Вакар бросился на Ворона, однако уродливый здоровяк преградил ему путь и, взмахнув дубиной, выбил меч из левой руки Вакара.
Вакар отпрыгнул назад и взял меч на изготовку. По лицу его пробежала тень. Пожалуй, сразу с тремя нелюдями ему не совладать. И на помощь позвать не получится. Кузница стоит на окраине села, сторона тут наветренная, кричать бесполезно.
Вакар взглянул Ворону в лицо и громко сказал:
– Мой меч выкован из белого железа и заговорен от нечисти! Тебе со мной не совладать!
– Твой меч карош, – согласился нелюдь (голос у него был хриплый, гортанный, похожий на карканье). – Но нас три, а ты един.
Вакар дернул щекой.
– Мне плевать! Даже если вы нападете всем гуртом, двоих из вас я успею отправить к праотцам, а третьего покалечу. Решайте, кому подыхать!
Ворон усмехнулся черными губами.
– Мы не хотел тебя убивать, кузнец. Ты нужен нам живой.
Уродливый нелюдь и человек-ящерица осторожно двинулись к кузнецу, собираясь обойти его с двух сторон. Вакар отступил на шаг, приподнял меч и прорычал:
– Давай, нечисть, подходи! Нашинкую, как капусту!
Уроды остановились и поглядели на своего вожака, ожидая указания. Тот, сложив на груди руки, раздумывал.
Зорко поглядывая на врагов, кузнец с досадой подумал о том, что второпях позабыл о чудны́х вещах, которые здорово могли бы сейчас помочь. Может, еще не поздно? Вакар глянул на кузницу и прикинул расстояние. Нет, не успеть – перехватят.
Ладно, не беда. Главное, чтобы Ольстру не тронули. Где она, интересно, сейчас? Вроде собиралась на гадание к подружкам. Ушла ли?
Воспользовавшись заминкой, один из нелюдей, невысокий, сутуловатый, похожий на ящерицу, быстро скользнул к Вакару. Однако кузнец не промедлил. Взмахнув мечом, он отсек уроду крючковатую руку. Тот взвыл и отскочил назад.
Ворон гортанно засмеялся, и смех его был похож на карканье. В тот же миг глаза Вакара полезли от изумления на лоб. Из окровавленной культи покалеченного нелюдя выползла на свет новая лапа. Она была тощее и крючковатее предыдущей, но шевелилась и была вполне пригодна для дела.
– Ну и чудеса! – удивленно пробормотал Вакар. – А ежели я тебе башку отрублю – прирастет ли?
Ворон глянул на него холодными, круглыми глазами и прокаркал:
– Иди с нами, кузнец! Будем давать тебе еда, питье, женщины. Много! Будешь править наш нелюдь! Как я!
– Обойдусь, – угрюмо ответил Вакар. – Мне и здесь брашна хватает.
Ворон что-то тихо проговорил на своем наречье, и человек-ящерица быстро скользнул за угол дома.
– Куда это он? – взволнованно спросил Вакар.
Ворон и уродливый здоровяк молчали, мрачно глядя на кузнеца. Не прошло и минуты, как человек-ящер вернулся, и вернулся не один. Одной лапой он держал Ольстру за волосы, а другой сжимал ей рот.
– Ольстра! – крикнул Вакар и пошел на Ящера, однако нелюдь приставил к ее горлу острые и длинные, как кинжалы, когти и принудил кузнеца остановиться.
Вакар встал посреди тропки, угрюмо наклонил голову и тяжело задышал.
– Отпусти ее, – хрипло проговорил он.
– Идти с нами, кузнец! – каркнул Ворон. – Идти, и твой дочка будет живой!
– Да на что я вам? – в отчаянии проговорил кузнец.
– Твой оружие! – каркнул Ворон. – Будешь коваль его нам!
Вакар посмотрел на Ворона таким взглядом, что усмешка сползла с тонких губ нелюдя.
– Я русич. И я не кую всепобедное оружие для темных злыдней, нелюдь.
– Ты валах, – каркнул нелюдь-ворон.
– Я русич, – повторил Вакар твердо. – И это моя земля.
