Ален целый день возил их на машине, показывал достопримечательности. У Степаниды голова шла кругом от всяческих красот и от старания ничем не выдать своего невежества. Она приказала себе не задавать лишних вопросов и ничему не удивляться. Хотя это было трудно, потому что на самом деле она пребывала в непрерывном удивлении.
Правду люди говорят: Париж – настоящее чудо!К вечеру я стала замечать, что Степанида уже едва держится на ногах от впечатлений. По дороге из Версаля она попросту задрыхла в машине.
– Степка, ты что! – попыталась ее разбудить Матильда.
– Мотька, пускай спит! – вступилась я за девчонку. – Она ж тут не на три дня, а на целых три недели, еще успеет все посмотреть.
– Твоя правда, – легко согласилась Матильда, – просто мне кажется, что в Париже грешно спать...
– А, между прочим, у тебя самой довольно сонный вид, – усмехнулся Ален, взглянув в зеркальце.
– Ну, вообще-то, я и вправду устала... – призналась Матильда.
– Так что, сегодня танцы отменяются? – поинтересовался Поль.
Мы с Мотькой переглянулись. Нам столько надо рассказать друг другу, а когда еще представится возможность...
– Да, мальчики, сегодня я уже ни на что не гожусь, – сказала я. – Тоже устала, как пес!
– Что это вы какие слабые? – засмеялся Ален. – В прошлый раз готовы были с утра до ночи таскаться, а сейчас еще только начало девятого...
– Ален, ты ничего не понимаешь в женщинах! – весело воскликнул Поль. – Подружки полгода не виделись, им посекретничать надо, а тут Степанида спит...
– Он прав? – спросил Ален.
– Только отчасти, – призналась я. – Но вы не обижайтесь...
– Постараемся!
Они довезли нас до дома, помогли довести до квартиры едва державшуюся на ногах Степаниду, и Ален на всякий случай спросил:
– Ну как, не передумали? Может, отдохнете полчасика, а потом все-таки...
– Нет, – решительно заявила Матильда, – не могу! Просто сил нет!
– Ну, как хотите, – чуть суховато сказал Ален. Кажется, он все-таки обиделся. Глупо!
Мы с Мотькой отвели Степаниду в ванную, помогли умыться, потому что она не справлялась с кранами и душем, а потом уложили спать. Ужинать она отказалась. Нам тоже есть не хотелось. Мы уселись в гостиной в кресла. Мне казалось, стоит нам остаться вдвоем, как разговор польется сам собою, но нет... Мы молча смотрели друг на друга. Эти полгода столько вместили в себя, что мы обе не знали, с чего начать.
– Ну? – не выдержала я. – Чего молчишь?
– А ты? – улыбнулась Мотька.
– Нет, начинай ты...
– Аська, столько всего, что я... Аська, я не знаю, что мне делать...
– Что делать? В каком смысле?
– Понимаешь, Меркулов хочет ставить «Ромео и Джульетту»...
– И ты будешь играть Джульетту?
– Вроде бы...
– Но это же просто здорово! Мотька! Это же... это же...
– Аська, а если я провалюсь?
– Провалишься? Почему?
– Потому что это Шекспир! Мне иногда во сне снится, что меня освистывают! Понимаешь, тут все-таки нужна школа, а я ничего не умею... Это стихи...
– Матильда! Ты сумасшедшая, да?
– Почему? – растерялась она.
– Ты что, сомневаешься?
– Еще как!
– А Меркулову ты про это говорила?
– Говорила.
– А он что?
– А он велел мне выучить одну сцену с Ромео и показать ему.
– Ну и что? Ты выучила?
– Конечно!
– Показала?
– Да. И он сказал...
– Что? Что он сказал?
– Ты смеяться не будешь?
– Нет!
– Он сказал, что я... Джульетта его мечты!
– Как? Джульетта его мечты? – переспросила я.
– Аська, ты же обещала!
– Да я и не думаю смеяться! Это же просто здорово! Поздравляю, Мотька! И ты еще сомневаешься?
