Наутро Владелина окончательно окрепла. Вместе с тем продолжала оставаться в ложе, понимая, что если она не выполнит рекомендаций альвов, Отец Небо вряд ли ее отпустит посмотреть одноглазых ориков. Потому хоть и с неохотой, пересилила себя, и, поев хлеба с сыром, запила горячим молоком, а после, опустившись на ложе, подоткнула под голову подушку. Неотступно следя взором за уходящей из комнаты Целительницей Радушной уносящей блюдо с остатками еды, Влада, обращаясь к сидящей подле нее царицы, очень тихо вопросила:
– Вещунья Мудрая, все хочу у тебя спросить… С каким мальчиком Седми позволил тебе заниматься?
– С Рагозой, – негромко отозвалась наставница, словно стыдясь того, что из-за той занятости с отроком девочка заболела. – Он очень необычный мальчик. Такие как он чаще становятся целителями человеческих душ. Людьми которые умеют подобрать нужные слова, чтоб поддержать человека оступившегося или уберечь от неправильного шага, поступка. И мне бы очень хотелось вложить в него все самое светлое, что несут в себе альвы и их законы, знания, чтобы потом он смог передать их грядущим поколениям.
– Мне жаль, что из-за меня так пострадал Липок и ты… Жаль, что из-за меня, ты не можешь в полной мере заниматься с Рагозой, – прошептала юница и тягостно вздохнула.
– Что ты, что ты Владушка, моя дорогая девочка. Мое чудо, совершенство, – царица торопко протянула руки к девушке и принялась гладить, волосы на ее голове, заплетенные ноне в не тугую косу. – Ты дороже, бесценней всего на этой Земле. Значишь многажды больше чем Рагоза, Липок и кто бы то ни был. Ты просто не понимаешь, кто ты есть. Но придет время и ты осознаешь свою значимость, моя милая девочка. Только не надобно у меня просить прощения, я это говорила уже. Не права была. Мне нужно было настоять на приеме у Зиждителя Седми, и тогда не было бы твоего волнения и этой болезни. Ибо тебе очень вредно болеть, – наставница наклонилась и ласково поцеловала девушку в щеку.
Влада в ответ нежно просияла улыбкой и все также тихо, вроде страшась спугнуть наступившее меж ними единение, молвила:
– Расскажи мне о своем крае Вещунья Мудрая… Где ты жила или живешь… Где обитает твой народ… Какое там небо? Солнце? Трава?
– О моем крае, – трепетно проронила царица, все еще голубя завитки волос девушки, непослушно выскочившие из ровных рядьев, ласково проведя пальчиком по бровке на мгновение застыла подле сияющего берилла. – Моя планета находится в системе, мало чем отличной от Солнечной, ибо все создано по единому образцу, прописанному Зиждителем Небо и Зиждителем Дивным. Оно как самое продуманное творение не подлежит изменению, только незначительному дополнению или украшению. Хотя наш Выжлец был дополнен Зиждителем Першим, або являлся первой системой в Синем Око, а посему несколько отличается от иных систем Галактики. Отличен тем, что в системе Выжлец две жилые планеты. Эльфийская Лебединая планета – Арибэлла, где живет мой род Хари-Калагия. И Блаженная Журавлиная планета – Эвлисия, где проживает род белоглазых альвов Гуру-Калигия. На Арибэлле такое же голубое небо, как на Земле, и светит звезда, только ее величают Алатырь, согревающая и питающая мой мир. А Эвлисия, так как она находится значимо дальше от Алатырь обогревается еще и соседней, газовой планетой, величаемой Заря-Зареница. Потому на этих планетах в теплое время лета вельми жарко, как и в Лесных Полянах. На мой планете Арибэлле растут похожие на земные деревья, с могучими стволами и густыми кронами, травы там также насыщенны цветом и плотно устилают приволье лугов и пожней… Быть может они несколько зеленее ваших трав и цветы на них ярче так, что, кажется, то и не цветы, а перемещающиеся полосы радуги. Текут на Арибэлле реки только они не такие бурные как тут, а вспять спокойные и безмятежные. Они плавно несут свои голубо-зеленые воды, впадая в безбрежные моря или удлиненные впадины озер. На моей планете почти нет гор, они лишь пучатся по краю береговой морской линии невысокими взгорьями, словно прикрывая сушу от рьяных штормов. Тем не менее на Арибэлле весьма обширны леса и посему много болотистых территорий так, что там неможно жить, ибо курятся над ними дымчатые завесы слабо перемещая тягостные для дыхания испарения.
