятно, что он в нем частый гость.
– Васенька! – обрадовался интеллигент с тощим длинным хвостом. – Присоединяйся, у нас дискуссия о гнусной роли Польши в сегодняшних судьбах России! Интереснейшая тема!
Два увлеченно жующих сосиски друга энергично закивали.
– Спасибо, ребята… Не могу! – смущенно улыбнулся Вася. – Вы знаете, я всегда рад о судьбах, но сегодня с Витьком встречаюсь, с одноклассником.
– С одноклассником – это святое! – согласился хвостатый и вернулся к пиву и Польше.
Василий основательно затарился спиртным и двинул к выходу. Я ненавязчиво последовала за ним. Судя по тому, что Федотов не свернул к метро, а пошел прогулочным шагом вдоль по улице к парку, я решила, что романтическая встреча с Витьком намечалась именно там. Это значительно облегчало мне задачу – быть «человеком-невидимкой», подглядывать и подслушивать гораздо сподручнее в сумерках лесопарковой зоны, чем на оживленной улице или в том же кафе! Неспешно следуя за Васей, я начала припоминать, кто такой Витек. Вредный и гадкий, вечно сопливый пацан, которому частенько перепадало за ябедничество, действительно учился в нашей школе и был, кажется, ровесником Васьки. Скорее всего о нем и шла речь.
Мы вошли в парк и двинули вглубь по аллее. У полянки со страшным, как ночной кошмар, деревянным двухметровым зайцем на скамейке сидел чел, которого, не видя лица, можно было легко спутать с самим Василием. Одинаковыми их делала непередаваемая простота форм и красок в одежде. Чел поднял голову и радостно вскричал:
– Васек! А я уж полчаса как здесь отдыхаю!
Вася ринулся вперед, а я воспользовалась моментом и присела на лавочку, стоявшую в отдалении и напротив. Передо мной открывался идеальный обзор, более того, я могла записывать интересные моменты на видеокамеру телефона. Камера у меня не хилая, оптика цейсовская, а карты памяти на десять Василиев хватит.
– Привет, Витек! Да я как только, так сразу! Как сам?
С этими словами Василий устроился рядом на лавке и стал жестом фокусника вынимать из пакета яства – банки с джином, пивом, «чекушку» водки и нарезку. У скамейки уже стояли рядком несколько пустых жестянок, вероятнее всего, из-под пива.
– Да, вот, пока тебя ждал, уже согрелся малек! Молодец, старик, что пришел, – слегка пьяным голосом ответил друг, живенько протягивая руку за «чекушкой». – А то домой неохота, опять эта доставала будет пилить – кран почини, денег на сапоги дай…
– Ну, она у тебя хотя бы верная – три года уже вместе живете… – отхлебывая из бутылки пиво, грустно заметил Василий.
Хмыкнув, Витек протянул товарищу опустошенную наполовину бутылку, а сам приложился к джину.
– Вот, отлакируй… Простота ты наивная! Прям чукотский юноша! Она со мной, потому что на фиг больше никому не сдалась. Да подвернись ей кто побогаче и покруче, свалит в миг!
Надо заметить, что сходство парней заканчивалось на одежде. Если у Васи лицо было открытое, простодушное, то Витек скорее напоминал злобного ехидного хорька.
Быстро расправившись с остатками «огненной воды», Вася открыл следующую банку пива. Ребята продвигались в достойном темпе.
– А мне кажется, Галька тебя любит, – возразил он.
Уже изрядно закосевший хорь Витек взвился:
– А то ты цену их «любви» не знаешь! Может, вообще без них лучше… Ты вот раньше только по праздникам с друзьями встречался, все к Настюше своей драгоценной летел! И что? Послала тебя Настюша! Променяла! И на кого? На козла, которого всего ничего знает!
– Не смей так про Настю! Она просто наивная еще! Запутал он ее! – набычился Василий.
Почуяв запах жареного, я включила камеру. Разговор набирал обороты.
– Да такая же коза, как все, твоя Настя! Увидела смазливую рожу и ноги об тебя вытерла! – выкрикнул с издевкой Витек.
Василий в бешенстве схватил его за грудки и возопил:
– Коза, говоришь?! Ноги вытерла?! Ну-ка, повтори!!!
– Коза и есть! – торжествующе повторил Витек.
Василий вскочил, навалился на обидчика и начал трясти его, как грушу.
– Ты счас увидишь, кто коза!!! И молодожен хренов у меня небо в алмазах увидит! Обломится ему свадебка! Я и Настю верну, и вам всем покажу!