– Конечно, сомневаюсь...
– Ну, ты всегда сомневаешься... Хотя это правильно. Сомневаться надо, это полезно, дед тоже всегда так говорит. Подумать только, Мотька, год назад ты была в Париже, даже меньше года, и вовсе не думала, что скоро станешь звездой!
– Аська, прекрати, никакая я не звезда! Просто я везучая, тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!
И она постучала по деревянному столику.
– Аська, а как ты считаешь... Вот когда Игорь Васильевич вернется, можно мне с ним будет посоветоваться?
– Насчет чего?
– Насчет Джульетты и вообще...
– Конечно, можно, ты же знаешь, как дед к тебе относится!
– Аська, все, давай сейчас больше про это не будем, ладно?
– Как хочешь.
– Ась, а почему ты пригласила со мной Степаниду?
– Как почему? – удивилась я. – Она же живет у тебя, и что же – ты бы ее одну оставила, а сама бы укатила в Париж?
– Ты настоящий друг, Аська!
– А ты сомневалась?
– Вообще-то нет.
– А тебе с ней трудно, со Степкой?
– Нет, она хорошая... Она даже работать устроилась...
– Работать? А школа?
– Она после школы подрабатывает, и знаешь где? У Пивочкиной матери.
– У Юлии Арсеньевны? – ахнула я.
– Да. И устроила ее туда тетя Липа.
– Обалдеть!
– Да, и она все от меня скрывала, я совсем недавно узнала...
– А, теперь понятно, откуда у нее такие хорошие манеры за столом, я даже удивилась...
– Почему? А у меня что, плохие манеры? – всполошилась Мотька.
– Нет, что ты... Просто я знаю, что тебе некогда было заниматься обучением Степаниды, – рассмеялась я.
– Аська, но ты, если что, говори мне, ладно?
– Насчет чего?
– Насчет манер! Я ж теперь артистка, мне надо...
– У тебя с этим все в порядке, успокойся!
– Степка очень с Валеркой подружилась...
– Это хорошо. Валерка – умница.
– Я тоже так думаю, мне за нее тревожно было, а теперь поспокойнее. Валерка, Юлия Арсеньевна – они плохому не научат.
– Это точно. Да она и сама не дура. У нее голова на плечах есть.
– А как ты думаешь, Аська, почему она сегодня все время молчала?
– Стесняется, наверное. Все незнакомое, новое, столько впечатлений...
– Другая бы на ее месте все время задавала бы вопросы, а она...
– Наверное, боится показаться дурой.
– Похоже, ты права. Это хорошо! – обрадовалась Мотька. – Ой, Аська, что мы с тобой все о Степаниде, что у тебя-то? С Аленом у вас, похоже, не столько любовь, сколько дружба, да?
– Да...
– И ты ни в кого не влюблена?
– Да как тебе сказать...
– Скажи, как есть!
– Мотька, только это между нами...
– Ты что тут, в Париже, сдурела? Я тебя когда-нибудь подводила?
– Нет, конечно, извини...
– Ну, так в кого ты втюрилась?
– Я не втюрилась, просто мне очень понравился один человек...
– Какой человек? Откуда?
– Из Швеции.
– Из Швеции? – удивилась Мотька.
– Да, дед не так давно брал меня с собой в Стокгольм, и я там познакомилась с сыном одной знаменитой певицы... которая пела вместе с дедом... А на другой день она и ее сын возили нас по всяким достопримечательностям...
– А сколько ему лет?
– Двадцать! Он учится в университете, хочет быть врачом...
– А как его звать?
– Олаф!
– Красивое имя! Аська, а он к тебе как?
– Он, Мотька, на меня, по-моему, и не смотрел. Я для него еще соплячка, наверное.
– Тогда на фиг он тебе нужен? – возмутилась Мотька.
– Понимаешь, он такой красивый! Настоящий викинг!
– Викинг?
