Венцлав засмеялся, смех перешел в кашель, и он потянулся слабой пухлой рукой к столику в изголовье, за склянкой с лекарством.
Шертон молчал. Значит, убили… Он почти не знал ее, и все равно ощутил боль потери.
– Арсений, тебе ведь сейчас нечего делать, – откашлявшись и проглотив пилюлю, требовательно произнес ректор. – Будь другом, слетай за моей шкатулкой. Она в Окрапосе, вор продал ее кочевникам. Ты найдешь ее. Чтобы ты – да не нашел! С меня полторы тысячи золотых скер, тебе ведь, наверно, нужны деньги… И все накладные расходы возмещу. Пожалуйста, не отказывайся. Больше я никому не могу это дело доверить, обманут. А, Арсений?
Да, Шертон нуждался в деньгах. В любом случае ему пришлось бы искать какую-нибудь работу. Для Романы До-Энселе он сделал все, что мог. Теперь остается только пожелать, чтобы в следующем рождении ей повезло больше.
– Как я попаду в Окрапос?
– Это мы устроим, Арсений, не волнуйся. – Обрадованный его согласием, ректор перешел на возбужденную скороговорку. – Я уже все продумал, связался с кем надо, договорился. Статистическое подразделение Департамента Налогов и Сборов командирует туда с инспекцией одного чиновника. Как его… Имя запамятовал, неважно. Он должен был лететь завтра, да получил на работе травму. Небольшая задержка, а нам, значит, на руку, подготовим как следует твою экспедицию… Ты это, составь список снаряжения, все достанем и погрузим в машину. И ты в машине спрячешься, в грузовом отсеке, а этому мальчишке и пилоту скажут, что ты – секретный императорский агент с особым поручением. Без тебя они оттуда ни-ни, будут ждать до последнего! А как шкатулку найдешь, вместе с ними вернешься в Панадар.
Долгое молчание Шертона его встревожило, он обеспокоенно спросил:
– Так как, Арсений?
– Согласен. Список снаряжения будет у тебя завтра утром.
Когда за ним закрылась дверь, ректор с расслабленным вздохом откинулся на подушки. До самого последнего момента он боялся, что Шертон поймает его на лжи.
Ректор ничего не знал о судьбе Романы До-Энселе. Солгав, он спас старого друга от дурацкой траты времени и направил его энергию в нужное русло – на поиски украденной шкатулки. Это полезная ложь. Шертон должен сказать за нее спасибо.
Сцепив на животе слегка занемевшие пальцы, ректор улыбнулся. Его взгляд блуждал по комнате, озаренной светом вычурных магических ламп, расставленных в нишах: раковина, дворец, орхидея, присевший на задние лапы ящер, миниатюрная модель чаши-ловушки… Штучная работа. Ректор давно уже коллекционировал лампы. Устраиваясь поудобней среди развала подушек, он подумал, что теперь все наладится. Вновь обретя шкатулку, он задействует все свои связи, большие и малые, дабы избавиться от конкурентов. Он останется ректором навсегда, никто не отправит его на пенсию.
Глава 3
Кирпичные ангары, глухим кольцом окружающие стартовую площадку, располагались в двадцати минутах ходьбы от западных лестниц Верхнего Города. Титус преодолел эту дистанцию за пять минут, бегом, твердя про себя привязчивую пасторальную песенку: «Ходили мы на бережок, и ты плела себе венок…» Главное – не вспоминать о Нэрренират, о Роми, о своей травме, ибо на этом отрезке пути он беззащитен, и, если обманутая богиня почувствует, что он находится в пределах досягаемости, ему несдобровать.
Нырнув под арку, в темный кирпичный туннель, он запнулся о зильда, с досады выругался и пристыженно подумал: «Нахватался от Нэрренират… Воистину, общение с ней пагубно повлияло на мою неокрепшую душу, надо уделить побольше внимания духовной самодисциплине!»
Территорию базы защищали три малые чаши-ловушки; кроме того, во всех магических машинах есть кристаллы Сойон. Здесь, как и в Верхнем Городе, можно укрыться от гнева богов.
Решетка была поднята, рабы таскали туда-сюда закрытые корзины, под ногами у них шныряли зильды. Стражники скучали, но, заметив Титуса, встрепенулись:
– Ты кто такой?
На нем была укороченная форменная ряса афария-патрульного, штаны с дюжиной карманов, высокие шнурованные ботинки и шлем с опущенным забралом. Последняя деталь насторожила солдат.
Остановившись, Титус представился, показал перстень с печаткой Ордена и, помедлив, поднял забрало. «Ага, говорили, что у него такое лицо…» – услыхал он позади, отойдя на несколько шагов от пропускного пункта.
