Заехав в универсам и набрав к ужину с завтраком деликатесов, которых хватило бы на роту голодных солдат, сунув в пакет бутылку дорогого шампанского и там же прихватив три розы в золотой пластиковой обертке, Аристарх с большим достоинством отправился в гости.
Он хотел устроить сюрприз и не позвонил, чтобы предупредить.
Дашенька снимала комнату недалеко от института и в такое время обычно отдыхала и развлекалась лукаво-сентиментальными французскими комедиями. А если у нее пьют чай подружки – ну ладно, угостим и подружек бутербродами с икрой, пусть знают, что такое настоящий мужчина.
Консьержки на входе не случилось. Аристарх въехал на четырнадцатый этаж и там около десяти минут звонил в дверь. Дашенька не отзывалась.
Это могло означать и присутствие конкурента, и отсутствие Дашеньки. Аристарх спустился вниз, консьержка уже была на месте и, делая страшные глаза, рассказала, как девушку увезла полиция правопорядка.
– Где тут у вас комп? – спросил Аристарх.
У консьержки стоял старый пентиум девятого поколения, заменявший ей и телевизор, и экран наружного наблюдения. Аристарх залез на сервер, обслуживающий его фирму, ввел коды, получил страничку со своей почтой.
Человек, за которым пришла полиция правопорядка, имеет право послать одно сообщение – близким или адвокату.
Похоже, Дашенька предпочла адвоката.
Не вскрывая скопившуюся за день почту, в которой было и несколько писем из министерства, Аристарх полез на другой сервер – где была прописана Дашенька. Ее пароль он знал и вытащил страничку с отправленными ею сегодня письмами.
Последнее адресовалось какому-то Андронику.
«Перчик, они вскрыли мое последнее письмо. Я незаконно использовала четырнадцать словосочетаний, – писала Дашенька. – Я не знала, что частная переписка выборочно проверяется! Пожалуйста, найди залог – от меня требуется сперва пятьсот абрикосов, потом за каждую цитату начислят отдельно. Я знаю, это огромные деньги, но я совершенно не виновата!»
Аристарх окаменел. Драть деньги за нарушения в частной переписке – это было что-то новенькое!
Тут же он связался с Онуфрием Песцовым. Тот услышал и ахнул. Был, был такой законопроект! Шли споры в самых верхах! Сшибались лбами эксперты, разбирараясь: считать ли переписку по Сетям конфиденциальной, или же официально признать, что вскрыть и прочитать чужую почту может любой семиклассник, имеющий пять баллов по информатике, поэтому понятие конфиденциальности тут неприменимо. Опять же, многие посылают одно и то же письмо одновременно двум, трем, пяти адресатам. Потом суета заглохла, законопроект вернули на доработку. И вот теперь, очевидно, по распоряжению президента проходит его первичная обкатка для набора статистики, – лепетал Онуфрий. Потом будут внесены последние дополнения, и документ опубликуют…
Аристарх кинулся проверять архив Дашеньки, где лежали его собственные письма, достаточно игривые. О том, что их покажут супруге или прессе, он не беспокоился – отношения между человеком и государством приравнивались к конфиденциальным, и как раз тайна частной переписки в таких случаях оберегалась весьма жестоко. Но сколько же там словечек и фразочек, на которые даже любящий мужчина не имеет ни малейшего права?!?
«Прелестный друг мой киска!» – это же из каких-то старых стихов… «Еще ты дремлешь, друг прелестный?» – Пушкин, Пушкин, будь он неладен! Бесплатно пользоваться Пушкиным могли толькто старшеклассники и студенты-филологи. «Моя голубка и тигрица, моя богиня и дитя…» – старый шкодник Теофиль Готье. Шкодник помер, Франция на процент не претендует, но претендуют наследники переводчика, и как еще! «Драгоценная моя женщина»… «И ты смеешься дивным смехом, змеишься в чаше золотой…» И еще, и еще…
«Нет доступа» – высветилось на экране. Полиция правопорядка наложила мощную лапу на архив Дашеньки!
Сколько же придется отстегнуть, чтобы погасить скандал?
И не отнимут ли у Аристарха лицензию?
Если специалист по авторскому праву сам же его так нагло нарушает – то очень странно будет, если не отнимут! Значит – плати штраф и не квакай…
Тут до Аристарха дошла еще одна закавыка – если решать этот вопрос цивильно, с судебным разбирательством, защитой опытного адвоката и рассрочкой платежей по штрафу, то подробности все-таки дойдут до супруги Февронии Марковны. Ох, этого только не хватало…
Как же это он не уследил за судьбой такого важного законопроекта? И за что он, спрашивается, платит деньги Песцову?