– Ну, во всяком случае, я именно так себе представляю викингов! Высокий, широкоплечий, голубоглазый, волосы совсем светлые...
– И тупой!
– Тупой? С чего ты взяла?
– Ну если он на такую девчонку, как ты, не клюнул, значит, точно – тупой!
– Спасибо, подружка!
– И между вами ничегошеньки не было? Даже не целовались?
– Нет, какое там... Говорю же, он меня в упор не видел, хотя был очень вежливым и приветливым... Просто я для него еще мала... Ладно, хватит об этом, расскажи лучше, что у тебя.
– Ой, Аська, я как заведусь о своих делах, меня и не остановишь. Поэтому лучше сначала о тебе.
– А что обо мне? Живу, учусь, привыкла уже к Парижу, не так скучаю... Тебя, конечно, очень не хватает, а так... Ну все, Мотька, выкладывай, что у тебя! – потребовала я.
– Я ведь уже сказала – у меня Джульетта!
– А как с Олегом?
– С Олегом? Все по-старому. Только он теперь мной гордится.
Мы проговорили до глубокой ночи, вспоминали старое, мечтали, смеялись вместе над детскими глупостями, словом, нам опять было хорошо вместе.Глава IV МОЯ ВЗЯЛА!
Степанида проснулась рано, в начале восьмого. В первый момент она ничего не поняла – незнакомая комната, широкая кровать вместо привычного московского диванчика. Но тут же она все вспомнила. Париж! Она проснулась в Париже! Ну надо же, кто бы мог еще месяц назад сказать, что такое возможно? Тем не менее это факт! Вчера ей показывали Париж, свозили и в Версаль. Вот это красота так красота! А еще два раза они были в кафе. Интересно, что будет сегодня? Вчера Мотька с Аськой что-то говорили, но она забыла. «Ой, я же собиралась сегодня сама погулять по городу!» Степанида прислушалась. В квартире было очень тихо. Похоже, все спят еще. Она тихонько поднялась и подошла к окну. За окном был Париж! И это не сон!
Быстренько умывшись, Степанида оделась, причесалась и на цыпочках вышла из комнаты. Пробралась в прихожую и посмотрела на дверь. Ничего особенного, открыть ее будет несложно. Она очень тихо открыла один замок, потом второй. Порядок! Вышла, прикрыла дверь за собой. Один замок щелкнул. Отлично! Вызывать лифт она не стала, быстро сбежала вниз по шикарной, устланной ковром лестнице. Только бы ее не задержал этот негр-швейцар. Она незаметно прошмыгнула мимо его двери с окошечком и, к великой своей радости, обнаружила, что входная дверь приоткрыта. Она проскользнула в нее и очутилась на парижской улице, почти нос к носу столкнувшись с давешним негром.
– Бон матэн, мадемуазель! – широко улыбнулся он.
– Бон матэн! – храбро проговорила Степанида, радуясь, что Юлия Арсеньевна успела кое-чему ее научить. И тут же с независимым видом прибавила шагу, чтобы избежать возможных вопросов. Отойдя от дома на некоторое расстояние, она оглянулась и внимательно посмотрела на дом, откуда вышла. Он был очень красив. Она прекрасно его запомнила и двинулась дальше, чувствуя какое-то странное упоение. Идти одной по утренней парижской улице было необыкновенно, фантастически приятно. И до ужаса интересно. В этот ранний час народу на улице было уже довольно много, ходили автобусы, далеко не пустые. «До чего же скромно тут все одеты, – давалась диву Степанида. – У нас в Москве куда шикарнее одеваются! А тут... Молодежь почти сплошь в черном. Короткие стрижки. На лицах у девушек практически никакой косметики. Тоже мне, столица мировой моды!» – не без пренебрежения подумала Степанида. Ей почему-то казалось, что по парижским улицам должны ходить сплошь топ-модели в шикарных туалетах. Но после минутного разочарования она обрадовалась. Она, Степанида, харьковская чупаха, ничем не хуже этих парижанок. Ничем! Здорово как! А улица красивая, кафе в основном по углам. А вон цветочный магазин, возле него в ведрышках стоят обалденные букеты. Степанида даже остановилась, зачарованно разглядывая эту красоту. Потом медленно двинулась дальше. Из небольшой палатки чем-то очень вкусно пахло. Она подошла поближе и увидела, что там на какой-то особой плитке жарятся блинчики! Обычные тонкие блинчики. В этот момент к палатке подошел молодой парень в черных джинсах и черной футболке. Он что-то с улыбкой сказал женщине, которая пекла блинчики. Она тоже улыбнулась ему и положила на блинчик кусок сыра и ветчину, ловко свернула его в трубочку и в бумажной салфетке подала парню. Он стал есть, не отходя от прилавка, а женщина намазала второй блинчик вареньем и тоже свернула в трубочку. Парень между тем уже слопал блинчик с сыром, и она протянула ему блинчик с вареньем. Он расплатился и, держа блинчик в салфетке, медленно побрел по улице, на ходу поедая его.