Машина ждала в ангаре. Снаружи она выглядела, как лодка, накрытая сверху другой лодкой. Выбитые на металле цепочки иероглифов. Три иллюминатора: носовой и два боковых. Округлая дверца. Титус забрался в кабину, поглядел на хронометр и вывел машину на стартовую площадку. Прошептал заклинание. Набрал комбинацию выхода, поочередно прикасаясь к мерцающим на приборной панели разноцветным кристаллам. Миров неисчислимое множество, и этих комбинаций неисчислимое множество. Машина поплыла вверх, зависла над черепичными крышами ангаров. Титус успел увидеть панораму просыпающегося города, розовую полоску зари на востоке – и внезапно эту картину сменила темно-золотая муть.
То ли пустота, то ли некая субстанция вроде ваты или тумана… Полной тьмы здесь не было, однако никто не ведал, откуда исходит слабое рассеянное свечение. Не было верха и низа, не было сторон света, не было вообще никаких ориентиров.
Сбоку мелькнуло продолговатое тело с пылающей на боку эмблемой Ордена афариев. Исчезло. Это возвращался на базу патрульный, чье дежурство закончилось.
Титусу предстояло провести в нереальном золотом мороке два часа. Первое дежурство. По графику скоро должен появиться буксир Департамента Внешней Торговли с четырьмя контейнерами драгоценной перламутровой древесины из Ондаля. Потом из Панадара в Окрапос уйдет машина Департамента Налогов и Сборов с инспектором на борту. Этих надлежит пропустить. Если же появится еще какой-нибудь транспорт, патрульный обязан задержать его и отконвоировать на базу для досмотра. Из-за разгула контрабанды казна Панадара ежегодно терпит громадные убытки.
Несмотря на характерные для междумирья неприятные ощущения, вроде слабой тошноты и смутного беспокойства, Титус испытывал прилив энтузиазма. Он знал, что его прегрешения велики, и его переполняло стремление как можно скорее искупить их. «Мальчик, ты совершил множество грубых ошибок, – напутствовал его напоследок Магистр, – но ты из-за них страдаешь – а это значит, что с тобой все в порядке».
Роми скорчилась в углу ангара, за полуразобранным запыленным корпусом какой-то машины. Она добиралась до базы три ночи, по серебряным от лунного света улицам, ориентируясь на Верхний Город: темный холм, отделенный от неба каймой размытого сияния. Иногда отклонялась от прямого курса, огибая ту или иную станцию рельсовой дороги – она боялась к ним приближаться. Однажды забрела на берег реки, застроенный лачугами, и ей пришлось долго идти по набережной, вдоль разбитого каменного парапета, пока не попался мост.
Жизнь в Нижнем Городе не замирала с наступлением сумерек: гуляки, куртизанки, оборванцы, воры выползали из своих нор, работали рестораны и трактиры, в храмах шли вечерние службы с эффектной иллюминацией, на карнизах домов верещали и гримасничали зильды. По улицам бродили усиленные наряды стражи, приставали к прохожим гадалки. Роми для этой публики была всего лишь еще одним оборванцем – неинтересным объектом.
Даже воины Нэрренират, с которыми она столкнулась на второй день, не обратили на нее внимания. Она проходила мимо открытой веранды ресторана, отделенной от улицы колоннадой с гирляндами цветных магических фонариков. На веранде гуляли. Кто-то с хохотом швырнул кусок пирога с начинкой зильду, вертевшемуся внизу. К счастливчику подскочило несколько его сородичей, и началась свалка. Роми остановилась: если зильды в пылу драки выронят кусок, тот достанется ей… Она уже целые сутки ничего не ела.
И тут из-за поворота появилась группа парней и девушек, вооруженных нунчаками и короткими мечами. Их окутывало прозрачное фиолетовое мерцание: магическая защита. Роми замерла, завороженно глядя на них. Вот сейчас ее поймают… Скользнув по ее чумазому, украшенному синяками лицу безразличным взглядом, предводитель группы сказал:
– В ресторане полно девчонок. Может, и наша там? Проверим?
Они начали подниматься по ступенькам на веранду, где сразу наступила тишина. Один из них сделал быстрое движение рукой в сторону Роми. Она сжалась, отпрянув. В пыли перед ней блеснул серебряный баркль. Те, кому Нэрренират велела ее схватить, приняли ее за голодного нищего и бросили милостыню! Лишь оказавшись в нескольких кварталах от ресторана, Роми успокоилась настолько, чтобы улыбнуться. На эти деньги она купила еды. В кармане у нее до сих пор лежала завернутая в тряпочку сырная лепешка и горсть сушеных фиников.
Днем она пряталась в подвалах. Однажды не повезло: ее с руганью выгнали жильцы дома, которые обыскивали свой подвал в надежде поймать «ту самую Роману До-Энселе». Роми безропотно ушла.