Ворон повернулся к Ящеру и что-то тихо приказал. Ящер кивнул и легонько чиркнул когтем. Мочка левого уха Ольстры упала на землю. По щеке девушки потекла кровь, она отчаянно закричала, но нелюдь грубо заткнул ей рот.
– Идти с нами, – снова прокаркал Ворон. – Идти, и твой дочка не будет умирать.
Несколько мгновений Вакар стоял, широко расставив ноги и тяжело дыша. Казалось, в любой миг он может сорваться с места и броситься на врагов.
Ворон и его сподручные смотрели на кузнеца с опаской. Наконец Вакар тяжело вздохнул, повернулся к кузне и хрипло проговорил:
– Прости меня, Перун. Я должен пойти с ними.
Кузнец разжал пальцы, и меч со звоном упал на широкие камни, умостившие тропу, ведущую к кузне. Уродливый гигант тут же бросился к Вакару, грубо схватил его за плечи, развернул и быстро связал его по рукам и ногам косматыми веревками.
Затем развернул и толкнул к своему вожаку. Пробежав по тропке, Вакар едва не ткнулся Ворону в грудь. Затем остановился, поднял на Ворона пылающий холодным пламенем ярости взгляд и отрывисто проговорил:
– Первоход придет за мной. Он убьет вас всех.
Ворон ухмыльнулся и отрицательно качнул чернявой головой:
– Первоход не выйдет Гиблый лес.
– Ты его плохо знаешь, – сказал Вакар. – Глеб поймает тебя, ощиплет, будто куренка, и сунет башкою в кипящее варево. А потом выплеснет варево смердящим псам.
Ворон поморщился и сделал знак уродливому верзиле. Тот вынул из кармана меховой куртки какую-то липкую гадость и шлепнул ею кузнеца по губам. Вакар попробовал разомкнуть губы, но липкая гадость склеила ему рот.
Ворон осклабился в усмешке и прокаркал:
– Нам не надо, чтобы ты говорить. Нам надо, чтобы ты работать. Зверь! – окликнул он на языке нелюди. – Неси его в лес!
Здоровяк оторвал Вакара от земли, закинул его на плечо и зашагал прочь со двора. Через секунду во дворе остались лишь Ворон и Ящер. Ольстра вдруг забилась у Ящера в лапах, вывернулась и укусила нелюдя за запястье. Ящер вскрикнул и легонько стукнул Ольстру головой о бревенчатую стену. Затем швырнул девку на землю.
– Возьмем девку с собой? – спросил Ящер на языке нелюди.
Ворон покачал черной головой:
– Нет. Мы должны двигаться быстро. Она будет обузой.
Ящер прищурил выпуклые глаза.
– Жалко. Девка здоровая.
Ворон обдумал его слова, покосился на Ольстру и приказал:
– Догоняй Зверя. Подождете меня в лесу.
– Что ты будешь делать? – спросил Ящер.
– Разберусь с девкой.
Ящер прищурил выпуклые глаза и сказал:
– Будь с ней осторожен. Эта девка больно кусается.
Ворон ухмыльнулся:
– Я тоже.
Ящер повернулся и заспешил за Зверем, а Ворон, не теряя времени, шагнул к Ольстре.
Ольстра открыла глаза и увидела надвигающуюся страшную морду Ворона.
– Нет! – выдохнула она и отползла к стене. – Нет!
Ворон вытянул вперед длинные, покрытые перьями руки, схватил Ольстру за плечи и повалил ее на землю. Ольстра пробовала сопротивляться, но Ворон был страшно силен.
– Спи… – тихо каркнул он. – Когда ты просыпаться, все будет кончиться.
Круглые черные глаза не мигая смотрели на Ольстру. Она почувствовала, что веки ее отяжелели.
– Не насильничай меня… – жалобно попросила Ольстра, борясь с сонливостью. – Пожалей…
– Спи! – повторил Ворон.
Веки Ольстры сомкнулись, дыхание выровнялось. По безобразному лицу Ворона пробежала судорога, штаны мощно вздулись у него в паху. Он запустил руки девушке под юбку и рывком раздвинул ей бедра.
