Глава тридцать первая
Под опытным приглядом Кали-Даруги Влада поправлялась. Девочка не только перестала прихрамывать при ходьбе, ибо пальцы на ногах теперь имели надобную форму, но и значимо ее сердце стало лучше работать, после того, как она пропила златцвет. И уже после первого курса лечения Травница Пречудная осмотрев девушку, авторитетно заявила, что продолжение приема златцвета непременно уберет дефект в крупных сосудах, и даже позволит в будущем иметь ребенка. Хотя ноне Расы и Кали-Даруга думали не столько о продолжении рода Владелины, сколько о продлении ее жизни, абы то было необходимым условием здоровья и правильного формирования лучицы.
Через две недели после заживления пальцев юница под началом рани Черных Каликамов приступила к занятиям. Важным в том обучении было создание единого целого меж плотью и лучицей, преодоление возникающего томления в голове и направление тревоги Крушеца в безбрежные космические пределы, где их гасил Родитель. Эти занятия степенно подготавливали лучицу к следующему и самому необходимому шагу, направленному выплеску зова.
Однако, занятия те Владелине давались с трудом, все же сказывалось потерянное время и болезнь лучицы. Кали-Даруга поила девочку особой вытяжки, которая немного погодя вызывала волнение в лучице, и как итог болезненное томление в голове плоти, кое последняя должна была суметь погасить. Для того юнице надобно было, ощутив назревающее напряжение Крушеца, провести определенный обряд. В такой миг Владелина недвижно замерев, вытянув руки по швам, сомкнув глаза и затаив дыхание, должна была представить себе голубое небо наполненное облаками или безбрежную сине-марность с перемигивающимися звездами, чтобы мощью своей мысли изгнать из себя томление лучистой искрой. Впрочем, девушке вельми долго это не удавалось осилить… посему нарастающее волнение плоти рани снимала иной вытяжкой.
Влада понимая, ощущая важность тех занятий всяк раз когда они, не успев начаться, заканчивались дюже огорчалась и серчала на саму себя. Только Кали-Даруга усаживая ее подле себя на тахту, нежно обнимала, и, проводя целующими перстами по плечам и предплечьям успокаивала, вселяя в нее уверенность в собственные силы. Владелина дотоль привыкшая к негодующим окрикам Двужила, когда у нее, что-либо не получалось, ноне ощущая постоянную поддержку и поощрения со стороны демоницы приобретала в тех успокоительных речах уверенность и старалась еще больше.
Долгие пять месяцев, занятия не приносили должных результатов, но как это всегда бывает коли ты чего желаешь и к тому стремишься, ступая и преодолевая тяготы на пути, оно непременно получится и исполнится. Вот и у девочки к началу месяца новое лето, наконец, вышло победить томление и направить его в темную космическую даль, покрытую разнообразными по форме и цвету стайками звезд. Влада словно увидела, как выскочившая из ее приоткрытого рта ярко горящая искра упорхнула куда-то в темное марево Галактик, и была поймана едва зримым мановением.
Радости юницы, когда она отворила очи и уставилась на Кали-Даругу не было предела, понеже, наконец, у нее получилось выполнить дотоль так долго ожидаемое. Днесь она могла доставить удовольствие рани, коя так о ней заботилась, во всем поддерживала и помогала.
Не меньше девочки радовалась сама Кали-Даруга, прибывшая тем же вечером в капище на доклад к Господу Огню и Богу Небо. Молвив не раз, что Зиждителям… всем Зиждителям вельми посчастливилось, что госпожа такая трудолюбивая и старательная. И то лишь благодаря ее настойчивости, ноне произошло столь необходимое связующее единение лучицы и плоти… Ибо сама лучица достаточно слабая после болезни и все, что ноне добилась Влада, все случилось только благодаря ее желанию.
