– Точно! Кругом сплошное предательство! – мрачно подтвердил Евгений Петрович. – И куда страна катится?!
– Прямиком в бездну, – ответил я и, откашлявшись, продолжил: – Несмотря ни на что, наша тайная полиция в принципе готова к разгрому масонских лож в России. Нас поддерживает председатель Совета Министров Петр Аркадьевич Столыпин. В сентябре сего года (после киевских торжеств) он намерен полностью развязать нам руки и нанести по масонству сокрушительный удар. Предварительно нам придется провести большую чистку в Министерстве внутренних дел, в тайной полиции и в корпусе жандармов. Это сложно, трудоемко, но выполнимо. Беда в другом! Несколько месяцев назад Мировая Закулиса приговорила Столыпина к смерти. Убийство произойдет 1 сентября 1911 года в Киеве. Непосредственный исполнитель – некто Богров. Финансовая и техническая подготовка осуществлена все той же Мировой Закулисой… Смерть Столыпина приведет к отставке его ближайших соратников в МВД – в первую очередь Курлова.
– Товарища министра[14]?! – задохнулся прапрадед.
– Да! – сквозь зубы подтвердил я. – Но дальше – больше! На место Столыпина будет назначен тайный масон Коковцов и курс правительства кардинально изменится. Сильно ослабеют позиции патриотических организаций, резко сократится субсидирование патриотической печати. Одновременно возродятся и активизируются разгромленные Столыпиным антирусские силы[15]. В 1913 году товарищем министра внутренних дел станет масон Владимир Джунковский, который…
– Хватит! – прохрипел иссиня бледный Евгений Петрович. – Хватит! Я не знаю, откуда ты взялся, откуда у тебя такие сведения… Не понимаю, КАК ты сумел заглянуть в будущее, но… почему-то тебе верю!!! Скажи… Дмитрий… есть ли шанс предотвратить убийство премьера?!
– Можно попробовать, – осторожно молвил я, – но мне понадобится ваша помощь…
…Мы проговорили с начальником жандармского Управления вплоть до рассвета и выработали план действий. На первый взгляд – почти безукоризненный! Вдаваться в детали не буду (все равно ведь сорвалось! – Д.К.), сообщу лишь следующее: после долгого тщательного раздумья Евгений Петрович выбрал в Киевском охранном отделении того офицера, которому полностью доверял, и по телеграфу связался с ним. Выделил мне в помощь двух жандармских урядников: убежденных монархистов, членов Союза Русского Народа[16]. Выдал оружие и крупную сумму денег на расходы. А перед отъездом крепко обнял, перекрестил и прошептал на ухо:
– Не пропадай больше, Дима! Береги себя!..
…На вокзале в Киеве нас должен был встретить некий Дмитрий Сосин (агент тамошнего охранного отделения) и проводить к начальнику охраны Столыпина, а дальше… Дальше Сосин оказался изменником (как и тот офицер, которому наивно доверял мой предок). Он проводил нас прямиком в засаду из трех десятков эсэровских боевиков, устроенную в каком-то загородном особняке. Оба урядника погибли сразу, получив по пуле в голову. Меня же бандиты решили взять живым, за что дорого поплатились. В процессе яростной, неравной схватки я угробил штук двадцать пять этих мерзавцев (часть застрелил, остальных убил голыми руками). Обратил оставшихся в паническое бегство и тут внезапно, откуда-то из кустов захлопали меткие выстрелы. Два кусочка свинца раздробили мне коленные суставы. Третий прошил грудь навылет. Я упал, захлебываясь кровью. Последним оставшимся в револьвере патроном прикончил иуду – Сосина (благоразумно державшегося в стороне от побоища). Получил чем-то тяжелым по голове и смутно, как сквозь вату, услышал торжествующий, басовитый голос:
– Матерый волчище попался! ТАКОЙ действительно был способен сорвать наши планы. Перевяжите ротмистра и отнесите в подвал. Полагаю, английский друг захочет полюбоваться на него перед отъездом!
– А дотянет? – усомнился кто-то писклявый.
