Согласно одному из мифов, где-то в глубине Хайрана существует еще не открытый Колодец Жизни, засыпанный песком до самого верха. И когда случается, что поблизости от него погибает Избранный – один из тех счастливчиков, кого Боги наделили даром возрождения в разбросанных по миру подобных Колодцах, – он элементарно не может выбраться на свет из-под толщи песка. После чего вновь погибает и вновь возрождается. Затем вновь погибает и так далее… И круговорот этот длится бесконечно. Сегодня вокруг этого Колодца Жизни мечутся в агонии сотни душ Избранных, в то время как их не мертвые, но и не живые тела захоронены в песке и ждут не дождутся того, кто избавит их от проклятия. Когда же в Хайране начинаются ежегодные бури, агония душ достигает своего пика. И если рядом с ними проносится ураган, этот сгусток неистовой черной энергии вселяется в него и начинает носиться по пустыне, вымещая свою ярость на погонщиках и прочих несчастных, подвернувшихся ему на пути.
Нынче Хозяин Урагана, как нарочно, проснулся тогда, когда Торки Биксу приспичило лететь через пустыню. Не раньше, не позже. Истинно говорят в народе: чтобы выяснить, благоволят ли тебе Боги, надо хотя бы раз умереть насильственной смертью. А иначе доживешь до старости и загнешься, так и не узнав, был ли ты любимцем Богов или нет… Поэтому для многих из тех, кто идет на верную смерть, надежда, что именно он окажется Избранным и возродится в Колодце Жизни, служит единственной отрадой. Однако, если брать на веру упомянутую мной легенду, пересекающий Хайран путник терял и эту жалкую надежду. Ведь окажись он вдруг Избранным, его ожидала бы не бесконечная жизнь, а тот самый заметенный песком проклятый Колодец и вечные муки во мраке и безысходности…
Наверное, как раз поэтому я и задал майору Лэнс следующий вопрос. Просто хотел разжиться хотя бы мало-мальской надеждой перед безнадежной дорогой через Хайран, только и всего. Больше спрашивать несговорчивую Кайлину мне было не о чем.
– Тогда, на крыльце «Летающего тэнки»… почему ты не стреляла? – полюбопытствовал я, сбившись на середине вопроса, словно смущенный школьник. – У тебя же была прекрасная возможность выстрелить. Но ты не стреляла. Почему, Кайлина?
– Ничего особенного. Просто соринка в глаз попала, – пожав плечами, хмыкнула эта… эта… даже не скажу кто! – Устав запрещает открывать огонь, когда у тебя глаза запорошены пылью – так и в своих угодить недолго. А ты что себе вообразил? Неужто подумал, будто я сжалилась над тобой? Ну так верни мне криокастер, и я докажу, как на самом деле жалею тебя, бедный, несчастный Торки Бикс!
– Да ни о чем таком я, в общем-то, не думаю. Разве только о том, что раньше ты умела врать гораздо убедительнее, – стараясь сохранять хладнокровие, ответил я. Получалось неважно. Но с учетом того, что данное качество для меня нехарактерно, продемонстрировать хорошую мину при плохой игре мне в целом удалось. – Ладно, счастливо оставаться. Пойду готовить Злюку к полету. И не надо меня благодарить.
– Благодарить?! – скривилась Кайлина. – За что?
– За то, что моя ручная ящерица не свернула тебе шею, – пояснил я, поднимаясь с камня. – Сам не знаю, что на меня нашло. Видимо, тоже соринка в глаз попала.
– Да пошел ты! – резюмировала майор Лэнс. – Всю жизнь служил у мерзавцев мальчиком на побегушках, таким же неудачником и подохнешь! А мог ведь стать человеком!..
Кайлина выкрикнула мне вслед еще много не очень приятных словечек, но я ее больше не слушал. Напоив перед дорогой Злюку, я в последний раз сходил с бурдюком к источнику и на обратной дороге запнулся обо что-то валявшееся рядом с тем местом, где я спал. Предмет напоминал в полумраке большой граненый стакан, но по весу был гораздо тяжелее. Задетый ногой, он блеснул отшлифованными гранями и откатился к погасшему костру. Я погрузил бурдюк с водой в багажный отсек и вернулся, чтобы получше рассмотреть странную штуковину.
Ею оказался тот самый кристалл, который обронил капитан Ушен, когда Гробур заехал ему кастетом по темечку. Я поднес находку к носу и рассмотрел ее поближе. Кристалл как кристалл. Цверги умеют выращивать образчики и крупнее, и изысканнее. И что в нем такого особого, отчего Тонк предпочитает это магическое оружие штатному криокастеру? Спросить, что ли? Нет, не выйдет: капитан хоть и начал шевелиться, но пока не пришел в себя. Так что, если и расслышит меня, все равно не поймет, о чем я его спрашиваю.
