– Тяжело это, – тихо заметил Моррис. – Тяжело для матери. Сколько бы лет ни прошло.
– Да, ей очень тяжело. – Ева повернулась к телу. – У него был кто-то, кто его любил. До конца, несмотря ни на что. И все равно, похоже, что бы он ни делал, это вело его прямиком сюда.
– Люди сами себе худшие враги.
– Верно подмечено. – У Евы стало немного легче на душе. Она улыбнулась Моррису, глядевшему на нее с пониманием. – Хуже них самих у людей врагов нет.
16
Чтобы дать Терезе время немного успокоиться, а Пенни – повариться в собственном соку, Ева попросила Тони Франко отвезти жену в Управление, а сама зарезервировала совещательную комнату.
– Я поговорю с матерью, – сказала Ева Пибоди. – Я начала поиск по части списка неизвестных, найденных в тех местах, где Флореса видели перед исчезновением. Займись этим. Если я не закончу через тридцать минут, проверь, как там себя чувствует Плюющаяся Ядом. К тому времени она уж точно завоет, что ей нужен адвокат. Разреши ей позвонить адвокату.
– Есть. Как насчет обещанного доступа к файлам?
– Я этим займусь между матерью и этой дрянью. Позвони Бакстеру, спроси, как у него подвигаются дела с его частью списка. Да, и проверь мои входящие. Я жду списка имен от офицера Ортиц и от Лопеса по бывшим «Солдадос», все еще проживающим в приходе. Сото – ключевой свидетель, – добавила Ева, – но мы должны учесть все возможности.
– Работаю. А ведь дело-то проясняется. Нутром чую, что-то наклевывается.
– В какой-то мере, – осторожно согласилась Ева.
Она прошла в комнату для совещаний, дала отмашку, и один из ее подчиненных ввел чету Франко.
Глаза Терезы вспухли и покраснели от слез, но Еве показалось, что она уже овладела собой.
– Хочу поблагодарить вас за помощь. Знаю, вам пришлось нелегко.
– С Лино всегда было нелегко, – вздохнула Тереза. – Я совершала ошибки, я не могу их исправить. А теперь мне придется похоронить сына. Вы ведь дадите мне его похоронить?
– Как только смогу. А теперь я должна задать вам несколько вопросов.
– Хорошо. Я как будто попала между двумя мирами. Тем, что есть сейчас, и тем, что был тогда. – Тереза взяла мужа за руку. – И мне кажется, мне уже никогда не выбраться.
– Почему он приехал сюда? – спросил Тони Франко. – Вы знаете? Мне кажется, нам станет легче, если мы узнаем.
– Да, – подтвердила Тереза. – Нам стало бы легче, если бы мы поняли. Зачем он выдавал себя за священника. Я всегда внушала ему, что церковь надо уважать. Знаю, он пошел по дурной дорожке, он был неуправляем. Но я говорила ему, что он всегда должен уважать церковь.
– Я думаю, он прятался, и мне кажется, он чего-то ждал. Чего – пока не знаю. Но, я думаю, кое-какие ответы следует искать в тех временах, когда он был членом банды. Вы знаете, что такое Акт о милосердии?
– Да, мне говорили. Я не знала, где Лино, но он позвонил, когда этот закон приняли. Я умоляла его вернуться домой. Он ведь мог начать все с чистого листа. Но он сказал, что вернется только за рулем большого шикарного автомобиля с ключами от большого шикарного дома.
– Согласно Акту о милосердии, хотя позже он был отменен, все полицейские записи Лино на период его несовершеннолетия были стерты. Вы можете мне сказать, за что его задерживали?
