Увы, даже теоретически (не говоря уже о суровой прозе реальной жизни) войска 5-й Армии действовать подобным образом не собирались. Почему? Потому что план прикрытия и план обороны — это совсем не одно и то же (о чем было много сказано в Части 1 нашей книги). История разгрома 5-й Армии дает одну из самых наглядных иллюстраций этой бесспорной истины.
В рамках общего стратегического плана Красной Армии войска 5-й Армии (усиленные к тому же одним стрелковым и одним механизированным корпусами второго эшелона Юго-Западного фронта) должны были наступать по линии Ковель, Любомль, Люблин. Именно в рамках общей задачи, поставленной перед 5-й Армией, разрабатывался план оперативного развертывания войск Армии и план прикрытия, как его составная часть. Короче и проще говоря — все стягивалось к Ковелю. Накануне войны три из пяти артполков Армии уже находились восточнее Ковеля, в повурских лагерях. Полевой командный пункт 5-й Армии был развернут в районе кол. Бытень (20 км юго-восточнее Ковеля), и в час ночи 22 июня туда убыло управление Армии во главе с начальником штаба генерал-майором Д. С. Писаревским. [43] Причем этот выход штаба Армии на полевой КП (очевидный признак подготовки к скорому началу военных действий) произошел до того, как в 2-30 в штаб поступила т. н. «Директива номер один».
По приказу командующего 5-й Армией генерал-майора Потапова, отданному в начале четвертого часа утра 22 июня, командиры соединений вскрыли «красные пакеты» и приступили к выполнению задач по плану прикрытия. В частности, Боевой приказ № 1 для 22-го мехкорпуса [92] предписывал выход в район южных и юго-западных пригородов Ковеля к 8 утра М-3, а для 41-й танковой дивизии этого корпуса — к 17–00 М-1. [269] В результате утром 22 июня 41-я танковая дивизия — главный из реально находившихся в критической точке резервов командования 5-й Армии — ушла на север по дороге Владимир-Волынский — Ковель, буквально «распахивая дверь» перед наступающими по луцкому шоссе немцами. Две другие дивизии 22-го мехкорпуса (19-я тд и 215-я мд) двинулись из района Ровно опять же к Ковелю.
Доклад «О боевых действиях 19-й танковой дивизии за период 22.6–22.7 41» позволяет проследить маршрут, по которому дивизия выдвигалась к Ковелю. [237] Это отнюдь не автострада Ровно, Луцк, Ковель. Многокилометровая колонна танковой дивизии ползла по лесу, примерно в 10–20 км севернее шоссе, но т. к. в лесу прямых тропинок не бывает, то маршрут движения представляет собой сложную, извивистую кривую. В результате и без того неблизкий путь значительно увеличил свою протяженность, и к северо-восточным пригородам Ковеля дивизия подошла лишь поздним вечером 23 (двадцать третьего) июня.
То, что танковая дивизия, оснащенная малосильными Т-26, смогла пройти за двое суток порядка 200 км по дремучему лесу, может считаться беспримерным достижением (немецкие танкисты в такие места и «носа не казали»). Ничего, кроме вреда (потеря времени, повышенный расход бензина, переутомление водительского состава), такое «достижение» не дало, а дивизия в результате оказалась в 50 км от поля предстоящего боя. Почему для марша не воспользовались шоссейной дорогой? Никакого ответа, никакого обсуждения этого вопроса в докладе нет. Но можно предположить, что разгадка весьма проста: выдвижение происходило по предвоенному плану прикрытия (это и вовсе не «догадка», а факт), план этот, будучи составной частью общего оперативного плана войны, предусматривал как можно более скрытное выдвижение войск Красной Армии к границе; вот поэтому огромную грохочущую стальную колонну и убрали «с глаз долой» в глухой лес.
