Он с хрипом вздохнул, вытер со лба испарину, откинулся на подушки. Шертон отметил, что сейчас он рассуждает более здраво и логично, чем полгода назад, хотя выглядит хуже. Когда тебя держит за шиворот необходимость, не до маразма…
– Что ж, Омфариола оправдала свое прозвище. Сначала все подчистую разрушить, потом восстанавливать, не считаясь с затратами… Пускай для богини это не затраты, все равно затея дурацкая.
– Арсений, ты не теолог… – Венцлав закашлялся. – Ты не знаешь, что такое конец света и зачем он нужен. Это не просто массовая смерть и разрушения, это много хуже…
Негромко постучали, в опочивальню заглянула Марела:
– Дядя Венцлав, к вам пришли. Там профессор Баланиус, господин председатель Высшей Торговой Палаты и другие…
Этот ночной визит представителей верховной власти застал врасплох не только Шертона, но и бывшего ректора. Теологи и влиятельные сановники друг за другом заходили в комнату, слуги Венцлава торопливо вносили стулья из соседних помещений. Некоторые из гостей были одеты небрежно, словно их посреди ночи выдернули из постели и потащили на важную встречу.
– Вы Арсений Шертон? – спросил председатель Палаты. – Нам доложили, что вы в Верхнем Городе. Шертон, Панадар близок к катастрофе! Надо разыскать Нэрренират, где бы она ни была. Вы не раз успешно проворачивали дела, которые считались безнадежными… У вас есть машина для выхода в междумирье?
– Есть. Если не стащили.
– Надеюсь, что не стащили. Мы не сможем предоставить вам машину. Мы тут полностью заблокированы, машин у нас больше не осталось.
– Куда они делись? – удивился Шертон. – Были ведь.
– Их захватили те, кто успел раньше, – слабым голосом пояснил Венцлав. – Бегство началось, когда Чокнутая объявила о конце света. Сбежали немногие, ибо машин было не очень много…
– Шертон, мы дадим вам золото, магические амулеты, что-нибудь еще, чем располагаем, – перебил председатель Палаты. – Вы беретесь найти Нэрренират?
– Берусь. За плату.
– Да-да, если вы вернете нам богиню, вы получите все, что угодно…
– Авансом, – возразил Шертон.
– Много вы отсюда не унесете. Вам придется уходить через катакомбы, как пришли.
– Мне нужна всего лишь бумага. Официальный документ.
– Документ? – Председатель оглянулся на остальных. – Итак?..
– Пересмотр дела Романы До-Энселе. Оправдательный приговор, оформленный по всем правилам, со всеми подписями и печатями, включая вашу и императорскую. С пунктом: «Обжалованию не подлежит». Хорошо, если вы уладите все быстро, за два-три часа. Как только я получу эту бумагу, я отправлюсь разыскивать Нэрренират. Это обязательное условие, торг неуместен.
Председатель Высшей Палаты хотел что-то сказать, но передумал и встал.
– Хорошо. Я сам этим займусь. Сейчас соберем судей… И еще вам золото принесут, чтоб у вас не было недостатка в средствах.
Он вышел. Из зала снаружи донесся его резковатый голос, отдающий кому-то распоряжения, ему вторило отраженное от мраморных стен эхо.
– В чем разница между концом света и обычным стихийным бедствием? – спросил Шертон.
– В глобальности масштабов… – развел руками кто-то из сановников. – В количестве жертв, поскольку никто не выживет…
– В заклятье, Арсений! – перебил Венцлав, приподнявшись на кровати. – Бог устраивает конец света – и все люди в этом мире одновременно погибают. В это время бог накладывает на них заклятье подчинения, и заклятье сие, закрепленное ужасом, болью смерти и болью потери близких, будет иметь громадную силу, не сравнимую с силой других заклятий! Божественные Супруги сделали это в Вантарии, и все вантарийцы стали их рабами. Вот чего хочет Омфариола! Все мы одновременно умрем, а после возродимся и будем почитать Омфариолу своей доброй госпожой.
