подушку и насмешливо посмотрел на брата.
— Ладно, — произнес Стефан и отпил из бутылки. — Шикарная вода. Такая холодная, бодрящая... Следующий вопрос. Ты причинил ей боль?
— Да нет же, твою мать! Я просто её оттрахал. Почему ты ждешь, что я вернусь назад? Я
завязал с этим, — тише добавил он.
— Хорошо. Это правильный ответ, заслужил глоточек. — Налил в стакан немного воды и
подал его Максу.
— Иди на хер. Я тебе не заключенный, чтобы мне по глотку давать пить.
— Как хочешь. Что случилось вчера? Что она тебе сказала?
— Неважно. Эта сука не могла сказать ничего хорошего.
— Расскажи мне, почему ты напился вчера и не выпил таблетки.
— Захотелось. — Макс ушёл в отказ, не желая делиться своими проблемами с братом.
— Ревнуешь её?
— Нет! Отвали от меня со своими расспросами!
— Окей. Неси и дальше этот груз в одиночку. — Стефан сел на кресло рядом с кроватью и
просто сидел. Он знал, что Макс расколется.
Макс закрыл лицо руками и вздохнул. Хотел сказать, но промолчал. Молчал долго, просто
было боязно произнести эти слова вслух. Если он это скажет, то признает свой проигрыш
окончательно. Но пора было учиться проигрывать.
— Я... боюсь, что ребёнок мог быть моим. — Отнял руки от лица и посмотрел на Стефана
взглядом, заключавшим в себе океаны боли.
— Конечно, твоим. А чьим ещё?
— Почему ты говоришь так, словно это кристально ясно всем, кроме меня?!
— Потому что я поражаюсь твоему кретинизму и нежеланию смотреть правде в глаза.
Твой это был ребёнок, и ничей больше. Ты даже не додумался спросить у неё, просто
задать один вопрос. И зачем только тебе Бог мозг дал...
Макс опять замолчал. Он, действительно, не спросил её, не задал ни одного вопроса, не
сказал вообще ничего. Вынес приговор и осуществил казнь. Что, если своего сына?..
— Откуда такая уверенность? Она была тогда с Дастоном!
— Хватит уже нести ахинею, хватит! — Стефан встал с кресла, будучи взвинченным до
предела. Стал расхаживать по комнате. — Ты же знаешь Дастона! Он хренов мудак, мать
родную продаст ради своей выгоды! Как ты мог поверить ему, а не ей, женщине, которая
вернула тебе человечность?! Он был пьян. Но Зара была трезвой. Она бы никогда не
позволила ему этого сделать. Я, как попугай, повторяю тебе это третий год подряд. А ты, как свихнувшийся тигр, скалишься и не хочешь ничего слушать.
— Ее платье было порвано, а его...
— И дальше что? Какая логическая связь из этого вытекает? Он мог приставать к ней, а
она ударить его. Он просто разорвал платье, перед этим расстегнув свою ширинку, но
ничего не сделал. Вот если бы она лежала голая, вся в его сперме, это был бы другой
разговор.
— Но...
— Слушай сейчас меня, мать твою. Она пришла к ТЕБЕ с новостью о беременности, доверила эту радость ТЕБЕ. Думаешь, Зара такая идиотка, чтобы лезть к тебе с чужим
ребенком? Это методы Алисии и остальных твоих продажных баб. Да, она продавала тело.
Но не душу. И ты это знаешь. Она пришла к тебе без задней мысли, и в итоге ты просто
растерзал свою плоть и кровь! — Казалось, он сейчас сам накинется на брата и разорвет
его на части.
— Чего ты-то так волнуешься? Не ты же растерзал, — спокойно сказал Макс, но Стефан
бил по больному. И он ощущал эту боль физически.
— Ты прав. И я бы многое отдал за то, чтобы иметь сына или дочь от Марины. — Стефан
вернулся в кресло. — Отдал бы всё за то, чтобы иметь частичку себя в этом мире, чтобы
подарить то тепло, которое не подарили когда-то мне. И я просто хочу иметь от любимой
женщины нечто большее, чем секс. Но тебе не понять.
— Мне ничто человеческое не чуждо, Стеф. И мне больно, хотя ты можешь в это и не
верить. — Его голос не дрогнул, он выдержал. Мозг сейчас, медленно и противно скрипя, разлагался, не в состоянии справиться со всем этим редкостным дерьмом.
— Я верю в тебя. Всегда. Но я устал верить. Ты не оправдываешь мою веру в тебя.
— Ну, уж, прости.
— Я-то прощу, а вот простишь ли ты себя сам... — Стефан встал. — Жду тебя через
полчаса внизу. Может, хоть еда заставит твоё серое вещество работать активней, —недовольно произнес он и вышел.
