— Увидеть тебя.
— Увидел? Я могу работать дальше?
— И ты меня гонишь?
— Что значит «и я»? — Она не смотрела на него, старалась даже не скашивать в его
сторону взгляд, что было очень трудно сделать.
— Посмотри на меня. — Никакой реакции. — Марина.
Девушка подняла на него глаза и выдержала эту пытку, хотя сама тонула во льду его глаз.
Как же она скучала по их холодной синеве, по их кристальной чистоте…
— Что тебе нужно, Стефан?
— Ты мне нужна.
— Прости, товар уже куплен, — цинично усмехнулась она и вернулась к печатанию.
— Что ты говоришь, Марина? Что за чушь ты несёшь?
— Раз я несу чушь — можешь быть свободен.
— Что с тобой стало? Где моя Марина?
— Твоя Марина? Не знаю. Иди, поищи по Москве. Я, уж, точно, не твоя.
Повисло молчание. Она старательно делала вид, что ей безразлично его присутствие здесь, а про себя молилась, чтобы он поскорее ушёл, её выдержки надолго не хватит. Стефан
оценивал ещё одну стерву, с которой имел счастье познакомиться. Нет, уж, так просто он
не сдастся. Мужчина встал и, быстро подойдя к девушке, закрыл крышку ноутбука.
— Что ты себе позволяешь?! — возмутилась она.
Он наклонился и поцеловал её, пока рот был открыт в возмущении. Углубил поцелуй, своим языком заявляя права на неё. Взял её за затылок и притянул к себе, даже не давая
шанса на сопротивление. Слишком своевольная и дерзкая. Хочет его, но строит из себя
сучку. Но её теплый, шаловливый язычок, взявший власть в их поцелуе, не мог его
обмануть.
Из уст Марины вырвался случайный стон. Она, как могла, сопротивлялась… Но не
получалось. Никак… Боже, никак. Её руки уперлись в грудь мужчины в попытке
оттолкнуть его. Стефан притянул её сильней к себе, руки легли на ягодицы. Он кончит от
одного только поцелуя. Поцелуя, которого ждал долгих три года.
— Что ты делаешь?! — кое-как отлипнув от него, прошептала Марина. Румянец на щеках
разгорелся до бушующего огня, волосы были растрепаны. Она горела. — Сходи в туалет, если у тебя есть проблемы. — Посмотрела на его пах.
— Это не проблема, Марина. Это… любовь.
— Вот это — любовь. — Показала ему палец с кольцом.
Стефан медленно поднял взгляд от кольца к ней. Она триумфально смотрела на него, всё
ещё красная и возбужденная от их поцелуя.
— Ты уверена? — Казалось, лед его глаз взорвется черным огнем боли в любую секунду.
— Да.
— У меня нет шанса? Ты чужая невеста?
— Именно так. Я чужая невеста.
— Ты любишь его?
— Да, — слишком быстро выдала Марина. — Очень люблю. Он дал мне всё. Этот салон, машину, дом… Всё.
Мужчина хмыкнул.
— Я люблю тебя. Потому что ты дала мне способность дышать, жить и видеть свет в
череде серых дней. Ты дала мне всё.
Девушка затаила дыхание. Каждое его слово совпадало с ударом сердца. Так громко. Он
точно слышал.
— И ты же всё забрала. Если он заберет у тебя машину и этот салон, ты умрешь?
— Наверное, нет.
— А я умру, если ты опять всё у меня заберешь.
— Уходи, Стефан. Нам не о чем говорить. Я помолвлена. Тебе нет места в моей жизни.
Он молча развернулся и направился к двери. У выхода обернулся и сказал: — Знаешь, это так больно — умирать.
Дверь захлопнулась, и Марина оперлась о стол, закрывая глаза. Выглянула в окно, провожая его взглядом.
— Я знаю, Стефан…
— Как хорошо, что мы не продали эту квартиру. Есть, куда сбежать. — Марина сидела на
диване, скрестив ноги, пока Ира доставала бокалы.
— Это точно. В последнее время сбегать я стала всё чаще. Только вот куда ни беги, от себя
не убежишь.
— Вроде, мы и стали другими людьми… Или это лишь иллюзия? Я все также чувствую
себя той Маринкой Немериной, и привычки все остались прежними. Но я же теперь
Немировская…
— Иллюзия, Мариша, это иллюзия. Не существует Ирины Валерьевны Нарватовой. И мне
дико жаль порочить Лёшину фамилию тем, что я её ношу. — Она подала подруге полный
бокал коньяка и поставила на столик две бутылки.
Ирина зажгла сигарету. На недовольный взгляд Марины ответила: — Табачный яд убивает легкие и, на какое-то время, слишком громко орущую душу.
— Перестань курить. Это же вредно.
