Бэньон оглядел линию своих штурмовиков. Насколько он мог видеть, почти половина его людей была убита. Он подполз к Рамиресу, который перезаряжал карабин. Бэньон схватил его за руку.
– Найди трех человек, которые способны двигаться, и притащи их сюда.
Рамирес коротко кивнул и уполз выполнять поручение. Бэньон терял терпение. Защитники подтянулись в одно место и, похоже, собирались что-то предпринять. Спустя пять минут посыльный вернулся, а за ним следом, ползком – три штурмовика. Рамирес улыбнулся Бэньону, и его зубы сверкнули в темноте.
– Я нашел людей, капитан. Что теперь?
– Большинство наших убито или ранено. Они собирают всю силу в одном место. Я подсчитал, что если мы обойдем зиккурат с другой стороны, то сможем проникнуть внутрь с меньшими трудностями.
Один из мужчин чуть придвинулся ближе.
– А что случится, если прижмут оставшихся ребят?
– Им придется смириться. Они знали, что не на пикник собрались.
Мужчина мрачно кивнул. Бэньон оглядел остальных.
– Еще вопросы?
Все потрясли головой. Командир поднял карабин.
– О'кей, тогда пойдем.
И пятеро мужчин по-пластунски двинулись «осваивать» периметр освещенной зоны. Они забирали по кругу до тех пор, пока не оказались с другой стороны зиккурата. Бэньон дал знак остановиться. Штурмовики подползли ближе.
– Будем пытаться пройти здесь, капитан?
Бэньон рассматривал зиккурат.
– Подождем немного. Что-то странное. Для такого места здесь слишком мало охраны.
– А ты хочешь больше?
– Просто странно, что такое место патрулирует несколько человек.
Откуда было Бэньону знать, что большинство тех, кто мог бы надежно охранять зиккурат, зачищено самой хозяйкой этого странного здания и правительницей Квахала. Капитан ждал и наблюдал. Насколько он мог судить, по всей длине зиккурата прохаживалось меньше дюжины солдат. Только он собрался отдать приказ двигаться вперед, как стрельба с атакуемой стороны зиккурата усилилась вдвое. Люди кричали, в воздухе свистели пули, и огненные валы разрывали ночь. Рамирес с тревогой посмотрел на Бэньона.
. – Похоже, что это кричат наши парни.
– Возможно. Но у всех нас – работа.
Рамирес промолчал. Бэньон обвел взглядом лица остальных в своем крохотном отряде. Указал на группу прожекторов, освещающих основание черного здания.
– Подберемся к самому краю освещенной полосы.
Они осторожно проползли немного вперед и остановились. Бэньон встал на ноги.
– Мы сделаем здесь третий вход. Ни перед чем не останавливаться. Если кто-то получит пулю, то пусть рассчитывает только на себя.
Он зарядил в карабин новую обойму.
– О'кей, пошли!
Они бросились к стенам зиккурата, стреляя на бегу от бедра. На входе показались двое охранников. Град пуль настиг их прежде, чем они успели поднять свои огнеметы. Один из людей Бэньона упал. Не останавливаясь, оставшиеся четверо преодолели освещенную зону, не прекращая стрельбы. С верхнего уровня никто больше не стрелял.
Бэньон добежал до стены зиккурата и прижался к ней. Он вытащил из куртки осколочную бомбу. Вырвал чеку, бросил бомбу в дверной проход и отскочил назад.
Вход разнесло на обломки. Бэньон подождал, пока рассеется пыль, и бросился внутрь. Трое штурмовиков кинулись вслед за ним. Они оказались в длинном темном коридоре. Отряд побежал вперед.
Они подбежали к месту, где два коридора пересекались. В конце нового коридора мерцал слабый свет. Бэньон и его люди свернули туда. Когда они подошли поближе, то увидели, что мерцание исходит оттуда, где одинокий охранник замер перед чем-то, напоминающим дверь в шахту лифта.
Увидев приближающихся чужих людей, он выхватил из кобуры игольный пистолет и успел выстрелить, прежде чем его сразил огонь карабинов. Бэньон почувствовал боль в ноге, но предпочел не смотреть, что именно случилось.
Рамирес отодвинул тело охранника от двери. Осмотрел стены. Рядом с дверью располагалась единственная кнопка на уровне талии. Обернулся к Бэньону.
– Хочешь, чтобы я…
Он запнулся, с ужасом глядя на своего командира.
– Ты видел свою ногу, капитан?
Бэньон посмотрел вниз.