Шертон слушал с посеревшим лицом. Казалось, его внутренности сжались в болезненный комок.
– Это же тайное знание посвященных теологов, уважаемый Ламсеарий… – прошептал профессор Баланиус, нынешний ректор Императорского университета.
– Не сейчас, – отмахнулся Венцлав. – Если будет конец света, периметр не устоит, и мы тогда заодно со всеми… Арсений, найди Нэрренират! Такое только тебе по плечу… Надо успеть до истечения месяца Поющего Кота. Омфариола сказала, что дает людям время для осознания своих грехов, но я думаю, у нее попросту заклятье еще не готово. Создать такое заклятье – трудная работа.
«Времени достаточно, – с облегчением подумал Шертон. – Успеем». И тут же накатила волна беспокойства: а вдруг Нэрренират в халгатийском зверинце уморили голодом? Или еще что-нибудь нехорошее стряслось? В Облачном мире богиня так же смертна, как люди и животные…
Теологи начали обсуждать вопрос о том, куда могла исчезнуть Нэрренират, давая ему множество противоречивых советов. К счастью, Шертон в их советах не нуждался. Потом вернулся председатель Высшей Торговой Палаты с оправдательным приговором по делу Романы До-Энселе. Двое офицеров стражи несли за ним мешочки с золотом.
Незадолго до рассвета Шертон, нагруженный деньгами и амулетами (от последних никакой пользы в Облачном мире, но его сочли бы сумасшедшим, если б он от них отказался), с самой главной драгоценностью – документом, освобождающим Роми от уголовной ответственности за историю с Клазинием и Фоймусом, спустился в катакомбы. Его провожали, столпившись вокруг канализационного люка, члены Высшей Торговой Палаты (почти в полном составе) и полтора десятка ведущих теологов.
С Венцлавом, который не мог встать с постели, Шертон простился во дворце. Их прощание было теплым и грустным.
Взаперти Роми и Бирвот долго не просидели. Отправились гулять. Прогулка вышла невеселая. На Роми угнетающе действовала охватившая город атмосфера печали и безнадежности, у мага слезились глаза от яркого света, а открытая кожа под воздействием прямых солнечных лучей покраснела и пошла волдырями. Все же ему хотелось увидеть побольше, и в гостиницу они притащились усталые, после полудня.
– Тут пришел парень, который был с вами вчера, – сообщила встретившая их в зале Тибора. – Незадолго до вас, избитый. Я его впустила, в комнате сидит.
Когда дверь открылась, Лаймо не сидел, а стоял, сжимая в руках табуретку. Видимо, он приготовился обрушить ее на голову первого, кто переступит через порог, но, увидав своих, поставил на пол, уселся и сник. Его чиновничья туника была растерзана, в крови, правый глаз подбит. На подбородке ссадина, на предплечьях несколько порезов.
– Кто тебя? – прошептала Роми.
Тибора позади затворила дверь и торопливо ушла, они остались втроем в уютной комнатушке без окон, с оранжево-белыми манглазийскими коврами на стенах. Ее освещали потускневшие от долгого использования магические лампы в виде виноградных листьев.
– Соседи. – Запавшие черные глаза Лаймо лихорадочно блестели. – Роми, ты можешь дать мне кусочек кристалла Сойон, хотя бы совсем маленький? Они хотели принести меня в жертву, я сбежал от них…
– Могу.
– Что за кристалл Сойон? – спросил Бирвот, вытаскивая из-под накрытой стеганым одеялом койки свой дорожный мешок.
– Он спасает от богов, – отозвалась Роми. – Помните, мы вам рассказывали? У меня такой есть. Лаймо, ты ранен?
– Почти нет. – Он помотал головой. – Тут все посходили с ума… Великой Омфариоле каждое восьмидневье приносят жертвы – она как будто их не требует, но и не отказывается. Жертву выбирают по жеребьевке, одного человека от десяти кварталов. Отрезают уши и… извини, Роми, яйца. Считается, что избранный своими страданиями искупает перед Омфариолой грехи всех остальных. Это называется – «добровольное самопожертвование»…
Хмуро слушая, Роми вытащила из ладанки прозрачный осколок, достала нож. Примерившись, ударила рукояткой и протянула Лаймодию отбитый кусочек.
