Бойд знал, что она до сих пор чувствует себя неспокойно, когда Дуглас поблизости, хотя его друг давно перестал смотреть на нее как на сестру дьяволова отродья. Робби сел по другую сторону от Сетона в качестве дополнительного барьера. Это было вовсе не потому, что он боялся, что не выдержит ее близости в течение нескольких часов. Он не мог быть настолько слабым.
Черт возьми! Он провел большую часть обеда, разговаривая с Фрейзером, стараясь игнорировать непринужденную беседу между его напарником и женщиной, которая сводила его с ума. Какого черта, о чем они беседуют? Почему шепчутся? Почему так много смеются? И почему это выводит его из себя?
Потому, что Сетон был прав. Робби ревновал. Глубоко и неразумно ревновал. Он, вероятно, не может получить ее, но он не мог вынести мысли о том, что кто-то другой ее получит. Уж во всяком случае, не его напарник, который всегда был для него занозой в заднице.
Бойда спасло от нелепого поступка – окрика, чтобы они не производили столько шума, – появление перед ним одной из обслуживающих женщин. Когда она наклонилась, чтобы налить ему в кружку эля, он увидел ее щеку. Его охватила ярость при виде огромного ужасного синяка. Он понял возмущение Розалин.
Девушка пролила несколько капель, которые скатились со стола ему на ноги, и, взглянув на выражение его лица, неправильно поняла источник его ярости:
– Простите, милорд! Я сбегаю за тряпкой, чтобы все вытереть…
Он схватил ее за запястье, прежде чем она успела двинуться с места. У нее была тонкая кость, как у Розалин, и ее хрупкость разозлила его еще больше. Но, чувствуя, как она дрожит от страха, Робби заставил себя говорить ласковым тоном:
– Эль – это ерунда. Меня волнует твой синяк. Кто ударил тебя, девушка?
Хотя он говорил негромко, многие сидевшие за столом обратили внимание на их беседу, включая человека, которого он подозревал в нанесении этого удара. Фергал Холлидей был небогатым помещиком из здешних мест, хорошо управлялся с мечом, но в пьяном состоянии становился просто бешеным.
Подозрения Робби подтвердились, когда девушка бросила нервный взгляд на этого мужчину, сидевшего в дальнем конце холла.
– Никто, милорд. Это я сама. Я…
Она, похоже, старалась придумать что-нибудь, что объяснило бы появления на ее лице синяка, явно нанесенного рукой.
– Это так глупо, – сказала она, выдавив из себя смешок. – Как-то ночью я споткнулась, пробираясь к своей кровати, и ударилась об угол стола.
Робби поймал взгляд Розалин. Конечно, это было слабое оправдание. И если бы не предупреждение Розалин и умоляющий взгляд самой девушки, он так бы и сказал и потребовал бы от нее правды. Но Розалин была права – девушка уже и так была достаточно наказана. Он не отберет у нее средство к существованию. А с Фергалом она сама разберется. В должности капитана Робби может следующие несколько недель превратить для нее в настоящий ад.
Бойд отпустил руку девушки.
– Действительно, неудачный случай, – медленно произнес он. – Я надеюсь, такая случайность не повторится. Приходи ко мне, если это произойдет еще раз. – Он смотрел ей в глаза, чтобы она поняла, о чем он говорит. – Ни одна женщина не должна терпеть такое жестокое обращение, и уверяю тебя, что я этого терпеть не буду. Тебе здесь рады, девушка, и я надеюсь, никто не заставит тебя думать иначе.
Ее глаза широко раскрылись. Было очевидно, что она настолько отвыкла от доброты, что не знала, как реагировать. Уголки ее рта начали медленно подниматься, улыбка осветила ее лицо, а глаза сияли от благодарности.
– Да, милорд. Спасибо, милорд. – Она поспешила уйти, чувствуя смущение от такого избытка внимания.
Робби посмотрел на Розалин. Это было ошибкой. Он снискал много восхищенных взглядов от женщин – его репутация и известность в Играх Высокогорья принесли ему большую популярность, – но ни один взгляд не оказывал на него такого действия. Ни один взгляд не заставлял его наполнить легкие воздухом и расправить грудь. Ни один взгляд не заставлял его чувствовать себя самым важным мужчиной в холле. Ни один взгляд не вызывал у него желания сделать все, чтобы сияние в глазах Розалин оставалось всегда.
Мужчина мог привыкнуть к этому взгляду.
Мужчина мог научиться жаждать этого взгляда.
Мужчина мог сделать глупость ради этого взгляда.
Но, черт возьми, Брюсу необходимо перемирие с Клиффордом, и Робби не мог сделать ничего такого, что могло бы поставить под угрозу этот план. А то, чего он хотел от Розалин Клиффорд, безусловно, поставит это перемирие под угрозу.