Макс тоже встал, но не сразу. Голова совершала заезд в Наскар, его заносило на поворотах, поэтому пришлось вставать постепенно. Мужчина прошёл в душ и забылся в ледяной
воде. За что ему прощать себя? Может, это, все же, был не его ребёнок. Стукнул кулаком
по кафельной стене. Вода катилась по телу, обжигая холодом. Но больнее было внутри. Он
опустился на самое дно, ниже некуда. Он и сейчас все еще находился там! Неужели его
поставила на колени какая-то сука?! Нет же, черт побери! Он сам поставил себя на колени.
И уже стёр их в кровь. Выключив воду, Макс какое-то время просто стоял в душевой
кабине и трясся от холода, медленно трезвея. Он, правда, не спросил у неё. Не спросил!
Прошлое было быстрей рассудка, оно сразу взяло его в тиски и задушило. Не время лить
слёзы, нужно срочно всё узнать.
Он навел порядок в комнате, выкинул дурацкий презерватив, подумав о том, что
использовать Венди не есть хорошо, и спустился в ресторан при отеле, где его ждал
Стефан.
— Кого я вижу! Макс Бекер, собственной персоной. А где тот алкаш с вечным стояком? —встретил его брат.
— Упал, — огрызнулся Макс. — Не начинай, умоляю. Голова всё ещё не вернулась на
орбиту.
Официант принес завтрак. Макс посмотрел на яичницу и понял, что аппетита у него не
было совсем.
— Что, водички тебе вместо еды? — продолжал Стефан.
— Ага, и опохмелин. Отвали. Когда я ем, я глух и нем.
— А я что? Я ничего, — улыбнулся мужчина и вернулся к тарелке.
— И не улыбайся! — воскликнул Макс, открывая бутылку с водой.
— Я оставлю за собой право выбирать, над кем смеяться, а над кем — нет.
Макс закатил глаза и отпил из бутылки. Мир перестал на миг существовать. Были только
он и вода.
— Хватит нежиться там с бутылкой! Что будешь делать дальше?
— С чем? — прикинулся дурачком Макс.
— С Зарой и убийством своего ребёнка.
Он чуть не подавился. Отставил бутылку и в один момент принял серьёзный вид.
— Не факт, что он был моим, — упирался и дальше, лишь бы не показывать слабость. —Но я поговорю с ней. Немного позже. Пока не готов.
— Я тоже. То есть, поговорю с Мариной.
— У нее же есть мужик. Чего ты хочешь добиться? Стать посмешищем?
— Почему сразу «посмешищем»? Я... люблю её, — Стефан замолчал. Он сказал это.
— А она? Она ведь тебя бросила. Избавься уже от этой розовой чуши. Когда ты успел её
полюбить? Когда из тебя уйдет вся эта дурь?
— Я с собой сам разберусь. А вот из тебя дурь скоро, точно, уйдет, — загадочно сказал
Стефан.
— О чём ты? — Макс насторожился.
— Через несколько дней прилетает отец.
— Что?! Зачем? Зачем, твою мать?
— Ты стал выходить из-под контроля.
— О не-ет. Чёрт! Теперь два ворона будут клевать мою печень.
— Скорее, подтирать слюнки!
Макс решил игнорировать шуточки Стефана. Наконец-то, появился аппетит. Он забрал у
брата тарелку с до сих пор не тронутым салатом.
— Эй!
— С братом даже не поделишься?
— Приятного аппетита, братишка, — ехидствовал Стефан.
— Спасибо. Чужое всегда вкуснее.
Стефан на это лишь хмыкнул и заказал себе кофе. Он уже детально обдумывал свою
встречу с Мариной. Сколько купить роз, а может, конфеты? Или ничего не надо? Просто
увидеть бы её, заговорить с ней. Лишь бы она дала шанс... Голова Макса была занята не
менее серьезными думами. Как узнать, от кого была беременна Зара? И как жить дальше, если окажется, что от него?
Ирина поправила плед, закутываясь в него сильнее, и открыла книгу, которую пыталась
прочитать уже битый час. Ничего не получалось, буквы не превращались в слова, не
имели никакого смысла. Рядом на тумбочке стоял горячий шоколад, постепенно остывая.
Как и её сердце. Внутри разгорался пожар при мысли о Максе и затухал, превращаясь в
тлеющие угольки, при мысли о муже. Так быстро... Так быстро всё встало на свои места.
Она знала, что не сможет обмануть себя. Она никогда не любила Лёшу так, чтобы сгорать
в его объятиях. Так, чтобы умирать от его прикосновений.
«Где же эта любовь? Такая, как в книжках?» — подумала она, рассматривая обложку
книги.