Задачи, предусмотренные довоенным планом прикрытия, добросовестно (упорно, бездумно, тупо — читатель может выбрать свой вариант) выполнялись весь день, ибо, как пишет Владимирский, «в течение 22 июня командующий Армией и штаб еще не располагали данными об обстановке, которые требовали бы изменения группировки сил и внесения корректив в задачи войскам, определенные планом прикрытия». С тем же стоическим спокойствием Владимирский констатирует: «Мосты [через Буг] находились под охраной войск НКВД, которые не подготовили их к взрыву, и поэтому они достались противнику в полной исправности». [43] В результате первые часы войны на луцком направлении прошли вполне стандартно. В Журнале боевых действий 3 ТК вермахта читаем:
«3.45. 44-я пехотная дивизия. Мост через р. Буг у Гродек (ж/д мост юго-западнее Устилуг. — М.С. ) взят…
4.00. 298-я пехотная дивизия на дороге Забуже, Выдраница (севернее Устилуг. — М.С. ). Никакого артиллерийского огня противника…
4.35. 44-я пехотная дивизия достигла западной окраины леса южнее Березина (н.п. в 3 км от Буга. — М.С. ) . Никакого сопротивления противника у переднего края обороны…
5.00. 298 пд в 3.50 начала строительство моста через Буг у Лушков (н.п. в 4 км северо-западнее Устилуг. — М.С. ) . Начата переправа легкой артиллерии… 44 пд начала строительство военного моста. Два понтонных моста готовы…
5.50. Донесение в штаб 1-й Танковой Группы. Русские застигнуты врасплох. На передовой только дозоры (часовые)…
6.40. 298 пд дивизия ротой Шульце взяла мосты у Пятыдни (н.п. у пересечения автострады рекой Луг, примерно на полпути между Устилуг и Владимир-Волынский; рота Шульце будет и далее неоднократно упомянута как передовой отряд дивизии. — М.С. )… Командующий 1-й Танковой группы разрешил введение в бой танковых дивизий.
8 — 00. Донесение о ситуации в штаб 1-й ТГр: две трети артиллерии 44 пд на восточной стороне Буга…
10–15. Мост у Городло (7 км северо-западнее Устилуг. — М.С. ) готов. Две трети дивизионной артиллерии 298 пд на восточном берегу…» [238]
К моменту начала войны 87-я стрелковая дивизия оставалась в лагерях у Владимир-Волынского, у границы находилось лишь по одному батальону от каждого из трех полков дивизии, направленные туда для участия в авральном строительстве ДОТов, да редкая цепочка погранзастав. К 10 часам утра (по «советскому времени») к полю боя начали подходить основные силы 87-й сд. С этого момента и до вечера 23 июня в полосе между реками Буг и Луг полыхало ожесточенное сражение, в отдельные моменты которого немцы на некоторых участках были отброшены к границе.
Командующий 5-й Армией приказал командиру 41-й танковой дивизии оставить в районе Владимир-Волынского и передать в оперативное подчинение 87-й стрелковой дивизии один танковый полк; приказ был выполнен ровно наполовину и в помощь пехоте оставили два танковых батальона [93]. [239] Как бы то ни было, контратаки советских войск с участием танков отмечены, и в ЖБД 3 ТК вермахта, правда, судя по контексту, речь идет о мелких группах танков, а вовсе не о двух батальонах (порядка 100 танков). Вечером появилась и советская авиация — запись в ЖБД 3 ТК от 21.00 фиксирует «два воздушных налета противника на Устилуг». Это был первый, единственный и при том весьма успешный эпизод боевых действий бомбардировочной авиации ВВС ЮЗФ первого дня войны: 34 бомбардировщика СБ двумя волнами с высоты 1–2 км сбросили «на скопление танков и пехоты противника» 226 бомб ФАБ-100, безвозвратных потерь самолетов не было. [240]
В целом бой у границы развивался для немцев гораздо менее успешно, чем у правого соседа, в полосе 48-го танкового корпуса. На второй день войны, в 12.45 23 июня, на командный пункт 3-го Танкового корпуса прибыл сам командующий ГА «Юг» фельдмаршал Рундштедт; в результате обсуждения сошлись на том, что «противник перед 3 ТК сильнее, чем у соседей, так как русские стараются защитить Владимир-Волынский и важную дорогу с запада на восток». [238] Противник не был сильнее (многочисленнее), противник оказался упорнее, но и это упорство не смогло кардинально изменить ситуацию. Сил 87-й сд хватило лишь на то, чтобы два дня удерживать центральный участок полосы обороны у шоссе Устилуг, Владимир-Волынский. Южнее ничего и никого, кроме гарнизонов ДОТов укрепрайона, не было.
