Указательный палец Назир Шаха коснулся шершавого покрытия рождественской открытки. Зеленая красавица елка покрыта белым веществом, похожим на выпуклые комья снега, на верхушке горела алая звезда. Эта открытка обозначала двух русских, арестованных за организацию взрыва у мечети.
«Там русские и здесь русский, это не может быть простым совпадением». – Следователь был уверен, но вот проверить эту версию он не мог. Чтобы дать возможность наемнику расслабиться, по возможности потерять бдительность и тем самым проявить себя, Шах приказал Али отделить этого русского от остального экипажа яхты. А вот с арестованными русскими было сложнее. После того, как МИД России признал, что оба задержанных – офицеры одной из спецслужб, их перевели из камеры полицейского участка в тюрьму. Теперь, чтобы добраться до них, ливийцам предстояло сильно, очень сильно постараться.
«Здесь необходимо глубокое внедрение», – подумал следователь, отбросив эти две открытки и взяв следующую, с пустынным пейзажем и караваном верблюдов. Здесь был зашифрован комиссар полиции Абуала Малик, человек умный, опытный, приближенный к особе султана. Но главное заключалось в том, что дело о взрыве вел лично комиссар полиции, а значит, он знал больше, чем кто-либо другой. Последней в его коллекции оказалась открытка с репродукцией картины «Гибель Помпеи»…
Назир Шах был материалистом и не верил в совпадения, небезосновательно считая, что в девяноста девяти процентах совпадения – дело рук человеческих. Поэтому пожар на лайнере «Варшава» на следующий день после взрыва весьма и весьма насторожил следователя ливийской контрразведки.
«Нужно разобраться, – еще одна открытка легла на стол. Выходило, что следует одновременно разрабатывать четыре объекта: наемника, двух арестованных русских агентов, комиссара полиции и выяснять причину пожара на лайнере. – Много работы, – Назир Шах начал мысленно раскладывать пасьянс предстоящего расследования. – А у меня всего два оперативника и четверо боевиков из группы силовой поддержки». Для раскручивания такого клубка людей катастрофически не хватало, желательно бы иметь хотя бы парочку следователей, вдвое больше оперативников и специалистов по электронной слежке. Желательно, но ливиец прекрасно понимал, что это невозможно. Ливия по-прежнему находилась в международной изоляции, и каждый покидающий страну человек был под особым присмотром, а так недолго и своих людей провалить.
«В конце концов, на финальном этапе можно использовать людей Али и русского наемника, если он окажется ни при чем».
Впрочем, насчет последнего кандидата у следователя были большие сомнения…
Опасения заместителя директора ЦРУ относительно русских арестантов в Буктаре не были напрасными. Действительно, в Москве на самом высоком внешнеполитическом уровне велись переговоры. Но не только в МИДе пытались вытащить из далекой тюрьмы двух россиян.
Федеральная служба безопасности также не сидела сложа руки. По личному приказу директора ФСБ готовились меры по вызволению двух офицеров.
Окажись Христофоров и Лялькин замешаны в шпионском скандале, все бы оказалось намного проще. Их бы выдворили из страны, а госбезопасность России таким же макаром оформила парочку буктарских дипломатов.
Но ситуация осложнялась тем, что полковник и капитан не были объявлены шпионами, их обвиняли в убийстве. И кой-какие западные газеты даже называли их террористами. Поэтому для освобождения офицеров обычные методы не годились, тут нужны были самые крупные (убойные) козыри, которых на данный момент у ФСБ не было.
Аналитическое и оперативное управления работали, не покладая рук, но результатов все еще не было. Сотрудники посольства султаната Буктар носа не казали за территорию дипломатической миссии.
Внешняя торговля России с этим маленьким островным государством практически отсутствовала, поэтому и арабских бизнесменов не было на территории России. Оставалась лишь группа спортсменов, прибывших в Россию на соревнования по тяжелой атлетике. И пока они не покинули страну, было решено этих обрабатывать с филигранной осторожностью.
– Ну и как тебе эти арабы? – потягивая черный кофе из маленькой фарфоровой чашечки, спросил капитан Артемов у молодой пышногрудой девицы. В определенных кругах, а именно дорогих жриц любви, девушку знали под именем Зизи, хотя согласно паспорту она носила более прозаическое имя – Светлана Петровна Коваленко, уроженка города Конотопа. С капитаном Артемовым она была хорошо знакома, тот курировал «стадо ночных бабочек», вьющихся у огней гостиницы «Москва Златоглавая». Со сменой политического строя в стране для проституток, работающих за валюту с иностранцами, ничего не изменилось, потому что государственная безопасность не имеет ни границ, ни ограничений.