– Черт побери!…
В мякоти его бедра, куда попала игла, зияла дыра. Несколько сантиметров влево, и ему бы просто срезало ногу. Бэньон достал из куртки универсальный перевязочный материал и сорвал упаковку. Затем разрезал штанину и наложил на дыру перевязку. Нога онемела – начало действовать мощное обезболивающее. Бэньон обратился к Рамиресу.
– О'кей, вызываем лифт.
Через несколько секунд перед ними открылись двери небольшой кабины лифта. Четверо мужчин набились внутрь. Капитан осмотрел панель управления, нажал нужную кнопку, и лифт быстро двинулся вниз.
30
Проводник Менестрель погружался в таинственный мир поисков пути и куда-то вел за собой Билли. Несмотря на очевидность передвижения, Билли не испытывал уверенности в том, что где-то, куда они идут, есть нечто определенное, и оно именно то место, куда ему хочется идти.
Билли казалось, что он шагает вперед без чувства времени и расстояния почти всю свою жизнь. Дороги, на которые сворачивал Малыш Менестрель, были самыми странными из тех, что когда-либо видел Билли. Их населяли призраки и жуткие знаки, наполнявшие Билли во время путешествия чувством глубокого ужаса. Его разум спасло только то, что самые дикие из картин стирались из памяти сразу же, как только они оставались позади. Все это напоминало жизнь в долгом, хаотичном, затуманенном и наводящем ужас ночном кошмаре.
Но больше, чем зловещее окружение, Билли волновало изменение, внезапно произошедшее с проводником. Попытки найти путь стремительно разрушали его разум.
Идя рядом с Билли, Малыш Менестрель беспрерывно бормотал себе что-то под нос. Изредка его слова складывались в осмысленные предложения. Периодически Билли к нему прислушивался. Но ничего не понимал, все равно, как если бы Менестрель говорил на своем тайном языке.
Часто Билли казалось, что он, наконец, ухватил определенную последовательность в словах приятеля, но вскоре казавшаяся разумной мысль тонула в болтовне и повторениях. Догадки Билли рушились снова и снова. На некоторое время он сконцентрировался на том, чтобы не вслушиваться в бормотание проводника.
И все же, несмотря на все эти страхи, Менестрель вывел его к некой вполне обычной местности.
Если только можно было назвать обычной дорогу, заполоненную истерическими беженцами, потоками, идущими в обоих направлениях, несущими с собою слухи, что там, куда они идут, есть надежда найти спасение.
Два противоположных потока – разные группы людей, иногда противоположные по духу. В такой ситуации неизбежны столкновения.
Кое-где споры разгорались настолько сильно, что более слабых выталкивали на обочину дороги, и им приходилось довольствоваться хотя бы такой возможностью идти в своем направлении, мешая всем и со всеми вступая в конфликты.
В подобных ситуациях Менестрель выработал почти нечеловеческий инстинкт выживания. Его походка стала жесткой, он ссутулил плечи и огромными шагами так резко двинулся вперед, что враждебно настроенные беженцы отступали в стороны, освобождая ему дорогу.
После пары недоразумений Билли понял, что ему остается одно – идти в ногу с Малышом Менестрелем, приняв такой же суровый и задумчивый вид. И это работало, хотя временами он чувствовал себя нелепо. У Менестреля всегда было особое чувство времени и ситуации. Благодаря этому приятели умудрились достойно пройти сквозь самые серьезные конфликты. И никто не сказал им и слова.
И еще Билли испытывал глубокую благодарность судьбе за то, что на дороге не было машин. Только сожженные обломки «горячих» электродов и маховиков безмолвно напоминали о буйном моторизованном прошлом.
Не успел Билли как следует это обдумать, как реликт такого прошлого оказался тут как тут.
Вытянутый биплан с составными крыльями, похожими на хищных птиц, с пронзительным криком пронесся над дорогой.
Его черно-золотая раскраска навела Билли на мысль о том, что биплан принадлежит банде воздушных пиратов, пробравшихся в Квахал, а там дотянувшихся до верхушки власти, получая все больше военных привилегий.
Билли повернулся и увидел, как самолет совершил крутой боковой вираж. Похоже, он собирался спикировать прямо на дорогу. Неожиданно Билли осенило: если это действительно пираты, то им ничего не стоит обстрелять дорогу просто так, ради развлечения. Особенно, если они в такой же ситуации и тоже не могут найти выход и вырваться из ничто.
Менестрель все так же упорно шел впереди. На секунду Билли замешкался. А потом бросился догонять приятеля. Он заслонил собой Менестреля и столкнул с обочины. Они покатились по склону, уводящему в ничто, и в это мгновение прямую линию дороги разорвала цепочка снарядов.
