– Вы также заявили, что в момент, когда квартет вышел на сцену и представление началось, вы были очень заняты, проверяли различные мелочи. Вы перемещались за занавесом из одной кулисы в другую, верно?
– Да, я выходил туда время от времени.
– Вы не заметили, кто-нибудь подходил к бутылкам с водой? Что-нибудь было не на месте? Может, кто-нибудь нервничал, вел себя подозрительно?
– Нет, ничего такого не было. Музыканты и певицы были на сцене. Остальные были в своих гардеробных или в маленьком буфете. Мне кажется, я видел там Мерну – мельком – с кем-то из детей. Техперсонал суетился за сценой, но в последний момент все должны были разойтись по своим местам. За занавесом не должно оставаться никого. Я никого там не видел.
– Ладно. Вы были менеджером мистера Дженкинса. Вы занимались его расписанием, готовили его деловые встречи?
– Да, это входило в мои обязанности.
– У вас есть номера всех его телефонов, вы должны быть на связи в любое время, так?
– Безусловно, – подтвердил Билли.
– И вам, как менеджеру, всегда было известно его местонахождение? И в поездках по стране?
– Без этого мы не смогли бы работать, – согласился Билли. – Если бы что-то возникло, Джимми-Джей захотел бы об этом знать. Он был главой церкви и деловым человеком, лейтенант. Он очень много работал, вникал во все проблемы.
– И это была ваша работа – следить, чтобы он всегда был в нужное время в нужном месте, не так ли? – предположила Ева.
– Совершенно верно.
– Кроме того, вас с убитым связывала долгая и тесная дружба.
– Да, это так.
– Вы проводили время вместе, я имею в виду свободное время.
– О да. Очень часто. – Плечи Билли расслабились, рука, теребившая галстук, опустилась на колено, но продолжала предательски пощипывать складку на брюках. – Мы иногда ездили отдыхать вместе семьями, с удовольствием устраивали барбекю. Когда моя жена была жива… Ты помнишь ее, Сэм.
– Помню. Она делала лучший картофельный салат в Миссисипи. Упокой Господь ее душу, – отозвался Сэм.
– Мы рыбачили. Часто вместе с мальчиками или с другими друзьями. Но частенько ходили вдвоем: только он и я.
– Итак, вы много времени проводили вместе. Вместе работали по делам церкви, вместе отдыхали, – подытожила Ева.
– Не упомню дня, когда бы мы с ним не виделись.
– Значит, вам известно, что у него были внебрачные связи.
Из Билли словно выпустили воздух. Как будто Ева вытащила заглушку. А вот Сэмюель Райт взвился со стула, трепеща от негодования.
– Да как вы смеете?! Как вы смеете клеветать на такого человека, как Джимми-Джей? Да если вы хоть слово из этой гнусной лжи произнесете за пределами этой комнаты, не сомневайтесь, мы подадим в суд на вас и на Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка.
– Факт был подтвержден и документирован под запись, – невозмутимо парировала Ева.
– В таком случае я хочу видеть это подтверждение и эти документы. Я настаиваю. Если вы думаете, что я поверю вам на слово или позволю вам идти с этим к репортерам…
– Притормозите, Райт. Во-первых, у вас нет никаких прав на доступ к этим документам в данный момент.
– Это мы еще посмотрим.
– Давайте смотрите. А во-вторых, не мое это дело – раздувать скандалы, мое дело – убийства раскрывать. Меня интересует мотив. Последние четыре с половиной месяца убитый поддерживал внебрачную сексуальную связь. Скажу вам больше: последний сексуальный контакт имел место прямо в день смерти. – Ева перевела взгляд на Билли. – Но вам ведь это уже известно?
Он дернулся, словно его ударило током.
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Вы рыбачили, устраивали пикники, проводили отпуск вместе с Дженкинсом. Вы управляли его делами, ведали его расписанием, практически всей его жизнью. Вы знали, где он находится, где ему нужно быть, каждый день, каждую минуту. И вы хотите меня уверить, что не знали, где он проводил часок-другой, иногда по три раза в неделю? Вы не знали, что он был в номере отеля с женщиной? Что он часто взбадривался с этой женщиной за сценой, перед тем как шел проповедовать?
– С меня довольно! – рявкнул Сэмюель Райт. – Вы хотите прославиться, марая репутацию доброго христианина. Нам больше нечего вам сказать. Ни мне, ни моему клиенту.
– Вам больше нечего сказать, Билли? – удивилась Ева. – Ну что ж, – она пожала плечами, – в таком случае нам придется разговаривать с другими людьми. Они тоже могли знать. И я ничего не смогу поделать, если эти люди захотят поговорить с кем-то еще… включая репортеров.
– Если это угроза… – начал Сэмюель.
– Я лишь делаю свою работу, – парировала Ева. – Это не угроза.