Резко толкнув Василия в грудь, Витек тоже вскочил и заорал:
– Отвали, я сказал!!!
Завязывалась серьезная драка. В интересах дела я должна была оградить Василия от возможных травм и увечий, сопряженных с укладыванием в больницу и соответствующим торможением расследования. Мало ли, вдруг этот невзрачный Витек – самбист-каратист или вообще балуется боями без правил? Всякое в жизни бывает… Следовало немедленно их разнять, но как-то опосредованно, не светясь. В голову пришла грандиозная идея. У меня в мобильник был закачан мощный вой милицейской сирены. Дав его на полную мощность и обеспечив соответствующий антураж, я могла спугнуть петухов. Отбежав подальше в глубь аллеи, я изо всех сил заорала:
– АТАС!!! МЕНТЫ!!!
И врубила вой сирены. Результат превзошел самые смелые ожидания. Со всех сторон парка послышалось:
– АТАС!!! МЕНТЫ!!! ВАЛИМ!!!
Оставалось только догадываться, чем занимались под кронами дерев граждане, но нежданная группа поддержки создала такой натуральный фон, что Василий и Витек разлетелись в разные стороны, как ошпаренные. Я же проворно заняла удобную для дальнейшей съемки позицию.
Пыхтящие и сопящие противники молча стояли на изрядном расстоянии друг от друга. Василий раскаялся первым:
– Вить, прости, погорячился я…
– Проехали… Я тоже лишнего наговорил… Спасибо ментам, вовремя проехали. Ладно, пойду я, Галька небось волнуется.
Василий обнял друга и пожал ему руку:
– Бывай! И мне пора.
Витек двинул напрямую через парк, а Василий пошел к метро. Я украдкой последовала за ним. Вася воспользовался метро, вышел на нашей остановке (как же все-таки хорошо расследовать дела по соседству!) и пошел в сторону… Настюшиного дома. Сам-то он жил непосредственно рядом с подземкой. Всю дорогу он не расставался с джином-тоником, прихлебывая из банки на каждом шагу. Хваля себя за то, что предусмотрительно отключила звонок – телефон трясся в кармане, как припадочный, я «пропасла» Васю вплоть до подъезда и даже поднялась на первый этаж… Через минуту раздались вопли, которые я явно услышала бы и за квартал:
– Настя, открой! Я знаю, что ты дома! Открой!!! Все равно поговорить придется! Не отдам тебя хлысту этому! Порешу гада!
Я оперативно набрала Настю.
– К тебе Вася ломится, откроешь?
– Открою, конечно, жалко его…
– Ладно, убедись, чтобы он от тебя до дома дошел. Утром – созвон.
Нажав «отбой», я еще немного постояла у подъезда и задумчиво побрела к дому. При свете фонаря бросила взгляд на дисплей и увидела, что пропустила двадцать звонков, десять из которых были от Инки. Башка отказывалась соображать, ноги еле шли, и, сделав лишь один вывод – слежку с Васи не снимать, я заснула, как только щека коснулась родной подушки…
Глава 4 ЛЫКО В СТРОКУ
Снился мне удивительный сон. Олег, лихо размахивая над головой нереально крутой косухой, несся по полю на лихом рысаке к горизонту, а за ним вдвоем на толстом неповоротливом пони скакали мы с Инкой… Мы изо всех сил орали на пони и дергали бедное животное за поводья, но дистанция не сокращалась, а стремительно увеличивалась.
– Жми, кляча! – заорала я и проснулась от собственного крика.
Не желая даже задумываться над тем, что мог бы значить этот кошмар, я залезла под душ. Следовало встретить день бодрой, свежей, во всеоружии, так сказать. Намылившись чудесным гелем с запахом ванили и меда, я услышала звонок в дверь. Ничуть не удивившись этому совпадению, я, не торопясь, смыла пену. Кайф был, разумеется, сломан, но раздражаться я себе не позволила и к двери опрометью не кинулась. Наш дом частенько посещают торговцы, которые норовят сбыть мешками картошку, морковь и капусту. В дверь они долго не трезвонят, так что, не услышав повторного звонка, я намеревалась продолжить омовение. Святая простота, на что я надеялась после такого пробуждения… Трель не просто повторилась, а стала непрерывной, как сигнал тревоги перед взрывом на атомной станции. Уже не в силах сохранять хладнокровие, я, едва не растянувшись на кафельном полу, ринулась открывать.
В проеме стояла всклокоченная Инка.
– Ты чего на звонки не отвечаешь?! – набросилась она на меня. – Ни к сотовому, ни к домашнему не подходишь! Я уж думала, ты расколола Федотова и он тебя порешил!