– Он воровал. Сперва в магазинах, крал по глупости разные мелочи… поначалу. Когда я узнавала, заставляла его пойти со мной в магазин и вернуть то, что он украл, или сама платила. Потом он начал вламываться в разные конторы после закрытия, взламывал автомобили на улице. – Тереза вздохнула и взяла бутылку воды, которую Ева предусмотрительно выставила на стол. – Разбивал окна, ввязывался в драки. Приходила полиция, его забирали, допрашивали. Он даже срок отбыл, но это не помогло. Наоборот, стало еще хуже. Он стал драться чаще, да и сами драки стали страшней. С кровью. Он приходил домой весь в крови, я его ругала, он огрызался. Сказали, что он порезал другого мальчика, своего сверстника. Мальчик попал в больницу, но, когда полиция пришла его допросить, он не дал показаний на Лино. Знаю, он солгал, но он сказал, что не видел, кто пырнул его ножом. Он убивал, мой Лино. Он отнял жизнь.
– Чью жизнь?
– Я не знаю. За ним так и не пришли, его за это не арестовали. Его всегда брали только за разную мелочь. Но я знаю, что он убивал. Я знала, что это значит, когда он вернулся домой с этим крестиком на татуировке. Мы с ним страшно поругались, просто ужасно. Я назвала его убийцей. Я назвала своего сына убийцей!
Тут Тереза не выдержала и расплакалась. Она вытащила бумажный носовой платок и поднесла к залитому слезами лицу.
– Он сказал, что я не понимаю. Он сказал, что выполнил свой долг, что он гордится собой. Гордится! И теперь другие знают, что он настоящий мужчина. Теперь все его уважают. А ведь ему было пятнадцать лет. Ему было пятнадцать лет, когда он вернулся домой со свежей наколкой. С этим знаком убийства. – Тереза помолчала, собираясь с силами. – Я хотела увезти его из города. Если бы только я могла его увезти с этих улиц, от этих банд… Но когда я сказала, что хочу увезти его из города, что куплю два билета на автобус до Эль-Пасо… Там жила моя крестная, она сказала, что приглашает нас, поможет мне найти работу…
– Ваша крестная?
– Подруга моей мамы с самого детства. Моя мама умерла. Отец забил ее до смерти, когда мне было шестнадцать лет. Я убежала из дому, а он забил ее до смерти. И вот, я вышла замуж за такого же, как мой отец. Это порочный круг. Это болезнь. Но у моей крестной был дом и работа, она пригласила нас приехать. Я сказала Лино, а он отказался. Я грозила, спорила, а он ушел и хлопнул дверью. Неделю где-то пропадал.
Тереза замолчала и отпила воды.
– Довольно, Терри. – Тони похлопал ее по руке. – Хватит.
– Нет, я закончу. Я все скажу до конца. Я пошла в полицию. Я боялась, что он умер. Но такой, как Лино… Он знал, как спрятаться, чтобы не нашли. Вернулся, когда сам захотел. И он сказал мне, что я могу ехать, если хочу, а он не поедет. «Езжай, – сказал он, – без тебя обойдусь. А если ты думаешь, что можешь заставить меня уехать, я опять сбегу». Он сказал, что не бросит свою семью. А его семьей были «Солдадос». И я не уехала, осталась с ним. Он меня победил. Жил как хотел, я ему больше не мешала.
Ева дала ей договорить до конца.
– Он сохранил ваш подарок, миссис Франко. Для него это было важно.
Тереза бросила на нее взгляд, полный благодарности.
– Миссис Франко, вы сказали, что он и раньше убегал. Его не было несколько дней, целую неделю. Но в тот последний раз он сказал вам, что уезжает из Нью-Йорка. Уезжает, хотя раньше наотрез отказывался покидать Нью-Йорк, когда вам было куда поехать.
– Да-да, это правда. Я ему не поверила, даже когда он упаковал свои вещи. Я не думала, что он на самом деле уедет, хотя, признаюсь, в глубине души мне хотелось, чтобы он уехал. Это ужасно – думать и чувствовать такое, но это правда: я этого хотела. И все же я думала: это у него просто такое настроение, пройдет. Я знала, он из-за чего-то поругался с Джо… с Джо Инесом. Лино был так зол на него! Но ехать собрались только Лино и сын Чавесов, и я уж было подумала: а не поссорился ли он с Пенни?