– А, что такое болота? – незамедлительно поспрашала девочка и шибутно вскочив с ложа, села.
Царица торопливо обхватила плечи Влады, и сызнова уложив ее на кровать, подложив под голову подушку и прикрыв одеялом ноги, молвила так точно ее речь и не была прервана:
– Болота, няши, трясины это особо увлажненные участки земли, где растут определенные растения и множество мха. На Земле на самом деле достаточно болотистых мест, право на вашем материке их немного… На Арибэлле поселения альвов находятся только в пригодных для жизни местах, либо в луговых далях, либо подле склонов гор. Наши селения просты… Мало чем отличаются от ваших, так как наш Творец Зиждитель Седми любит простой быт. Однако дома альвов не деревянные, а каменные. Нам помогают их возводить иные племена Расов, дивьи люди, али племена Димургов, гипоцентавры, с каковыми у нас тесные и дружеские отношения. Сам камень добывается в прибрежных с морем взгорьях и зовется ракушняк, это результат тугого перевития, наслоения раковин моллюсков, извести, песка и других природных материалов. Сей камень обладает свойством сохранять нужную температуру внутри жилища независимо от внешней среды. А так как в ракушечнике много песка, цвет которого насыщенно желтый, потому и дома наши в один аль два уровня смотрятся яркими в лучах оранжевой звезды Алатырь.
Владелина под сказ царицы сомкнула очи и от легких ее поглаживаний по волосам заснула… Густая хмарь в оной переплетались дымчатые полосы: желтые, белые, зеленые, нежданно сменилась яркой вспышкой света… Еще миг того нестерпимого сияния, словно заполонившего весь мозг девушки и из проблеска выступили высокие горные гряды, подножиями своими упирающиеся в полоску лазурной воды. Могутные волны, пенящиеся сгустками синих плотных грив, рьяно выбрасывались на утесы, облизывая их своими пузыристыми языками, оставляя на щедристой поверхности вязкие застывшие комки. Сами скалы, удивительного насыщенно зеленого цвета, нависали над водой вырубленными кривыми стенами, где просматривались угловатые аль округлые пятачки с одной стороны и оканчивающиеся сомкнутой в кулак каменной рукой с другой. В той каменной руке не просто четко проглядывала ребристая, выщербленная поверхность, словно постаревшей кожи, но и явственно живописался каждый палец, изгиб и ноготь, самую малость нависающий над полотном моря, и, сжимающий в кулаке острием вниз огромный меч. Справа… много выше каменных пятачков, поместились барельефные изображения продолговатых голов завершающихся маковками, разрубленными на три устремленные вверх острые части. На тех головах зримо проступали лица с раскосыми очами, мясистыми носами с под которых выходили собранные в пучки каменные усы, а края нижних, плотных губ оканчивались усечено-выступающими подбородками.
Посередь той горной гряды располагалось огромное углубление, весьма широкое и гладко отполированное, наподобие зеркала. Поигрывая малой зябью на поверхности камня, зеркало порой показывало образ женщины, проступающей в дымчатых испарениях. Вельми миловидное лицо, где кожа была удивительного голубого цвета, а крупные пронзительно черные очи в каковых вертелись золотые нити смотрели на девочку с такой нежностью, теплотой, прямо как Перший…
Перший…
Застонала Влада и тотчас открыла глаза, надсадно задышав, точно захлебываясь усталостью.