Менестрель все так же упорно шел впереди. На секунду Билли замешкался. А потом бросился догонять приятеля. Он заслонил собой Менестреля и столкнул с обочины. Они покатились по склону, уводящему в ничто, и в это мгновение прямую линию дороги разорвала цепочка снарядов.
Билли и проводника засыпало обломками, но никого из них всерьез не задело. Билли приподнял голову. Корабль разворачивался. Билли с отчаянием размышлял, что же теперь делать. Он посмотрел на корабль, перевел взгляд в мерцающее серое пространство. И тут все встало на свои места. Менестрель должен выжить любой ценой. Корабль почти развернулся. Билли подхватил Малыша и, прежде чем тот успел воспротивиться, бросился вместе с ним в ничто.
31
Звуки выстрелов и взрывов едва пробивались сквозь толстые стальные двери командного центра. А. А. Катто развернулась на каблуках и хлестнула кнутом по основанию пульта перед собой. Судя по всему, надвигался очередной приступ неконтролируемого бешенства.
– Неужели нет возможности сохранить требуемый порядок хотя бы здесь?
Круг советников чуть отодвинулся от нее. А. А. Катто ругала их за то, что они не сумели предложить реально осуществимого плана по продолжению войны без поставок из Распределителя Материи.
После разрушения Распределителя Материи и смерти Нэнси, А. А. Катто взрывалась по малейшему поводу. Ее характер стал совершенно непредсказуем. Правда, количество казней резко уменьшилось, но тому было причиной фактическое уничтожение населения штаб-квартиры.
Из-за двери донеслись звуки мощных взрывов. А. А. Катто с угрозой оглядела советников.
– И что, никто не прекратит эти безобразия? О чем думают охранники?
Один из советников нашел в себе смелость ответить:
– Вы отослали большую часть охранников на поверхность для расследования донесений о внешней атаке.
– СФАБРИКОВАННЫХ донесений о внешней атаке.
Советник поправился.
– Конечно, я имел в виду сфабрикованные донесения о внешней атаке, командующий. Большая часть солдат до сих пор на поверхности. Единственная охрана, оставшаяся в бункере, – это горстка солдат на ключевых позициях и те, кто сейчас рядом с вами, в командном центре.
Взгляд А. А. Катто пронзил советника, словно нож. На его побледневшем лбу выступил пот. Советник чувствовал, как пот пропитывает подмышки его красного костюма. Когда А. А. Катто заговорила, ее голос звучал угрожающе тихо.
– Хочешь сказать, что нам, возможно, придется разбираться с этим самим?
Советник затрясся.
– Ни в коем случае, командующий. Я просто обрисовал расположение солдат.
А. А. Катто медленно обошла кругом дрожащего от ужаса советника.
– Мы вполне осведомлены о расположении наших войск.
Советник энергично закивал головой.
– Да, командующий.
– И уж, конечно, мы вполне способны разобраться с тем, что здесь происходит.
Из-за двойных дверей раздались звуки выстрелов. А. А. Катто соскочила с трибуны и подозвала пальцем свою личную охрану. Они тут же след в след двинулись за ней. А. А. Катто решительно шагала к дверям.
– Вам следовало бы всем уяснить, что Катто Великая лично решает все проблемы в своем собственном штабе.
Первая пара дверей разъехалась в стороны. А. А. Катто шагнула ко второй паре. Двери открылись. А. А. Катто с трудом поверила в то, что увидела. Зрелище, открывшееся перед ней, заставило застыть в глубочайшем потрясении.
Главный коридор, ведущий к командному центру, был завален трупами охранников. Выломанные из стен гигантские глыбы раскиданы по полу вперемежку с осколками бомб. В воздухе повисли облака пыли и дыма.
Вдруг в проход между перегородками командного центра ворвались трое охранников и принялись обстреливать коридор. Над головой А. А. Катто засвистели крупнокалиберные пули. Она уставилась на охранников. Ее широко открытые глаза были полны ужаса.
– Что за чертовщина здесь происходит?
Один из запыхавшихся охранников посмотрел на нее. Его лицо было в кровавых потеках и грязи.
– В конце коридора – захватчики, командующий.
– Захватчики? С внешней стороны?
– Да, мой командующий.
– Как они сумели проникнуть?
– Спустились на одном из вспомогательных лифтов. Они напали на нас, прежде чем мы вообще успели понять, что они здесь. Они воспользовались осколочными бомбами.
– Почему вы не применили против них огнеметы?
