– Глубоко вздохни, моя милая, – ласково сказал, стоящий подле, Небо.
Девочка незамедлительно вздохнула, дюже чистый, наполненный свежестью воздух, одновременно ощутив как незамедлительно впиталось внутрь легких плотное марево дыма. Сейчас они находились в зале, имеющем высокий многогранный потолок, словно нависающий восьмиконечной, огромной золотой звездой, где из острых ее углов к полу опускались мощные округлые столбы, а промежутки меж ребер сияли черным маревом небес. И сама форма помещения, значительная в размерах, соответствовала форме звезды, а пространство меж восьмью перевитыми столбами скрывалось пузырящейся дымчатой завесой… в свете отбрасываемой золотой звезды кажущимися в основном серыми. Правда, два из них имели иные оттенки, один буровато-зеленый, а другой фиолетово-синий. Пол в зале был зеркальным, как и столбы, и ясно, что по форме также походил на звезду. Золотистый свет иноредь точно от колыхания завес оттенялся и казался серебристым али платиновым, и та игра света придавала лицу Огня, стоящему подле синего дымящегося проема, какую-то чуждость и огорченность. Отчего Владелина узрев его испугалась, что он уведет ее днесь от Небо и навсегда отдаст Богу Першему, пусть и такому заботливому, жертвенному, как сказывал Отец, но совсем для нее незнамому. Старший Рас несомненно почувствовал тот испуг и ласково приголубил волосы девочки со всей теплотой в голосе на каковую был способен, сказав:
– Не бойся… мы будем ждать тебя. А теперь иди к Огню. Перший и так долго ждет твоего прихода, и данное терпение доступно лишь ему, как старшему.
Влада глубоко вздохнула, и когда Небо выпустил из своей длани ее ручку, неспешно направилась к Огню, все также хмуро глядящему на нее.
– Ты на меня серчаешь? – вопросила юница, подходя к Богу и встав напротив него, воззрилась в его серовато-золотое лицо.
– Нет, – также негромко ответил Рас.
Он нежданно и вовсе опустился пред ней на корточки и прикоснулся губами к ее глазам… Сначала к правому, потом к левому, столь нежно… полюбовно желая укрепить телесную близость меж ней и им.
– Пойдем, – добавил он, подымаясь и взяв ее руку в свою, так и не исполнив ожидаемого девушкой, не поцеловав в уста.
Влада ощутив телесный трепет, не сразу успела отворить очи, вмале уже оказавшись в сине-марном клубящемся паре, шагнув вслед за Богом. Точно также как дотоль с Небо, ноги на морг потеряли опору и тело ее, слегка обмякшее от поцелуев Огня, стремительно крутнуло по спирали. Еще доли секунд и девочка с Расом оказались в новом помещении, по первому своей мрачностью словно окутавшем всю ее плоть.
Глава девятая
Высокий округлый зал, чем-то напоминающий зал в капище с зеркальными стенами и недоступным сводом повторяющим цветом ночное небо, полыхнул в лицо юницы блеклым светом, отринутым серебристыми многолучевыми звездами, густо заполонившими все его пространство. В гранях зеркальных стен отражались не только те лучисто мерцающие звезды, но и гладкий, зеркальный пол, по которому плыли серебристые испарения, устилающие его ровными пластами. Посередь залы стоял дюжий стул на ножках и со спинкой на каковом сидел Перший в черной, долгополой, опрятной рубахе, прикрывающей, кажется, и стопы ног, в своем венце с замершей в навершие змеей, ноне прикрывшей свои очи и словно почивающей.
– Я думал вы не придете, – прозвучал бас-баритон Першего, в точности повторяющий голос Небо, только наполненный большей властностью. – Что-нибудь случилось?
Влада шагнувшая в залу и первым делом уставившаяся на свод залы, вроде вышедшего своей чернотой и чудным сиянием звезд из ее сна, легохонько вздрогнула, услышав голос Першего. Она медлительно опустила дотоль вздетую голову, и, посмотрев на старшего Димурга, сызнова надрывно дернулась… Ибо Бог был очень похож на Небо и ростом, и фигурой, и лицом, отличаясь от него всего-навсе цветом черной кожи отливающей золотым сиянием, отсутствием растительности на лице, да курчавыми, черными волосами.
– Нет, ничего не случилось, Отец, – Огнь сказал это с таким уважением, нежностью и каким-то несвойственным ему благоговением. И теперь величание «Отец» звучало по-иному так, будто он обращался к своему Творцу… вельми ему близкому и дорогому Богу. – Просто Владелине присуще менять замыслы и опаздывать, – дополнил Рас.
– Владелине, – благодушно протянул Перший, и ласково оглядел юницу с головы до ног. – Красивое имя… Кто ей его подарил?