– Что Владушка? – беспокойно вопросила Вещунья Мудрая и враз подскочила со своего сидения к ее ложу, опустившись подле, и тревожно ощупав лоб.
– Какое-то видение, – прошептала девушка, и торопливо повернув голову, воззрилась в белые очи наставницы… так схожие с черными, что днесь видела.
– Видение, – встревожено повторила царица, немедля поднявшись с ложа.
Она также стремительно развернулась в сторону входа и склонилась, потому как в комнату вошел Огнь. Бог недвижно замер подле завесы и легохонько качнул головой, и Вещунья Мудрая послушная тому взмаху торопливо направилась вон из помещения. Лишь на мгновение она задержалась обок Зиждителя и, что-то ему шепнула.
Владелина одначе не следила за уходом царицы, она уставилась в неблизкое, голубое небо ее комнаты и вспомнила удивительное видение. Медленно подступил к ней Огнь и подсев на ложе, провел своей горячей ладонью по ее телу, груди и единожды животу. Девушка нежно просияв той ласке, резво подалась с топчана, и, обняв Бога прижалась лицом к его груди.
– Что за видение? – мягко вопросил Огнь, целуя девочку в макушку.
– Так… ничего, – отозвалась она и еще теснее прижалась к Расу.
– Что за видение? – мягко вопросил Огнь, целуя девочку в макушку.
– Так… ничего, – отозвалась она и еще теснее прижалась к Расу.
Едва слышно недалече шелестела, касаясь друг друга долгими тонкими отростками, трава, перешептывалась капель воды, опадая со склона взгорья в озерцо. Влада и вовсе перебравшись на колени к Огню, притулившись к его груди, застыла, а он ласково обнимая одной рукой, перстами другой перебирал ее тонкие пальчики.
– Что за видение? – настойчиво вопросил Зиждитель и нежно дунул на завиток ее непослушных волос выбившихся из плетенной косы. – Такие вещи ты не утаишь. Мы, Боги их тоже видим… Только не столь явственно. Обрывочно. Итак…
– Я не знаю. Какие-то скалы и вроде гладь воды, – торопливо дыхнула юница, начиная почему-то тревожиться. Однако ощутив, как плотнее прижал ее к себе Огнь, много ровнее добавила, – а потом на скалах проступило лицо женщины. Очень красивой, с голубой кожей и черными очами в каковых сияли золотые нити, один-в-один, как у альвов.
Бог чуть ощутимо вздохнул и поцеловал девушку в висок, а после в вспыхнувший красным светом берилл в ее бровке.
– Тебе тоже не нравится дар Стыня? – вопросила Владелина и судорожно вздрогнула, будто ее бил озноб.
– А тебе? – вопросом на вопрос ответил Огнь.
– Мне нравится, – не мешкая пояснила девочка и затаила дыхание, страшась услышать противное.
– Ну, раз тебе нравится, и мне тоже, – отметил Бог и на малеша смолк, что-то верно обдумывая. Погодя он приподнял ручку девушки, и, поцеловав ее в ладошку, дополнил, – я хотел тебе, моя милая, кое-что рассказать. Во-первых, завтра мы с тобой отправимся на море и ты увидишь одноглазых ориков. – Влада довольно заулыбалась. – А во-вторых после того возвращения я познакомлю тебя с новым наставником, каковой займется твоим здоровьем и обучением.
– Наставник? – с горячностью в голосе, оная стала вновь ощущаться после возвращения от Першего вопросила юница.
– Не перебивай, – несколько недовольным тоном откликнулся Огнь. – Послушай меня спокойно, не волнуйся так всяк раз. Итак у тебя будет новый наставник, вернее наставница, с которой ты будешь заниматься вельми надобными для твоего грядущего занятиями. Это достаточно необычное создание, она из рода демонов Черных Каликамов, рани Темная Кали-Даруга. Ты должна понять, что прибытие Кали-Даруги очень для тебя важно, на нем настоял Перший.
