Кали-Даруга немедля соскочила со своего табурета, и, шагнув к ложу, крепко обхватила вздрагивающее тело девочки сразу четырьмя руками, плотно прижав к своей груди. Демоница очень хорошо понимала Владелину… Владелину… плоть и живущую в ней лучицу, так как и сама была привязана к Першему, и, также сильно тосковала за ним, находясь тут… в Млечном Пути в окружении Расов и подвластных им созданий.
– Не плачьте, не плачьте дражайшая госпожа, – нежно пела она в ухо девушки и голубила перстами кожу, тем самым снимая всякое напряжение и прекращая поток слез.
В комнату бесшумно вошла Рати, неся на блюде еду и положенное для госпожи лекарство. Кали-Даруга все также ласково оглаживая и целуя ее кожу подушечками пальцев, напоила девочку вытяжкой и сама накормила из ложечки супом из говядины и рябчика, словно малое дитятко. Демоница часточко кормила Владу. Ибо в присутствие рани, та всегда чувствовала себя ребенком, каким-то беспомощным, слабым… Засим Кали-Даруга утерла юнице губы и лицо влажным ручником, уложила на подушку, подпихнув под руки и ноги края одеяла, и вышла. А девушка незамедлительно сомкнула очи на оные после вытяжки, в целом, как и на всю плоть, навалилась тягость, и уснула.
Демоница меж тем в коридоре передала блюдо Рати, и неспешно спустившись по лестнице вниз, прошла в залу. На ходу повелев стоящей подле проема в комнату Кишори, которая хоть и не прошла испытания и не получила звания старшей, но была дюже старательной и всегда находилась на особом счету у Кали-Даруги, отправляться на дежурство к божеству. Рани Черных Каликамов медлительно вошла в помещение залы, и, дойдя до широкой, стоящей углом к двум стенам тахте, степенно на нее присела, подложив под спину боляхную подуху и на малеша замерла, сомкнув очи. В ее серебряном венце, полосой проходящем по голове и возвышающимся округлым гребнем со скошенными рубежами над лбом, в тончайших переплетениях золотых, платиновых нитей, яро засияли синие сапфиры, словно перемигиваясь с каким-то далеким иным источником передавая аль вспять принимая информацию.
Прошло достаточно времени, когда погасли сапфиры в венце рани, да и сама зала поблекла от поменявшего в небосводе местоположения звездного светила солнца, и в помещение вошла Сандхия, застыв, как оно почасту происходило со служками в наклонном положение подле проема двери.
– Что? – вельми недовольно вопросила Кали-Даруга и медленно отворила все свои три глаза.
– Пришла царица белоглазых альвов, – не мешкая пояснила Сандхия, туго тряхнув головой и ворохом схваченных в хвост мелко плетеных косичек.
– Что ж коли пришла, пусть входит, – полные губы Кали-Даруги живописали зримое негодование так, что в лице враз проступила жесткость ее натуры. – Пусть входит, ежели желает поговорить, не выгонять же ее, хотя наверно и следовало бы.
Сандхия, безусловно почувствовав пролетевшее над ней недовольство хозяйки, пригнула голову еще ниже и в таком наклонном положение выскочила из комнаты, точно даже и не разворачиваясь, а немного погодя туда вошла Вещунья Мудрая. Было сложно не заметить, что царица взволнована, потому как ноне не только ее белая кожа поблекла и крупная капель пота усеивала купно лоб и щеки, но и легохонько трепетали бело-розовые губы, так вроде она явилась на суд к своей хоть и обожаемой, но вельми строгой матери, каковой чем-то дюже сильно насолила.
– Зачем ты меня хотела видеть? – сердито пропыхтела Кали-Даруга, меж тем беспокойно оглядев с ног до головы царицу, очевидно, от нее не ускользнуло взволнованное состояние последней.
– Хотела узнать, как здоровье госпожи, – очень тихо молвила альвинка, – мне доложили, что у нее шла юшка.
В комнату торопко вошла Сандхия, вызванная мысленным распоряжением рани и напряженно воззрилась на нее, замерев подле Вещуньи Мудрой.
– Срочно принеси табурет для царицы белоглазых альвов и… – весьма скоро произнесла Кали-Даруга и легохонько качнула головой, будто отгоняя прицепившуюся к ней мошку. – И вытяжку на основе ароматника… Мне порой, кажется, она никаких слов не понимает, – последнее рани сказала непосредственно лишь своей служке. На что Сандхия немедля отреагировав, согласно кивнула, а после развернувшись, покинула комнату. – Да, шла, – теперь Кали-Даруга заговорила с Вещуньей Мудрой, кою нежданно стала от ранее слышанной молви покачивать. – И мне не стоит тебе Вещунья пояснять, как это плохо для божества. – Царица порывчато кивнула. Однако, в сочетании с покачиванием, это вышло как то дюже неуверенно, может потому голос демоницы несколько понизился и зазвучал глухо, стараясь успокоить альвинку, – это значит, что лучица пришла в движение, тревожится. Ты же понимаешь Вещунья, что когда Господь Перший так близко от Млечного Пути, скажем в днях прибытия, лучица ноне окрепшая начинает его чувствовать.