Продолжения я не слышал, поскольку потерял сознание. А очнулся в той самой, описанной выше камере с сальной свечой…
…Горло спеклось от жажды, боль в груди резко усилилась… (Про ноги я уж не говорю! – Д.К.)…в висках застучали чугунные молоточки, а на глаза навернулись слезы. Но не от физических страданий и не от предчувствия скорой кончины!
«А ведь ничего… Ровным счетом ничего не изменилось за сто лет! – поразила меня неожиданная мысль. – Все вернулось на круги своя! Тупое самодовольство, недальновидность и некомпетентность многих высокопоставленных персон… Сатанисты и предатели во властных структурах, в органах госбезопасности, в Церкви… Страстное желание Запада изничтожить Россию и Православие… В начале двадцатого века оттуда финансировали и духовно вдохновляли революционные бандформирования. В конце двадцатого и в начале двадцать первого – поддерживают мятежников на Северном Кавказе! Какой-то заколдованный круг получается… За теми событиями столетней давности последовали кровавые войны, массовые репрессии, гибель десятков миллионов русских людей. А что ожидает нас в двадцать первом веке?!
Судя по некоторым признакам…»
Мои размышления прервал лязг отодвигаемого засова. Дверь отворилась, и в камеру заглянула хлыщеватая физиономия с усиками.
– Не сдох! – удовлетворенно констатировала она. – Вот и прекрасно! Столыпина «шлепнули» – час назад, и теперь господин Геддес желает посмотреть на того, кто едва не помешал устранить это серьезнейшее препятствие на пути к свободе!
– На пути… в царство антихриста… придурок! – выдавил я.
В камеру тяжеловесно протиснулись два боевика из недобитых «засадников».
– Взяли под руки и вперед! – коброй прошипела «физиономия». – Особо не церемоньтесь. Не долго уж ему!..
Глава 5
Грубо, постоянно ударяя ранеными ногами о ступени, меня протащили по нескольким лестницам, заволокли в комнату на втором этаже и бросили в угол. К моменту моего прибытия там находились трое и беседовали. Причем один (вероятно, «английский друг») развалился в кресле, посасывая сигару, а двое стояли у стены чуть ли не навытяжку. Тип в кресле небрежно махнул рукой, и «физиономия» с боевиками на цыпочках вышла в коридор. Присмотревшись к оставшимся в комнате, я слегка вздрогнул. «Английский друг» оказался… Иосифом Геддесом! За минувшие шесть лет его внешность почти не изменилась. Только пополнел немного, да родинка на левой щеке разрослась до безобразных размеров. У стены же стояли двойники известных в наши времена либералов: Валерии Новохлевской и Анатолия Бабайса. «Новохлевская» была одета в вульгарное, цветастое платье, а «Бабайс» – в лакейский кафтан.
– Итак, проклятый вешатель убит. Вы, мадам, присутствовали в зале Киевской оперы. Опишите его последние минуты. – Длинный палец с грязным ногтем указал на Новохлевскую. Геддес говорил по-русски вполне свободно, с небольшим акцентом.
«Быстро обучился, сукин сын! – зло подумал я. – А скорее всего, он знал наш язык и раньше, но скрывал».
– Злодей стоял у рампы, когда мужественный Богров дважды выстрелил в него, – басовито забулькала «Новохлевская». – Одна пуля попала в грудь, другая в левую руку. Столыпин пронзительно взвизгнул, заскулил – «По-мо-ги-и-ите!», шлепнулся об пол как мешок с дерьмом и издох в страшных судорогах!
– Брешешь ты все… жирная потаскуха! – собрав волю в кулак, прохрипел я из своего угла. – На самом деле раненый премьер даже не пошатнулся. Он повернулся к ложе, в которой находился царь, и перекрестил ее дрожащей рукой. Потом неторопливыми движениями Столыпин положил на оркестровый барьер фуражку, перчатки и лишь тогда упал в кресло. Кроме того, он тяжело ранен, но еще не мертв![17]
– Врешь! Мерзавец! Подлец! Черносотенец! Жандармская морда! – по базарному завопила «Новохлевская».
– Заткнись, ушам больно, – оборвал ее Геддес и по-английски обратился к «Бабайсу»: – Ты тоже был в опере. Правду ли сказал ротмистр?!