Владелина услышав имя старшего Димурга сызнова сотряслась, а в голове пронзительной остротой отозвалась тоскливая боль по нему. Огнь, несомненно, почувствовал ее состояние и потому торопливо поцеловал юницу в лоб, слегка при том развернув голову, а после очень жарко в губы и тем вторым лобызанием махом снял всякую боль.
– Это обучение тебе необходимо, – добавил он самую малую толику спустя. – Не говоря уже о наставнице. Рани Кали-Даруга несколько может тебя удивить своим видом и быть может даже всполошить, но при первой встрече мы будем вместе, а там, я уверен, демоница найдет к тебе подход.
Девушка хотела было сказать, что-то противное, впрочем, Огнь крепко обхватил ее голову руками и нежно приник губами к устам, похищая тем самым все тревоги и не согласие.
Глава восемнадцатая
В широкой комнате избы Вещуньи Мудрой имеющей две горницы, мало чем отличающихся от помещений старшей сподвижницы, нынче находились все альвы. И даже возвернувшаяся, по требованию царицы, Знахарка Прозорливая бывшая дотоль на прохождении наказания Липка. Уж и неведомо почему отрок делал таковые глаза и трясся пред Владой в свое время, может лишь в силу причин собственной робости. Ведь само наказание точнее надо бы назвать, испытанием, которое заключалось в том, что мальчик должен был прожить месяц в лесу один, в строгом воздержании от еды, славословии Богов, чтобы очистить и плоть, и разум от суетных мыслей и неправильных поступков. Для того в глубинах леса был нарочно создан маленький скит. Крошечная избушка без окон, куда проходящий испытание возвращался на ночь. За прохождением наказания наблюдал наставник, за оговоренный срок, не имеющий право проронить и слова с испытуемым.
Впрочем, Знахарке Прозорливой пришлось покинуть своего ученика по зову царицы альвов и теперь она со всеми восседала в ее избе. Альвинки поместились повдоль передней стены на лавках застеленных белыми покрывалами, обок стола такого же круглого и вросшего в пол корявой, «птичьей» ногой, столешница какового была укрыта мягкой оранжевого цвета набивной с высокой ворсой тканью. Сами стены, перегородка, потолок в этой комнате были оранжевого цвета, а завеса скрывающая вход в опочивальню нежно-желтой, как и занавески на четырех окнах. Проходящие над лавками широкие полки несли на себе не меньшее количество кувшинов полных снадобий, братин, мисс и пучков сухих трав. Однако в шкафу-суднице, что поместился справа от входной двери, аккуратными рядьями лежали пергаментные листы, в одной его половине уже исписанные, в другой чистые. Вещунья Мудрая сидела на широком с высоким ослоном деревянном стуле, имеющем подлокотницы и застланным легкой, ажурной материей.
– Значит, – протянула Гадальница Воркующая и голос ее один-в-один как воркование голубя проплыл по избе. – На Земле, в поселении живет, растет будущий Бог, раз приезжает рани Темная Кали-Даруга?
– Да, – чуть слышно отозвалась царица белоглазых альвов и оглядела долгим взором сидящих пред ней ближайших своих сподвижниц. – Для божества ее и призвали. На том настоял Господь Перший и Зиждитель Седми того уже давно хотел.
– И кто это? Кто божество? – достаточно тихо поспрашала Зелейница Властная и в ее белых очах, как и по всему очень красивому с тонкими чертами лицу пошли зябью переливы золотого света.
– Итак, ясно кто, – незамедлительно проронила Знахарка Прозорливая, недовольно зыркнув в сторону сподвижницы. – Это Владелина. Не сложно догадаться по ее поведению, хрупкости, постоянному томлению и общей слабости.