В настоящий момент они наращивали темп наступления, а сопротивление со стороны Клиффорда может легко это изменить. Это не только подаст пример остальным, но и остановит процесс возвращения замков.
Робби заставил себя отвести взгляд. Господи, ну где же этот посланец? Он уже должен был быть здесь.
Проглотив остатки эля из своей кружки, он поднялся. Ему необходимо было выйти отсюда.
Но прежде чем Робби отправился по проходу к выходу, дверь распахнулась и человек, которого он так хотел видеть, направился к нему. Робби думал, что хочет видеть этого человека, но сердце его сжалось, когда он узнал посланца.
Согласие Клиффорда на перемирие прибыло. Взгляд Робби скользнул по Розалин, и в груди его разгорелось пламя. Он будет вынужден отдать ее.
Холл опустел. Робби, сэр Алекс, Черный Дуглас и еще несколько человек разговаривали с посланцем. Розалин нервно расхаживала за дверью, ожидая своей участи.
Она не сомневалась, что брат сделает все, чтобы освободить ее, но как скоро ее вынудят уехать?
Розалин остановилась и побледнела. Вынудят? Вот во что все превратилось. Неужели она действительно хочет остаться с мятежниками, жить в палатке в Богом забытых местах, в самой угрюмой местности с одним из самых ненавидимых в Англии людей? С человеком, одно имя которого вызывает в воображении образ дьявола? С человеком, чью голову ее брат мечтал увидеть на копье, прибитом к воротам его замка?
Это было настолько немыслимо, настолько невероятно, что не могло быть правдой. Конечно, она хочет вернуться в Англию. К своим прелестным чистым платьям, в роскошный замок, комфортной жизни с семьей, которая любит ее.
Семьей брата. Не со своей. Хотя Розалин любила своих родных всем сердцем, они никогда не станут ее семьей. Ее жизнь будет…
Осознание нанесло ей такой удар, что она едва не упала. Сэр Генри. Господи, как могла она забыть человека, за которого собиралась выйти замуж?
Но Розалин действительно забыла о нем. Полностью и всецело. Ее сердце сделало такой сильный кувырок, что она вынуждена была сесть на ступеньку. Обхватив себя руками, она попыталась успокоить неожиданный водоворот эмоций, который накрыл ее. Что ей делать?
Дверь позади открылась, и мужчины стали входить на улицу. Она подняла глаза и увидела Робби в дверном проеме. По тому, как были сжаты его челюсти, губы превратились в тонкую полоску, а взгляд потемнел, она поняла, что что-то случилось.
Розалин встревожено вскочила со ступеньки:
– В чем дело?
– Твой брат – проклятый ублюдок.
Ее сердце бешено заколотилось, и она нервно прикусила нижнюю губу:
– Что сказал посланец?
Ледяной взгляд голубых глаз остановился на ней, словно в том, что произошло, была ее вина.
– Он играет в игры, в которых я всегда прежде был на другой стороне. Я никогда бы не подумал, что он начнет игру, когда дело касается его ненаглядной сестры. – Бойд прищурил глаза. – Или, может быть, ты мне что-то не рассказала? Может быть, вы не так близки, как ты заставила меня поверить?
Она нахмурилась.
– Мы очень близки. Что ты имеешь в виду под играми? И что он сделал раньше?
Его челюсти сжались еще сильнее. Было очевидно, что он хочет все рассказать ей, но что-то заставляет его колебаться. Желание рассказать победило.
– Когда нас захватили в Килдрамми, это было в момент перемирия. Твой брат дал слово, что мы будем обсуждать сдачу замка. Я не хотел соглашаться на это, но Найджел Брюс и Сетон настаивали на том, что Клиффорду можно доверять. Как только мы открыли калитку и вышли навстречу, англичане атаковали нас. Мы попали в плен. Найджела Брюса увезли в Бервик и казнили, а остальные были закованы в кандалы. Что произошло потом, тебе известно.
– Ты, должно быть, ошибаешься. Мой брат никогда не сделает ничего бесчестного.
– Ты уверена в этом? Идет война, и я уверен, что этим он оправдывает любое вероломство. Наша ошибка была в том, что мы поверили слову англичанина – просто англичанина.
От его взгляда у нее по телу побежали мурашки. Это было предупреждением. Каков бы ни был ответ Клиффорда, он напомнит ему, кто она такая и что разделяет их.
Розалин выпрямилась и вздернула подбородок:
– Если то, что ты говоришь – правда, мой брат не знал ничего об этом.
– Он сказал то же самое. Клялся и божился, что не знал. Настолько убедительно, что я не стал убивать его людей, когда у меня был шанс, поверив ему, что с нами обойдутся по справедливости. Ты видела результат. Твой брат не заслуживает твоей защиты.