– Держи.
– Спасибо. Тоже сделаю ладанку, чтоб носить на груди. На всякий случай. Вряд ли меня будет искать сама Омфариола, это ведь не она придумала, а те, кто хочет ее умилостивить…
– Она подбросила им идею. И не запрещает, потому что ей это нравится. Все боги такие. За тобой никто не следил?
– Нет. Они пришли вчера вечером, перед закатом. Наверное, уже выбрали кого-то по жребию, но раз я появился, решили заменить… Понимаешь, соседи меня не любят, из-за того что я служу в Налоговом Департаменте. Я же там статистикой занимаюсь, а не чем-то еще, а им без разницы! Они связать меня хотели, и я бы пропал, если б Арс нас всему не научил… Вначале я растерялся, а потом схватил у Зулахиуса меч из ножен – он всегда с ним ходит, отставной стражник. Кажется, я кого-то ранил в живот… Я не хотел! – Лаймо с несчастным видом посмотрел на Роми. – Просто надо было прорваться, и я прорвался… Прыгнул в окно со второго этажа, такого они от меня не ждали. Меч я выбросил, чтоб с ним не поймали. Потом я специально петлял по улицам, а переночевал в гостинице в квартале Небесной Резеды, меня там никто не знает. И пошел сюда… До сих пор не могу поверить, что все это на самом деле. Я же этих людей с детства знаю…
Роми отошла к столику в углу, наполнила три кружки апельсиновым соком из запотевшего, ледяного на ощупь охлаждающего кувшина.
– На, выпей. А это вам, Бирвот.
Маг поблагодарил кивком. Прикрыв воспаленные глаза – видимо, так ему было легче, – он втирал в кожу целебные мази из неказистых глиняных баночек.
– Нэрренират хотела меня съесть, потому что умирала от голода, это я еще могу понять, – отхлебнув сока, жалобно добавил Лаймо. – Но зачем доброй Омфариоле мои уши и яйца понадобились?!
– Она богиня. – Девушка неприязненно пожала плечами. – Этим все сказано.
– Тут какое-то повальное сумасшествие! Роми, что они сделали с моей мамой… Ее забирали в храм Омфариолы для «промывания мозгов», и вернулась она совсем не такая, как раньше. Тихая, со всем подряд соглашается, а глаза неживые, стеклянные… Страшно.
– Заклятье, – не прерывая своего занятия, проворчал Бирвот. – Заклятье можно наложить, можно снять. Конец света – вот это гораздо хуже… Но есть ведь и другие миры, и у нас есть магическая машина. Поговорим об этом с Шертоном, когда он вернется.
Для него, чужака, Панадар значил не больше, чем любой другой из несметного множества миров. Осуждать его за это Роми не могла. Держа кружку с соком, она с ногами забралась на койку. Охватившее ее тоскливое чувство постепенно усиливалось. Конец света. Всего того, к чему она привыкла с детства, что ей нравилось, что она когда-то мечтала увидеть, но так и не увидела, скоро не будет. Просто не будет, и все. Из-за прихоти чокнутого божества. Она обеими руками стиснула холодную кружку.
Когда за дверью послышались шаги, Лаймо вскочил и опять взял на изготовку табурет, но это вернулся Арс. Вопросительно приподняв бровь, поглядел на Лаймодия, сбросил на пол разбухший заплечный мешок. В мешке что-то тяжело звякнуло.
– Похоже на звон монет, – заметил Бирвот.
– Угадали, – подтвердил Шертон. – Лаймо, ты что здесь делаешь?
Лаймо сбивчиво пересказал свою историю и закончил:
– Не знаю, куда я теперь пойду…
– Можешь присоединиться к нам. – Сунув руку в карман, Шертон вынул ладанку на цепочке и подал магу: – Наденьте. Кристалл Сойон.
– Спасающий от богов? – Бирвот цепкими узловатыми пальцами пощупал мешочек.