Впрочем, я – не такой уж неотесанный болван и тоже могу кое-что рассказать об удивительной магии Вторых из Семи. Уникальное искусство, под стать самим цвергам – не менее уникальным существам. Больше никому в мире не дано повелевать энергией, что сокрыта в, казалось бы, безжизненных и холодных камнях. В том числе и сидам, которым, как многие ошибочно думают, подвластно абсолютно все на свете. А цверги, взяв в руки даже невзрачный кристалл, способны его буквально оживить. Любой из этих радужнооких коротышек может часами рассказывать вам об игре света на кристаллических гранях и обидеться, если вы ненароком обзовете драгоценные камни стекляшками.
Говорят, что хоть магия цвергов и называется магией Камней, однако главной ее составляющей является свет: солнечный, лунный, огненный или любой другой, который способен наполнить кристаллы жизнерадостным блеском. Не буду утверждать, так это в действительности или нет. Знаю лишь то, что маги Камней обладают даром отыскивать любой лежащий на солнечном свету драгоценный камень, в каком бы уголке мира тот ни находился. На основе этой своей магической способности цверги основали целую навигационную систему, позволяющую находить, к примеру, мутазверя по вделанному в его обшивку кристаллу. Но у такой навигации существует и недостаток. Стоит лишь закрыть кристалл-маячок рукой, и маг, что следил за ним на огромном расстоянии, тут же теряет контакт с объектом наблюдения.
Я проверял: в обшивке Злюки не были запрятаны такие маячки. В Бэйторне нас отыскал не Тонк, а Кайлина, которая – опять-таки спасибо мне – знала об этом тайном убежище погонщиков-нелегалов. А вычисли наше местонахождение цверг, сюда прибыло бы не двое законников, а целый батальон таковых. Маги Камней либо отчетливо видят блеск навигационного кристалла, либо не видят его вообще. Иных вариантов для них не существует.
Поэтому снятие аккумуляторов с турбошмеля законников давало нам отсрочку лишь до утра. Разумеется, никуда они отсюда не уйдут – зачем им сбивать ноги, топая по пустоши до города? Гробур растопчет шлемы полицейских, уничтожив тем самым их средства связи, и обездвижит мутазверя, но это будут лишь полумеры. Едва над Хайраном взойдет солнце, все кристаллы на голове капитана Ушена засверкают ярким светом. После чего их блеск без труда обнаружит другой маг Камней, когда полиция обеспокоится пропажей двух оперативников.
Я подбросил на ладони прозрачный граненый камень и собрался было его выбросить, но передумал. Оглянувшись, не возвращается ли Гробур, и убедившись, что нет, я завернул кристалл в ветошь и припрятал его на самое дно инструментального отсека Злюки – туда, куда ящер точно не заглянет. Я не верил ни компаньону, ни законникам. Но раз первый сегодня оберегал меня от вторых, то почему бы не рассмотреть на будущее обратный вариант? Неизвестно, как поступит со мной гильдия Карадора, когда выяснится, что я ей больше не нужен. Но если брайхорнцам вдруг вздумается вычеркнуть Торки Бикса из премиальной ведомости и вписать его имя в некролог, я с этим произволом так легко не соглашусь. Посмотрим еще, за кем тогда останется последнее слово…
Было бы просто немыслимой удачей, разъезжай Кайлина и Тонк на таком же турбошмеле, как Злюка. В этом случае у нас в запасе появилась бы пара лишних аккумуляторов и столько же сэкономленных часов пути. Но увы, законники предпочитали мутазверя, питающегося энергией минералов. Об этом свидетельствовал герб Дома Хранящих Землю, выгравированный на батареях, принесенных Гробуром из рейда. Обе они были полностью заряжены – пока законники проводили разведку, их турбошмель успел вдоволь погрызть камешков. Весили трофейные аккумуляторы немного, зато стоили на нелегальном рынке очень дорого, а значит, выбрасывать или уничтожать их было бы неразумно. Тем паче что даймов у герцога после визита к Кэгуну и так оставалось мало, поэтому в случае острого финансового кризиса лишний комплект турбошмелиных батарей мог нас здорово выручить.
– Как прошло свидание? – съязвил Гробур, обнаружив меня по возвращении не рядом с Кайлиной, как, вероятно, он ожидал, а в седле готового к вылету Злюки. – Вижу, эта самка не захотела перед тобой добровольно оголяться. В чем дело? Теряешь привлекательность?
– Заткнись, желтобрюхий, – огрызнулся я, растирая холодные ладони, перед тем как положить их на нейропульт. – Что, утренняя пробежка подняла тебе настроение? Так я его живо испорчу. Готов встретиться с Хозяином Урагана?