– Дажба, – немедля отозвался Огнь и выпустил из тонких цепких пальцев руку девушки.
Владу, стоявшая в шаге от Раса, слегка развернула голову и посмотрела с удивлением на Бога, оно как почувствовала трепетание его перст. И разком молочно-белая кожа его лица и вовсе покрылась россыпью искорок, будто он от волнения вспотел.
– Огнь… малецык мой бесценный… мой любезный, подойди ко мне скорей, – проронил не менее взволнованно Перший, несомненно, ощутив слабость али тревоги молодого Бога, и протянул ему навстречу руку.
Огня не пришлось просить дважды. Он, судя по всему, жаждал быть подле Першего, потому к изумлению отроковицы резко сорвался с места, и вмале достигнув Бога, остановившись, ласково приник губами к его перстам, на малеша недвижно застыв.
– Малецык мой… Так долго не виделись, моя бесценность, – чуть слышно дыхнул Перший и, по всему вероятию, затрепетал от той любви не только Огнь, но и Влада ощутившая мощное давление во лбу и мелкую дрожь во всем теле так, что захотелось кричать. – Так похудел… осунулся… утомился… И, верно, не исполнял моих указаний по поводу дольней комнаты. – Димург провел перстами правой руки по скулам, щекам и подбородку Раса, а левой приголубил его огненно-рыжие волосы на голове. – Небо совсем тебя не бережет… совсем измучил, моего любезного Огня. Я ему выскажу… все выскажу, как ты слаб… совершенно изнурен, неужели того не видно?
Боль, так редко посещающая после клетки подаренной Дивным, голову отроковицы нежданно резко запульсировала единожды во лбу и затылке, словно старясь пробить там дыры. Тугая, вязкая капля крови, прокатившись по левой ноздре, выползла из ее недр и юркнула на губу. Влада враз хмыкнула носом желая вернуть ее обратно, а после утерла юшку левыми перстами.
– Владочка, – теперь Перший обратился к ней, по-видимому, от Зиждителя ничего не ускользнуло… ни боль, ни кровь, – поди ко мне, девочка.
– Юшка, – тихонько протянула отроковица, выставляя ладонь, на коей полосой живописалась кровь, к Богу, и, ощущая как еще одна капля крови выскочила из ноздри. – Опять течет юшка.
– Поспеши… поспеши моя бесценность, – все с той же теплотой в тоне позвал ее Бог, с мягкостью и одновременно властностью коей неможно было противостоять. – Я остановлю юшку.
Старший Димург убрал руки от головы Огня, и направил их чуть вздрагивающие перста в сторону Влады, и последняя резко сорвавшись с места, побежала к Богу забыв о том, что давеча не хотела идти к нему навстречу и боялась его. Добежав до Першего она враз остановилась в шаге от него и воззрившись в его столь близкое и необыкновенно родное лицо… лицо не просто Небо… а того кого видела во снах, о встрече с кем мечтала, о ком всегда тосковала, сызнова захмыкала носом, потому как юшка переполнив уже обе ноздри, заструилась к губам.
– Ты разрешишь мне тебя коснуться? – голос Першего наполнил не просто всю залу, он запрудил всю плоть Влады и неудержимым, невыносимым по боли томлением отозвался в голове так, что ее тягостно мотнуло взад… вперед.
Девочка ничего не ответила, она всего-навсе порывисто шагнула вперед так, чтобы вытянутые пальцы Першего коснулись ее лба. И как только удлиненный конической формы средний палец дотронулся до кожи ее лба, судорожно задрожала, ноги в коленях подогнулись, и верно, на чуть-чуть, она потеряла сознание. Оно как когда пришла в себя ощутила, что сидит на коленях у Першего. Тесно прижавшись к его мощной груди, и Бог ласково гладит ее по волосам. И Влада вдруг осознала себя чем-то единым, общим, не разделенным с этим Зиждителем так, что не просто пропал страх к нему, не осталось ничего кроме желания тотчас раствориться в нем.
– Почему юшка вновь потекла? – вопросила она Першего, в такт его дыханию и сама задышав.
– Ничего… ведь все прошло, – нежно протянул старший Димург, и, склонившись к ней, слегка развернув голову, коснулся губами лба. – Так ведь лучше? – умягчено поспрашал он, а узрев легкий ее кивок, малозаметно улыбнулся. – Ты погостишь у меня?
Этот вопрос он не произнес, а выдохнул… И в том выдохе Влада ощутила какую-то несвойственную Богам робость, точно он страшился услышать ее отказ.
– Погостить? Да, погощу, – ответила торопко отроковица, напрочь забыв обо всем, о Расах и желая только одного более не отходить от Першего ни на шаг.