У Степаниды потекли слюнки. Но она не взяла с собой денег и потому поспешила отойти от палатки. Надо будет попросить Мотьку купить ей такой блинчик! Она пошла дальше. Ей совсем ничуточки не было страшно, ей было хорошо и весело, как никогда в жизни. Да, теперь уж она во что бы то ни стало вытребует себе право гулять одной по Парижу! Она взглянула на часы. Начало девятого. «Вернусь к девяти, – решила она. – Дойду вон до того сквера, посижу там пять минут и двинусь обратно». В скверике росло несколько деревьев и стояло четыре скамейки. На одной из них сидела девочка, по виду Степанидина ровесница, а у ее ног дремала жутко смешная собака. Длинная, в пятнах и с длинными ушами. Степанида однажды видела такую в Москве. Но что это за порода, не знала. Она подошла поближе, разглядывая диковинную псину. Та вдруг открыла большие, налитые кровью, но удивительно добрые глаза. Девочка с любопытством уставилась на Степаниду. Та смущенно улыбнулась. И сказала:
– Бон матэн!
Девочка в ответ тоже улыбнулась и на чистейшем русском языке ответила:
– Привет! Ты русская?
– Да! А ты откуда знаешь?
– По произношению догадалась. Ты откуда?
– Из Москвы. А что, у меня такое плохое произношение?
– Неважное, прямо скажем. А как тебя зовут? Ты садись! – радушно пригласила она.
– А собака?
– Она не тронет, что ты. Она добрая.
Степанида с удовольствием присела на край скамейки.
– Так как тебя зовут? – гнула свое девочка. – Я, например, Маша.
– А я Степанида.
– Как? – не поверила своим ушам Маша.
– Степанида!
– Ну и имя! Первый раз такое встречаю! Степанида! Красивое имя, между прочим, только непривычное. А как тебя сокращенно звать?
– Можно Степа, можно Стеша.
– Степа, Стеша... А ты давно из Москвы?
– Вчера.
– Надолго в Париж?
– На три недели.
– У тебя тут родня?
– Почти.
– «Почти» – это как? – весело поинтересовалась Маша.
– У моей сестры тут самая близкая подруга живет.
– А... Понятно.
– А ты? Ты тут всегда живешь?
– Уже два года. Мама замуж вышла.
– За француза, что ли?
– Да. Но потом развелась.
– Ну и как тебе тут?
– Да, в общем, неплохо. Хотя по Москве скучаю.
– Ты туда не ездила?
– Нет, мама не хочет, но я все же надеюсь. Сейчас к маме брат ее приехал, дядя мой, вот я и надеюсь, что он уговорит маму отпустить меня с ним хотя бы на две недели. А ты что, не первый раз в Париже?
– Почему? В первый!
– Вчера первый раз приехала и уже одна гуляешь? – искренне удивилась Маша.