Когда он вошел в нее, с губ Ольстры сорвался долгий, мучительный стон.
– Роди мне сильного воина, девка, – прокаркал Ворон.
Он высунул черный, липкий язык и провел им по розовой щеке Ольстры.
5Телефон трезвонил, как сумасшедший. Глеб, не открывая глаз, сгреб его с прикроватной тумбочки и поднес к примятому подушкой уху.
– Слушаю!
– Глеб, куда ты пропал? – раздался из трубки взволнованный голос Кати Корольковой. – И почему отключил «корреспондентский» телефон? Турук рвет и мечет!
Голос у Кати был взволнованный, однако Глеба это не слишком-то проняло. Он зевнул и сказал:
– Катюх, не нагнетай. Передай Туруку, что сейчас приеду.
– Только не задерживайся! На этот раз Турук так зол, что точно тебя уволит!
– Не парься, все будет тип-топ.
Глеб отключил связь и швырнул трубку на тумбочку. Затем поднял с пола пачку «Кэмэла», вытряхнул одну сигарету и вставил ее в рот. Закурил, затянулся и сморщил лицо. Вкус у сигареты был какой-то резиновый.
Глеб сделал еще пару затяжек, сунул окурок в пепельницу и нехотя поднялся с кровати.
Перед тем как пойти умываться, он привычно клацнул клавишей лэптопа, чтобы просмотреть электронную почту. Вдруг что-нибудь важное. Турук, как бы он ни кипел и ни топал ногами, вполне может подождать.
На экране лэптопа развернулась игра. Глеб напряг память, но не помнил, чтобы вчера во что-то играл. Должно быть, это кто-то из его собутыльников притащил игрушку. Скорее всего Яшка Фендель. Его хлебом не корми, дай только порезаться в какой-нибудь «Квак» или «Дум».
Игра была совершенно незнакомая. Огненные буквы в левой верхней части экрана сообщали, что это – начало третьего уровня. Видимо, Фендель торчал тут до рассвета, если успел одолеть второй уровень. Герой, блин.
Глеб вгляделся в картинку.
Две каменные арки и наваленный грудой бурелом слева и справа от арок. Что-то вроде оборонного вала. Не тупо.
Две каменные арки и наваленный грудой бурелом слева и справа от арок. Что-то вроде оборонного вала. Не тупо.
С одной стороны бурелома двигалось полчище жутковатых монстров. А по другую стоял всего один герой – человечек в средневековых латах, шлеме и красном плаще. В руках он держал не меч или боевой топор, а что-то вроде обреза ружья.
Глеб усмехнулся и навел на оружие курсор. Выскочившее оконце сообщило, что оружие называется «ольстра». Переделана кузнецом-вещуном из охотничьего самозарядного ружья «МЦ-21». В обойме – пять патронов калибра 12 мм с разрывными головками.
Всего пять патронов в обойме? И это против полчища чудовищ? Слабовато. Впрочем, на боку у героя висел меч. Глеб, как и большинство здравомыслящих жителей двадцать первого века, питал презрение к холодному оружию, но все же навел на меч курсор. Вспыхнула надпись: «Драконий Зуб».
Ну, естественно. И отчего это создатели компьютерных игр любят такие идиотские и высокопарные названия? Назвали бы просто «Палка-убивалка». Глеб насмешливо хмыкнул, навел курсор на героя игры. Вспыхнуло имя – «Первоход».
Нет, этому парню с монстрами не совладать. Видимо, Фендель закончил второй уровень неважно, действуя по-пьяному напрямик и наобум, раз в начале третьего ему пришлось столкнуться лицом к лицу с целой армадой уродливых гадов.
В самой гуще толпы уродов Глеб разглядел что-то вроде боевой колесницы, на которой стояла в полный рост стройная девушка. Ее темные волосы развевались на ветру, синие глаза гордо смотрели вперед. Красивое лицо девицы было холодным и гордым. Что такая красотка забыла в толпе монстров? Может, она извращенка?
А, неважно.