— И что? Для кого мне хранить здоровье? Я бесплодна. Да и, к тому же, больна на голову.
— О чем ты?
— Лёшу назвала чужим именем во время секса…
Маринка ахнула.
— Лёшу?! Господи, и чьим же именем? Только не говори, что его… — На кивок Иры
Марина покачала головой.
— Он причинил тебе столько боли. Почему? Просто, почему?
— Я не знаю. — Ирина осушила разом бокал и опять закурила. — Я не знаю. Это было
ужасно. Тело было с Лёшей, но душа разрывалась на части, просто била фонтанами крови
после его слов. Я получила два оргазма: и телом, и душой. Болезненный оргазм, замешанный на адреналине. Понимаешь? Кончить можно даже от боли.
— Ну, дела. Леша обиделся, да?
— Да. Перебрасывается со мной короткими фразами, словно я стала чужой. Пропадает
где-то постоянно. Я его почти не вижу. Знаешь, Марин, я не жалею ни о чём. — На
вопросительный взгляд подруги она продолжила. — Жизнь одна, и она того стоила. —Затуманенный слезами взгляд остановился на пустом бокале.
— Что ты говоришь, Ира? — Марина дотронулась до её руки. — Прекрати. Жизнь не
стоила того, жизнь не прошла. Она проходит здесь и сейчас. Хватай её быстрей и живи!
— Не-ет. Вся моя жизнь была полнейшим дерьмом, Макс стал самым дерьмовым
воспоминанием. И моя искалеченная душа не может забыть его. Мне хочется убить его, растерзать, умыться его кровью. И эти мысли меня возбуждают. Иногда мне хочется
услышать его оскорбления, я так к ним привыкла. Знаю, думаешь, какая я дура. — Первая
бутылка валялась пустая на полу, Ира потянулась ко второй.
— Не думаю. Вы просто оба — жертвы. Он хочет причинять боль, властвовать, доминировать. Ты хочешь подчиняться, скинув ответственность за свою жизнь. Отдать
жизнь в руки сильного мужчины. Максу не хватает только адекватности.
— Он убил моего ребенка. И своего тоже. И, похоже, даже не знает об этом. Всё, не хочу о
нем говорить. Ничего не хочу. Надеюсь, жизнь не будет долгой. Я уже так устала. Как у
тебя дела? Стефан приходил?
— Приходил. — Теперь пришла очередь Марины наполнять неустанно бокалы. Она
посмотрела в окно, затем опустила голову к бокалу, что покоился в руках. — Ты дала ему
адрес?
— Да.
— Я хочу к нему, — прошептала Марина, пытаясь сказать это как можно тише, чтобы
услышала только подруга, хотя в квартире больше никого и не было. — Хочу выкинуть
черновик своей жизни и переписать всё заново.
— Как же Вадик?
— Так же, как и Лёша, — без всяких церемоний ответила она.
— Ясно, — вздохнула Ирина. — Что ты ему сказала?
— Сначала поцеловала, потом показала кольцо и выгнала. Я такая же дура.
— За нас, тогда? Несчастных дур, — пьяным голосом предложила Ира, и они осушили
еще по бокалу.
Глава 7.
Ирина пила в одиночестве чай на кухне. На улице опять было сыро. Так же было и в душе.
Она завязла в слякоти своей больной тяги к Максу, увязла в грязи собственных мыслей и
намерений. Душа была запятнана ложью самой себе, вечный дождь обид не прекращался.
И страдал от всего этого дерьма Леша — лучик света в кромешной темноте её жизни.
Чёрт, зачем он тогда попался ей? Зачем вообще встретился на её пути? За что Бог наказал
его? И за что его наказывала она сама?..
Какое место занимал в её жизни Макс? Очень важное. Не было смысла лгать, только не
себе. Взгляд скользил по темной жидкости в чашке, следя за переходами цвета. Она не
любила его, нет. Просто не могла любить это чудовище. Хотелось вернуть время назад. Ну, почему нельзя было этого сделать? Сказать ему тогда, сразу, с ходу, что это его ребёнок. А
даже если и не его, какое он имел право распоряжаться его жизнью? Это, в первую
очередь, её малыш. ЕЁ. Девушка прикрыла глаза, не позволяя им увлажниться. Все его
издевательства были пшиком, ничем важным. Её тело привыкло к боли, синякам и
ссадинам. Ничего нового. Душа тоже знает о боли, кажется, всё. Но он первый попытался
подарить ей нежность и хоть какое-то подобие любви. Не вышло. А так хотелось…
В коридоре раздался шум. Лёша заехал за чем-то домой. Она ждала, что он заглянет в
кухню и поздоровается с ней. На этот раз он выбрал обходной путь до кабинета. А раньше
всегда говорил ей «Доброе утро, любимая». Да что угодно... Но в последнее время молчал.