– Ага! Понимаешь, я решила, что не хочу все время путаться под ногами у сестры и ее подружки. Вот и ушла сегодня, пока они спят, погулять, чтобы сразу приучить их к мысли, что я и одна тут не пропаду.
Маша взглянула на нее с интересом.
– Ну ты даешь! Они же там скорее всего уже с ума сходят!
– Нет, они небось вчера всю ночь трепались и сейчас еще спят.
– А подруга твоей сестры не работает?
– Работает? Нет, что ты, она еще в школе учится! А сейчас у нее каникулы.
– И твоя сестра в школе учится?
– Она в этом году кончила школу. Экстерном.
– И вы вдвоем сюда приехали?
– Да, конечно.
– И родители вас легко отпустили?
Степанида помрачнела.
– Я что-то не то спросила? – встрепенулась Маша.
– Да нет... Понимаешь, мы двоюродные. У нее только мама, а у меня только папа, да и то в Канаде...
– Извини, я же не знала... Ладно, замнем. А ты, значит, жаждешь самостоятельности?
– Угу!
– А хочешь, я тебе покажу Париж?
– Ты?
– Да. Ну, по всяким там музеям тебя, наверное, и так будут таскать, а вот погулять по городу можно было бы и вместе. Мне тоже скучновато, так что... Как ты на это смотришь?
– Можно, – пожала плечами Степанида. – Почему бы и нет?
– Какой у тебя телефон?
– Телефон? Я не знаю, – растерялась Степанида.
– Тогда я тебе дам свой номер. Будет охота и время, звони. Ладно?
– Ладно! Я сегодня не знаю, какие у них планы, а вот завтра...
– Хорошо. Позвони мне вечером и договоримся. Ох, черт, записать-то нечем и не на чем. У тебя тоже нет ничего?
– Откуда?
– Хорошо, тогда постарайся запомнить!
Степанида несколько раз повторила номер телефона.
– Порядок. Запомнила.
– Ну, до свидания, Степанида! Мне пора.
– Ой, Маш, а какой породы твоя собака?
– Бассет!
– Понятно. А как ее звать?
– Лайза. Ты дорогу домой найдешь?
– Найду. Я просто пошла по улице направо. Так что вернусь, и все!
– Ну, пока!
– Пока! Лайза, пока!
И девочки разошлись в разные стороны.
Степанида глянула на часы и ахнула. Был уже десятый час. И она припустилась бегом, понимая, что ей сейчас здорово влетит. Но тем не менее ее переполняла радость. Еще бы! Первая же самостоятельная прогулка – и вот у нее уже появилась знакомая девочка, к тому же из Москвы. Эта новость должна очень обрадовать Мотьку с Аськой. Что там ни говори, а для них тоже баба с возу, лошади легче! Запыхавшись, она подбежала к дверям дома.
– Степанида, где тебя носило? – раздался над ухом Аськин голос. – Ты в своем уме? Идем скорее, а то Мотька с ума сходит!
Она схватила Степаниду за руку и поволокла в дом. Степанида только пристыженно сопела. На площадке у лифта металась Мотька.
– Нашлась, чертова кукла? – накинулась она на двоюродную сестру. – Аська, где ты ее отловила?
– Она сама вернулась.
– Куда ты ходила, отвечай! – потребовала Мотька, когда они вошли в квартиру.
– Гуляла!
– Ах, она гуляла! А ты о том не подумала, что мы волнуемся? А если бы ты заблудилась?
– Как, интересно, я могла бы заблудиться, если просто пошла по этой самой улице? А потом как пошла, так и вернулась. Вы дрыхнете, а мне жалко время терять!
– Ну нахалка! – всплеснула руками Матильда.
– И ничего я не нахалка! Я, если хочешь знать, вообще ради вас гулять пошла!
– Ради нас? – рассмеялась Аська. – Это как же ты ради нас гуляла?
– Я хотела вам доказать, что запросто могу и одна гулять по Парижу и не быть никому в тягость.
– Что за чепуха! – поморщилась Аська. – С чего ты взяла, что ты кому-то в тягость?