К полудню 23 июня 44-я пехотная дивизия вермахта прорвалась через линию ДОТов и начала охват 87-й сд с юга. Появление немецких мотоциклистов на фланге и в тылу дивизии привело к обычным для Красной Армии последствиям — части беспорядочно отошли к реке Луг и за нее, при этом гаубичный артполк дивизии оказался за р. Турья в 17 км севернее Владимира-Волынского, а 16-й стрелковый полк откатился аж до Озютычи (н.п. на правом берегу Турьи в 25 км восточнее Владимира-Волынского).
К утру 24 июня основные силы 87-й сд были окружены в районе Селец (н.п. у реки Луг в 8 км южнее Владимир-Волынский). Сохранившие боеспособность подразделения продолжали сопротивление весь день 24 июня и на рассвете 25 июня, прорвав кольцо окружения, ушли в глухой лесной район в междуречье Турьи и Стохода. В этом бою погиб командир дивизии, генерал-майор Ф. Алябушев. Оперсводка штаба ЮЗФ № 14 от 30 июня сообщает: «Личный состав 87-й сд в количестве 200 человек под командой [начальника штаба дивизии] полковника Бланка прорвался из окружения и присоединился к 15 СК». [241] 200 человек из примерно 6–7 тыс. человек, оказавшихся в окружении [94].
К полудню 23 июня 44-я пехотная дивизия вермахта прорвалась через линию ДОТов и начала охват 87-й сд с юга. Появление немецких мотоциклистов на фланге и в тылу дивизии привело к обычным для Красной Армии последствиям — части беспорядочно отошли к реке Луг и за нее, при этом гаубичный артполк дивизии оказался за р. Турья в 17 км севернее Владимира-Волынского, а 16-й стрелковый полк откатился аж до Озютычи (н.п. на правом берегу Турьи в 25 км восточнее Владимира-Волынского).
К утру 24 июня основные силы 87-й сд были окружены в районе Селец (н.п. у реки Луг в 8 км южнее Владимир-Волынский). Сохранившие боеспособность подразделения продолжали сопротивление весь день 24 июня и на рассвете 25 июня, прорвав кольцо окружения, ушли в глухой лесной район в междуречье Турьи и Стохода. В этом бою погиб командир дивизии, генерал-майор Ф. Алябушев. Оперсводка штаба ЮЗФ № 14 от 30 июня сообщает: «Личный состав 87-й сд в количестве 200 человек под командой [начальника штаба дивизии] полковника Бланка прорвался из окружения и присоединился к 15 СК». [241] 200 человек из примерно 6–7 тыс. человек, оказавшихся в окружении [94].
Завершая рассказ о боевых действиях 87-й сд, следует отметить и некоторые количественные параметры, которыми можно оценить реальное содержание событий. Потери 44-й пехотной дивизии вермахта составили 26 убитых и 78 раненых, всего 104 человека [95]. [242] 14-я танковая дивизия в боях 23 июня (в первый день войны она еще только переправлялась через Буг) составили 7 убитых и 19 раненых, всего 26 человек. [243] Потери 298-й пд за первые десять дней войны были гораздо больше и составили 520 человек; даже если отнести к боям у Владимира-Волынского половину этих потерь, то и в этом случае получается, что за разгром 87-й стрелковой дивизии немцы заплатили потерей порядка 400 человек (включая раненых и заболевших). Довольно трудно соотнести эти цифры с рассказами про «ожесточенные бои и упорное сопротивление» дивизии, на вооружении которой реально числились 448 ручных и 170 станковых пулеметов, 149 минометов, 95 пушек, 32 гаубицы калибра 122 мм и 12 тяжелых гаубиц калибра 152 мм, поддержанной двумя батальонами танков. [244] Неужели все это стреляло бумажными шариками? Или стреляли не все?