И она просто не могла его в этом винить. Не могла винить никого, кроме себя самой. Так
И она просто не могла его в этом винить. Не могла винить никого, кроме себя самой. Так
проколоться. Ей такое не могло присниться ни в одном кошмаре. Так обидеть Лёшу, своего
ангела. Она, действительно, стала его наказанием за какие-то грехи. Судьба решила
подпортить ему жизнь, подбросив обузу в её лице.
Чай стал горчить. Или это горечь содеянного окисляла слюну? Девушка сжала чашку
пальцами, не ощущая горячей поверхности. Боль — это всё, что ей было нужно сейчас для
трезвости ума. Было так горько от слов этого тирана, что обида просто не могла найти
иного выхода, кроме как через секс, либо через бутылку. Секс случился раньше. Прав был
Макс, называя её снова шлюхой. Так ведь и было. Это в себе не убить, не вырвать
бл*дскую сущность из недр души. Теперь она вышла на новый уровень — стала
моральной шлюхой. Изменять в душе — хуже не придумаешь. Изменять в своих мыслях
человеку, спасшему её, буквально вытащившему из мерзкой грязи. Она его же и искупала
в этой грязи. Ирина встала, сжигаемая желанием извиниться перед Лешей. Ещё раз, в
сотый раз, пока не простит. Прошла в кабинет, он обитал теперь там. Даже спал, порой.
Алексей просматривал бумаги, иногда делая в них пометки. Взгляд не оторвался от листов, когда она зашла.
— Привет, — робко поздоровалась с мужем она.
— Здравствуй, Ира, — официальный тон с коркой инея сверху не вдохновлял к
продолжению диалога.
— Как дела? — Села на стул напротив него.
— Хорошо.
— На работе?
— Ещё лучше.
— Где ты был вчера ночью? — спросила Ирина, крутя в руках ластик, чтобы скрыть
волнение.
— Работал.
— Всю ночь?
— Да. А потом сопровождал Анну и ещё некоторых партнеров на ночной спектакль в
Большой театр.
— Спектакль шёл всю ночь? — Девушка подняла на него твердый взгляд. Ещё эта Анна.
Она ей совсем не нравилась.
— Нет. После я остался ночевать в отеле.
— Ты не хотел домой?
— Да.
Ирина замолчала, опустив взгляд на деревянный стол. Было больно. Опять, снова, в
который раз. Он больше не хотел к ней. И он был прав.
— Представление понравилось? — задала хоть какой-то вопрос, надеясь получить болееменее развернутый ответ.
— Да. — Его взгляд всё так же уделял больше внимания таблицам и схемам на бумаге, нежели жене напротив.
— Может, хватит односложно отвечать?
Алексей поднял тяжелый взгляд на жену.
— Может, хватит трепать мне нервы?
— Прости, Лёш. Пожалуйста, прости. Умоляю тебя, не обижайся, — просила Ира, дотрагиваясь до его руки.
— Почему ты разговариваешь со мной, как с девочкой-подростком? Я не обижаюсь. Я
взрослый мужчина, Ира, я — не ты. Я могу себя побороть. И я могу многое стерпеть.
— Больше такого не произойдет. Клянусь. Всем, что есть — клянусь, — её голос
предательски дрожал. Как она ненавидела его сдержанность. Лучше бы он орал на неё, оскорблял, вымещал свою злость.
— Не нужно этого, Ира. Не клянись, если не уверена на все сто, что сможешь сдержать
клятву. И никогда не клянись всем, что у тебя есть. Рискуешь остаться без ничего.
Она тряхнула головой, встала и развернула его на кресле к себе.
— Хватит быть бездушным камнем! Ори на меня, покажи, как ты злишься! Ну же, давай!
— Трясла его за плечи.
— Ты сошла с ума, — спокойно констатировал факт он. — Ты абсолютная его копия. И
мне очень жаль, что он превратил хорошую женщину в непонятно что, не имеющее ни
капли гордости и самоуважения. В непонятно что, ждущее оскорблений и ора.
— Как ты смеешь? — закричала она, толкая его в грудь. — Как ты смеешь так говорить о
своей жене?!
Алексей перехватил её руки, притягивая девушку к себе.
— Ты моя жена. Порой, я жалею об этом. Никогда не думал, что МОЯ жена будет с моим
членом во рту думать об ублюдке, по которому плачет тюрьма. — Его взгляд выдавал
полное презрение к ней.
— Это не так, — покачала головой, отнекиваясь. Слезинка скатилась по щеке.
— Так. Я не понимаю, почему ты не осталась с ним? Зачем ушла от него? Теперь я знаю, почему ты тогда плакала, почему молилась и кому молилась. Сатане. Просила вернуть
этого демона в твою жизнь.