Онуфрий Песцов, будучи обозван кретином и клиническим идиотом, просто отключился.
Проблема денег встала и ребром, и прочими костями.
– Кредит? – сам себя спросил Аристарх.
Консьержка намекнула, что комп ей самой нужен – мало ли кто вокруг дома слоняется. И Аристарх побрел прочь со своим деликатесным пакетом.
Ему угрожал настоящий, неподдельный и неподкупный крах.
Идти домой с пакетом он не мог – жена дура, но не до такой же степени, чтобы поверить, будто он решил среди ночи побаловать ее тигровыми креветками.
Аристарх ехал по ночному городу непонятно куда, непонятно зачем, заранее переживая все завтрашние неприятности. Ему даже в голову не приходило оплакивать Дашенькину верность – ведь девушка просила денег у какого-то перчика Андроника, а не у своего официального любовника.
Пожалуй, стоило напоследок хорошенько напиться. Нажраться. Вырубиться.
Он прибыл в круглосуточное заведение, где ему предложили множество услад для тела, всему предпочел текилу, выхлебал здоровую бутыль, употребив при ней столовую ложку соли, и понял, что этот мир существует лишь в воображении. Вот желудок с пищеводом – те настоящие, мочевой пузырь тоже, а пепельница с окурками мнимая, потому что курение – иллюзия. Человека, который пришел сменить иллюзию полной пепельницы на иллюзию пустой пепельницы, тоже нет – это подсознание оформило детские страхи в длинный мужской силуэт… впрочем, и Фрейда с Юнгом, которых проходили в иллюзии университета, тоже нет и не было, а детские страхи недействительны, потому что иллюзия детства…
– Отдайте пепельницу, я ее поменяю, – вмешалась очень недовольная звуковая иллюзия, и Аристарх даже не очень удивился, увидев лицо Патермуфия. Если иллюзия этого лица посетила его утром, почему бы ей не застрять в памяти и не повториться ночью?
– Сгинь, – произнес Аристарх. – Я тебя знаю, ты порождение Фрейда.
– Ага, – согласился Патермуфий. – Только пепельницу отдайте.
Он вытянул из-под ладони Аристарха здоровую лохань темного стекла, а взамен подвел под ладонь другую.
– Что же я теперь супруге скажу? – вдруг спросил Аристарх и от бессилия собрался плакать.
Вот супруга-то как раз и не была иллюзией!
– А пусть подавится своим Харитоном! Не нужен мне ее Харитон! – внезапно воспарив духом, заголосил Аристарх на все заведение. – Она думает, продадим Харитона – и на всю жизнь обеспечены?! Паршивые три тысячи – вот что такое твой Харитон, дура!
Потом иллюзии заклубились, засуетились, возникла и еще одна, совершенно непривычная, – иллюзия невесомости. Облака кроваво-красного дыма окутали голову. В глотке возникла омерзительная иллюзия – ну очень, очень реалистическая…
А потом Аристарх открыл глаза и увидел Патермуфия.
– Такси вызвать? – спросил тот. – Или здесь номера есть, маленькие, правда, но с ванной. Можно до утра поспать.
– В номера, – решил Аристарх, и Патермуфий помог ему встать с красного кожаного дивана в холле.
– А ты что тут делаешь? – наконец удивился Аристарх.
– Подрабатываю. За учебу-то платить надо. Я тут последнюю неделю – если, конечно, к себе возьмете.
– Возьму, – пообещал Аристарх. – Но сперва – в номера.
Утром Патермуфий разбудил его ни свет ни заря.
– У меня дежурство окончилось. Могу сесть за руль вашей «ауди» и довезти вас до дома.
– До офиса, – решил Аристарх. Он очень не хотел, чтобы полиция правопорядка взяла его из дома – сплетен не оберешься. Пусть лучше из офиса.
Что делать в офисе в такое время суток – он не знал. Пока там ни души – можно бы еще вздремнуть… Или попытаться первым попасть на прием к банкиру Сулейманову, попросить кредита? Придумать повод, набросать бизнес-план?..
Патермуфий вынес из заведения свою сумку, кинул на заднее сидение, помог Аристарху устроиться поудобнее и пристегнуться.
– Меня довезешь, потом – домой? – спросил он у парня.
– Домой, зверей кормить. Потом завтракать.
– У тебя кто?
– У нас с сестрой хомячок, два попугая и уж.
– Уж? – не сразу сообразил похмельный Аристарх. – Замуж? Невтерпеж?
– Змея такая.
– Змея? Рептилий! – вдруг выкрикнул он и захохотал. – Если мужик, то рептилий!
Патермуфий уставился на него с недоумением.