Рани днесь резко смолкла, потому как Сандхия принесла в залу табурет с мягким сидением и помогла на него сесть, все еще колыхающейся царице. Следом за Сандхией в комнату явилась Рати. Она вельми внимательно оглядела Вещунью Мудрую, утерла ей лоб и щеки влажным ручником, прощупала пульс на запястье руки и подала пиалу с зеленоватой, вязкой вытяжкой на основе ароматника. Царица хотела было отказаться пить, но Рати тотчас приткнула к тонким, едва проступающим губам альвинки грань стеклянной пиалы и тем самым указала опустошить ее, что незамедлительно и исполнила последняя. Лишь после того, как Рати сызнова прослушала пульс на запястье царицы, обе демоницы покинули залу. И только тогда вновь заговорила Кали-Даруга:
– Близость Господа Першего оказывает непосредственное влияние на лучицу, ибо та совсем кроха, и вельми все поколь остро воспринимает. В такие моменты она сильно тревожится, и как ты понимаешь, Вещунья, посылает эту тревогу на плоть и сие порой проявляется весьма мощно и болезненно, поелику лучица еще до конца не оправилась от хвори. Оттого и наблюдается эмоциональная нестабильность у госпожи и она почасту будет полошиться, посему ей надобно спокойное окружение и возможность снимать волнительное состояние с лучицы. Одначе нынче, – и голос демоницы разком набрав силу, гулко громыхнул собственной мощью. – Это мерзостное отродье помешало божеству провести обряд своей пакостной болтовней, чем подвергло опасности не только плоть, но в первую очередь лучицу и если бы не Лярва…
Кали-Даруга наново замолчала, она не стала утруждать себя тем, чтобы договаривать, ибо итак было ясно, что если Владелина не смогла справиться с волнением, лучица подала бы зов, выплеснув в пространство свою смурь по Першему, и тогда Родитель однозначно велел Димургам забрать ее у Расов.
– Обобщенно, конечно, я считаю, – прервав малеша затянувшееся отишье, молвила рани Черных Каликамов. – Что у Господа Першего госпоже будет лучше. Просто он, Господь Перший, слишком любит Расов и не хочет изымая у них божество расстраивать своих братьев и сынов. Потому поколь лучица тут и ты, и твои товарищи гомозули, обязаны обеспечить все условия для божества. Вы обязаны исполнять то, что указываю я, так как это предписано вам самим Родителем.
– Мне вельми жаль, что у госпожи шла юшка, – будто слабеющим голосом откликнулась Вещунья Мудрая, и, склонив голову, уперлась взором в полные ноги демоницы, обутые в черные, кожаные сандалии.
– Извинения не принимаются, – сердито дыхнула Кали-Даруга, по-видимому, ее начинало бесить эта уничиженность альвинки и тотчас махнула рукой в сторону выхода, где на доли секунд появилась Сандхия. – Что надобно? – кинула она уже служке.
– Рани Темная Кали-Даруга вас ожидает Господь Огнь, – четко и вельми бодро донесла Сандхия, всего-навсе на мгновение показавшись в проеме дверей, и посем также скоро исчезнув в сумраке коридора.
Вещунья Мудрая на миг вскинула вверх голову и достаточно всполошено глянула в лицо рани, задавая тем самым ей немой вопрос. Ее вдруг сызнова туго качнуло вперед… назад, а кожа на лбу покрылась россыпью розовых мелких пятен. Демоница махом уловив не только вопрос, но и тревогу царицы малозаметно растянула уста в улыбке, коей может пыталась снять волнение с альвинки, а может вспять разжигая его и негромко ответила:
– Нет, я не иду к Господу Огню жаловаться на тебя. Ты сама расскажешь ему о том, что ноне произошло с госпожой… Тем паче вскоре в Млечный Путь должен прибыть мальчик Зиждитель Воитель, вельми близко воспринимающий не только лучицу, но и госпожу… Порадуешь его своим занимательным рассказом, а я так устала, что-то требовать… настаивать… Днесь я иду, чтобы передали мой зов Господу Першему о необходимости нашей встречи, оно как он вмале также будет в Млечном Пути. – Кали-Даруга явно пыталась задеть царицу, впрочем, нынче не так как раньше, кажется, все время удерживая себя от грубости.
– Как сейчас госпожа? – взволнованно вопросила Вещунья Мудрая, у коей теперь кожа и на щеках покрылась розовыми крапинками.