Пощечина его не удивила. Алексей отпустил её руки и сказал: — Можешь бить меня, сколько хочешь. Мне плевать. Большей боли, чем ты причинила
мне в момент близости, уже не причинишь. Признайся, ты все эти три года кончала от
мыслей о нём, да? В особо страстные моменты чей член был в тебе?— прошептал, не
отрывая взгляда от её заплаканных глаз.
— Я знаю, что я шлюха! Знаю! — заплакала она. — Он был прав…
— Так вот, что вы с ним постоянно обсуждаете, — хмыкнул Леша. — Такой делаешь себя
только ты. Зачем, Ира, ты мучаешь себя? Жизнь у нас одна. К чему тратить бесценные дни
и мгновения на нелюбимого человека? Я, правда, переживу. Иди к нему и будь счастлива, если унижения — это все, что тебе нужно.
— Замолчи. Замолчи… Сам ты где пропадаешь? Трахаешь эту француженку?
— Сейчас ТЫ не смей так со мной разговаривать, ясно? — Вмиг стал суровым. — Я не
обязан докладывать тебе о своей жизни. Думаю, ты согласишься со мной в том, что мы
делим жилплощадь, не более.
— Даже так? — голос Ирины опустился до еле слышного шёпота.
— Нет, давай будем врать друг другу, как дети. У меня нет времени на игры. Сегодня, если
ты не забыла, воскресная служба. Выезжаем через два часа.
— Не будем, так не будем, — сказала она, вытирая слёзы и доставая телефон, чтобы
посмотреть время. Смс с незнакомого номера.
«Ну, что, малышка, надумала? Или мне можно посылать интересные материалы твоему
мужу? Дедулю инфаркт не хватит? Жду тебя у себя в номере, если тебе есть, что мне
сказать. Например, извиниться.»
Ирина побледнела. Она совсем не ожидала увидеть сообщение от него. Быстро выбежала
из кабинета мужа и прислонилась лбом к стене, выравнивая дыхание. Бл*ть! Просто х*йня
полнейшая! Девушка ударила кулаком в стену, задыхаясь от злости. Не поедет она к нему, нет. Нет, нет, нет! Но её поступки шли вразрез с мыслями. Вместо того, чтобы пойти
собираться на службу, она вернулась в кабинет к Леше.
— Лёша, я сама доеду до храма.
— Что-то случилось?
— Дела появились.
— Какие? — Внимательно посмотрел на неё.
— С Маринкой надо встретиться. У неё с Вадиком что-то произошло, — на автомате
соврала она.
— Хорошо. Только не опоздай, — после паузы ответил он.
— Не опоздаю. Обещаю.
Она ушла. Алексей слегка качнул головой. Врала. Он видел это в безумном блеске её глаз.
Опять он. Раз она упорно толкала его к решительным действиям — так и быть, он
совершит их.
Ирина давила на газ со всей силы. Она должна была успеть выслушать этого кретина и не
опоздать на службу в храм. До службы оставался час, и что-то подсказывало ей, что она не
успеет. Тучи собрались над её головой и безжалостно давили, грозясь вылиться чем-то
ужасным и неприятным, гораздо хуже дождя. Зачем она ехала к нему сейчас? Ну, зачем?
Уж, если она сама не могла ответить на свой же вопрос… Девушка съехала с проезжей
части и остановилась. Положила голову на руль и закрыла глаза. Нужно развернуться
назад и ехать в храм. Лёша важней. Важней! Но Макс пригрозил компроматом. Урод!
Почему она медлила с компроматом на него? Давно бы показала нужным людям, и на его
жизни можно было бы ставить крест. Однако же, она тянула, словно жалела его. Жалела
монстра.
— Во что ты меня превратил? — прошептала она, роняя слезинку на руль.
Времени оставалось всё меньше, играть с ним в кошки-мышки она была не намерена.
Пора было поставить точку в этой грязной игре. Добравшись до отеля, в котором они со
Стефаном поселились, Ирина пронеслась два этажа вверх и постучала в дверь его номера.
Минуты две никто не отвечал. Она постучала сильнее. Через минуту дверь открылась, и на
пороге появился Макс, мокрый после душа и в одном полотенце. Она сглотнула, совершенно не ожидая подобной встречи.
— Так ты всё-таки пришла, красавица, — улыбнулся он и отошёл, пропуская её внутрь.
— Я тебе не красавица, — прошипела она. — Лицемер.
— И всё такая же страстная, — прошептал он и, вмиг оказавшись рядом с ней, притянул к
себе.
— Отпусти, придурок! Ты весь мокрый! Мне потом ещё по делам ехать. — Оттолкнула
его, прожигая Макса недовольным взглядом.
— А сама ты не мокрая, случайно? — Бархат его голоса добирался даже до трусиков, его
пошлые слова плавили её хлипкое самообладание на раз. — Я так люблю тебя мокрую.