Днем она пряталась в подвалах. Однажды не повезло: ее с руганью выгнали жильцы дома, которые обыскивали свой подвал в надежде поймать «ту самую Роману До-Энселе». Роми безропотно ушла.
Вчера она добралась, наконец, до базы и долго бродила вокруг. Когда приехали телеги с мешками и рабы начали разгрузку, проскользнула внутрь. В мешках находились товары для какого-то параллельного мира, но отправят их не скоро – это она поняла из разговоров. А ей лучше бы поскорее… Отыскав в ангаре угол, куда давно уже никто не заглядывал, судя по солидному слою пыли, она свернулась на полу, на драном мешке. С тех пор как она сбежала из Храма Правосудия, это была ее первая ночь, проведенная по соседству с людьми, а не с нежитью.
Проснулась она перед рассветом. Вначале в ангаре, просторном, но довольно-таки захламленном, никого не было, потом появилась заспанная обслуга и рабы. Кто-то сказал: «Готовьте машину в Окрапос», – и Роми насторожилась.
Пусть будет Окрапос. Она ничего не знала об этом мире, но выбирать не приходится.
Машину вывели на расчищенную площадку в центре ангара. В грузовой отсек поставили несколько больших корзин и сумок. Потом все ушли. Осмотревшись, Роми подбежала к машине, подергала заднюю дверцу: заперто. Зато дверца, которая вела в кабину, открылась сразу.
Усыпанная красивыми кристаллами приборная панель. Три кресла с ремнями. Надо где-то спрятаться… Несколько шкафчиков, все слишком маленькие. Еще одна дверца, побольше. Роми рассчитывала, что попадет в грузовой отсек, но это был туалет с умывальником. Небольшое зеркало в раме с завитками, мыло в привинченной к стене мельхиоровой мыльнице в виде раковины, чистое полотенце.
Теплая вода и мыло! Она не могла устоять перед таким искушением.
Закрыв дверь на задвижку, Роми старательно отмыла от грязи лицо, шею, уши, руки. Сняв чалму и повязку, бросила обе замызганные тряпки в ведро для мусора. Кое-как расчесала пятерней волосы, улыбнулась своему отражению: все, больше она не оборванец из Нижнего Города. В Окрапосе этот имидж ей не понадобится.
Шертон проник на базу под видом раба, приписанного к Департаменту Налогов и Сборов, вместе с другими рабами присмотрел за погрузкой снаряжения, потом отправился побродить по территории: он был тут впервые, а лишняя информация – не помеха. Когда солнце, под восторженное верещание зильдов, выползло из-за крыши таможенного склада, во дворе появился парень, которого показывал Венцлав в магическом зеркале (чиновник, летит в Окрапос с инспекцией). Шертон вернулся в ангар, отпер своим ключом грузовой отсек машины и закрылся внутри.
Здесь он, при свете прилепленной к потолку стеклянной улитки, содрал с лица маску, изготовленную для него по заказу Венцлава (главным образом, чтобы скрыть шрамы – раб с такой рожей мгновенно привлечет внимание охраны), снял парик и переоделся. Рассовал по карманам метательные звездочки, два ножа, нунчаки, надел пояс с кобурой, приладил за спиной меч. Он уже бывал в параллельных мирах, но посещать Окрапос ему пока не доводилось.
Звук открываемой дверцы. Кто-то забрался в кабину, отделенную от заднего отсека металлической перегородкой. Один человек. Пилот или чиновник?.. Стукнула другая дверца, щелкнул засов. Плеск воды. За стенкой кто-то долго умывался, безалаберно транжиря воду. «Пилот с похмелья?» – предположил Шертон. Потом шум стих.
Между кабиной и грузовым отсеком не было ни прохода, ни иллюминатора, но ректор дал Шертону редкий амулет Сеймол, делающий непрозрачные поверхности толщиной не более десяти дюймов прозрачными. Шертон достал его, начертал на перегородке круг и шепотом произнес заклинание. Пока он этим занимался, опять хлопнула дверца, в кабине зазвучали голоса. Кто-то кому-то объяснял, в какие шкафчики положить вещи. Суета, беспорядочные звуки. По перегородке несколько раз ударили, она загудела, резонируя. Внезапно в ней появилось круглое, будто стеклянное, окошко. Шертон увидел чиновника, пилота и двух рабов с эмблемами Департамента Налогов и Сборов на туниках. Сам он оставался для них незримым.
– Ну, сложили и теперь валите, – сипло велел пилот рабам.
Те вылезли наружу. Молодой чиновник восторженно озирался.
– Садитесь, – предложил пилот. – Сейчас выкатим.
Оба заняли свои кресла. Машина выползла из ангара.
Небрежно пробубнив заклинание, пилот начал тыкать пальцем в кристаллы, но вдруг заметил на стартовой площадке человека, делающего ему какие-то знаки.