– Как прошло свидание? – съязвил Гробур, обнаружив меня по возвращении не рядом с Кайлиной, как, вероятно, он ожидал, а в седле готового к вылету Злюки. – Вижу, эта самка не захотела перед тобой добровольно оголяться. В чем дело? Теряешь привлекательность?
– Заткнись, желтобрюхий, – огрызнулся я, растирая холодные ладони, перед тем как положить их на нейропульт. – Что, утренняя пробежка подняла тебе настроение? Так я его живо испорчу. Готов встретиться с Хозяином Урагана?
– Полагаю, ты шутишь? – поинтересовался в ответ брайхорнец, замерев от такой новости на месте как вкопанный.
– Шутить будет Хозяин, – ответил я. – А нам с тобой придется слезы утирать. Только, к сожалению, не от смеха.
– Вот напасть, – побормотал компаньон, взбираясь в седло и напяливая на голову шлем. – Будто у нас других проблем нет. И как ты планируешь разминуться с этим чудовищем?
– Никак, – произнес я трагическим тоном. – Поскольку тонкокожий перестал пользоваться успехом у самок, ему больше незачем жить на белом свете. Теперь ты, желтобрюхий, полетишь в компании самоубийцы, но тебе еще не поздно сойти с этого рейса. А вот для меня возврата уже нет. Так что, если я был с тобой жесток или чем-то тебя обидел, прости – это не со зла, а только по причине моего скверного характера… Да, и можешь не пристегиваться – при встрече с Хозяином Урагана тебя это все равно не спасет.
Гробур с завидной расторопностью тут же пристегнулся к седлу всеми ремнями безопасности. И пусть сказанное мной являлось всего-навсего злой шуткой, судя по тому, как ящер на нее отреагировал, видок у меня и впрямь был, будто у потенциального смертника. Впрочем, а кто еще, как не самоубийца, мог по собственной воле отправиться на бой со свирепым повелителем Хайрана?..
10
Несмотря на крайне мрачные прогнозы, наш перелет через пустыню стартовал довольно-таки обнадеживающе. Хайран пребывал в покое весь остаток ночи и утро, отчего даже такой пессимист, как я, начал укрепляться в мысли, что Кайлина нас попросту разыграла. Действительно, и я бы на ее месте совал преступникам палки в колеса любыми доступными способами. Не имея возможности исполнить служебный долг, как полагается, майор Лэнс со всем присущим ей коварством подорвала моральный дух врага. Что в нашей и без того нервозной ситуации могло повлечь за собой панику, а за ней и неминуемое поражение.
«Ну и стерва же вы, госпожа майор!» – думал я, глядя на раскинувшуюся перед нами безмятежную пустыню, озаренную лучами восходящего солнца. На протяжении всего ночного полета я зорко вглядывался в зловещую темноту и вздрагивал при каждом замеченном на горизонте облачке. Разгоревшийся над Хайраном рассвет не принес мне успокоения, хотя был он весьма живописен и в любое другое время непременно предвещал бы хорошую погоду. Но в сезон ураганов здесь нельзя верить приметам. Кроме, разве что, одной: почувствовал, как ветер усиливается, – жди беды.
При нашей безумной скорости определить изменение погоды таким способом было невозможно. Останавливаться же каждую четверть часа непрактично – в процессе ровного скоростного режима и аккумуляторы разряжались медленнее, и лишнее время на разгон не тратилось. Поэтому нам приходилось зорко следить за внешней переменой окружающей среды и только так выявлять неладное.
К полудню, когда мы остановились у подножия одинокой скалы на короткий привал, обед и подзарядку батарей, все вроде бы оставалось по-прежнему. Однако спустя полчаса я ощутил, как вокруг начинают происходить неуловимые глазу изменения. Во– первых, легкий горячий ветерок, обычно не утихающий в Хайране круглые сутки, напрочь прекратился. От этого в воздухе повисла зловещая тишина, в которой даже шаги по мягкому песку казались оглушительным топаньем. Во-вторых, земля под ногами начала периодически вздрагивать, как будто до нас доходили толчки далекого землетрясения. И в-третьих, чувство тревоги стало медленно, но верно нарастать. Разумеется, последнюю примету можно было счесть чисто субъективной, но есть огромная разница, испытываешь ты обычный страх от собственных догадок или когда он накатывает на тебя откуда-то извне, подобно резкому запаху гари от бушующего где-то за горизонтом пожара.
– Это он? – полюбопытствовал Гробур, подобно мне, ощутивший все вышеупомянутые перемены. Ящер не уточнил, кого он имел в виду – явно боялся поминать всуе жуткое имя Хозяина Урагана, – но я без труда догадался, о ком идет речь.