– А из-за чего они поссорились? Лино и Джо Инес?
– Я не знаю. Он мне никогда не рассказывал о своих делах. Это же были дела его банды. Лино никогда со мной об этом не разговаривал. Но я знаю, что они все были злы, все были расстроены из-за этой бомбы в школе. Вся округа просто гудела. Девушка погибла, совсем молоденькая, другие дети пострадали. У Лино были порезы и ожоги. Один из его друзей – тоже член банды – очень сильно пострадал, попал в больницу. Его жизнь была под угрозой. Мы молились за него в церкви Святого Кристобаля. Он выздоровел, но очень долго болел. Потребовалось несколько месяцев в больнице и несколько операций, чтобы он поправился.
– Был еще один взрыв через несколько дней. Несколько жертв.
– Да, это ужасно, – согласилась Тереза. – Они думали, что это в отместку… члены другой банды так говорили. Люди были напуганы, думали, будут новые вспышки насилия. Полиция пришла поговорить с Лино, его хотели допросить, но он уехал.
– Он покинул Нью-Йорк после второго взрыва? – уточнила Ева.
– Нет, до того. За два дня до второго взрыва. Помню, я благодарила Бога, что он уже уехал, что он в этом не замешан. Что не он взял эти жизни.
– На чем он уехал из Нью-Йорка?
– Мне кажется, на автобусе. Все произошло так быстро… Я вернулась домой и увидела, что он пакует вещи. Он сказал, что в один прекрасный день вернется богачом и важным господином. Он будет самым важным человеком в нашем районе. Важнее мистера Ортица и мистера Ортеги, и других людей с деньгами и с положением. Большой дом, шикарная машина. Грандиозные мечты. – Тереза закрыла глаза. – Пару недель спустя я пошла платить за квартиру и обнаружила, что он снял деньги с моего счета. Залез в мои банковские счета через компьютер – он в электронике здорово соображал. Он и раньше у меня крал, до своего отъезда, но в тот раз мне пришлось попросить у мистера Ортица взаймы, чтобы уплатить за квартиру. Лино время от времени посылал мне деньги, как будто это могло что-то изменить. Как будто он и не крал у меня, как будто мне не пришлось занимать у мистера Ортица, чтобы уплатить за квартиру. Он был моим сыном, – закончила Тереза, – но он всегда был сыном своего отца.
– Спасибо вам за все, что вы сделали, миссис Франко, и позвольте выразить вам мои соболезнования в связи с вашей утратой. Как только смогу, я вас извещу, чтобы вы могли похоронить вашего сына.
Проводив их до дверей, Ева вернулась к себе в кабинет, села за стол и проверила доступ к нужным ей файлам. Оказалось, что Уитни сдержал слово.
Ева взяла себе кофе, снова села и начала читать, делая пометки по ходу дела. Она отмечала имена следователей, свидетелей, пострадавших, погибших.
Она остановилась на имени Лино, прочла пометку о том, что данный субъект не найден, и заявление Терезы о том, он покинул город за два дня до взрыва. Это заявление было подтверждено показаниями других людей, знавших Лино. Включая Пенни Сото.
Джо Инес был допрошен и отпущен: у него было железное алиби. Он тоже подтвердил заявление Терезы относительно Лино. Следствие прочесало весь район, все места, где могли бы прятаться Лино и Чавес, проверило все транспортные станции. Лино растворился в воздухе. И, если читать отчет следователя между строк, – а читать между строк Ева умела, – можно было догадаться, что следователь не поверил, будто Лино испарился за два дня до взрыва.
– Вот и я не верю. Надо же, какое совпадение! – заметила Ева.
Собрав все материалы, она отправилась бодаться с Пенни.
У адвоката на среднем пальце правой руки поблескивал золотой перстень размером с могильный камень. Его костюм цветом напоминал радиоактивный лимон. Масла, которым были смазаны его волосы, хватило бы на жарку целой стаи цыплят. Зубы сверкали ослепительной белизной, как у Дракулы.
