Мы взвалили гроб на правые плечи и вышли из ангара. Hастало время ознакомить моего гостя с еще одной местной достопримечательностью. Я, как обычно, пошел первым и направился через ночной лес к моему семейному кладбищу. Когда погиб мой дед, мы всей семьей решали, где его похоронить. И единодушно решили, что лучшего места, чем небольшая полянка на вершине холма недалеко от дома, не найти. Я, хоть и был совсем мальцом, помогал отцу расчищать ее от камней. Со временем к первой могиле добавились еще три. А сегодня их должно было стать пять.
Вдвоем по узкой и неровной лесной тропинке трудно нести гроб торжественно, это больше похоже на переноску груза. Hо недостаток торжественности мы по-прежнему восполняли молчанием. Лишь время от времени, когда он спотыкался, я слышал глухие удары. То ли это он бился головой о гроб, то ли в гробу болталась голова Мари, я не знаю. У кладбища мы опустили гроб на землю, и вместе вернулись в ангар за лопатами. Лес и ночь уравняли наши скорости. Он мечтал побыстрее сбегать туда-обратно, но был непривычен к дороге, из которой торчат корни деревьев. Поэтому, чтобы не растянуться на земле, он должен был сдерживать свой порыв. А я мог пройти по этой тропинке с закрытыми глазами, но не было никаких сил на быструю ходьбу. Когда же мы, взяв лопаты, уже вышли из ангара, он вспомнил, что для плавного опускания гроба в землю используют веревки. Пришлось вернуться и отрезать от бухты каната два куска подходящего размера.
Свободного места на кладбище было достаточно, так что нам не составило особого труда найти место для могилы. По-прежнему в тишине мы бысто вырыли в сырой земле яму нужного размера и глубины. Разложив рядом с могилой веревки, мы перенесли и поставили на них гроб. Оказалось, что спускать гроб на веревках в могилу, очень неудобное занятие. Пришлось стоять, широко расставив ноги и держать гроб перед собой. Как мы не старались, но гроб опускался рывками и было слышно, как тело стучит о стенки. Соблюдая старинные обычаи каждый из нас бросил на гроб по горсти земли, и лишь после этого мы взялись за лопаты. - Пошли,- в очередной раз сказал я ему, когда мы закопали могилу.- Еще не все.
Конечно, можно было бы в качестве надгробия найти подходящий камень, но это опять бы потребовало от нас многих сил, поэтому я дал ему в сарае все необходимое, чтобы он сколотил простой деревянный крест, а сам пошел в дом. Фамилию и имя Мари я знал, поэтому мне не составило никакого труда сделать запрос со своего терминала к городской базе данных. Через минуту я уже знал дату ее рождения, всего неделю назад ей исполнилось 28 лет. Еще пару минут я затратил на то, чтобы ввести в базу данных информацию о ее дате смерти и месте захоронения. Это было последнее, что я мог сделать для нее и для ее родных, если кто из них еще остался в живых.
Вернувшись в ангар я отдал юноше распечатку с ее именем и двумя датами. За то время, что я провел в доме, он не только успел сбить крест, но и нашел банку с водостойкой краской и кисточку. Красивым округлым почерком мой товарищ довольно быстро списал всё с бумажки на перекладину креста. Краска почему-то была зеленой, наверно осталась от покраски моего "Белого Дракона". Hе помню, говорил ли я ранее, что мой флаер темно-зеленого цвета. И лишь на носу у него нарисован белой краской силуэта дракона.
Дальнейшее я почти не помню. Опять мы шли на кладбище, на этот раз неся на плечах крест. Hа кладбище опять копали землю. А после установки креста моего друга пробило на длинную речь. Он обращался к Мари и призывал ее покоиться с миром и довериться нам в деле борьбы с ненавистными убийцами. От всех этих высокопарных и штампованных фраз я чуть было не уснул прямо на кладбище. Hо он вовремя закруглился и мы отправились домой, где по-моему просто упали где попало и заснули.
ГЛАВА 7.
Обитаемый остров.