– Это кто? – спросил он.
– Это мой старшенький придумал. Рептилий! – не мог успокоиться Аристарх. – Чему их только учат?! Рептилий ползучий!!
– Это кто? – спросил он.
– Это мой старшенький придумал. Рептилий! – не мог успокоиться Аристарх. – Чему их только учат?! Рептилий ползучий!!
И хохотал безудержно.
– У вас в офисе кодекс словоупотребления имеется? – внезапно севшим голосом спросил Патермуфий.
– Еще бы не имелся!
Машина рванула с места так, словно за ней гналась полиция правопорядка.
Патермуфий буквально на себе втащил будущего шефа в кабинет, усадил в гостевое кресло и тут же кинулся снимать с полки кодекс.
Он вывалил два толстенных талмуда на стол и быстро-быстро копался в них, отрывая для закладок клочья от лежавших сверху документов. Аристарх ничего не замечал – ему опять безумно хотелось спать.
– Вот, термины… – сказал Патермуфий. – Статья сто четырнадцатая, пункт три и четыре. Совсем дешево!
– Что дешево? – пробормотал Аристарх.
Патермуфий без спроса включил его компьютер и сел за работу. Только один раз поинтересовался, где болванки контрактов и заявок. Сонный Аристарх пробормотал название каталога.
Когда он проснулся более или менее окончательно, Патермуфий снимал с принтера густо испечатанные листы.
– Вот, заявка, – сказал он. – У меня на нее денег нет, но там нужно немного. Если вы дадите мне под залог моего будущего оклада…
– У меня у самого, считай, денег нет, – сообщил Аристарх. – И не возьму я тебя на работу. Ты замечательный парень, но работы для тебя нет. И фирмы у меня больше нет.
– Может, вам минералки принести?
– Я не шучу. И бизнеса у меня тоже больше нет. Ты про запреты на профессию слыхал? Так что давай чеши отсюда поскорее, пока тебя никто не видел в моем похабном обществе.
– А что случилось-то?
– Что-что? Кучу цитат натиражировал… А у Пушкина знаешь какая амортизация? А у Блока? Наследники себе бриллиантовые унитазы уже ставят! За мой счет, мать-перемать! Дай минералки!
Патермуфий отыскал холодильник, выпоил будущему начальнику полулитровую бутылку и добился не связного рассказа о беде, но тех обрывков, из которых этот рассказ вполне внятно складывался.
– Юридический нонсенс, – тут же сказал вчерашний десятиклассник. – Если закон в стадии обкатки – не могут они штрафы брать.
– А если идиот Песцов проворонил принятие в первом чтении?
– Тогда – ой…
Они полезли в Сети – ну, так оно и было. Вчера, в шестнадцать сорок пять. Пока Аристарх с Онуфрием носились по делам. И обнародовано в восемнадцать сорок, и разослано по всем адресам, которые на тот момент имелись в регистре Министерства охраны авторского права. В том числе и по адресу Аристарха Брусникина.
Тут только Аристарх понял, что при его профессии экономия до добра не доведет. Нужно было не жмотиться, а сразу поставить на своей мобилке функцию проверки почты на офисном компе. Он бы узнал о своей проблеме, допустим, в девятнадцать часов, и до двадцати одного у него была бы прорва времени, чтобы уничтожить или надежно спрятать опасные архивы – в том числе и Дашенькин. А где-то сразу после двадцати одного и началась выборочная проверка…
И вот результат – на некоторых папках его электронного архива уже стоит зловещая печать «Доступа нет».
– Так что скоро за мной явятся, – сообщил Аристарх Патермуфию похоронным голосом.
– И во что выльется штраф?
Аристарх только рукой махнул.
Тогда Патермуфий полез в текст нового закона, в приложения, и понял, что тысяч сорок вылетит в трубу запросто. Ну, если взять хорошего адвоката, не Песцова, которому платить – немного, но и получишь от него тоже немного, то десять тысяч можно скостить. Все равно – плохо…
– Значит, нужно тридцать тысяч, – сказал он. – Для начала. Слушайте, вот заявка. Если ее немедленно зарегистрировать и выставить позиции на аукцион – мы уже сегодня можем иметь тысяч пять-шесть!
Аристарх попытался понять, что пропечатано в листах, но похмелье не позволяло прорубиться сквозь канцелярщину, которую Патермуфий попросту передрал с готовых болванок, даже не проверяя ее на осмысленность.
– Заявка – это ведь тысяча абрикосов по меньшей мере! – вспомнил он.
– Да, – сказал Патермуфий. – У меня четыреста отложено, а при себе только две сереньких. Ищите шестьсот.
Аристарх честно попытался понять, что происходит. Но не получалось.