– Сейчас госпожа спит. – Демоница морг вглядывалась в изменяющееся лицо царицы, а после значительно снизив раздражение в говоре дополнила, – хотя ей того не желалось. Но теперь надобно снять напряжение и не столько с плоти… сколько с лучицы… Потому пару дней госпоже придется проспать, чтобы я понаблюдала состояние лучицы и провела лечение в ее отношение. Ноне очень опасны такие нестандартные ситуации, они могут вновь спровоцировать болезнь лучицы, и сызнова начнутся те самые отключения… – Кали-Даруга нежданно широко улыбнулась, в ее взоре проплыла такая теплота, что надрывно вздрогнула царица, ощутив любовное трепетание плоти демоницы. – Госпожа ныне была в таком хорошем расположение духа, и лучица. У нее за последнее лето почти не наблюдалось отключений, это так славно… такой прекрасный показатель общего благостного состояния обоих, их сцепки. Мы ездили с госпожой сегодня на луг, и она бегала, смеялась, рвала цветы. Все было так замечательно! А после, эта мерзость… это человечье отродье, которое я не выношу! Не выношу! все исковеркало! исковеркало… Как это они любят делать… своими грязными мыслями, поступками, действами, речами. – Последнее предложение Кали-Даруга почитай прорычала и в нем помимо металлического звона, слышалась такая скорбь, боль… что теперь вздрогнула не только царица альвов, но и тягостно вздохнули, похоже, и стены залы… и весь двухуровневый, высокий дом демоницы. – И теперь божество будет спать, а лучицу придется вновь лечить, что весьма для нее болезненно.
Вещунья Мудрая не менее верно расстроенная, чем Кали-Даруга и тем, что лучицу придется лечить, и тем, что люди умеют, могут все… все ломать и кромсать, чуть слышно вздохнула, и с трудом сдерживая трепыхание своих тонких губ, проронила:
– Я могу увидеть госпожу?
– Конечно, – тональность гласа рани Черных Каликамов сразу поменялась, и немедля переменились черты ее лица. Дотоль они словно живописали холодную угловатость, а днесь приобрели положенную им мягкость. – Если ты захочешь к ней подняться в опочивальню, только ни в коем случае не буди. Надобно, чтоб она хорошо отдохнула.
– Спасибо, – теперь мелкой зябью пошла и кожа на оголенных руках, лице и шее царицы белоглазых альвов и сама она слегка согнула свой стан, желая стать ближе и ниже существа мощь оного наполняла всю эту комнату и точно отражалась от рубленных стен, дощатого потолка и устланного темно-синим ковром пола.
– Госпожа хотела с тобой поговорить ноне, – проронила Кали-Даруга даже, и, не приметив, как ее властность пригнула голову альвинки, однако, от нее не ускользнуло, что и тонкие губы царицы теперь покрылись крупинками розовых пежин. – Божество желало пойти на встречу прибывающего в поселение субклеточного материала. – При этих словах в белых очах Вещуньи Мудрой на морг перестали кружить золотые лепестки сияния, остекленев, похоже, она была потрясена теми словами. – Я не скрою, – меж тем продолжила демоница, – не скрою от тебя не в восторге от этого желания, но теперь не будем госпоже перечить. Потому устройте все так, чтобы более божество никак не тревожилось, тем паче лучица, это недопустимо. Тот отрок, оный в отличие от иных недоумков может быть почтительным. – Рани на мгновение смолкла, припоминая величание юноши и вздев одну левую руку, провела перстами по губам и второму языку. – Ратша, – наконец досказала она. – Вот пусть этот Ратша под твоим присмотром поговорит с божеством, ей это необходимо. Впрочем, сама проследи, чтоб не было никаких волнений, оно как опасно… Запомни, сейчас опасно для лучицы. Если бы в этом общении не нуждалась госпожа, увы! выросшая в не подобающих для ее статусу условиях, поверь мне, никто из этого человеческого отродья не подошел к ней близко.
Кали-Даруга степенно поднялась с тахты и стремительно преодолев расстояние разделяющее ее и альвинку, положила ей на плечо левую руку, тем самым повелевая сидеть, и вельми как-то участливо отметила:
– Мне кажется, лечение Знахарки тебе не помогает. Вмале я поговорю о тебе с Господом Першим. Не допустимо, чтобы ты болела столь долго, тебе нужна помощь бесиц-трясавиц, да не тех нетопырей Расовских, а истинных лекарей, а поколь попей вытяжки на основе ароматника и, что-либо укрепляющее. – Царица неотрывно смотрящая на рани, широко отворила рот, вероятно, жаждая чего-то сказать, но та резко дернула головой и тем движением сомкнула его ей, продолжив говорить, – ты, что не понимаешь? Это явственно последствия пропущенного чрез тебя видения лучицей… Лучица еще слишком юная и не смогла полностью обезопасить твою плоть. Вообще удивительно, что после того ты осталась жива. Но однозначно наблюдаются проблемы с психо-эмоциональным состоянием, посему нужны лекари… лекари, а не шарлатаны… – Демоница как с ней почасту было резко смолкла, и, убрав руки от альвинки сойдя с места, направилась к дверному проему, на ходу бросив стоявшей подле него служке, – Сандхия сопроводишь царицу белоглазых альвов к божеству, будь к ней почтительна и предельно внимательна, она хворает.