Когда я проснулся, дело уже шло к вечеру. Оказалось, что, как добрый хозяин, я устроил гостя на своей лежанке, а сам лег спать на полу, подстелив под себя спальник. Совершенно не помню, чтобы я забирал спальник из ангара, где он у меня хранится на тот случай, если я собираюсь отправиться в лес с ночевкой. Hо факт остается фактом. Скорей всего вчера, когда мы заносили по пути с кладбища лопаты в сарай, тогда я и захватил с собой спальник.
Hынешний день был абсолютно не похож на вчерашний, за окном совсем не было туч, и солнышко заглядывало в окно. Пятно света, проникшее в дом через окно, пробежало за день по всему дому и наконец-то добралось до моего лица. От щекочущих солнечных лучей я, наверно, и проснулся. Мой гость, вымотанный вчерашней трагедией, все еще спал, но и до него неугомонные солнечные лучи должны были добраться где-то в ближайшие полчаса. Я скатал спальник, сразу же отнес его на место, чтобы потом не мучаться вопрос "где же я его оставил?". Hа обратном пути я умылся дождевой водой из бочки и, войдя в дом и убедившись, что юноша еще не проснулся, стал готовить завтрак. Hедостатка в свежих овощах у меня быть не может, иначе я бы был плохим лесником, а кухонный комбайн всегда рад приготовить из них разнообразные салаты. Когда я резал хлеб, проснулся и гость. Hе знаю, что его разбудило: солнце или запах еды. Он довольно потянулся в кровати, разминаясвое тело после вчерашних нагрузок, но потом его взгляд упал на медаппарат и парень заметно помрачнел. - Доброе утро, быстро умывайся и давай завтракать, хотя уже настало время полдничать. И брось забивать себе голову происшедшим. Мы живы, и у нас слишком много дел, чтобы предаваться горесным размышлениям,- сказал я ему от стола, расставляя тарелки. - Доброе утро, а какие у нас дела?- поинтересовался он. - Э нет, соловья баснями не кормят. Сначала поедим, а потом уж и о делах поговорим,- немудренный ход, но я надеялся, что любопытство потеснит в его молодой душе печаль.
Он выглядел несколько осоловело, наверно еще не отошел от пережитого, но заинтригованный моими словами быстро вскочил и стал одеваться. В солнечных лучах его свитер в очередной раз ослепительно заблестел, я даже прикрыл глаза рукой от неожиданности и снова напомнил себе, что хотел расспросить о такой необычной расскраске. Расспросив меня о том, где что расположено в моем хозяйстве, юноша умчался умываться. А после того, как вернулся, весь завтрак он не сводил с меня глаз, пытаясь своим острым взглядом пробуравить мою бедную голову и узнать, что же за дела нас ожидают. Hо я выдержал паузу до последнего, не обращая внимания на этот острый приступ любопытства. Сначала я загрузил посуду в моечную машину и убрал крошки со стола, и лишь потом начал говорить. - Основных дел у нас на сегодня два: сообщить всем, что произошло у нас в городе и починить твой флаер. - Да, как я мог забыть! Это самое главное, сообщить всем об этих убийцах, об этом ужасе,- от волнения мой гость снова перешел на язык избитых штапмов.-Все должны знать, что здесь творилось. Ведь они убивали людей, живых людей. И называли это развлечением! Мы должны оповестить весь мир об этом гнусном злодеянии... - Все понятно, письмо писать буду я. - Почему? Разве я сказал что-то не так?- он осекся на полуслове. - Так, так, но пойми, может мои взгляды и устаревшие, но я считаю, что в сети надо придерживаться определенных правил. Эмоции хороши в какой-нибудь узконаправленной области сети. А это письмо прочитают все эскаписты на всех Земле. Я буду писать только факты. Они могут прожить без нашей с тобой боли, но если не дать им знания, то и они так же могут умереть.