«Все по трафарету», – подумала Ева.
Он поднялся со стула, когда она вошла, и вытянулся во весь рост – пять футов пять дюймов, – причем одним из этих дюймов он был обязан каблукам на своих сапогах, тисненных под змеиную кожу.
– Моя клиентка прождала больше двух часов, – начал он, – и почти все это время она была лишена адвокатской защиты.
– Угу. – Ева села и открыла папку с делом. – Я полагаю, это и есть ваш адвокат? – Она бросила взгляд на адвоката, обращаясь исключительно к Пенни. – Если это и есть ваш адвокат, ему должно быть известно, что два часа – вполне допустимое время, и вас не допрашивали именно потому, что вы потребовали адвоката. Так что ему следует сесть, чтобы мы не тратили время зря. Включить запись. – Ева продиктовала основные данные и вопросительно выгнула бровь: – Интересы мисс Сото представляет…
– Карлос Монтойя.
– Присутствующий здесь. Мистер Монтойя, вы представили на проверку сканированием ваше удостоверение и лицензию?
– Да.
– Хорошо. Мисс Сото, вам зачитали ваши права, и вы заявили, что понимаете их, равно как и ваши обязанности в этом деле?
– Все это дерьмо.
– Да, но вы понимаете все это дерьмо?
Пенни пожала плечами.
– Все я прекрасно понимаю. Особенно то, что мы с моим адвокатом упечем твою задницу за незаконный арест.
– Вот будет весело, правда? – оживилась Ева. – Вы обвиняетесь в нападении на офицера полиции при исполнении служебных обязанностей с применением холодного оружия и в сопротивлении при аресте.
– Я тебя пальцем не тронула.
– Ну, поскольку речь идет обо мне, позвольте с этим не согласиться. Однако я готова снять эти обвинения, если вы ответите на вопросы о Лино Мартинесе и событиях, связанных с ним.
– Я тебе уже говорила, я Лино в глаза не видела с тех пор, как мне было пятнадцать.
– Вы солгали.
– Моя клиентка… – начал было адвокат.
– …лгунья, – закончила за него Ева, – но у вас таких, наверное, полно. У меня тоже. Тело Лино Мартинеса было официально опознано. Нам известно, что он более пяти лет выдавал себя за некоего Мигеля Флореса и посещал заведение, в котором вы работаете. Нам известно о вашей прежней связи. Хотите настаивать, что вы ничего не знали? Отлично, мы будем настаивать на обвинениях в вооруженном нападении и сопротивлении при аресте. С вашим послужным списком придется вам провести какое-то время в камере.
Ева захлопнула папку и привстала.
– Не сяду я за то, что оттолкнула твою лапу, когда ты хотела меня схватить.
– Да нет, сядешь. А также за то, что взялась за нож, плюнула мне в лицо, оказала сопротивление при аресте. И, поскольку ты меня не знаешь, позволь тебе заметить – да, и твоему адвокату тоже, – что, если у тебя был хотя бы один частный разговор с Лино Мартинесом, если ты с ним хоть раз встречалась вне своего заведения, я об этом узнаю всенепременно. После чего возьму тебя снова за дачу ложных показаний, а потом задумаюсь: а может, это ты сумела раздобыть порцию цианида и…
– Все это ерунда.
Ева лишь улыбнулась в ответ и повернулась к дверям.
– Эй, погоди минуту, черт бы тебя побрал! Прежде чем я скажу еще хоть слово, мне надо посоветоваться с адвокатом.
– Остановить запись. Я выйду, а вы двое сможете поболтать.
Ева вышла из комнаты. Может, рискнуть и попытаться выбить из автомата банку пепси? Да нет, не успеть: совещание с адвокатом так много времени не займет. И в самом деле: не прошло и трех минут, как Монтойя показался в дверях.
– Моя клиентка готова изменить свои показания.