– Это такая удача… такая, – добавила она, и голос рани Черных Каликамов звучал как песня, радуясь и за юницу, и за лучицу. – Так редко бывает, что плоть прилежная и кропотливая, тем паче у нее почти полностью был утерян контакт с лучицей. Такая удача, что госпожа преодолевает выпадающие на нее трудности и стремится к тому, что нужно не столько ей, сколько в первую очередь естеству. И конечно, благо, счастье, что лучица также старается спаяться с плотью, что хоть изредка, но прислушивается ко мне… Вне всяких сомнений лучица уникальная сама по себе, потому в столь короткий срок и смогла настроить согласованность действий с плотью. У меня впервые на взращивание такая лучица, впрочем, я уверена не у меня одной. Теперь, одначе, надобно… необходимо поддержать госпожу одобрением, похвалить, подбодрить. Господь Огнь, неужели жалко лишний раз ее приголубить, выделить особо нежным словом? – Голос рани нежданно зазвучал осуждающе и более пылко.
Нынче она стояла в центре зала несколько вполоборота так, чтобы не смотреть на возлежащего на тахте старшего Раса, давеча прибывшего в Млечный Путь, и единожды наблюдать за прохаживающимся повдоль стены залы Огнем.
– Намедни она была на встрече с Зиждителем Дивным, – данные слова Кали-Даруга, однозначно, обращала не столько к Огню, сколько к Небо, потому и звучало в ее речи негодование, каковое она нескрываемо демонстрировало при старшем Расе, делая это нарочно. – И тот даже не поинтересовался, как учится госпожа. Вы, Расы, словно древесный сушняк, никак не можете порадовать ее, похвалить, выделить. Не мудрено, что чуть было, не погубили лучицу.
– Ты же сама сказала, – досадливо отозвался Небо, жаждая теми словами оправдаться, словно в том нуждаясь. – Сказала, чтобы поколь у нее не получается про занятия не спрашивали, ибо Владушка огорчается еще больше. Тебя, Кали-Даруга, в самом деле не поймешь. И это не так и то не этак… Тебе не угодишь, как не старайся.
– Вы уже раз угодили… так, что я ваше угождение до сих пор вспоминаю, – дюже язвительно парировала рани Черных Каликамов.
И тотчас бросила скорый взгляд на Бога, каковой точно хлыстнул его по лицу, единожды вызвав на коже щек огнисто-рыжий румянец. Огнь приметив полет того взгляда малозаметно качнул головой, отчего пошла рябью тончайшая золотая нить, унизанная семью крупными, ромбической формы, желтыми алмазами, огибающая ее по коло, будто оба… и Зиждитель, и его венец остались недовольными той бесконечной размолвкой меж дорогими ему существами.
– Ноне, когда у госпожи получилось надо как-то ее поощрить, – продолжила говорить Кали-Даруга, уже много мягче, так как ощутила расстройство младшего Раса. – Уж вы сами придумайте как, Господь Огнь, – теперь демоница старалась отвлечь от беспокойства медлительно ступающего по залу Бога. – Можно подарить, госпоже, что-нибудь, что она хочет… о чем мечтает.
– А, что она хочет, ты можешь сказать, Кали-Даруга? – вопросил на малость останавливаясь Огнь. – Я ее спрашивал, но она только пожимает плечиками… Что? Что хочет? О чем мечтает?
– Хочет на лошади прокатится, – встрял в беседу Небо и огладил левой рукой свою в завертках бороду. – Она мне про то толковала, но ведь Кали-Даруга не позволяет. Можно придумать, что-либо с повозкой, чтобы ей было удобно выезжать. Огнь, малецык мой дорогой, ты там укажи Вещунье. Пусть придумают духи, ей подчиняющиеся какую-нибудь удобную таратайку иль зыбушу для девочки… оно им посильно.
– Насчет зыбуши это хорошо придумано, – вельми благосклонно произнесла демоница, и, иноредь возникало такое чувство, что серчает она на Небо только тогда, когда о том не забывает вспомнить. – Только сделайте на длинных дрогах, чтобы не трясло.