Розалин выпрямилась и вздернула подбородок:
– Если то, что ты говоришь – правда, мой брат не знал ничего об этом.
– Он сказал то же самое. Клялся и божился, что не знал. Настолько убедительно, что я не стал убивать его людей, когда у меня был шанс, поверив ему, что с нами обойдутся по справедливости. Ты видела результат. Твой брат не заслуживает твоей защиты.
– Ты не знаешь его так, как я.
Бойд твердо смотрел ей в глаза:
– Я могу сказать то же самое о тебе.
Розалин вынуждена была отвести взгляд в сторону, ее сердце снова стало кувыркаться в груди. Бойд был прав. Она не знала Роберта Клиффорда в качестве врага, но она отказывалась верить, что он был вовлечен в такой бесчестный план. Ее брат был рыцарем, и он очень гордился рыцарским кодексом чести. Должно быть какое-то другое объяснение.
Она опять посмотрела на Робби. Садилось солнце, скрываясь за холлом и бросая косые лучи на его лицо. Он выглядел безжалостным и упорным, всем своим видом внушая страх.
– Что еще сказал посланец? Мой брат согласился на перемирие?
Губы Бойда сжались:
– И да и нет. Он готов согласиться, но только если я лично буду вести переговоры с ним.
Розалин побледнела. В который раз за этот короткий полдень ее сердце сжалось от волнения.
– Нет! Ты не должен этого делать! Это слишком опасно.
– Я думал, ты доверяешь своему брату. Безусловно, такой прославленный рыцарь не опустится до того, чтобы приготовить мне ловушку?
Ее щеки раскраснелись от злости в ответ на его колкий вызов.
– Я беспокоюсь не из-за брата. Там будут другие мужчины. Они могут схватить тебя, когда ты будешь уходить. Или последовать за тобой.
Робби приподнял бровь:
– Будь я наивнее, то мог бы подумать, что ты беспокоишься за меня.
Розалин почувствовала странное желание постучать пальцем по его железной груди, а может быть, и хорошенько пихнуть его.
– Конечно, я беспокоюсь за тебя, хотя в настоящий момент сама удивляюсь почему. Ведь так трудно… – Внезапно она остановилась.
Робби приподнял ее подбородок и заглянул в глаза:
– Что трудно, Розалин?
Его голос прозвучал со странной хрипотцой.
Она смотрела на него так, словно пыталась найти что-то.
– Любить тебя.
Она почувствовала, как он замер. Ей показалось, будто она тонет в его пристальном взгляде, кружась в водовороте эмоций. Розалин подумала, что сейчас он схватит ее в объятия, но вместо этого он отнял руку от ее подбородка.
– Это будет очень глупо с твоей стороны.
Разочарование ранило ее, как осколок стекла. А чего она ожидала? Ответного признания? Какого-нибудь свидетельства, что она не одна испытывает эти чувства?
Все, что его интересовало – это война и разгром Англии. В его жизни не было места ни для чего другого – и не для кого. Его поглощала лишь одно стремление – видеть, как англичане платят за то, что отняли у него.
И Розалин слушала его – вначале. Но что-то изменилось. Что-то заставило ее думать, что в его сердце найдется место и для нее, хотя сейчас она не была в этом уверена.
– Когда ты уезжаешь? – сдавленным голосом спросила Розалин.
– Немедленно. Я хочу, чтобы все это закончилось как можно скорее.
Она вздрогнула, эти слова пронзили ее сердце, как кинжал. Потребовалось все ее мужество, чтобы не показать ему, какую боль он ей причинил.
Гордость Клиффордов заставила ее высоко поднять голову:
– В таком случае, Бог в помощь. Я буду с нетерпением ждать твоего возвращения.
– Розалин, проклятье! Это совсем не то, что я имел в виду.
Он попытался дотронуться до нее, но она отвернулась, держа спину очень прямо, чтобы скрыть, как дрожат ее плечи, и пошла прочь величественным шагом, как принцесса, которой он назвал ее когда-то.
Глава 17
Робби ждал этого момента шесть лет. Но длинный проход между сиденьями в аббатстве Мелроз был не тем полем битвы, на котором он мечтал встретиться со своим врагом.
Клиффорд и трое его людей стояли рядом с резной деревянной ширмой и алтарем, куда допускались только монахи. Робби пошел по южному проходу с тремя своими людьми, прикрывающими его с тыла. Он привел с собой двенадцать воинов, но только Фрейзер, Баркли и Кейт вошли с ним в аббатство. Несколько воинов ждали у выхода, в то время как остальные рассредоточились по деревне, чтобы вовремя обнаружить ловушку и подготовить отступление, если понадобится.
Робби не ожидал ловушки, но, общаясь с англичанами, научился быть настороже.