– Да как вам сказать, господин капитан, – Зизи широко улыбнулась, демонстрируя чекисту два ряда белоснежных зубов. – Они штангисты. А вы знаете шутку о трехстворчатом шкафе с маленьким ключиком? Так эти парни не исключение.
– Ну, знаешь, физиология, – капитан отвел в сторону глаза от плотоядного лица путаны, – меня не касается. Разговор, душа моя, пойдет совсем о другом, так сказать, о вещах более меркантильных.
– Я вся во внимании, начальник. – Зизи, высунув язык, провела коралловым кончиком по губам и призывным грудным шепотом спросила: – Вам нужны деньги?
– Фи, как пошло, предлагать российскому офицеру взятку, – Артемов наигранно поморщился, отодвигая от себя пустую чашку. – Как известно, гусары денег не берут. Поэтому вопрос поставлю по-другому. Ты сегодня опять навестишь арабского друга? Кстати, как его зовут?
– А для меня они все Мамеды, как азербайджанцы все как один – Алики. Буду, буду сегодня, – со смехом подтвердила проститутка и, будто спохватившись, добавила: – Они ведь завтра уже улетают в свой Чуркистан.
– Ты молодец, деваха, умеешь схватить самую суть проблемы, – похвалил девушку капитан. Он запустил руку во внутренний карман пальто, вытащил оттуда плоскую коробочку портсигара и протянул собеседнице.
Едва взяв портсигар в руки, Светлана сообразила, что держит вещь несомненно дорогую, но даже представить не могла насколько. На ее ладони уместился платиновый портсигар с алмазной монограммой императора Николая Первого.
– Эта вещь должна оказаться в чемодане твоего Мамеда. А потом мы сможем решить вопрос о твоей прописке в столице нашей Родины. Ферштейн?
– Яволь, герр официр, – в тон ему ответила Зизи, и портсигар исчез в ее сумочке.
Расстались они довольные друг другом, путана первой покинула уютный зал небольшого кафе, а капитан, немного задержавшись, заказал еще одну чашечку кофе и рюмку коньяка.
Ощущая приятную тяжесть в сумочке, Зизи влетела в небольшую уютную квартирку, которую снимала недалеко от станции метро «Маяковская», где проживала вместе со своим любовником и сутенером Санчесом.
Пятидесятилетний рецидивист Санчес, отмотавший два срока, один за кражу икон из церквей Севера и России, а второй за отправку за рубеж лжешедевров, последние три года перебивался тем, что держал телушник, обеспечивая «клубничкой» богатых клиентов. О том, что Зизи работает на органы, Санчес знал и даже в какой-то мере поощрял, надеясь, что в случае чего подруга замолвит за него словечко.
Так начинающий стареть рецидивист и рассчитывал дожить свой век при «ночных бабочках», но судьба вновь совершила крутой поворот.
В отличие от дурехи Зизи, Санчес мгновенно вычислил ценность портсигара.
– До вечера время еще есть, – спокойно заявил он и, сунув в карман куртки раритет, вышел из квартиры…
Вечером того же дня Артемов лично наблюдал, как Зизи ушла в сопровождении невысокого широкоплечего араба. Через два часа проститутка покинула номер спортсмена и, сделав своему куратору ручкой, вышла из гостиницы.
Капитан, наблюдая, как желтая «Волга»-такси увозит путану в ночь, уже размечтался, чем его наградят, внеочередным званием или начальство отделается медалью. «Тогда уж лучше «За отвагу». В таком благодушном настроении Артемов пребывал почти трое суток…
На следующий вечер группа спортсменов-тяжелоатлетов султаната Буктар возвращалась на родину. В «Шереметьево-2» при прохождении таможенного досмотра в вещах одного из спортсменов был найден злосчастный портсигар. Сразу же вся группа была задержана и препровождена в «Лефортово», где следователи уже готовились включиться в процессуальный конвейер. Все было готово, чтобы сделать ответный ход в тайной борьбе спецслужб…
Но уже через какой-то час правитель Буктара лично звонил министру иностранных дел и угрожал немедленным обращением с жалобой в Совет Безопасности ООН. Руководителю МИДа пришлось немедленно связываться с президентом.
– Что там у вас? Заключение о задержании документально обосновали? – позвонил директор ФСБ в следственное управление. – Президент лично взял это дело на контроль.
– Что там у вас? Заключение о задержании документально обосновали? – позвонил директор ФСБ в следственное управление. – Президент лично взял это дело на контроль.