– Да, это Владушка, – молвила Вещунья Мудрая и широко просияла, будто припоминая свою удивительную ученицу. – Зиждитель Небо желал, чтобы я попробовала обучать девочку и заключенное в ней божество сама, но я на то не годна. Да и Владелина слишком подвижная, почасту горячиться. Мне все время казалось это какой-то надлом в лучице, может хворь. Я о том много раз говорила Отцу Зиждителю Седми и просила призвать настоящего мастера, ибо не только плоть, но и божество могло погибнуть. Отец Зиждитель Седми сие и сам понимал. И всяк раз просил меня по мере сил беречь девочку, до приезда наставника. И вот… Вот наконец-то… наконец-то Зиждитель Небо согласился. Это произошло, по-видимому, после встречи Господа Першего и Владелины, которая была давеча. Странно только, что приезжает сама рани Темная Кали-Даруга, ведь у нее такие сложные отношения со старшими Расами. И насколько я ведаю рани Черных Каликамов последнее время и вовсе перестала толковать с Зиждителем Небо.
– Значит Владелина очень дорога Господу Першему, – отметила Кудесница Купавая, меж тем перебирая пальцами бахрому окоема скатерти на столе. – Иначе бы рани Темная Кали-Даруга не приехала. Тем паче она также не благоволит и к нам альвам. Быть может эта лучица самого Господа Першего… а? – тот возглас она обратила к Вещунье Мудрой не очень то ожидая ответа, ибо того альвам, как и иным божественным творениям не надобно было знать.
Царица, как и понятно не ответила, хотя и ведала чья эта лучица… Но ту доверенную лишь ей информацию не смела раскрывать даже в кругу приближенных. Она неспешно провела зараз четырьмя перстами по своим очам, словно смахивая с коротких, белых ресничек сон и все также негромко дополнила:
– Надо быть ноне очень мягкими в отношении Владелины. Ненароком, словом, действом не дать ей понять, что она божество. Чтобы не напугать ее, тем более теперь, когда об этом стольким станет известно и приедет рани Черных Каликамов. Необходимо будет как можно плотнее приглядывать за окружением Владушки, не допускать близкого общения с мальчиками. Все эти волнения за их ссоры, свары, все надобно убрать из ее жизни, поелику рани Темная Кали-Даруга того терпеть не станет. Для нее начальна и важна только лучица, потому таковыми ограничениями мы спасем жизни наших мальчиков. Ежели возникнет малейшая угроза спокойствию, напряженность или тревога в божестве вызванная каким словом или действом рани Черных Каликамов незамедлительно ее уничтожит, что как вы понимаете чревато смертями детей. Не судить, не наказывать, не тем паче разговаривать рани Темная Кали-Даруга не будет, для нее существует одна лучица и ее благополучие, наставление и здоровье плоти.
– Как мы сможем обезопасить детей оррар царица, как? – то прозвучал не вопрос… то было дуновение тревоги, кажется, молвленное всеми альвами разком, а озвученное всего-навсе Ворожей Чарующей, сидящей почитай в самом углу комнаты. – Это невозможно. Мы знаем, как мгновенно умерщвляют людей демоны. Наблюдали таковое не раз, когда сестры рани Темной Кали-Даруги растили на планете иных божеств. Мощь их велика, стремительность также, а мысли и вовсе не предсказуемы. Спасти от того детей невозможно, уберечь также. И когда это происходило в прошлые разы, люди ведали, что подле растет божество и поклонялись ему с рождения. Днесь, как я понимаю, все иначе… Никто не знал, что во Владелине обитает лучица. Никто не создавал условий. Не предоставлял мастеров, надобной заботы, питания, лечения. Посему ноне божество такое хрупкое, болезненное. Почему так случилось не стану спрашивать, ибо ты не ответишь, оррар. – Ворожея Чарующая на миг смолкла, зыркнул на чуть дрогнувшие губы царицы и вздохнув продолжила, – и сейчас, конечно, никто не сможет проследить за каждым мальчиком… И не сможет объяснить отрокам почему дотоль близкий им товарищ оказался вдруг, а то случилось именно так, юным Богом. А там будет достаточно взгляда, чтобы демон незамедлительно отреагировал и убил мальчика.