– Ничего… ведь все прошло, – нежно протянул старший Димург, и, склонившись к ней, слегка развернув голову, коснулся губами лба. – Так ведь лучше? – умягчено поспрашал он, а узрев легкий ее кивок, малозаметно улыбнулся. – Ты погостишь у меня?
Этот вопрос он не произнес, а выдохнул… И в том выдохе Влада ощутила какую-то несвойственную Богам робость, точно он страшился услышать ее отказ.
– Погостить? Да, погощу, – ответила торопко отроковица, напрочь забыв обо всем, о Расах и желая только одного более не отходить от Першего ни на шаг.
Она резко повернула голову в сторону груди Бога, и, уткнув лицо в материю рубахи, втянула его дух, стараясь разобрать, как он пахнет.
– Иди Огнь… малецык мой… Успокой там Дажбу и Небо… а я позову тебя, когда придет время, – произнес с расстановкой проговаривая слова Димург и сызнова провел ладонью по волосам и спине девочки.
– Огнь.., – юница тревожно дернулась, почувствовав слабо бреющее внутри нее желание плоти к близости с Расом… и тотчас болезненно надавило на лоб томление от желания быть лишь подле Першего.
– Ты погостишь у меня столько, сколько захочешь, – бас Першего не гудел, как ему положено, он плыл, ласково окутывая тело юницы, снимая всякое напряжение. Он колыхал серебристые испарения, лежащие ровными пластами на полу. – А когда захочешь вернуться, я позову Огня, – дополнил Господь свою степенную речь. – Но если ты не хочешь гостить, я не буду настаивать. Сделаем, так как хочется тебе… Тебе, моя любезная девочка.
– Да… я погощу, – тихо прошептала Владелина понимая, что днесь она просто не в силах уйти от старшего Димурга. – Погощу у тебя, – и вновь приткнула голову к груди Бога не желая смотреть на Огня и тем самым вызывать внутри себя противоборство плоти и естества.
Огнь, молча, преклонил пред Першим голову, верно лишь кивнув и неспешно миновав залу, пропал в зеркальной стене, а в помещении тот же миг наступила тишина. Она… та самая тишина, густыми покрывалами окутывала застывших от любви и нежности друг к другу на стуле Бога и человека. Она наполняла своими плотными испарениями и свод, и слои серебристого дыма на полу, и застилала тем маревом зеркальные стены.
– Я могу позвать своих сынов, членов моей печище, чтобы ты с ними познакомилась? – погодя вопросил Перший.
И это Бог сказал таким тоном, в котором перемешивалась теплота и единожды непререкаемость старшего, оному нельзя было отказать… ибо казалось он не настаивал, а лишь просил.
– Ты только, – сразу заволновалась Влада не в силах противостоять просьбе Зиждителя, и в то же время страшась, что его сыны не станут ей близки и разрушат своим появлением такое умиротворение меж ними. – Только скажи им, чтобы они меня не прощупывали взором. Я то… я то… Мне это невыносимо, – девочка тягостно вздрогнула всем телом.
Перший наново провел перстами по ее лбу, а после туда поцеловал и нежно поспрашал:
– Давно тебе это невыносимо? Невыносимо, когда прощупывают?
– Всегда было неприятно… всегда, но я терпела, – с горячностью в голосе откликнулась отроковица, жаждая выговориться, тому с кем была едина… кого так долго ждала. – Но я терпела, потому как… Ну, не могла же я сказать, чтоб Боги на меня не смотрели. А когда меня повезли на встречу с Асилом… Он, а потом тот… как его?
– Велет? Стыря? – подсказал старший Димург, видя затруднение юницы.
– Нет, не эти… другой… тот, что был красновато-смуглый, – пояснила девочка и погладила материю рубахи Бога по каковой перемещаясь, мерцали многолучевые махие звездочки.
– Усач, – догадался Перший, и, узрев движение перст Владелины, чуть зримо усмехнулся.
– Ага… этот Усач, – взбудоражено сказала девушка, стараясь ухватить перстами пляшущую звездочку. – Он словно желал меня разорвать, своим взором. И теперь я не могу, когда на меня так смотрят. Но Расы не смотрят, они знают, что мне больно.
– Нравится? – вмешался в движение пальцев девочки Перший, та резко вздев голову зыркнула в такое близкое лицо Господа и улыбнувшись, кивнула. – Тебе не удастся поймать… Можешь не стараться, сие не доступно человеческой руке.
Старший Димург протянул перста к материи рубахи и крохи звезд мгновенно сошлись подле их кончиков, купно так сбившись в мощную стайку. Неспешно он выудил из толпы одну из тех звездочек и переложил ее на ладонь Влады, прямо в середку. И тотчас звездочка, два раза ярко блеснув светом, увеличилась втрое в размахе, став в длину и ширину почитай с полпальца. Продолжив вспыхивать своими долгими лучиками, которых у звезды оказалось не пять, а много больше и днесь переливаясь кажущей многогранностью и объемностью своего вида.
