— И вы утверждаете, что все про это знали, но за сто лет этого никто, кроме вас, не повторил?
— Да потому что это никому на дух не нужно было!
— Бензин из воды? Не нужно было?
— Вот именно! Вам, уважаемый товарищ, известно, сколько стоил автомобильный бензин перед Первой мировой? И перед Второй мировой, если уж на то пошло? Да никто бы и не стал всерьез заводиться с ацетоном! Это при нынешних ценах на нефть… тут надо посчитать, может быть, сейчас уже имеет смысл… но это уж совсем не мое дело, это для экономистов. Плюс еще один нюанс.
— Нюанс?
— Да. Вот именно. Это же адская смесь — она все что угодно сжирает, как пончики. Коррозия не просто ускоренная, а — доложу я вам — невиданная. Чтобы практически пользоваться таким топливом, все поверхности нуждаются в специальной обработке. Я этим не занимался, но навскидку думаю, что при напылении золотом будет более или менее безопасно. Возможно, что и титановое напыление… Золотое, впрочем, вернее.
— Автомобиль с позолоченным двигателем. Я вас правильно понял?
— Ну, в общих чертах — да. Может быть, титановое покрытие тоже сгодится. Не знаю.
— Не знаете… Ладно. Вот еще вопрос — у вас имеются близкие родственники за границей?
— У меня? А это зачем? Впрочем… двоюродная сестра. В Латвии. Или в Литве? Нет, в Латвии. Вентспилс — это Латвия?
— Выясним. И последний вопрос. У вас заграничный паспорт есть?
— Есть. Леонид Александрович помог сделать. Вот уже две недели как получил. Но с собой нету.
— Принесите завтра. Я вас вызываю на повторный допрос к десяти часам. Вот повестка на завтра. Распишитесь в получении.
Следователь провожает взглядом профессора Лермана и рассерженно мотает головой. Он мотает головой не потому, что ему чем‑то не нравится полученная от человека в кожанке директива, — будучи человеком служивым, следователь знает, что директивы не обсуждаются. Но через сорок минут по телику начинается футбол, и большая часть первого тайма теперь пройдет без него, потому что сейчас придется печатать постановления о привлечении в качестве обвиняемого и избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, чтобы успеть завтра подписать их у руководства до десяти утра.
Фотограф Тамаш Дежё (Tamas Dezso)