– Хорошо я распоряжусь, – широко улыбнувшись, молвил Огнь, явственно продемонстрировав, как он рад тому, что юнице и лучице удалось обучиться обряду в столь короткий срок. – Сам распоряжусь. Ты, Кали, не вмешивайся и не сказывай Владушке о том. Я ей подарю зыбушу… подарю, моей милой девочке.
Рани Черных Каликамов торопливо кивнула, неотрывно следуя взором за перемещающимся Огнем, а мгновение погодя ее широкие губы нежданно живописали досаду, и она вельми сердито уставилась на старшего Раса.
– И теперь последнее, – и сызнова голос ее зазвучал негодующе, видимо она опять припомнила, что Небо пред ней как-то провинился. – Когда я говорю о том, чтобы с госпожой встретился тот или иной Бог, сие надобно исполнять. Это не моя прихоть. Это необходимость. И ежели вам сложно, Зиждитель Небо, уделять время божеству. Не только плоти, но и лучице, сообщите о том Господу Першему и он непременно заберет у вас госпожу, поелику для него они оба есть первооснова.
Старший Рас незамедлительно дернулся на тахте, покрытой нынче, ворсистой белой полстиной. Отчего тягостно качнулась ее поверхность, вроде желая выкинуть из собственных глубин тело Бога аль вспять втянуть его в свое углубление схожее с дном озера.
– Что опять не так? – гулко дыхнул Небо и вновь сотрясся всем телом, жаждая сиянием своих голубых очей поглотить таковую грубую в отношении него демоницу.
Старший Рас незамедлительно дернулся на тахте, покрытой нынче, ворсистой белой полстиной. Отчего тягостно качнулась ее поверхность, вроде желая выкинуть из собственных глубин тело Бога аль вспять втянуть его в свое углубление схожее с дном озера.
– Что опять не так? – гулко дыхнул Небо и вновь сотрясся всем телом, жаждая сиянием своих голубых очей поглотить таковую грубую в отношении него демоницу.
– Я уже второй раз говорю, что госпоже надобна встреча с Зиждителем Дажбой, – не менее сердито откликнулась рани и также пыхнула в сторону старшего Раса светом своих черных очей. – Ибо встреча нужна не только девочке… вернее не столько госпоже, сколько лучице. Так как милый мальчик Зиждитель Дажба и лучица вельми похожи, у них единые мысли, несомненно, способности. И они близки по возрасту, оба совсем чадо. Мальчик Зиждитель Дажба необходим для общения госпоже, необходим как соратник и в будущем как товарищ для лучицы. То я уже озвучивала, поясняла. Неужели должна наново и наново о том толковать, словно вы меня Зиждитель Небо, – в эти четыре последние слова демоница вложила особую едкость своего гласа так, что вся фраза прозвучала хлесткой затрещиной, всколыхнувшей, похоже, россыпь золотых волос Раса на голове. – Не слышите, или не хотите слышать. Посему наверно и отсылаете дражайшего мальчика Дажбу так далеко, чтобы он не мог вернуться по зову госпожи и лучицы. Успокоить их обоих. Не всегда… Не всегда это могу сделать я… Порой нужны вы, Боги, с коими у вас общее начало, наш великий Родитель.
Глава тридцать вторая
Научившись направлять волнение лучицы тому, кто в черном мареве космического пространства его излавливал, Влада теперь должна была закрепить освоенное, что оказалось для нее и, как можно понять, для Крушеца не менее сложным. И этому закреплению Кали-Даруга отвела почитай все следующее лето, ибо девушке весьма тяжело удавалось во время распознать наступающее волнение лучицы, и как итог томление в голове. Не менее трудно было наладить столь необходимое синхронное действие обоих: плоти и лучицы, и создать, почти полностью утраченные связующие нити общения. То самое томление, порой враз охватывало девушку, и тогда она совершенно забывала о том, что ей надо бороться с ним и, одновременно, действовать согласно указаниям лучицы. Ибо сам выброс боли и волнения, производили мозг вкупе с Крушецом.