– Понятия не имею, – отозвался я. – Никогда с ним не встречался. И с теми, кто встречался, тоже не знаком, потому что таковых в мире – раз, два и обчелся. Но не станем рисковать и лететь дальше этим же путем. Зарядим аккумуляторы, перекусим и перебираемся под землю. Скорость, конечно, упадет, но если разразится ураган, ему до нас уже так просто не дотянуться.
– Куда-куда перебираемся? – не расслышал ящер. – Под землю?
– Мы уже пару часов движемся параллельно каньону Большая Колба. Вот туда и свернем от греха подальше. Этот каньон хоть и не пригоден для бешеных скоростей, как Шрам Самилданаха, зато он – единственный, по которому можно летать в бурю.
– Что-то я не вижу поблизости никаких каньонов, – оглядевшись, скептически изрек компаньон.
– И не увидишь, – сказал я. – Он потому и называется Большая Колба, что между его верхними кромками берегов от силы полсотни метров, в то время как дно в среднем примерно в четыре раза шире. По сути, это такая длинная пещера с прорезанным потолком, протянувшаяся с севера на юг через половину Хайрана. Еще пару веков назад она была гораздо глубже, но из-за плохой продуваемости ее постепенно заносит песком. Глядишь, еще через столетие-другое от Большой Колбы и следа не останется.
– Неужели ее до сих пор не обнаружили караванщики?
– Почему же не обнаружили? О Большой Колбе давно известно и погонщикам, регулярно мотающимся через Хайран, и нелегалам, что шныряют тут время от времени. Но раньше них этот не продуваемый ветрами каньон обнаружили дикие аррауны, которых, подобно Алек-Пету, на протяжении столетий изгоняли с Южного берега. Эти твари обжились в заброшенных городах по берегам Большой Колбы, понастроили ферм для выращивания резервариев и постоянно воюют друг с другом из-за воды и пищи. А когда наступает сезон ураганов, дикари объявляют общее временное перемирие и прячутся в каньоне от непогоды. Вот так и живут уже на протяжении нескольких веков. Хотя какая, к Шинтаю, это жизнь, если задуматься.
– То есть нам придется лететь по каньону, кишмя кишащему ордами диких арраунов? – догадался герцог.
– Ага, – как ни в чем не бывало подтвердил я. – Будоражит кровь, правда?
– О, Анадор! – Ящер картинно воздел руки к небу. – Скажи, в чем провинился перед тобой Гробур Двадцатый? Ну почему ты позволил этому тонкокожему затащить меня сюда, на верную гибель?..
На своем веку Торки Бикс еще не наблюдал воочию, чтобы Боги лично отвечали тем, кто им молится. Не увидел я этого и сегодня. Но первое мое впечатление от того, что стряслось вслед за мольбой брайхорнца, было именно таким: покровитель желтобрюхих, божество Анадор явилось на зов Гробура, дабы подбодрить того перед трудной дорогой. А может, покарать меня – инициатора этой затеи, – ибо такое подбадривание скорее доведет до инфаркта, чем вселит в тебя уверенность и мужество.
Внезапно пыль и песок в западном секторе горизонта встали двумя колоссальными столбами – ни дать ни взять, пара великанских рук вытянулась вверх, пытаясь достать до неба. И им это удалось, причем без особого труда. А затем «руки» начали разрастаться ввысь и вширь, увеличиваясь прямо-таки до невообразимых размеров. Не прошло и минуты, как песчаные столбы слились в единую колонну, затмившую собой всю западную часть небосклона.
Надо заметить, что в пустыне все так же стоял мертвый штиль, отчего происходящие на горизонте загадочные метаморфозы казались лишь масштабным миражом, но никак не реальностью. Да и сама гигантская колонна не являлась ни смерчем, ни фонтаном песка и пыли, взметнувшимся ввысь от мощного взрыва, что было бы еще хоть как-то объяснимо. Грязное столбообразное облако попросту вымахало до определенных границ и застыло, словно сдерживаемое незримыми магическими барьерами.
От удивления я открыл рот и выпучил глаза, а Гробур, прервав молитву, так и застыл с задранными вверх руками, будто капитулировал без борьбы перед неведомой угрозой. Наше немое противостояние с ней сопровождалось учащающимися с каждой секундой подземными толчками – этаким нагнетающим драматизм барабанным боем, который обычно звучит в цирках перед смертельно опасными номерами. Вместе с частотой толчков возрастала и тревога – еще немного, и она взорвется во мне неудержимой паникой…
– Кажется, пора сматываться в твою Колбу, – вполголоса произнес Гробур, медленно опуская руки и начиная пятиться к турбошмелю.