– Относительно. Сойон делает нас незримыми для богов и духов. Вообще-то, если божество явится сюда в физическом облике, оно увидит нас – так же, как мы видим друг друга. Но обнаружить на расстоянии не сможет.
Шаркающие шаги. Тибора принесла ужин. На облупленном лакированном подносе, среди тарелок и кастрюлек, стояли весы для пряностей, старые, из позеленевшей бронзы. Пустые миниатюрные чашечки, подвешенные на тонких цепочках, непрерывно колебались.
– Я должен кое-что вам объяснить и надеюсь на вашу сообразительность, – заговорил Шертон, когда она вышла. Тронул пальцем весы. Чашечки закачались. – Бирвот, эта штука пригодится вам, чтобы готовить снадобья от солнечных ожогов. Давайте ужинать.
Его серые глаза светились мрачноватой энергией, на лице порой появлялось сосредоточенное выражение, словно он погружался в обдумывание каких-то сложных планов.
– Ешьте получше, – посоветовал он остальным. – Потом соберем вещи – и пойдем. Мы обязаны уладить одно дело, времени мало.
– Куда пойдем, Арс? – грустно спросила Роми. – Ты что-нибудь узнал в Верхнем Городе?
– Узнал. Ты оправдана, все обвинения с тебя сняты. Документ у меня за пазухой, после покажу.
– Но каким образом?.. – От удивления она чуть не выронила вилку.
– Им некуда было деваться, – загадочно объяснил Арс. – Так или иначе, ошибка исправлена. Мы тоже должны исправить одну ошибку. Добрая Омфариола в своих мудрых поучениях сказала кое-что, крайне для нас важное… – Слушатели оторопели, но он, как ни в чем не бывало, продолжил: – Нельзя выбрасывать на улицу домашних животных, великая богиня трижды права! Наши неприятности начались из-за того, что мы об этом забыли. Надо вернуться в Суаму и забрать наше животное из королевского зверинца.
Он отломил кусочек от лепешки с изюмом и бросил на левую чашечку весов. Правая тут же взметнулась вверх.
Хоть Лаймо и был прирожденным аналитиком, на этот раз Роми первая поняла, что к чему. Широко раскрытыми глазами она уставилась на весы, потом подняла взгляд на Шертона:
– Значит, так?.. Ох, что мы натворили… Мы должны вернуться за ней!
– Мы жестокосердно бросили на произвол судьбы совсем ручное животное, – с совершенно серьезным выражением на лице кивнул Шертон. – Конечно, кое-какие вопросы придется уладить, обговорить…
Лаймодия тоже озарило:
– Да, я ведь читал про Закон…
Свирепый взгляд Шертона, подкрепленный пинком по щиколотке, заставил его замолчать. Опять чуть не ляпнул вслух… Гостиница Тиборы – достаточно надежное место, но, когда на карту поставлена судьба целого мира, лучше помнить о том, что и у стен бывают уши. В такой ситуации даже на Сойон нельзя безоглядно полагаться. Лаймо пристыженно опустил голову, а Шертон, перехватив инициативу, договорил за него:
– Есть закон милосердия, повелевающий людям заботиться о животных, так же как о людях заботится добрая Омфариола.
Бирвот рискованных вопросов не задавал. Он был умным магом. И о Законе Равновесия слыхал – Шертон и Роми еще во время путешествия много рассказывали ему об устройстве Вселенной за пределами Облачного мира.
– Полагаю, без меня вам не обойтись, – заметил он, допив свой горячий шоколад. – Вкусная вещь. Ладно, у меня хоть глаза от вашего солнца отдохнут… Когда отправляемся?
– Сейчас. Двадцать минут на сборы.
Глава 3
На улицах никого не было. Словно катастрофа уже произошла, и теперь Омах и Сийис, два небесных серебряных лика, скорбно разглядывали обезлюдевший город.