– Задержимся. Вы меня ждите здесь и ничего руками не хватайте, все уяснили? Я комбинацию набрал, осталось только большой рубин тронуть. Ежели его заденете, без меня в Одичалые Миры улетите с приветом. Я ненадолго.
Сказав это, пилот ушел.
«Разгильдяй хренов», – охарактеризовал его про себя Шертон.
Со своей позиции он мог видеть только макушку чиновника, еле поднимавшуюся над спинкой кресла. Тот с полчаса сидел неподвижно. Потом начал беспокойно ерзать. Потом встал, с опаской покосился на пульт, вышел из машины, мелькнул перед лобовым иллюминатором и исчез из поля зрения. Видимо, отправился искать пилота.
Игохиус, главный магомеханик базы, отмечал рождение первенца, и не порадоваться вместе с ним, не принять участие в торжестве – это было бы нехорошо. Не по-свойски.
Когда подошла его очередь, Климий сказал тост, после чего осушил третью кружку отменного виноградного вина. Междумирье подождет. Оно всегда было, есть и будет, а такие пирушки у людей не каждый день случаются.
Дверь трапезной деликатно приоткрылась, на пороге замаячил пассажир-чиновник. Высмотрев Климия, обрадованно заулыбался и начал делать приглашающие жесты. С недовольной гримасой пилот выбрался из-за стола.
– Я же сказал, сидите в машине! У меня тут инструктаж по маршруту.
– А когда полетим? – наивно моргая, спросил чиновник.
Совсем желторотый юнец. Подождет, никуда не денется. Климий не любил торопиться. «Пусть торопятся те, кому больше моего платят», – это была его любимая присказка.
– Полетим, когда в воздухе будут благоприятные условия. Пока нельзя, надо обождать. А то опасно.
– Да-да, я все понимаю, – с уважением поглядев на него, стушевался юнец.
Климий вернулся, ухмыляясь, к своим сотрапезникам. Хорошо иметь дело с несведущими пассажирами. Правда, есть еще секретный императорский агент, запертый в грузовом отсеке… Скорее всего, такой же профан, как этот мальчишка. Да и неизвестно, сколько времени придется по его милости проторчать в Окрапосе, вдали от доброй компании! Боги свидетели, спешить некуда.
Лаймо поплелся обратно. Ему не терпелось попасть в междумирье, в пространство, которое, по словам ученых магов, как бы и не является пространством, а потом в Одичалый Мир, не похожий на Панадар, – но пилот, видимо, знает, о чем говорит. Очень веско он это сказал. Придется дождаться благоприятных условий в воздухе. Только вот странно, что инструктаж для пилотов похож со стороны на обыкновенную попойку…
Забравшись в машину, Лаймо на всякий случай захлопнул дверцу – а то вдруг кто-нибудь придет и тронет большой рубин. Уселся в кресло, грустно вздохнул и стал ждать. Не таким ему виделось начало путешествия… Мимо машины изредка пробегали рабы в серых туниках; солнечные лучи, проникая сквозь иллюминаторы, заставляли играть кристаллы на приборной панели; громко тикал привинченный к стене механический хронометр.
И вдруг Лаймо уловил посторонний звук. Шорох за дверцей, которая ведет в туалет. Но ведь там никого не должно быть, императорский агент сидит в грузовом отсеке… После недолгого колебания – действовать самостоятельно или дождаться пилота? – Лаймо встал с кресла, тихонько постучал и спросил:
– Кто там?
За дверцей молчали.
– Я знаю, что вы там есть! Если вы секретный агент, отзовитесь!
Не отозвались. Значит, в туалете спрятался контрабандист. Почему-то в первую очередь Лаймо подумал о контрабандистах, хоть и знал, что у тех свои собственные машины. Но он был измотан долгим ожиданием, взволнован и немного испуган, так что в голове у него царил сумбур.
Он толкнул дверцу. Та не поддалась. Примерившись, Лаймо ударил плечом. Потом еще раз, еще… Несмотря на страх – а вдруг злоумышленник вооружен! – он чувствовал себя отчаянным героем.
Засов отскочил, дверца распахнулась, и он ввалился в закуток чуть побольше квадратного ярда. На него смотрела, прижавшись к стене, беловолосая девчонка с застарелыми синяками на лице и на тонкой шее, в грязной рубашке, заправленной в студенческие шаровары, тоже истрепанные и грязные. На ее левом запястье был нарисован изысканно-изящный черный цветок.
Лаймо узнал ее: Романа До-Энселе. Преступница, прогневавшая Нэрренират и убившая двух человек в Верхнем Городе. Надо расшибиться и арестовать ее! Это долг каждого гражданина.
Шагнув вперед, он поскользнулся и грохнулся на пол. Девчонка протиснулась мимо него в кабину.