Глеб, позевывая, ухмыльнулся, шутливо перекрестил героя на экране сложенными щепоткой пальцами и сказал:
– Да будет земля тебе пухом, Первоход!
6Перед тем как пойти к Туруку, Глеб заскочил в отдел культуры, чтобы перекинуться парой слов с Катей Корольковой. Однако ее на месте не было.
На столе у нее стояла чашка с недопитым черным кофе. Рядом, на краю пепельницы, еще дымилась тонкая сигаретка с красным ободком вокруг белого фильтра.
«Все как всегда», – улыбнулся Глеб. Слава богу, хоть что-то в мире остается неизменным. Он взял чашку и залпом допил кофе, потом ухватился за сигарету и глубоко затянулся.
Странно…
Сигарета – как резиновая, и кофе безвкусный. Видимо, это все из-за похмелья. Глеб затушил окурок в пластиковой пепельнице с надписью «Курiння викликае iмпотенцiю», которую Катька стащила из какой-то киевской гостиницы, повернулся и вышел в коридор.
В кабинет к Туруку он ввалился без стука.
– Вызывали, Иван Кузьмич?
Турук оторвался от просмотра верстки и глянул на Глеба поверх очков:
– Явился?
– Угу.
– Ну, проходи.
Глеб прикрыл за собой дверь, прошел в кабинет и рухнул в красное кожаное кресло. Несколько секунд Турук молча разглядывал его, затем насмешливо произнес:
– Красавец. А теперь объясни мне, бога ради, какого черта ты делаешь в Москве?
Глеб недоуменно приподнял бровь:
– А где я должен быть?
– В командировке! – рявкнул вдруг редактор. – В Гиблом месте! Я послал тебя туда вчера!
– Ах, да.
Глеб поморщился. «Черт, совсем забыл про эту дурацкую командировку».
– Почему ты не выехал, Орлов?
Глеб понял, что банально проспал, но признаваться в этом редактору не собирался.
– Видите ли, Иван Кузьмич… Дело в том, что я вчера…
– Черт меня дернул поручить это дело тебе, Орлов!
Глеб невинно сморгнул и с примирительной улыбкой проговорил:
– Иван Кузьмич, не убивайтесь вы так. Не поехал сегодня – поеду завтра. Один день ничего не решает.
– Никакого «завтра» не будет, – прорычал Турук. – Не будет, потому что ты уволен!
– Что?
– Ты уволен! – рявкнул редактор. – Собирай свои манатки и выметайся из редакции.
Глеб нахмурился. Обдумал слова Турука и покачал головой:
– Вы не можете меня уволить. Читателям нравятся мои тексты.
– У читателей короткая память, – холодно возразил Турук. – Сегодня они балдеют от твоих текстов, в завтра будут балдеть от статей Кати Корольковой. А твое имя забудут. Навсегда.
Глеб не мог не признать правоту редактора. А потому сменил тон и заискивающе проговорил:
– Иван Кузьмич, я думаю, что нам не стоит…
Взгляд Глеба упал на бутылку коньяка, стоявшую на стеллаже. «Кутузов»… Двадцать пять лет выдержки… Сам Турук не пьет, а коньяк держит для гостей. Так-так…
Что-то такое замерцало в памяти Глеба. Коньяк «Кутузов», ночь, всполохи костра… Нельзя рубить деревья. Большой грех. Сорни-Най мстить будет.
Потом – дождь, ветер, гроза… Крики Бахтияра. Стоп! Кто такой этот Бахтияр? И тут в голове у Глеба что-то щелкнуло.
– Осьмий! – хрипло воскликнул он и испуганно огляделся по сторонам. – Какого черта! Что происходит?
Широкая физиономия редактора Турука побагровела.
– Орлов, что ты себе позволяешь?
Глеб вскочил со стула, постоял несколько секунд, словно был не в себе, и снова сел.
– Чертов шулер! – рявкнул он вдруг. – Ты сказал, что я ничего не запомню! Ты – чертов фальшивый бог!
В глазах у Глеба потемнело, и ему показалось, что он слышит голос:
– Васька Ольха – Темный ходок. Громол – призрак. Я – фальшивый бог. Гиблое место сыграло со всеми нами странную шутку, верно? А что оно сделало с тобой, Первоход? Об этом ты не задумывался?