– Ждем результатов экспертизы и сразу же оформим все в должном виде, – отрапортовал начальник следственного управления.
Но ответ экспертов всех ошеломил: портсигар выполнен из металла, даже близко не напоминающего платину, а камни на монограмме даже не стразы вместо алмазов, а осколки автомобильного стекла. Это дешевая подделка, а не портсигар Николая Первого.
– Твою мать, – выругался генерал-майор Клинаев, находившийся в этот момент в кабинете главы ФСБ. – Говорил же, лучше подсунуть кассету с чеченской записью, сошли бы за курьеров сепаратистских спонсоров. А так пшик получился.
Директор Федеральной службы безопасности, человек в высшей степени интеллигентный и уравновешенный, разразился длинной тирадой, состоявшей исключительно из слов казарменного лексикона.
Спортсмены специальным рейсом были отправлены на родину. Теперь за следствие взялось управление личной безопасности, капитан Артемов оказался под домашним арестом, который сменился заключением под стражу.
Разыскать проститутку Зизи и ее сутенера Санчеса так и не удалось, весной, когда сошел снег, в дальнем Подмосковье обнаружили труп, сильно обглоданный животными. Местным милиционерам и в голову не могло прийти, что это исчезнувшая «ночная бабочка».
А в узких кругах московского криминалитета еще долго ходили слухи, что бывший рецидивист Санчес осел где-то на берегу Средиземного моря в тихом месте. То ли итальянская, то ли французская Ривьера…
Глава 5
Выстрелы прогремели чрезвычайно громко и совершенно неожиданно.
– Ой-ее, – держась за голову двумя руками, тихо застонал Лом. Бывший главстаршина с трудом привстал с дивана, на котором лежал в какой-то немыслимой, фантастической позе. Разлепив глаза, он огляделся по сторонам, сознание медленно догоняло его. И через минуту-другую Лом смог узнать помещение, пол которого был густо заставлен частоколом пустых бутылок и между которыми, как павшие воины на Куликовом поле, вперемежку лежали его приятели. «Люкс Чучельника», – наконец дошло до Лома. Чтобы привести себя в порядок, необходимо было срочно поправить здоровье. Зажмурив левый глаз для лучшей фокусировки, стал искать, что, на его счастье, сохранилось в бутылках.
Еще одна автоматная очередь сотрясла воздух, и тут же к этому звуку добавились вопли множества человеческих глоток. Лом, как сторожевой пес, встрепенулся.
– Твою мать, да кто же так громко телевизор врубил? – выбираясь из-за кресла, нечленораздельно забормотал Седуксен, в правой руке намертво сжимая порожнюю бутылку. Он мотнул взъерошенной головой и с перекошенным от злобы лицом прорычал: – Убью гада.
– Что-то это жу-жу неправильное какое-то, – подражая Винни Пуху, подозрительно сощурился Лом, его голова дернулась на звук открывающейся двери. В номер забежал Роман Чечельницкий, бледный, как стена, он прижался спиной к двери и, не разжимая губ, прошептал:
– Гостиницу захватили террористы. Мы заложники.
– Какие еще заложники? – с пьяных глаз не понял Седуксен.
– В холле арабские террористы, – с трудом приходя в себя, медленно подбирал слова финансовый советник.
– Вот это влетели, – надул щеки Лом. – Сервант с нас теперь живьем шкуру снимет и наделает себе барабанов.
– Но, главное, ни в жизнь не поверит, что мы не при делах, – вышел из алкогольной комы Пых. – Скажет, напились и устроили в спокойном королевстве трезвенников Содом и Гоморру. Как пить дать, скажет.
– Ребята, о чем таком вы говорите. Все это очень серьезно. – Чечельницкий прекрасно понимал, что его ждет из-за характерной национальной внешности, если они попадут в руки террористов.
– А у нас, Львович, иначе не бывает, только серьезно. По-другому не работаем. – Мозг Лома заработал в боевом режиме, так, как когда-то учили во время службы в морском спецназе. Отодвинув Чечельницкого от двери, закрыл замок на два оборота. – Не думаю, чтобы этих абреков было много, значит, все номера прошмонать вряд ли смогут.
– А если ломануться в люксы? – Роман Чечельницкий незаметно для себя заговорил на жаргоне приблатненных.
– Ну, вот тогда и пересчитаем, сколько их. – Пых разыскал взглядом пачку сигарет на столике, заваленном остатками вчерашнего пиршества. Но закуривать не стал. Немного подумав, он перевернул столик и резким движением выломал лакированную ножку, затем, покрутив ее в руках на манер дубинки, криво усмехнулся. – Кто сказал, что гитара не ударный инструмент?