По договоренности обе стороны оставили оружие у дверей. И хотя вытаскивать меч в церкви было святотатством, Клиффорд настоял на том, чтобы оружие в церковь не вносили, не слишком тонко намекая на то, как шесть лет назад Брюс убил Джона Комина Красного прямо в церкви. Этот варварский акт стал началом претензии Брюса на трон и в то же время поводом для отлучения его от церкви.
Робби не возражал – ему не нужно было оружия, если переговоры примут дурной оборот. Кроме того, пока он держит у себя Розалин, у него есть все, чтобы выиграть эту битву.
Они поменялись ролями. Робби больше не был пленником, выполняющим приказы своего тюремщика, или мятежником, поддерживающим короля в изгнании. На этот раз Робби держал в руках все козыри, и Клиффорд это знал.
Бойд мечтал о дне, когда он заставит этого напыщенного ублюдка подчиниться. Пропади пропадом эти англичане и их проклятое высокомерие! Слишком много лет они обращались с шотландцами, как с рабами, в их собственном королевстве; как с непокорными подданными и грубыми мятежниками. Увидеть немного смирения на лице английского лорда – особенно Клиффорда! – Робби жаждал долгое время.
Очень скоро английский король будет вынужден признать Шотландию независимой, но пока Робби удовлетворит уступчивость Клиффорда.
Звук шагов по плиточному полу отзывался эхом под высокими сводами одного из крупнейших аббатств в Шотландии. Оно построено в форме креста Святого Иоанна[12], толстые каменные стены и колонны поднимаются на высоту более сорока футов и украшены яркой цветной росписью, дополняли это великолепие тысячи маленьких кусочков окрашенного стекла, тщательно вырезанные и вставленные в свинцовую оправу, заполняющую огромные арочные окна, которых не менее пятидесяти.
Это было внушительное зрелище. Повергающее в благоговейный трепет. Современное чудо архитектуры. Место, где хотелось задрать голову и осматриваться вокруг, узнавая некоторых святых и сцены из Библии.
Но взгляд Робби был направлен прямо вперед – на одного человека.
Лорд Роберт Клиффорд выглядел почти так же, как в последний раз, когда они встречались лицом к лицу. Его светлые волосы слегка потемнели, на лице появилось несколько новых шрамов и весил он на несколько фунтов больше благодаря развитым мускулам, но его аристократические черты, холодные глаза и сверкающая кольчуга, поверх которой был надет безукоризненно чистый плащ с красной полосой и сине-желтыми клетками его герба, были те же.
Только одно изменилось. На этот раз Робби заметил его сходство с сестрой.
Когда их глаза встретились, Робби почувствовал себя так, будто ему нанесли удар в солнечное сплетение. Господи, у брата и сестры глаза были совершенно одинакового цвета. Можно было подумать, что Робби смотрит в глаза Розалин.
Вот дерьмо! Он вынужден был отвести взгляд. Крепко сжав челюсти, Бойд остановился в нескольких футах от Клиффорда.
Двое мужчин молча разглядывали друг друга. Они ждали этого момента очень долго. Многое изменилось – между ними стояли шесть лет войны, но они оба отлично помнили, что случилось в их последнюю встречу. Робби до сих пор слышал вынесенный приговор: «Посадите его в яму».
Он был так сильно удивлен. Может быть, именно это разозлило его больше всего. На самом деле он позволил себе доверять Клиффорду. Он мог убить его людей, защищая своего друга, но этого не сделал. Бойд ожидал справедливости – или, по меньшей мере, видимости ее.
При этих воспоминаниях кровь бросилась ему в голову и горячая злоба разлилась по всему телу. Злоба, но не ненависть, которая обычно охватывала его при упоминании Клиффорда. Ненависть стала такой же привычной для Робби, как и доспехи, которые он носил.
По справедливости, он должен был бы хотеть нанести удар кулаком по этому ряду совершенных ровных зубов и обхватить шею этого ублюдка, пока в его легких не закончится воздух. Предательство Клиффорда стоило смерти многим товарищам Робби, включая Томаса, и оставалось всего несколько часов до того момента, когда он покончил бы со всеми остальными. Клиффорд был гвоздем в заднице Робби, символом его ненависти к англичанам в течение долгого времени.
Но сейчас он не испытывал такого желания. Что, черт возьми, происходит с ним?
Тем не менее они не обменялись рукопожатием, и напряженность, повисшая в воздухе, стала почти осязаемой.
Бойд понимал, что является предметом такого же пристального внимания, но холодные глаза – холодные зеленые глаза, будь они прокляты! – не выдавали и намека на то, о чем думал Клиффорд. В этом он был не похож на сестру, хотя в настоящий момент Робби хотел бы, чтобы это было не так. Выразительные глаза Розалин выдавали все ее мысли…