– Это тебе, моя бесценность, – молвил благодушно Перший.
Бог легохонько надавил на звезду подушечкой указательного пальца и слегка ее расплющил так, что она не только изменила свою форму и направление лучей, но и цвет, с серебристой на золотую.
– Она будет светить не только ночью, но и днем… смотря какую ты придашь ей форму и цвет, – добавил он малеша спустя, и улыбнулся, поелику лучисто ноне сияла не только звездочка на длани Влады, но и вся она. – Но мои малецыки, ты не тревожься, не станут тебя прощупывать. Я им скажу, что тебе это неприятно, и они не будут тебя огорчать.
– Хорошо, – согласилась девочка, внутри все же страшась увидеть Димургов и разочароваться в их силе, мощи, али красоте. – А они не такие мощные, как Атефы?
– Нет… они не такие… они другие. Но если ты не желаешь или боишься их видеть, – проронил Перший и легохонько огладил пальцами свои полные губы, замерцавшие в сумрачности залы в тон его кожи золотым сиянием. – Я не стану их звать, не хочу, чтобы ты тревожилась.
Влада слегка отстранилась от груди Бога, и, воззрившись в его лицо, с трепетом в голосе сказала, желая снять с себя все дотоль гнетущие ее тревоги:
– Твое лицо… и этот зал… я видела во сне. Последний месяц очень часто. Кто ты мне? Почему, почему мне снился этот зал и ты?
– Потому, что мы с тобой очень близки, точно также как ты близка Расам и Атефам, – произнес полюбовно Перший и темно-коричневые радужные оболочки в обоих его глазах поглотили остатки желтовато-белой склеры. – Придет время и ты будешь выбирать того кто тебе более близок, с кем бы хотела жить… со мной или Расами…
– С тобой… тобой! – выпалила на одном дыхании отроковица, перебивая Зиждителя на полуслове и раскидав в стороны руки припав к его груди, крепко в нее вжалась. – Хочу быть с тобой. Можно я останусь с тобой? Я поняла… поняла, что должна была всегда жить подле тебя.
– Владочка, моя любезная, а как же Огнь? – тихо вопросил старший Димург, вероятно, прощупав юницу и уже ведающий обо всем случившемся с ней. – Ты сможешь быть от него вдали? Сейчас, после того как вы стали близки? Как давно это случилось?
– Меньше месяца назад, – немедля ответила девочка, впервые заговорив о том с Зиждителем, ибо дотоль очень редко говорила о близости с Огнем лишь с Вещуньей Мудрой.
– Огнь часто приходит? – старший Димург спрашивал так, вроде меж ними уже давно установились доверительные отношения Отца и дочери.
– Нет редко, – пожимая плечами, и сама не понимая, почему так, пояснила Владелина.
Перший на чуток прикрыл ладонью голову отроковицы, и не мешкая змея в его венце резко открыла глаза, блеснув яркими смарагдами огней. Она нежданно сделала махонистый выпад вверх, в свод залы, рьяно выхватив оттуда серебристую звезду и немедля сожрав ее, вернулась в исходную позицию в навершие венца.
– Ну пусть приходят… твои сыны, – вздыхая молвила юница. Сызнова приткнув лицо к груди Бога и нежно добавила, – ты пахнешь как ночная прохлада.
– Сие видение, что ты зрела этой ночью, – нежданно вмешался в поток ее сравнений Димург, явственно желая перед приходом сынов выяснить о состоянии девочки и лучицы как можно больше. – Чем оно было вызвано?
– Видение? – Владелина изумленно искривила губки, и глаза ее несколько увеличились. Одначе, она не решилась взглянуть на Бога, думая, что ее сызнова начнут ругать. – Откуда ты про него знаешь?
– Я его видел… Как и все пережитые тобой дотоль видения. Твоя боль, крик я все… все чувствую, как бы далеко не был, поелику ты мне вельми близка, – неспешно отметил Перший.
Бог, несомненно, ощутил тревожное возбуждение от этого разговора с ним девочки. Посему немедля ласково провел указательным перстом левой руки зараз по лбу, изогнутому носику, губам Влады, и, дотянувшись до подбородка, слегка вздев голову, воззрился в ее зеленые очи.
– Так, что случилось вчера? – вопросил он, так и не дождавшись ответа.
Юница попыталась отвести в сторону взгляд, понеже хоть и не чувствовала, но понимала, что старший Димург ее давно прощупал… Только как-то вельми поверхностно… обрывочно, словно все ведая о самом видении, однако не зная его причин… А быть может Господь все ведал, просто хотел изучить, понять саму девочку.