Как же тогда она любила Лёшу? Спокойно, мирно, тихо, с благодарностью... Она любила
его в ответ. В ответ на его помощь ей. Любил ли он её? Господи, да они оба притворялись
все эти три года! Он просто сделал доброе дело, вытащив несчастную девушку из
все эти три года! Он просто сделал доброе дело, вытащив несчастную девушку из
пропасти, подав ей руку. И подавал её до сих пор. Но она стала кусаться... Кусать руку
помощи! Только последняя сука могла так делать. Ирина оторвалась от книги и
посмотрела в окно. Подъехала машина, муж вернулся домой. Почему же сердце не
замирало, с трепетом ожидая его прихода? Вот, если бы это был Макс... Черт! Если бы это
был Макс, лучше бы ей было спрятаться далеко и надолго.
Макс... Столько злости и ненависти. Сколько надо времени, чтобы очистить душу от зла?
И возможно ли это? Он всё так же считал её малыша выродком. Глаза увлажнились.
Собственного ребёнка он считал выродком! Подонок, чёртов убюдок. Руки с силой сжали
книгу, чуть ли не сминая её. Что он там говорил про Дастона, про этого ублюдка? Причем
тут он? Хоть этот кретин и помог ей с компроматом, но, всё равно, оставался кретином.
Она не забудет, как Макс кинул её к нему, к этому пьяному придурку. Ирина замерла.
Впервые за три года ей в голову пришла поистине потрясающая и ужасающая, в то же
самое время, мысль — Макс думал, что ребёнок был не его? Она резко захлопнула книгу.
Какой же он дурак!!! Дыхание сбилось. Он действительно так думал, поэтому говорил о
малыше в пренебрежительном тоне. А она всё это время гадала, почему он не дал их дочке
шанса...
Душевный апокалипсис прервал Лёша, вошедший в комнату.
— Добрый вечер, любимая. — Наклонился, чтобы поцеловать её, и заметил состояние
жены. — Что случилось? — Взгляд опустился на руки, судорожно сжимавшие книгу.
— Ни-ничего... Книга... Там Раскольников убил, представляешь? И Соня его любит...
— Достоевского читаешь?
— Да, хотела почитать, но что-то не идёт. И шоколад остыл. На улице, кажется, гроза
приближается.
— На улице устрашающая погода, хотя до Хэллоуина ещё месяц. — Наклонился к ней, чмокнул в щеку и забрал книгу.
— Что с настроением? Рассказывай. Я пока переоденусь, — сказал Алексей, подходя к
шкафу.
— Хэллоуин! Я хочу что-нибудь устроить на Хэллоуин.
— Конечно. Наставим тыкв по всему дому, охранников переоденем в костюмы смерти, Ангелине Петровне подарим волшебную палочку... Без проблем, — улыбнулся он, снимая
пиджак и расстегивая запонки.
— Я серьёзно! — Ирина улыбнулась ему в ответ. — Надо будет продумать это
мероприятие. Как дела на работе? — спросила, разглядывая его мощную спину.
— На работе — как на работе. Сегодня ночью прилетает Анна Симоне, я должен её
встретить в Домодедово. Не знаю, почему, но никто не посчитал нужным меня об этом
предупредить.
— Анна Симоне? Кто это?
— Это моя бывшая одногруппница. Мы с ней учились вместе когда-то, давно. Позже
проходили практику в одной компании, можно сказать, начинали вместе с нуля. Потом она
уехала на практику во Францию, там ей предложили хорошую должность, и, к тому же, она вышла замуж. Вот сегодня прилетает в Россию, нужно её встретить и заново
познакомить с родиной. А может, и контакты наладить. — Подмигнул ей.
— Ты хорошо к ней относишься? — Ирина поймала себя на мысли о легкой ревности.
— Да. А почему нет? Ты, что, ревнуешь? Не переживай, дорогая, ты у меня одна. Да и она
замужем.
— Ах ты! То есть, тебе мешает замужество? Да?
— Нет... — Он рылся в шкафу в поисках футболки. — Мне мешает женитьба на тебе.
Наконец-то, нашел. — Достал футболку.
— Не надо. Не надевай её.
— Почему?
— Иди сюда. — Откинула плед, призывая его к себе.
Леша задержался на ней взглядом, затем, отложив футболку обратно в шкаф, подошел к
ней. Сел рядом и посмотрел ей в глаза.
— Значит, женитьба на мне мешает? — томно спросила она и дотянулась до него, слегка
касаясь губами его губ. — А если бы её не было... — Прикусила нижнюю губу. — Этой
женитьбы. — Втянула его в поцелуй.
— Но она есть. — Ответил на поцелуй, сливаясь губами с её мягкими губками, цвета
спелой малины. Руки осторожно коснулись волос. Как же ему не хватало её локонов...
Ирина провела руками по его обнаженной груди, чувствуя твердость мышц под ладонями.
Захотелось плакать ещё сильней. Это был не тот мужчина, которого она хотела трогать.
Это были не те губы, которые она хотела целовать. Но это было правильно.