Глеб вздрогнул и поднял взгляд на Турука. Пелена перед глазами рассеялась. Турук стоял рядом со стулом и тряс его за плечо:
– Орлов! Орлов, что с тобой? Тебе плохо?
Глеб посмотрел на Турука мутным взглядом.
– Я что, уснул? Это из-за похмелья. Простите, Иван Кузьмич, я вчера немного…
Толстое лицо редактора пошло красными пятнами. Он убрал руку с плеча Глеба и сухо проговорил:
– Собирай вещи. И чтобы через двадцать минут духу твоего в редакции не было.
7По поводу своего увольнения Глеб особо не парился. Работа не волк, в лес не убежит. Хорошие журналисты и райтеры нужны всем.
Пару часов спустя он уже сидел в маленьком, но жутко дорогом и пафосном ресторанчике в компании поп-певицы Алины Полях.
За столом, кроме Алины и Глеба, расположились друзья и приятели певицы. Глеб в их разговоре почти не участвовал. Он лишь сидел, слушал болтовню своих новых знакомых и беспрестанно курил, вытягивая из пачки сигарету за сигаретой.
Кончилось тем, что один из приятелей Алины, длинноволосый, ухоженный, благоухающий, как райская клумба, парень повернулся к нему и полюбопытствовал:
– Молодой человек, а вы, собственно, кто?
Глеб открыл рот, чтобы ответить, но Алина сделала это за него.
– Глеб – журналист из модного издания, – сказала она.
– А-а, – протянул длинноволосый и тут же потерял к Глебу интерес.
– Ну, короче, – продолжил он прерванный рассказ. – Подхожу я такой к ней и говорю: сумочка-то, поди, из крокодиловой кожи? А она мне: «Да. И, судя по цене, этот крокодил пользовался только самыми дорогими средствами по уходу за кожей!»
Сидевшие за столом засмеялись. Глеб тоже растянул губы в улыбку, хотя шутка не показалась ему такой уж смешной.
– А я всю субботу прошлялась по магазинам, – сообщила, отсмеявшись, одна из подружек Алины, худенькая блондинка с толстыми губами. – Прикупила себе пару тряпок от «Донны Каран» и сапожки от «Маноло Бланик». Мой благоверный выложил за них две штуки «зелени», а я до сих пор не знаю – буду их носить или нет.
– А я своему олуху прямо сказала: «мерс» е-класса уже не модно, – подхватила вторая подруга, морщинистая, загорелая брюнетка с лицом юной старушки. – На таких нынче разъезжают только лохи. А он мне: «Да какая на фиг разница?» Два месяца пришлось уговаривать этого дурака, пока он согласился купить «Бентли».
– А какая «Бентли»? – уточнила Алина.
– Не знаю. Зелененькая такая.
– А я тут на спектакль попал… – посмеиваясь, заговорил длинноволосый парень. – Этого, как его… Забыл фамилию, но режиссер модный, про него нынче все журналы пишут. Так там у него на сцене актрисы с голыми сиськами бегают. Прикиньте! Мы с Сержем сразу выпали в осадок. Вот это жесть!
– Точно! – подтвердила Алина. – И на стриптиз ходить не надо!
Алина и ее друзья хохотали.
– А ты когда последний раз в «Пушкине» была? – спросила у брюнетки блондинка.
– Давно. Неделю, наверно, назад. А что?
– У них там шеф-повар сменился. Цены в менюшке сразу на четверть подскочили, хотя блюда почти все те же. Кошмар! Слушайте, а давайте завтра вечером туда завалимся, а?
Брюнетка покачала головой:
– Прости, Мариш, у меня весь день расписан. С утра фитнес-клуб, потом – массаж, потом – салон красоты. А вечером своего йоркшира подстричь собралась. Мастер ждать не будет. Майкл, может, ты сходишь?
Длинноволосый вздохнул:
– Нет, не могу. У меня типа деловая встреча. Уже столик в «Комме» заказал. А потом его в сауну повезу, он, гад, сауну любит.