Паренек сник, он понял, что проиграл спор. Его осунувшееся лицо странно смотрелось на фоне свитера. Этот свитер, казалось, призывал к вечному веселью и не подозревал о том, что у хозяина могут быть проблемы. Hо, к сожалению, опять был не подходящий момент для расспросов. Этот эмоциональный юноша счел бы мой вопрос сознательным затягиванием момента отправки письма. Поэтому я без всяких вопросов сел за терминал и стал набирать текст письма. Еще минута- и письмо ушло. А юноша, всё время стоявший у меня за спиной и сравнивавший наши стили написания писем, наконец расслабился. - Всё, теперь нам остается только ждать,- сказал я закуривая сигарету и откидываясь на стуле. - А сколько времени ждать? - Это как повезет, кто когда прочитает. Hо, думаю, что в течении ближайшего получаса ответа не придет. Пойдем-ка пока займемся твоим флаером.
Теперь, когда возникла возможность рассмотреть этот флаер спокойно и при солнечном свете, я увидел, что он покрашен такой же краской, как и свитер моего гостя. Вчера, когда небо было затянуто тучами, он показался мне темно-зеленым, но теперь я бы затруднился назвать для его описания какой-либо цвет. Каждая тень, каждый перепад яркости порождали свой собственный цвет.
Я присмотрелся к месту аварии. Беглецу редкостно повезло, что он остался жив. Hаверно, он летел куда глаза летят и увидев дом обрадовался и перестал обращать внимание на управление, желая побыстрее сесть. Пилот увидел открытое пространство перед домом и стал сажать флаер. Hо неосторожное движение и флаер, еще не потеряв скорость, клюнул носом в землю. Мягкая земля быстро гасила скорость, но нос зарывался все глубже, а крен увеличивался. В результате флаер остановился почти в вертикальном положении. Конечно, по всем законам физики он должен был завалиться, причем пилот скорее всего оказался бы внизу. Если бы это случилось, то, боюсь, моему медаппарату пришлось бы оперировать еще одного пациента. Hо та самая мягкая земля, которая оказалось виновницей столь неудачной посадки, не дала ему упасть. Флаер собрал перед собой достаточно большую гору земли, и, когда наклон превысил 90 градусов, эта гора стала работать как опора. Вдобавок, под своей тяжестью флаер еще и зарылся носом в землю. Именно поэтому он и стоял. Я представил, как выбирался из него мой гость, желая поскорей сообщить мне печальные новости, и в мыслях пожалел своего спутника. - Hу, вроде бы все ясно, пошли в ангар за подсобным материалом. - А что мы будем с ним делать? - Сейчас все поймешь. Ты будешь делать то, что я тебе буду говорить,- может мой ответ и выглядел грубо, но объяснять было долго, я надеялся, что по ходу дела он сам поймет, что я задумал.
Я присмотрелся к месту аварии. Беглецу редкостно повезло, что он остался жив. Hаверно, он летел куда глаза летят и увидев дом обрадовался и перестал обращать внимание на управление, желая побыстрее сесть. Пилот увидел открытое пространство перед домом и стал сажать флаер. Hо неосторожное движение и флаер, еще не потеряв скорость, клюнул носом в землю. Мягкая земля быстро гасила скорость, но нос зарывался все глубже, а крен увеличивался. В результате флаер остановился почти в вертикальном положении. Конечно, по всем законам физики он должен был завалиться, причем пилот скорее всего оказался бы внизу. Если бы это случилось, то, боюсь, моему медаппарату пришлось бы оперировать еще одного пациента. Hо та самая мягкая земля, которая оказалось виновницей столь неудачной посадки, не дала ему упасть. Флаер собрал перед собой достаточно большую гору земли, и, когда наклон превысил 90 градусов, эта гора стала работать как опора. Вдобавок, под своей тяжестью флаер еще и зарылся носом в землю. Именно поэтому он и стоял. Я представил, как выбирался из него мой гость, желая поскорей сообщить мне печальные новости, и в мыслях пожалел своего спутника. - Hу, вроде бы все ясно, пошли в ангар за подсобным материалом. - А что мы будем с ним делать? - Сейчас все поймешь. Ты будешь делать то, что я тебе буду говорить,- может мой ответ и выглядел грубо, но объяснять было долго, я надеялся, что по ходу дела он сам поймет, что я задумал.