– Отлично. – Ева вернулась в комнату для допроса, села, улыбнулась, сложила руки на столе.
– Возобновить запись.
И стала ждать.
– Если моя клиентка ответит на ваши вопросы о Лино Мартинесе, вы снимете выдвинутые против нее обвинения?
– Если она ответит правдиво и я буду удовлетворена, я сниму с нее обвинения.
– Говорите, Пенни, – кивнул Монтойя.
– Ну, может, я кое-что унюхала… типа флюидов, понимаете, когда он стал заглядывать к нам в погребок. Он не был похож на Лино… ну… не очень похож. Но что-то в нем такое было. Ну а потом… может, мы стали немного флиртовать. Как-то чудно было видеть его в сутане, терпеть не могу этих святош. Но мы с Лино… между нами всегда что-то было, мы такого жару давали в добрые старые времена… А тут появился этот Флорес, и у меня все время было такое чувство, что я его знаю.
– Вы начали трахаться до или после того, как ты узнала, кто он такой?
Пенни ухмыльнулась.
– До. Мне кажется, его это заводило. А может, и меня тоже. В подсобке у нас после закрытия. Черт, да он меня как отбойным молотком долбил! У него все это накопилось, понимаешь? Весь этот обет воздержания и всякая такая муть. Потом мы пару раз встречались в квартире одной моей подружки: она работает по ночам. Ну или ходили в притон, где сдают комнаты на час. И вот однажды, после того как мы потрахались, он мне сказал. Господи, как же мы хохотали!
– Он рассказывал тебе, что случилось с отцом Флоресом?
– Да мне-то что за дело? Может, он его вообще из головы придумал, откуда мне знать?
– А зачем он прикинулся священником? – задала следующий вопрос Ева.
– Он хотел вернуться и залечь на дно. Ему нравилось, что люди смотрят на него с уважением, как будто он важная птица.
– Больше пяти лет? Пенни, не морочь мне голову. Что ему было нужно?
– Ему нравились всякие тайны, грехи. Этим он и пользовался, когда хотел.
– Шантаж?
– Одно могу точно сказать: деньги у него водились. Уж куда больше, чем священник может заработать. Когда он бывал в настроении, снимал номер в дорогом отеле, мы заказывали ужин прямо в номер и всякое такое. Он платил наличными.
– Он покупал тебе подарки?
– Конечно. – Пенни щелкнула по одному из колец у себя в ушах. – Лино не скупился.
– Он тебе доверял?
– Я же говорю, у нас давняя история. Очень давняя. Мы были нужны друг другу. В этом все дело. – Пенни шлепнула себя ладонью по татуировке на плече. – Это семья, это защита. От моей матери толку не было никакого, ей на меня было наплевать, она только об одном и думала: где бы достать дозу. Она и не пыталась меня защитить, когда старый хрен стал ко мне подкатываться. Мне только-только двенадцать стукнуло, когда он впервые меня изнасиловал. Бил меня тоже всякий раз под настроение и говорил, чтоб держала язык за зубами и не вякала, тогда в следующий раз он меня не побьет. Ну я и молчала целых два года, а уж потом пришел мой край. Я вступила в «Солдадос» и получила семью.
– В ваших данных указано, что ваш отец был убит, когда вам было четырнадцать лет. Его зарезали. Порезали на кусочки.
– Туда ему и дорога, – пожала плечами Пенни.
– Это вы его убили?
– Моя клиентка не будет отвечать на этот вопрос, – вмешался Монтойя. – Не отвечайте, Пенни.
Пенни лишь улыбнулась и потерла пальцем крестик – знак убийства – на своей татуировке.
– Вы и Лино, – заключила Ева. – Стало быть, вы с ним повязаны кровью. Да, это чертовски крепкая связь. А два года спустя он исчез. Превратился в дым.
– Все когда-нибудь кончается.
– Вы участвовали в подготовке взрыва на территории «Черепов»?
– Моя клиентка… – встрял было Монтойя, но Пенни вскинула палец и остановила его.