– Прошу вас, не надо, – тихо заговорил Билли. – Сэм, прошу тебя, сядь. Мне очень жаль. Мне очень, очень жаль. – Он откашлялся. Ева понимала, что это лишь уловка, чтобы выиграть время и привести мысли в порядок, – Только Бог без греха, Сэм.
– Нет! – Негодование на лице Сэма сменилось смятением. – Нет, Билли!
– Джимми-Джей – великий духовный лидер. Провидец и смиренное творение Господа. Человек, но человек со слабостями. Он пал жертвой похоти. Я советовал ему остановиться, как друг и как церковный староста. Он боролся с этой слабостью, но безуспешно, он поддался ей. Ты не должен из-за этого думать о нем плохо. Не бросай в него камень.
– Сколько раз? – нервно спросил Сэм.
– Одного раза довольно, так что это неважно.
– Это может быть важно для следствия, – вмешалась Ева.
– Насколько я могу судить, на протяжении последних нескольких лет он поддался этой слабости с шестью женщинами. Он боролся, Сэм, но это был его демон. Мы должны верить, что, будь он жив, он поборол бы демона. А теперь наша работа – защитить от всего этого Джолин и церковь. Нужно сохранить образ Джимми-Джея незапятнанным, чтобы Люк мог занять его место и продолжить работу.
– Убить Джимми-Джея, пока он совсем не утратил осторожность и не оскандалился публично, – заметила Ева, – отличный способ сохранить образ незапятнанным.
– Этот разговор окончен. – Сэм направился к двери. Его глаза сверкали гневом и слезами. – Не возвращайтесь сюда без ордера, а не то я подам на вас в суд за преследование и предвзятое отношение к официально признанной церкви.
Ева взяла свою камеру и, выключив ее, наклонилась к Билли:
– Я знаю, что вы это сделали, – едва слышно сказала она. – Знаю, зачем вы это сделали. Я вас возьму. Вам решать, потащите вы за собой всех остальных или нет. – Она выпрямилась. – Говорят, признание может спасти душу. Пибоди, пошли.
Они вышли, оставив съежившегося на диване Билли и плачущего у дверей Сэмюеля.
В машине Пибоди поначалу сидела молча, пока Ева лавировала в потоке машин, уклоняясь от столкновения. Потом она покачала головой.
– Откуда ты знаешь, что он это сделал?
– Он же не едет в наручниках с нами в участок, так? – спросила Ева.
– Ну, может, мы еще не можем его арестовать. Пока. Но ты знаешь, ты знала. Как?
– Помимо того, что от него виной так и воняет?
– Ты серьезно? – удивилась Пибоди.
– Ну ладно, «воняет» – слишком сильное слово, – уступила Ева. – Но запашок чувствуется. Это он последним говорил с убитым. Это он составляет расписания, заботится о деталях. Это его дело – знать, что его хозяин замышляет в тот или иной момент. Плюс к тому он напыщенный ублюдок, как будто штырь железный в заднице, как у нашего Соммерсета. Ну и добавь к этому изменения в голосе, в выражении глаз, когда он упоминает имя Джолин.
– Я это заметила, но только сегодня.
– В тот раз я его допрашивала, а не ты. Он в нее влюблен. Она без понятия, но это сути дела не меняет. Просмотри еще раз запись с места убийства. Билли в кулисах, когда Дженкинс начинает задыхаться и корчиться, но он остается на месте и выбегает из кулис, только когда Джолин падает. И он бросается к ней, а не Дженкинсу, на того он даже не смотрит.
– Да, это я тоже заметила, – кивнула Пибоди, мысленно прокручивая запись в памяти. – Но там было столько суеты, я как-то не придала значения. Думаешь, он на это пошел, чтобы заполучить Джолин?
– Он не хочет так думать, не позволяет себе так думать. Но это подводное течение. Сильнейшее. Я думаю, он убил Дженкинса – во всяком случае, так он сам себе это объясняет, – потому что поведение Дженкинса и его отказ прекратить похождения могли обрушить церковь и разбить семью. И еще я думаю, он это сделал, потому что Дженкинс был недостоин своего поста и своей семьи. Так он считает.
– Он наделал много ошибок, – заметила Пибоди. – Даже если бы от него не пахло виной, все равно мы пришли бы к нему.
– Он действовал импульсивно. – Ева стремительно проскочила перекресток на желтый свет. – Услышал об убийстве священника и ухватился за идею. Ничего заранее не продумал, не то, что убийца Лино. Он просто прыгнул. Рефлекс.
– А чего ты на него не надавила? – удивилась Пибоди. – Мы могли бы притащить его на допрос и выкачать из него все – с адвокатом или без.