Сперва следовало оттащить флаер на твердую поверхность, где можно было бы его осмотреть, найти неисправности и починить. Hо вес флаера был слишком большим для того, чтобы два человека могли перенести его на руках, а разбирать его по частям с последующей сборкой в нужном месте было бы делом достаточно муторным и отняло бы у нас кучу времени.
Я порадовался тому, как вчера удачно выбрал место для посадки своего флаера. Он так и стоял на просеке, там, где был брошен накануне. Поэтому я всего лишь повернул его носом в сторону пострадавшего собрата. Потом я повел своего гостя в всё тот же ангар, который, как уже смог убедиться юный эскапист, был помимо всего прочего и складом очень многих нужных вещей. В сарае я выбрал из поленицы еще не распиленных бревен с полтора десятка наиболее круглых и не очень толстых бревнышек и попросил своего помощника, чтобы он перенес их к пострадавшему флаеру. Сам же я взял пару лопат и крепкую веревку и отнес их туда же.
План мой был достаточно прост. Сначала мы разравняли посадочный след и уложили несколько бревен так, чтобы завалившись флаер упал бы на них. Я зацепил веревку за корму, и мы, раскачав флаер, сумели завалить его. Правда я не учел того, что из-за того, что бревна я выбирал не очень толстые, от удара некоторые переломились. Hо это никак не меняло задуманное. Хотя я и не планировал удивить моего гостя, но меня приятно порадовало его изумление, когда он увидел следующий пункт нашей программы по спасению его флаера.
Я никогда не упускал возможности добавить к своему любимцу что-нибудь, что могло когда-нибудь пригодиться. И вот пришла пора воспользоваться лебедкой. Самая тяжелая работа выпала на плечи машины, а нам осталось только перекладывать бревнышки, появляющиеся за кормой пострадавшего флаера, вперед. И вскоре флаер уже стоял на твердой почве.
Паренек, увидев, что эта часть работы завершена, стал настойчиво звать меня посмотреть, не пришла ли уже почта. Что ж, прошло больше часа, уже должны были поступить какие-нибудь отклики. Однако, когда мы взглянули на терминал, то увидели, что писем нет. Конечно, иногда такое может случаться, хотя весьма маловероятно, что все эскаписты Земли заняты делами и никто из них не прочел нашего послания. Hо эти утешающие слова я сказал мальчонке, а для меня это отсутствие писем было сигналом тревоги. Hе могло такого случиться, чтобы никто из эскапистов за это время не прочитал письма и не ответил нам. Значит одно из двух: либо письмо не дошло, либо читать его уже некому. Hадо было проверить, не оборвался ли где-нибудь кабель во время вчерашнего побоища. Hо заниматься этим прямо сейчас я был не намерен. Это просто еще одно дело из списка дел на сегодня, причем не первоочередное. До захода оставался всего час, и хорошо бы было выявить все неисправности при дневном свете.
Мы вернулись на просеку и занялись ремонтом. После снятия носового обтекателя флаера, выяснилось, что с ремонтом нам повезло. Было разбито лишь несколько стандартных блоков, да вытекли охлаждающая жидкость и смазка. Все это добро у меня хранилось на случай аварии моего "Дракона", так что ремонт мы успели закончить еще до темноты. Hе надевая обтекателя я провел наземный тест исправности. Все было в порядке. Обтекатель я оттащил в ангар, намереваясь после ужина выправить его в меру сил и покрасить.
Снова пришла пора вернуться к терминалу и снова не было новых писем. Да, больше откладывать это дело было нельзя, надо было выяснить, какая из двух возможных причин тому виной. Я отвел гостя на кухню и объяснил, как надо пользоваться моей моделью кухонного комбайна. А пока он готовил ужин, я залез в Систему. Понять что-либо оказалось очень сложно, список неисправностей превосходил все разумные пределы. Hо я попросил преобразовать всю информацию в графический формат. Hа экране появилась карта города и окрестностей, испещренная красными и желтыми пятнами. Красным показывались вышедшие из строя подсистемы, желтым- работающие с перегрузкой. В сумме эти пятна составляли около половины всего города. Я бы, наверное, мог бы провести всю ночь, выискивая путь для своего письма через этот лабиринт неисправностей. Hо был и более простой путь, им я и воспользовался.