Значительно большими были в те дни потери безоружного «противника». В докладной записке, составленной одним из главных организаторов и участников события, это описано так:
«23.6.41 г. в 11 час. 30 мин. в тюрьму гор. Луцка прибыла опергруппа работников УНКГБ и УНКВД по Волынской области, начальником которой был капитан Госбезопасности тов. Розов.
Там же около тюрьмы меня вызвал Нач. УНКГБ, капитан Госбезопасности тов. Белоцерковский, который мне приказал выдать опергруппе тов. Розова всех з/к, содержащихся в тюрьме гор. Луцка по статьям УК УССР 54 п. 2,11 и, особенно, [членов] ОУН. Выясняя подробнее обстановку, мне капитан Госбезопасности т. Розов приказал в течение 20 минут выдать для расстрела всех з/к по 54-2, 11 ввиду того, что противник находится от гор. Луцка в 7 км (невысокого же мнения были тов. чекисты о боеспособности Красной Армии. — М.С. ) …
Отобрали и вывели на хоздвор тюрьмы примерно 800 чел., которые немедленно были расстреляны там же на месте вышеупомянутой опергруппой, бойцами роты конвойных войск НКВД и начальствующим и надзирательским составом тюрьмы. Возвратившись из внутренней тюрьмы, я зам. начальника тюрьмы Лескина возле тюрьмы не застал, а с помощью работников тюрьмы разыскал Лескина за полкилометра от тюрьмы, куда он от трусости убежал спрятаться… Через 20 минут после расстрела з/к тюрьмы мы получили указание, что противник находится не в 7 км, а в 25 км, и мы немедленно приступили к уборке трупов. Все трупы 70 с лишним осужденных к ВМН и около 800 подследственных нами закопаны и на местах нахождения трупов полито керосином и выпалено, а после всего эти все места присыпаны известью.
Кроме этого, расстреляно охраной тюрьмы и воинскими частями в окрестностях тюрьмы з/к, пытавшихся бежать из тюрьмы. Для уборки этих трупов по распоряжению Нач. УНКВД была создана группа работников милиции, которая все трупы убрала. В общем расстреляно в тюрьме и возле тюрьмы около 1000 человек. Оставлено в тюрьме около 1000 человек, большинство из которых обвинялись по бытовым ст. УК УССР. Тюрьму гор. Луцк совместно с командиром роты конвойных войск ст. лейтенантом Фахурдиновым и всем составом работников тюрьмы мы оставили после утери связи с УНКВД воинскими частями 25.6.41 г. в 23 час. 30 мин….
Нач. тюремного отделения УНКВД по Волынской обл.
сержант госбезопасности / Стан /»
Сержант Стан утверждает, что расстрелял всего-то 1 тыс. человек и столько же «оставлено в тюрьме». Однако в Спецсообщении № 85426 от 28 июня 1941 г. начальник тюремного управления НКВД УССР капитан госбезопасности Филиппов пишет:
«В 12.00 часов 23.06 по распоряжению начальника тов. Стана заключенные были выведены обратно на прогулочный двор и из всех заключенных были отобраны 14 человек, осужденных по Указу Президиума ВС СССР от 26.06.40 г., 30 человек, осужденных по бытовым статьям УК, и 40 человек малолеток… После отбора 84 указанных заключенных оставшиеся на прогулочном дворе около 2000 заключенных были расстреляны. Весь учетный материал и личные дела заключенных сожжены…» Та же цифра (2 тыс. расстрелянных в тюрьме г. Луцка) приводится и в документе «Ведомость выбытия и движения эшелонов по тюрьмам НКВД УССР». [186]
Кто тут врет — сказать трудно. Может быть, врут большие начальники, которые побоялись сообщить еще большим начальникам, что оставили в тюрьме тысячу живых зэков; может быть, врет сержант, самочинно расстрелявший перед отходом из Луцка еще одну тысячу человек и не желающий в этом признаваться. Время было такое…
Танковый бой у Войницы К утру 24 июня ситуация на фронте была следующей. На ковельском направлении действия противника увенчались полным и даже сверхплановым успехом. К двум пехотным дивизиям 17-го армейского корпуса «присоединилась» мифическая «танковая колонна», движущаяся по шоссе от Бреста на Ковель. Владимирский пишет, что источником дезинформации была авиаразведка фронта. Командир 15 СК полковник Федюнинский, с непонятной поспешностью и готовностью быть обманутым, эту «дезу» воспринял, после чего ни о какой перегруппировке сил с ковельского на луцкое направление не могло уже быть и речи. Более того, части 62-й стрелковой дивизии подтянули ближе к Любомлю, таким образом устранив даже гипотетическую возможность деблокирования окруженной южнее Владимира-Волынского 87-й сд. Более того, в дальнейшем, готовясь к «отражению танкового удара со стороны Бреста», Федюнинский добился разрешения загнуть фланг, т. е. сдать Любомль и отвести войска к Ковелю.