– Ничего, его совесть заест и к нам приведет. – Ева бросила взгляд на часы на запястье. – Долго он не продержится, захочет снять грех с души. А если нет, если я ошиблась, тогда мы сами его возьмем. Ну а пока давай проверим, сумеем ли мы дознаться, откуда он взял цианид. Он и тут действовал импульсивно. И это случилось в последние два дня. Уже после убийства Лино. Да, а заодно посмотрим, как Макнаб справляется с разными Лино.
– У меня идейка есть насчет Лино, – сообщила Пибоди. – Эта иконка… Только мать могла сделать такой подарок сыну. Она хотела дать ему на память нечто особенное, чтобы это было только от нее. Может, она к тому времени была одинокой. Мы могли бы взять твой список и посмотреть, у кого из детей были одинокие матери или разведенные – хотя, я думаю, у католиков развод до сих пор большая проблема, – или матери, которых бросили мужья, и вдовы.
– Хорошо, Пибоди. Просто отлично. Давай в этом покопаемся. А еще лучше ты в этом покопайся. Мне надо встретиться с Мирой.
– Я начну копать. Честно говоря, у меня тоже назначена встреча. В тринадцать ноль-ноль, с Надин и Луизой, если на работе ничего срочного не будет. У нас будет вроде как деловой девичник – обсудим список подарков невесте.
– «Девичник» – что за идиотское и унизительное слово.
– А по-моему, милое и старомодное. Ладно, назовем это последней вечеринкой холостячек. – При одной мысли о вечеринке Пибоди нетерпеливо заерзала на сиденье. – В общем, мы решили, раз уж свадьба скоро, совместим оба мероприятия. Я думала, ты обрадуешься.
– Ладно, ладно, – проворчала Ева.
– Твое присутствие обязательно.
– Только никаких игр! – Ева оторвала руку от руля и погрозила пальцем. – Считай, я провела черту на этом месте. Никаких игр, лотерей и стриптизерш.
– Есть. Видишь? Все просто.
«Слишком просто», – подумала Ева, но думать об этом ей было некогда: они как раз въехали в служебный гараж.
– Свяжись с Макнабом, – распорядилась Ева, – и начинай перекрестную прокачку. Я иду на встречу с Мирой. Вернусь через час.
– Если вдруг разминемся, оставлю результаты у тебя на столе. Да, и если Билли вдруг придет исповедоваться, я тебе позвоню, – пообещала Пибоди.
– Обязательно.
Но Ева считала, что вряд ли это случится так скоро. От Билли так и разило виной, но эта вонь еще не стала для него невыносимой.
Еве хотелось пройтись, просто прогуляться по Нью-Йорку, впитать шум его толпы, дерзость, нахальство, обрушившиеся на нее со всех сторон. Она вдохнула едкий дымок гриля, где жарились соевые сосиски, картофельная соломка, овощной шашлык.
До нее донесся раздраженный голос продавца и просящий – покупателя.
– Нет, я не понимаю, какие претензии? Чего ты хочешь за пять баксов? Гребаное филе-миньон?
Мимо Евы прошли два копа в штатском, волоча в Управление какого-то сального типа, еще более масляного, чем дымок от гриля. Тип громко вещал о своей невиновности.
– Да я ничего не делал! Понятия не имею, как эта дрянь попала ко мне в карман. Да я просто разговаривал с тем парнем! Богом клянусь.
Она проводила глазами рассыльного в куртке цвета «вырви глаз» на сверкающем мотоцикле. Он пронесся мимо ослепительной вспышкой, резво подсек таксиста и скрылся на бешеной скорости, оставив за собой шлейф яростных гудков и проклятий. Чернокожий великан выгуливал крохотную беленькую собачку. Он наклонился и, как подобает ответственному гражданину, убрал за ней микроскопическое дерьмецо.
Ева пересекла улицу на светофоре вместе с потоком пешеходов. Миновала цветочный магазин, обдавший ее облаком сладковатых ароматов, овощную лавку, выпустившую вместе с покупателем запахи пикулей и лука. Мимо прошли две женщины, говорившие, как показалось Еве, на кантонском диалекте.
Она в очередной раз пересекла улицу и повернула на север.
И тут из дверей магазина драчливым клубком и с воплями выскочили две женщины и свалились прямо к ногам Евы, вцепившись друг в друга, дергая за волосы, рыча и огрызаясь.
– Ну почему только мне одной так везет? – вздохнула Ева. – Я так хорошо гуляла!
Пешеходы бросались в стороны, как бильярдные шары, раскатывающиеся от удара кия. Другие, напротив, подбирались поближе, подбадривали дерущихся криками, хватались за телефоны и камеры, чтобы заснять драку. Ева с усилием подавила в себе желание пройти мимо, вместо этого она вмешалась. Ухватила за волосы одну из женщин и дернула изо всех сил. Когда женщина взвыла и вскинулась, Ева зажала ее противницу «двойным нельсоном».