Визг и крики постепенно сошли на нет, наступила полная тишина. Террористы закончили первую часть своей акции.
– Так и будем здесь сидеть и ждать, пока нас местный спецназ освободит, или перестреляем всех оптом? – Седуксен уже поправил здоровье остатками «Смирноффа» и теперь горел желанием бурной деятельности.
– Засветиться в качестве освобожденных заложников нам никак не подходит, – Лом уже позабыл о необходимости поправки своего здоровья, полностью погрузившись в осмысление происходящего. – Сервант задумал какую-то комбинацию, и наверняка в его планы не входит наша засветка.
– Чего на этот счет переживать? – пожал плечами Чечельницкий. Роман Львович уже справился со своими страхами и мог рассуждать продуктивно. – У нас ведь есть запасной комплект документов, были поляками и молдаванами, станем теперь чехами. Ксивы экстра-класса, никто ничего не заподозрит.
– Да, – соглашаясь, кивнул Пых, похлопывая ножкой столика по раскрытой ладони, – может проканать, только если какие-то гребаные папарацци нас не сфотают, после чего наши заточки растиражируют на весь мир. Вот тогда-то нам будет полная жопа, и никакие ксивы уже не помогут. Сервант нас грохнет и скормит акулам, это как пить дать.
– Значит, пока местные мусора сюда не наехали, нужно рвать когти, – подвел итог Лом.
– А если мы хотим оставаться инкогнито, то надо уничтожить жесткий диск в компьютере администратора гостиницы, который стоит в фойе, – напомнил Чечельницкий.
– Решено, уходим, – заявил Лом. – Проведем это мероприятие по-взрослому и начнем его с разведки. Давай, Пых, посмотри, что там и как.
Бывший старшина второй статьи понимающе кивнул и, на ходу поигрывая самодельной дубинкой, открыл дверь и бесшумно выскользнул в коридор.
Потянулись долгие минуты ожидания, теперь никто даже не помышлял о поправке здоровья, все мысли были заняты предстоящей акцией.
Пых появился через сорок минут, его шорты и легкая футболка были покрыты грязью, видимо, братку пришлось побывать там, где редко ступала нога обслуживающего персонала.
– Ну? – нетерпеливо спросил Лом, когда «разведчик» устало ввалился в кресло.
– Значит, так, отморозков десять рыл, – переведя дух, заговорил Пых. – Двое наблюдателей на крыше, двое в фойе с пулеметом, кстати, центральный вход заминирован. Трое патрулируют по этажам и еще трое охраняют заложников в конференц-зале.
– Неужели вдесятером пошли в такой набег? Должно быть, опытные собаки. Думаешь, с кого следует начать? – Лом вопросительно взглянул на Пыха.
– Валить надо в первую очередь патрулирующего на нашем этаже. Потом наблюдателей на крыше, а уже после этого по-тихому зачищать остальных. Охранников в конференц-зале оставим напоследок.
Пых замолчал, подобрав на полу полупустую пачку сигарет, он снова вытащил сигарету, но так и не закурил. Понюхав, щелчком отправил ее в дальний угол.
Лом этот жест хорошо понял и спросил:
– Есть какие-то трудности?
– Есть, – кивнул Пых. – К охранникам ближе чем на тридцать метров не подобраться. Как валить их без ствола, ума не приложу.
В номере «люкс» повисла гнетущая тишина, только в фильме (американском или китайском) супермен без труда голыми руками убивает вооруженных врагов, которые стоят от них в полусотне метров. В жизни подобный трюк чреват летальным исходом.
– Что будем делать? – нарушил тишину Лом, обведя собравшихся долгим задумчивым взглядом. Первый закон разведки – каждый имеет равное право голоса для пользы дела.
– Есть у меня идея, рыболовом стану я, – бурча себе под нос, поднялся Седуксен. Он подошел к Пыху, взял из его рук круглую полированную ножку стола и повертел ее в руках. – В школе я увлекался городошным спортом, в десятом классе даже сдал на кандидата в мастера спорта. Так что, думаю, первого патрульного сниму хорошим броском.
Взявшись за тонкий конец дубинки, он несколько раз провел замах наподобие тех, что выполняют городошники.
Глядя на него, Пых не удержался от ехидной реплики:
– Вспомнила бабка, как целкой была.
– А если не получится террориста вырубить? – тихо спросил Чечельницкий. Это был далеко не праздный вопрос; если не получится вырубить боевика, то инкогнито братков накрывалось медным тазом. А возможно, и их жизни. Террористы народ серьезный и шуток не любят.