– Мы не можем использовать огнеметы внутри бункера, командующий. Так мы можем попасть в ловушку.
А. А. Катто разглядывала коридор.
– Сколько их?
– Четверо, командующий.
Брови А. А. Катто взлетели вверх.
– Четверо? Только четверо?
– У них лучшая позиция, командующий.
– Нас это не волнует, пусть они хоть в сталь упакуются! Мы не потерпим, чтобы наша охрана была разгромлена какими-то четырьмя захватчиками. Достать их! Убить их!
– Мы делаем все возможное, мой командующий.
А. А. Катто схватила охранника за грудки.
– Взять их, кретин! Вытащите отсюда свои задницы и возьмите их!
Она вытолкнула его в коридор и повернулась к своей охране.
– Вы тоже – туда! Я хочу, чтобы их поскорей убили.
Охранники чуть замешкались, взглянули на А. А. Катто и выбежали в коридор под огонь. Они бежали вместе, стреляя на ходу. Им удалось преодолеть половину расстояния между вжавшейся в дверной проем А. А. Катто и позицией атакующих. В какой-то момент даже казалось, что этот безумный рывок увенчается успехом. Как вдруг автоматная очередь подкосила первые ряды. Те, кто бежали за ними, тоже повалились на пол. Кто-то бросился вперед, двое побежали искать укрытия в проеме – пули настигли их прямо на глазах А. А. Катто. Менее чем за минуту, А. А. Катто потеряла всех бойцов своего бункера.
По коридору осторожно продвигались вперед четверо мужчин в грязно-зеленой форме. А. А. Катто с трудом поднялась на ноги и кинулась спасаться бегством в командный центр. Даже не попытавшись закрыть за собой двери, она направилась прямо к сбившимся в кучу испуганным советникам. Она затесалась между ними так, чтобы вся группа оказалась между ней и дверьми.
Несколько мгновений ничего не происходило. Затем в командный центр вошли четыре фигуры. Увидев советников, они остановились и направили на них оружие.
– О'кей, парни, стоять там, где стоите. Заложить руки за голову и не двигаться.
Советники сразу подчинились. А. А. Катто медленно завела руки за голову.
Двое из захватчиков продолжали держать советников на мушке, в то время как двое других исследовали командный центр, разглядывали огромный экран и сложное оборудование. Было заметно, что все это внушает им трепет.
В А. А. Катто постепенно нарастал гнев. Унизительно было сознавать, что с ней справилась жалкая четверка захватчиков. Однако направленные на нее дула автоматов заставляли держать негодование при себе.
Один из тех двоих, что молча осматривали командный центр, заговорил:
– Похоже, именно здесь все и происходило. Что будем делать, капитан?
Тот, кого назвали капитаном, медленно на» правил свой автомат на главный пульт.
– Разнесем на куски. Разрушим здесь все. Это должно их остановить.
Голос капитана звучал устало. Он нажал на спусковой крючок карабина и выстрелил в главный пульт, который взорвался зрелищным каскадом искр. В помещении повисли клубы дыма.
Другой, видимо, помощник капитана, направился к второстепенному оборудованию. Полное разрушение командного центра заняло у них три минуты. А. А. Катто закрыла глаза. Все кончено. Восстановить оборудование командного центра невозможно. Она проиграла войну.
Перед глазами А. А. Катто пронеслись возможные перспективы. Она может осуществить бессмысленную попытку напасть на захватчиков. Может покончить с собой. Она чувствовала крошечную кобуру пистолета в тайном кармане на плече. Будет так просто…
Внезапно ее осенило! Она растолкала советников и бросилась вперед.
– Помогите мне, пожалуйста, спасите.
Пришедшие навели на нее карабины. Не обращая на них никакого внимания, А. А. Катто неслась к тому, кого они называли капитаном.
– Прошу вас, помогите мне, уведите меня отсюда. – Она бросилась ему на шею и принялась всхлипывать. Он потряс ее за плечи.
– Кто ты, черт возьми, такая?
– Я была его любовницей. Он ненормальный. Он не хотел меня отпускать.
– Чьей любовницей?
– Его. Катто. Это он начал эту войну. Он сумасшедший. Он называл себя Катто Великий.
Бэньон с подозрением разглядывал девушку. Кого-то она ему смутно напоминала. Может быть, она была зарегистрирована в Лидзи. Он отогнал мысли.
– Я слышал, что командовала здесь всем женщина.
А. А. Катто подняла на Бэньона огромные, полные слез глаза.
– Это невозможно. Разве женщина могла начать все это?