Шертон держал наготове самострел, Бирвот – связку боевых амулетов. Пока ничто не указывало на близкие неприятности. Тихо. Слышна только возня зильдов на крышах да вой собак, растревоженных двойным полнолунием. На шее у каждого из четверки висела ладанка с Сойоном, заплечные мешки были набиты купленной у Тиборы провизией и мешочками с золотом. Кое-какое снаряжение с прошлого раза осталось в машине, но о том, чтобы подготовиться к экспедиции поосновательней, не могло быть и речи.
Время.
Лунный свет, плотный, как вода, омывал пустырь, и покрытая жестью двускатная крыша сарая блестела, будто рыбья спина. Чернеющие вокруг растрепанные кусты акации с жадностью впитывали его, протягивая вверх руки-ветви.
Полнолуние так или иначе влияло на всех, даже на Бирвота, который не принадлежал к этому миру. Маг почувствовал вдруг беспокойство, никак не связанное с текущими проблемами, и начал нервно перебирать свои амулеты.
Панадарцы тем более не могли противиться этой силе. Лаймо покосился на Роми: вид ее тонко очерченного профиля и подрезанных до середины шеи ярко-белых волос заставил его судорожно сглотнуть от накатившего влечения. И Роми ощутила смутную сладкую тоску, только подумала не о Лаймо, а об Арсе и о Нэрренират. Второе вызвало у нее протест, но этот протест исходил от рассудка и уступал по остроте пронизывающим ее импульсам.
Шертона тоже охватило непреодолимое желание, направленное на Роми. Вытащив из кармана цепочку с амулетами, он дотронулся до того, что похож на серповидную прозрачную льдинку, и произнес заклинание.
Всю компанию словно окатило холодной водой. Наваждение ушло.
– Магия двойного полнолуния, – объяснил Шертон. – В такие ночи лучше сидеть дома, если нет настроения отдаться страстям.
– Вчера мы ничего подобного не испытывали, – поглядев с опасливым прищуром на Омах и Сийис, прошептал маг.
– Это накатывает внезапно, в определенные моменты. Все очнулись? Я на всякий случай проверю сарай, а вы подождите здесь.
Бесшумно опустив на траву свой мешок, Шертон направился к постройке, огибая ее таким образом, чтобы нельзя было прицелиться из окошек. Бирвот, Роми и Лаймо остались под прикрытием кустарника. Готовые к драке, хоть и надеялись, что драться ни с кем не придется.
Чутье не обмануло: засада в сарае была. Толкнув скрипнувшую дверь, Шертон шагнул в сторону, и тотчас в воздухе что-то свистнуло. Не звездочка, не метательный нож… Скорее всего, магическая либо смазанная наркотическим снадобьем стрелка: владельца спрятанной в катакомбах машины противники намеревались захватить живым, поскольку так и не смогли взломать заклятье, запечатавшее вход в помещение. Заклятье было хитроумное и надежное, да еще Бирвот его слегка видоизменил, добавив не используемые панадарскими магами компоненты. На то, чтоб его распутать, даже у выдающегося профессионала уйдут не одни сутки.
Швырнув в окошко горсть бусин-лампочек, Шертон отпрыгнул. Теперь сарай был ярко освещен, внутри заколыхались тени. Из дверного проема выскочил человек и покатился по земле, сбитый с ног подсечкой. За ним показался второй, с мечом. Нырнув под клинок, Шертон ткнул распрямленными пальцами в солнечное сплетение. Первый уже встал, но было не до него, потому что третий, выросший на пороге, что-то скороговоркой шептал, направив на Шертона небольшой блестящий предмет. Этот предмет против воли приковывал взгляд, было в нем нечто завораживающее… Однако Шертон умел противостоять воздействиям такого рода. Его кулак впечатался в висок парня раньше, чем тот успел договорить заклинание. Развернувшись к первому, Шертон стукнул его по горлу и отскочил, уходя от нового выстрела. Маячивший в окне стрелок опять поднес к губам духовую трубку. Вскинув самострел, Шертон нажал на спуск. Стук упавшего тела. Тишина. Преодолев одним прыжком расстояние до двери, с оружием наготове, он бросил взгляд внутрь и сразу отступил под защиту стены.