Юницу теперь поили иными вытяжками, каковые могли вызвать томление в голове нежданно, и также нежданно это томление перекидывалось волнением на лучицу. Иногда те тревоги появлялись от гнева или горечи, неверного взмаха руки Выхованка иль назойливо лезшего в уши ветра. В течение этого лето Владелина почасту прогуливающаяся по поселению, в сопровождении Кали-Даруги али одна, под присмотром невидимой для нее Лярвы, временами замирала подле какого-нибудь двора или создания и плакала. Таким образом, девушка, если ей не удавалось справиться, выплескивала из себя томление в первую очередь из мозга, и как итог волнение с лучицы, конечно, при том ей помогали особые свойства вытяжки. Если рядом была рани, она немедля обнимала юницу и ласково ее лобызала перстами. Если же Влада была одна то утерев ручником, вложенным ей в руки, слезы и успокоившись продолжала прогулку. К девушке старались не подходить не только мальчики, духи, гомозули, но и альвы. Первые, потому как боялись четырехрукую демоницу и плывущую вслед за девочкой Лярву, а все остальные, потому как понимали важность тех занятий для божества.
Мало-помалу Владелине начало даваться закрепление выброса волнения и определение возникающего томления в голове. И коли сначала это получалось очень редко, и тогда сопровождалось особой радостью Кали-Даруги и всех Богов, что на тот момент присутствовали на Земле, то погодя все чаще и чаще. И вскоре девушка полностью могла переключать томление на космос и бороться с ним, стоило только ему чуть ощутимо обозначиться во лбу.
Начавшееся лето, в котором Владелине исполнилось восемнадцать лет, приносило изменения и в жизнь поселения. Так как на конец месяца «новое лето» было назначено прибытие девочек, будущих жен для мальчиков. Потому Дажба так часто и отсутствовал в Млечном Пути, ибо это появление девочек, вначале на Земле, а там далее в иных системах, стало днесь его обязанностью. Владелина о женах для мальчиков и их прибытие знала, ведь младший Рас не раз ей о том рассказывал. Но она вельми сильно нуждалась в Дажбе, и иноредь тоска по нему наплывала такой плотной волной, что жаждалось поплакать. Именно эту смурь и чувствовала рани, потому как сама Влада, понимая важность прибытия девочек, не смела просить о встрече с Дажбой. Однако не только Кали-Даруга, но и все Расы ведали, что важность на Земле, в Млечном Пути на самом деле составляет для всех Зиждителей лишь Владелина. А точнее то бесценное, что поколь с девочкой не едино и составляет только ее естество.
Поселение за эти полтора лето, что пробыла на Земле рани Черных Каликамов значительно расстроилось, потому как мальчики, правильнее сказать, юноши готовились завести семьи и стать мужами, отцами. Оттого луга, столь любимые Владой по одну и иную сторону от селения исчезли. Там где заканчивались кузни, за лесом оный частью пришлось вырубить, теперь выросли новые избы. По замыслу Вещуньи Мудрой и Двужила в те избы должны были переселить всех вскормленников Батанушки неровно дышащих к божеству. И это распоряжение должно было коснуться всех ребят, кроме Ратши, всегда видевшем в девушке всего-навсе старшего брата, точнее сестру, а погодя болярина, и никогда не допускающего к ней каких-то трепетных воздыханий. С иной, противоположной стороны селения духи земли и юноши хлебопашцы развели поля, где взращивали злаковые культуры и уже получали всходы. Потому хлеб начал становиться не роскошью, а необходимой частью питания жителей Лесных Полян.