– А ну уймись!
Клок Волос укусила ее – бросилась вперед и вонзила зубы в плечо Евы. В ответ получила локтем в подбородок.
– Я коп, – заявила Ева, – черт бы вас побрал! Кто вздумает кусаться, царапаться, драться или визжать, тому обеспечен привод в участок и отдых в обезьяннике.
– Она первая начала.
– Врешь, сука! Я на тебя в суд подам.
– Это я на тебя в суд подам!
– Я первая ее увидела.
– Я…
– А ну заткнулись обе! – У Евы руки чесались просто стукнуть их лбами и вызвать патрульную машину. – Плевать мне, кто первый начал, дело сделано. Расцепитесь, встаньте, разойдитесь. А не то я обвиню вас обеих в нарушении общественного порядка, в создании опасной для окружающих ситуации и прочем, что взбредет мне в голову.
Обмениваясь злобными взглядами, но сохраняя молчание, обе женщины поднялись на ноги, Ева встала между ними. Третья опасливо приоткрыла дверь магазина и выглянула.
– Я вызвала полицию.
– Я – полиция, – сказала ей Ева.
– О, слава богу! – Хозяйка магазина открыла дверь пошире. – Я просто не знала, что мне делать. Эти дамы были в магазине. У нас сегодня большая распродажа. И они обе приглядели сумочку от Бетси Ларош – трехсекционную розового цвета. Точнее, этот цвет называется «пион». У нас такая была только одна. Вспыхнул горячий спор, и не успела я оглянуться, как они подрались.
Ева вскинула руку.
– Позвольте мне уточнить. Вы заработали разбитую губу, порванную блузку, испорченные брюки и фингал под глазом на двоих. И все это из-за сумки?
– Это же Ларош! – прошипела та, что была с разбитой губой. – Десять процентов скидки. И я первая ее увидела. Я уже руку протянула…
– Врешь! Я первая ее увидела, а ты кинулась через весь…
– Лгунья!
– Сука!
Они стремительно обогнули Еву и снова вцепились друг в друга.
– О, ради всего святого!
На этот раз Ева обеих схватила за волосы и приперла их лицом к стене.
– Дальше будет одно из двух. Вы можете разойтись в разные стороны, если только эта леди не подаст на вас в суд.
– Нет-нет! – Хозяйка магазина снова прикрыла дверь и теперь опасливо выглядывала в щелку. – Нет. Все в порядке.
– Разойтись в разные стороны – это первый вариант, – продолжала Ева, покосившись на парковавшуюся у тротуара черно-белую патрульную машину. – Тут есть дополнительное условие: ни одна из вас не переступит порога этого магазина в течение месяца, а не то я об этом узнаю. Второй вариант: я… Я на работе, – обратилась Ева к подошедшим патрульным. – Не могу сейчас достать жетон. Итак, второй вариант: я прикажу этим двум офицерам надеть на вас наручники, посадить в свою машину и отвезти в полицейское управление – это тут недалеко, всего несколько кварталов, – где вас арестуют по обвинению в нескольких правонарушениях, которые я частично перечислила, но могу еще добавить. В любом случае ни одна из вас не получит этой дурацкой сумки. Выбирайте.
– Я уйду, если она тоже уйдет.
– Ладно, я ухожу.
– Ты, – Ева дернула за волосы первую, – идешь на юг. Так, теперь ты. – Она дернула вторую. – Идешь на север. Ничего не говорить, не оглядываться друг на друга. Просто уходите. Обе. Живо.
Ева отпустила их и осталась на месте, пока обе участницы боя не разошлись в разные стороны. Она достала жетон, слегка поморщившись, когда укушенное плечо дало о себе знать.
– Спасибо за поддержку, – сказала она патрульным. – Я думаю, теперь тут все в порядке.
– Спасибо вам, офицер, я вам так благодарна! – Хозяйка магазина прижала руку к сердцу. – Может, мне стоит записать ваше имя и контактную информацию? Вдруг они вернутся?
– Они не вернутся.
С этими словами Ева двинулась вперед и прошла полквартала, отделявшие ее от кафе «Эрнест».
Это была первоклассная закусочная, построенная по типу вагона-ресторана. Стойка нержавеющей стали, уютные кабинки, быстрый сервис, простая здоровая пища.
Мира сидела в одной из двух кабинок, попивая нечто холодное из прозрачного стакана. Ее густые темно-каштановые волосы, аккуратно уложенные на затылке, подчеркивали благородную красоту ее спокойного лица. Ева решила, что Мира в своем ярком костюме, возвещающем о наступлении тепла, и в матерчатых туфлях на высокой платформе куда лучше смотрелась бы в одном из модных ресторанов, а не в местной забегаловке.