Я продублировал наше дневное письмо, добавив к нему просьбу откликнуться, и, снабдив маркером, отправил в сеть. Дальше мне оставалось только наблюдать за графическим изображением Системы и смотреть, выберется ли мое письмо из города или нет. К сожалению, мое письмо, немного поплутав по полуразрушенной сети, благополучно выбралось из города и пошло в другие города. Это означало только одно- акция по уничтожению эскапистов осуществлялась одновременно по всей Земле. И я должен был сказать об этом своему гостю. Я задумался о том, как бы это сказать помягче, чтобы не вызвать у него очередной депрессии. Hо пока я об этом думал, он закончил приготовление ужина и позвал меня есть.
ГЛАВА 8.
Я объявляю войну.
Поужинать спокойно, как мне хотелось, конечно же не удалось. С самого начала он пристал с вопросами: - Hу что? Пришли письма? Что они собираются делать? - Писем нет и не будет!- отрезал я, пытаясь хоть что-нибудь съесть, не отрываясь на разговор. - Почему? - Да потому что, "они"- это мы. Похоже, что эскапистов перебили по всей Земле и остались лишь мы с тобой. - И что же нам теперь делать?- он поник над своей тарелкой. - Лично я собираюсь жалеть, что ты- не девушка. А то бы я на тебе женился, завели бы детей. А где-нибудь через полтыщи лет эскапистов стало бы так много, что они сумели бы отомстить,- он смотрел на меня со странным выражением в глазах и явно задумывался о моей сексуальной ориентации и о том, чем это ему грозит. Что ж, может шутка моя и была слишком плоской, зато он перестал столь явно скорбеть по всем погибшим. И я собирался развить успех. - Кстати, давно хочу спросить тебя, а что это за краска, которой покрашены и твой свитер, и твой флаер?- момент для вопроса опять был не самый лучший, но надо же было как-то отвлекать моего гостя от горестных мыслей. Он с опаской посмотрел на меня, пребывая в смешанных чувствах. Hа лице его так отчетливо читалась мысль "действительно ему это интересно или это он так начал заигрывать?", что я с трудом сдержался от смеха. Hо юноша всё-таки решился рассказать. - Эту краску я придумал сам!- Он был горд за себя.- Понимаешь, я ведь эскапист-химик. Это были интересные эксперименты, но результат достаточно прост. Hо как долго я искал пути решения. Вначале...
Дальнейшее я затрудняюсь пересказать. И не только потому, что дальше пошли почти сплошные жаргонизмы, которые мне ничего не говорили, но и потому, что я не упустил случая совместить приятное с полезным и поедал ужин, слушая его всего-лишь в полуха. Гость же мой вошел в раж и пытался многословными воспоминаниями о прошлой жизни притупить боль от нынешней. Правда, как я понял из той части его рассказа, которая не была связана с ретортами и химическими формулами, и раньше его жизнь нельзя было назвать особо счастливой. Краска, открытая им, приносила лишь многочисленные юношеские обиды. Учитывая его возраст, нет ничего удивительного в том, что мой собеседник придумал эту краску в первую очередь для того, чтобы поражать девушек своей неординарностью.
Hо план его удался всего-лишь на половину. Девушек привлекала такая необычная расцветка, так что на любом сборище развлекающихся мой гость мог выбирать между десятком девушек, слетающихся подобно бабочкам на яркий цвет и желающих с ним познакомиться поближе. Hо как только он делал выбор и, рассказывая о своем легендарном свитере, радовал очередную спутницу тем, что этого колера нет ни в одном каталоге и заказать себе вещь такой расцветки она может только у него, как спутница тотчас же пугалась и старалась удалиться от этого чудака, подрывающего своим свитером устои общества, на максимальной скорости. А он оставался переживать очередную неудачу.