Владелина весьма тяжело по первому переживающая уничтожение лугов так, что Бог Огнь узнав о том, повелел расширять поселение в иные стороны, а именно вырубать леса. Вмале все же осознав ту необходимость, смирилась с потерей бывшего приволья, и в беседе с Кали-Даруги высказала, понимание надобности этой меры для поселения. Однако, демоница, чья жизнь сосредотачивалась вокруг госпожи и лучицы, вымолвленное девочкой понимание до мальчика Господа Огня не донесла. Посему когда стали вырубать леса окружающие по коло поселение, Влада сама поспешила к Богу и уверила его, что если выбирать меж лугами и зелеными нивами, то она выбирает последнее. Лишь потому и были разрешены разработки лугов.
Впрочем, подаренная девушке Огнем зыбуша, легкая открытая двухколесная повозка с крышей, предназначенная для поездки в ней двух людей, и вовсе уменьшила ее тревоги. Зыбуша имела откидное мягкое сидение с выступающей, покатой спинкой. Снабженная двумя здоровущими колесами, да, как и желала рани, рессорами, повозка ездила очень быстро и, единожды, умягчено по грунтовым дорогам и мостовым из дерева. В зыбушу впрягался Уголек (вначале вельми тем недовольный), а управляла Кали-Даруга или Вещунья Мудрая, как того желала девочка. Хотя Владелина желала управлять сама. Но демоница поясняла девушке, что это ей не желательно, ибо влечет за собой растрату сил и не надобную нагрузку на только… только, что поправившееся сердце. А царица белоглазых альвов просила не настаивать, так как в противном случае она не сможет с ней бывать. И юница любя обеих наставниц мирилась с их уговорами… И за то проявленное согласие, ей разрешалось брать с собой в поездку Удалого и даже, самую малость, бегать с ним по лугу. Что, впрочем, делалось только в присутствие рани Черных Каликамов, потому как у царицы, девушка таковое весьма остро чувствовала, был не столько страх, сколь необыкновенная покорность к указаниям Кали-Даруги. Таковую покорность, смирение, Влада не понимала, тем не менее, она ее ощущала в отношении демоницы от всех существ, и даже людей, проживающих ноне в поселение.
Все это время Владелина ночевала в своей прежней избе, в коей выросла. Впрочем, она после полуторомесячного лечения у рани достаточно изменилась, став, словно выше и светлее. Пол в избе устлали ковром, на ложе лежала мягкая перина, и не было более в ней лавок, кути, сундука, лучины. Вместо этого появились плетеные кресла, свечи. Стены в избе, ступени и дорожку поправили, отполировали и выровняли. Скамейку под березой устлали мягкой материей, которая несмотря на частые дожди быстро высыхала, так точно каждый миг ждала к себе в гости девушку. Над скамейкой также соорудили невысокий навес. Правда в избе юница теперь никогда не ела, в бани, что была дотоль построена во дворе, никогда более не мылась. Все это она делала в доме демоницы. На первом уровне жилища Кали-Даруги для тех нужд была устроена, в одной из комнат, купальня для госпожи, где в широком, с высокими стенками корыте демоницы мыли ее, а после растирали маслами кожу. Кушала Владелина лишь в садочке, для того там нарочно установили на высоких ножках столик, и всегда под присмотром рани. Потому как свою привычку плохо есть девушка так и не растеряла, оттого Пушпа каждый раз придумывала новое блюдо, чтобы привлечь его видом и вкусом. В особые дни месяца юнице все же приходилось ночевать в доме Кали-Даруги. Поелику последняя считала, что только демоницы могут достойно следить за плотью, во время снабжая девочку нарочно заготовленным очесом льна. В своей комнате в капище Влада бывала не часто, лишь тогда когда это ей советовала сделать рани, которая контролировала и близость с Огнем. Зато вельми часто Кали-Даруга настаивала на встрече с тем или иным Богом, что имело огромное значение уже не для плоти, а именно для жизнедеятельности и здоровья лучицы. Посему в Млечном Пути в целом, и на Земле в частности, особо частыми гостями стали Небо, Дажба и Седми.