Впрочем, бизнесмен в нем был неистребим – даже похмелье оказалось бессильно.
– А твой интерес? – спросил он.
– Хороший оклад. Тогда я очень быстро возвращаю свои абрикосы, а дальше работаю только в плюс.
– Но ты с этой идеей можешь пойти к кому-то другому…
– Другой будет тянуть и сомневаться, а у вас выхода нет.
Аристарх перетряс все карманы, все закоулки обоих портмоне, чего недоставало – скинул со счета на счет Патермуфия. И тут услышал шум лифта.
Для секретарши Инессы было рановато.
– Это за мной, – понял Аристарх. – Кыш в приемную! Будешь первым посетителем!
Патермуфий вовремя расположился дремать на диване – вошли двое мужчин с чересчур быстрыми и точными для бизнесменов движениями.
– Хозяин у себя? – спросили они.
– Ага, только что явился, обещал через пару минут принять, так что вы – за мной.
– На сегодня прием отменяется, мальчик. Иди, ищи другого агента.
Патермуфий повозмущался для виду, но его живо выпроводили из приемной.
Аристарх принял дорогих гостей со скорбным видом – он все понял, осознал и надеется примерным положением заслужить снисхождение. Его разумное поведение было отмечено в протоколе задержания, и он поехал в следственный изолятор.
Там ему предложили вызвать Онуфрия Песцова. Такая осведомленность Аристарху не понравилась, и он сказал, что предпочел бы видеть другого адвоката. А через два часа кое-что в этой истории прояснилось – в изолятор загрузили еще одну жертву новорожденного закона, которая тоже имела в личных адвокатах того же Песцова.
Похоже, Онуфрий вовсе не был клиническим идиотом. Он знал, что делает, предупреждая клиентов об изменениях в законодательстве с большим опозданием. И схема так называемой выборочной проверки подозрительно совпадала со списком его клиентуры.
В общем, Аристарху было о чем думать и рассуждать весь день, весь вечер, полночи и все следующее утро.
А утром сперва явился казенный адвокат и озвучил сумму штрафа – пятьдесят две тысячи абрикосов. Потом же явился взъерошенный Патермуфий – он еле добился свидания.
– Первые шесть тысяч есть!
– Откуда?!?
– Я продал… – тут он заткнулся и изобразил рукой нечто вроде морской волны.
– И где они?
– Пока – на моем счету. Ваш-то арестован.
– Уй-й-й… – взвыл Аристарх, хотя этого следовало ожидать.
Патермуфий ускакал и пропадал два дня. За это время Аристарх узнал, что из его имущества может быть заложено, что – продано, дабы образовалась нужная сумма.
Агентство, которым он руководил, большой ценности не имело и должно было пойти с аукциона – естественно, вместе с клиентурой.
Друзья познаются в беде – никто из тех, с кем Аристарх время от времени пил пиво или ел деликатесы на приемах, не счел нужным навестить его в заточении. Явилась супруга Феврония Марковна – но ей доверять серьезные дела было опасно, она даже в предбаннике следственного изолятора умудрилась процитировать Ницше.
Наконец объявился Патермуфий.
– Первым делом полезай на сайт государственного аукциона, – велел парню Аристарх. – Узнай начальную цену на агентство и постарайся сыграть на понижение.
Тут он выдал будущему подчиненному коммерческую тайну – оказывается, Иван Пирогов, украшение клиентского списка, навеки перестал творить, потому что в возрасте девяноста двух лет его постигло старческое слабоумие. Если это обнародовать – то покупатели заподозрят и другие каверзы в списке, так что агентство можно будет выкупить по дешевке.
– Понял! – воскликнул Патермуфий. – А у нас уже тридцать семь!
– Откуда столько?!?
Патермуфий уставился на Аристарха – по молодости он еще не знал настоящего похмелья и не понимал, что в таком состоянии заявки читать не рекомендуется.
Он приходил еще несколько раз – получал инструкции. Через неделю выкупленное им на свое имя агентство перечислило на промежуточный счет полиции правопорядка пятьдесят две тысячи абрикосов, и Аристарх вышел на свободу.
Секретарша Инесса встретила его как-то подозрительно – словно бы он уже не был шефом.
– А теперь объясни, откуда взялись эти бешеные деньги! – потребовал Аристарх у Патермуфия, вальяжно восседавшего за его собственным столом.
Патермуфий вывел на принтер некий документ и протянул Аристарху шесть листов распечаток.
И Аристарх уставился в список, который озадачил бы любого психиатра: амфибрахий, аналогий, апирексий, диарей, мицелий… Он глянул на последний лист – там посередке обнаружился «рептилий».