«Открой ротик, маленькая. Твои губки до того нежные и мягкие, что хочется наброситься
на них, смять в диком поцелуе, окрасить в цвет крови...»
Она прикусила губы мужа и обхватила его шею руками, притягивая к себе ближе. Алексей
обвил её сильными руками, забираясь пальцами под футболку. Напор жены сбивал с толку, но ему нравилось.
— Я хочу тебя, — задыхаясь, сказала она, расстегивая ремень его брюк. Нервное
возбуждение воспламеняло клетки, распространяясь лавой по телу. Вот уже пожар горел
между ног. В пелене перед глазами стояло лицо другого мужчины. Ей просто нужно было
дать этому желанию выход, ведь никто не узнает, о ком она думала на самом деле.
— Я тебя тоже. Ты такая дикая сегодня... — Он стянул с неё футболку и расстегнул
лифчик.
Она прижалась к нему грудью, издавая стон. У них давно не было секса, давненько она не
чувствовала сильного мужского тела рядом. Поцелуями спустилась по торсу к брюкам.
Вытащила ремень и стянула брюки с Алексея. Подняла на мужа взгляд и прикусила губу, возбуждая его ещё больше. Вытащила член и взяла его в рот.
«Я тебя предупредил. И слов на ветер не бросаю. Твой высокомерный дедушка увидит
тебя с другой стороны, если ты не остановишься. А теперь иди, пососи старый х*й, и
скажи себе, что ты не шлюха».
Девушка взяла глубже, наклоняясь к самому лобку, чтобы скрыть слёзы в глазах. Пусть он
просто заткнется! Пусть заткнется этот голос в её голове! Леша содрогнулся под ней и
взял её за голову, помогая. Она помогала себе рукой, усиливая его ощущения.
— Иди ко мне, моя девочка, — голос мужа перебил голос Макса, и она посмотрела на
него, но все размывалось.
Она, правда, шлюха. Изменяла прямо сейчас мужу, занимаясь с ним же сексом. Леша
навис сверху и поцеловал её.
— Войди в меня, — прошептала, обхватывая его ногами и прижимаясь у груди.
Он это и сделал, а она зажмурилась, встречая его толчки внутри себя. Чёрт! Руки
скользили по спине, забирались в волосы... Она пыталась забыться, но голос в голове не
хотел умолкать. Он выворачивал её наизнанку.
«Плевать мне на всё. И в первую очередь — на твое отродье. Шлюхам нельзя позволять
иметь детей!»
Слезинка скатилась по щеке, касаясь плеча Леши. Он хотел остановиться, думая, что
причинил ей боль.
— Продолжай... Не останавливайся. — Впилась в его спину ногтями и застонала. Нервные
клетки получали свой взрывной оргазм, бесновались, вспоминая недавнюю встречу с
Максом.
Толчки усилились, она впилась зубами в его шею, вызывая его хриплый рык.
«Успокойся, девочка моя. Не надо никого кусать. Ну, только, если в постели... И с твоего
согласия...»
Зубы ещё раз вошли глубоко в кожу мужа. Она будет кусать мужчину в постели по своему
желанию! Своему! И она хотела кусать мужа. Мужа... Его, да. Оргазм был близко. Мышцы
сжались, сдавливая член Лёши, и он застонал, уткнувшись ей в плечо. По телу пошла
дрожь, грозясь замкнуться высоковольтным напряжением и убить её.
«Я бы избавил мир от твоего выродка снова!»
Она заплакала и кончила, выкрикивая имя Макса, просто задыхаясь. Леша замер, пораженный ее поступком.
— Не может быть, — прошептал ей на ухо, не двигаясь.
— Прости, Лёш! Прости. — Она заплакала сильней и усилила объятия, но он скинул её
руки и встал.
— Тебе понравился секс с ним? Ведь ты сейчас с ним трахалась.
— Нет, нет... Прости...
— Знаешь, таким грязным я себя никогда еще не чувствовал в своей жизни. — Лёша
поднял одежду и начал одеваться с каменным лицом.
— Куда ты, Лёш?
— В аэропорт.
— Но ещё же рано...
— Подожду в зале прибытия. — Надел брюки и, быстро застегнув рубашку, накинул
сверху пиджак.
— Не уходи...
— Я здесь явно лишний. В этом доме, в твоей жизни, в твоём сердце. Только никогда не
забывай, как ты плакала у врача на приеме, когда выяснилось, что ты бесплодна. Как ты
хотела ребёнка, просто грезила им. И не забывай, кто лишил тебя женской сущности. А я
переживу. Не моё самоуважение сейчас валяется в грязи, растоптанное и униженное.
— Леша! — выкрикнула она, но он ушёл, хлопнув дверью.
Ирина закрыла лицо руками и зашлась в слезах, понимая, насколько она была жалка.