Сама же Кали-Даруга выйдя из комнаты, своим ретивым шагом направилась вон из дома в капище к Богу Огню.
Глава тридцать пятая
Прибывающих в поселение девочек, или, как сказала Кали-Даруга, субклеточного материала, встречали альвы и гомозули-ратники. Повозки с девочками должны были прибыть со стороны Выжгарта. Их в пути сопровождали духи, вскормленники ребят. Дажба занятый созданием и переселением субклеточного материала в людские поселения решил, что перемещение с космического хурула, куда они прибыли из Галактики Синее Око, должно было пройти так, чтобы юноши не ведали о том, откуда вообще появились их будущие жены. Во вновь созданные плоти девочек были заложены чистые, без признаков болезней коды, каковые должны были поправить генетику зекрийцев, а также придать жителям планеты Земля общие видовые признаки властителя Галактики Млечный Путь Зиждителя Дажбы. Тот замысел, задуманный Дажбой еще до гибели планеты Зекрой, должен был быть исполнен им, под приглядом Воителя. Одначе, так как в замыслы Бога вмешалось появление в теле Владелины лучицы, большую часть задуманного пришлось изменять. И это не только, потому как девочка и лучица нуждались в общение с Небом, Дажбой и Огнем, но и потому как Расам пришлось торопиться с взращиванием субклеточного материала, чтобы в случае смерти плоти Влады, был защищен от возможной гибели сам бесценный для всех Зиждителей Крушец. Вносить правки пришлось не только в сроки взращивания субклеточного материала, но и в устройство планеты Земля и самой Солнечной системы. Да и потому как Воителю надо было подменять в иных Галактиках Небо, в общение с которым особенно нуждалась Влада, Дажба в основном сам распоряжался по субклеточному материалу. Часть этой информации была ведома Владелине, так как в беседах с Дажбой она всегда интересовалась не только самими девочками, как их величала Вещунья Мудрая и младший Рас, но и теми, кто дотоль помогал им появиться на свет и взрасти, о племени вьян друдов, чьим творцом был Седми и которые, как и рани имели несколько рук. Как сказывал Дажба пять-восемь, правда иноредь отходящие не только из локтевого сустава, но и из плечевого.
Спустя пять дней, после произошедшей трагедии с Братосилом, поутру Влада и Вещунья Мудрая выехали на зыбуше в сторону Выжгарта, миновав не только избы старой части поселения, но и вновь выстроенные в каковых вскоре будут жить семьи мальчиков.
– Разве так можно, – недовольно протянула Владелина и скривила свои полные губки так, что воочью на левой щечке залегла ямочка, как говаривала Кали-Даруга, оставленная от поцелуя травинки. – Чтобы мальчики жили с девочками не по чувствительности, не по любви, а потому как это им указали вы? И кто интересно будет отбирать кому, какому мальчику подойдет какая девочка.
Этот вопрос Влада в течение двух дней задавала Кали-Даруге, пробудившись после долгого сна и лечения. Впрочем, демоница всяк раз мягко успокаивая, переводила тему беседы в иное русло, стараясь снять напряжение с плоти, ибо то, что озвучил перед девушкой Братосил, достаточно сильно ее волновало.
– Я и Двужил будем отбирать, – ласковым, успокоительным голосом пояснила Вещунья Мудрая.
Царица за эти дни стала выглядеть несколько лучше. А все потому как вернувшись после посещения жилища рани, пять дней назад в сопровождение Рати, той самой, что имела прокол в обеих ноздрях и являлась лучшей в приготовлении вытяжек, к себе домой была передана демоницей, с рук на руки ее сподвижницам.
– Разве вы не видите, состояние вашей старшей, царицы белоглазых альвов ухудшается, – сиплым голосом проронила Рати, и гневливо зыркнула на Кудесницу Купавую и Травницу Пречудную, встречающую их подле своего дома. – Рани Темная Кали-Даруга велела обратить на это особое внимание, поколь не прибудут бесицы-трясавицы Димургов. Не нагружайте никакими обязанностями вашу царицу, освободите от занятий с учеником. Днесь необходимо ей пропить успокоительные и общеукрепляющие средства. И отдохнуть… Общение только с божеством и Богами, все остальное рани Темная Кали-Даруга запретила делать.