В то время, как к северу от Ковеля разыгрывался трагифарс, на луцком направлении назревала трагическая развязка. 298-я пехотная дивизия вермахта заняла Владимир-Волынский, выдвинув часть сил к северу, по дороге на Вербу, с целью отражения возможного контрудара советских войск (эта предосторожность, как показали дальнейшие события, не была лишней). 44-я пехотная завершала окружение и разгром 87-й сд. Южнее места сражения наступала 299-я пехотная дивизия, а поскольку противника перед ней просто не было, то и наступление развивалось в темпе форсированного марша: вечером 22 июня дивизия вышла к р. Луг в районе Яневичи (22 км южнее Владимира-Волынского), затем переправилась на восточный берег и продолжила движение к местечку Локачи, обогнав всех своих соседей.
В образовавшийся 30-км «пролом» были введены танковые дивизии: 14-я вечером 23 июня заняла Владимир-Волынский и ранним утром 24 июня выступила на восток, имея задачей занять Луцк и переправы на р. Стырь; 13-я танковая дивизия была подведена к границе значительно позднее, и в 17–00 23 июня началась переправа ее танков через Буг, утром 24 июня 13 тд догоняла ушедшую далеко вперед пехоту. [238] .
Вот в такой обстановке командование 5-й Армии готовило контрудар; подчеркнем это важное обстоятельство — не занятие новой полосы обороны силами армейских резервов, а именно контрудар с задачей «разгромить владимир-волынскую группировку противника и восстановить положение на госгранице» . [43] План операции был в высшей степени красив и солиден. 135-я стрелковая и 19-я танковая дивизии, поддержанные мощным огнем армейской артиллерийской группы (в нее был включен 460-й корпусной артполк и дивизионная артиллерия 135-й сд), атакуют противника «в лоб», вдоль шоссе, 215-я моторизованная дивизия наносит удар во фланг, от Верба на Владимир-Волынский, 1-я ПТАБР движется во втором эшелоне в готовности отразить контрудар танков противника.
Исходный рубеж для перехода в наступление был установлен по линии Войница, Локачи. Именно там утром 24 июня 135-я дивизия встретилась с передовыми подразделениями немецкой 14-й тд. По счастливому стечению обстоятельств рубеж этот весьма удобен именно для обороны: там очень необычная топография с «крестом» из четырех мелких речушек, пересекающихся у Локачи, таким образом фронт и фланг обороняющихся были прикрыты естественным «противотанковым рвом». Все это, однако, не помогло, и 135-я сд откатилась на восток, в лес у поселка Александровка (8 км юго-восточнее Войницы). В боевом донесении № 06 штаба 22-го мехкорпуса это описано так: «В результате атаки небольшой группы танков противника и поднятой в связи с этим паникой в тылу 135 СД, последняя в 10.00 24.6.41 с рубежа Войница, Павловиче, Локачи отошла на рубеж Холопече, кол. Котлы. Оказать какое-либо содействие из-за несвоевременного подхода частей [мехкорпуса] было невозможно…» [245]