– Правду, – неохотно сознался тот. – Валерия хотела сделать Вам приятное, но переборщила по скудоумию. Безграмотная содержательница борделя, из потомственных проституток… Чего с нее взять?
– Та-а-ак! – Низколобое лицо с оттопыренными ушами налилось кровью. – Выходит, операция провалилась! Вам, дорогие мои, придется ответить за бесполезную растрату выделенных нами финансов!
Веснушчатая физия «Бабайса» мертвенно побледнела, покрылась испариной.
– Нет, нет! Не надо репрессий! – трусливо зачастил он. – У меня есть достоверная информация от наших врачей. Раны премьера не совместимы с жизнью! Первая пуля (та, что в грудь) попала в крест святого Владимира, раздробила его и ушла в сторону от сердца. Тем не менее она пробила грудную клетку, плевру, груднобрюшную преграду и печень. Вешатель отправлен в клинику Маковского. По словам работающего там доктора Воронова (члена ложи «Северная Звезда»), Столыпин проживет три, максимум четыре дня. А уж Воронов специалист первоклассный! Он никогда не ошибается в прогнозах!
– Черт с вами, живите, – смягчился «английский друг». – Однако придется отложить мой отъезд. Я должен лично удостовериться в смерти нашего заклятого врага! Тем более последнее время загадочные вещи происходят. – Поправив пенсне на остром носу, Геддес впился изучающим взглядом в мою скромную особу. – Вот, например, этот жандармский ротмистр! Попав в засаду, он в одиночку уничтожил двадцать шесть ваших головорезов, используя не только револьвер, но и какие-то непонятные, невиданные досели приемы рукопашного боя. И благополучно бы выскользнул из ловушки, если б не меткость полковника Казначеева (того самого офицера-предателя! – Д.К.)…
…Находясь в подземной камере, он словно видит на расстоянии мельчайшие подробности происходящего в Киевском оперном театре… Чудеса!.. Дай-ка огоньку. – Взмах длинного пальца в сторону «Бабайса». Тот рванулся к заморскому спонсору и старательно помог ему раскурить потухшую сигару.
– Кто ты?! – выпустив клуб дыма, по-русски спросил меня Геддес. – Отвечай! В противном случае горько пожалеешь. Я знаю толк в пытках! Сам прошел сквозь зверские истязания в Мукденских и Харбинских застенках вашей охранки!
Я хотел послать лживого подонка куда подальше, но распухший от жажды язык отказался дальше повиноваться. Изо рта вырвалось неразборчивое сипение.
– Ему не давали пить три дня, – вкрадчиво доложил «Бабайс».
– Но как же он смог рассказать о покушении на Столыпина?! – наморщил низкий лоб «английский друг». – Не понимаю!
– Вероятно, последний всплеск энергии, – заискивающе улыбнулся рыжий лакей. – Такое случается… иногда.
– Ладно. Так и быть, – грязный ноготь указал на графин с водой.
Спустя секунды шустрый «Бабайс» уже поил меня из горлышка.
– Кто ты?! – вновь повторил вопрос Геддес. – Маг? Чародей? Но тогда ты должен быть на нашей стороне. Слуги Люцифера не сражаются в рядах православных фанатиков!
– А ты угадай… Хосе Мари Гидис! Он же Гайдес, он же Годдес, он же мнимый португалец, он же шпион-двойник! – криво усмехнулся я. – Кстати (так, из любопытства), японцы простили тебе те морские транспорты, потопленные русскими крейсерами по твоей наводке?!
Геддес страшно переменился в лице и отшатнулся назад вместе с креслом. Тлеющая сигара выпала изо рта прямо на ковер. Пенсне сползло на кончик носа, а в маленьких глазках отпечатался животный ужас. «Байбайс» с «Новохлевской» пораженно уставились на иностранного спонсора.
– А в «пытках» ты действительно знаешь толк! – никем не прерываемый, продолжал я. – На гауптвахте в Мукдене тебя стегнули четыре раза ремнем по голой заднице и легонько пнули сапогом в бок. Ты тогда весь обоссался в процессе «зверского истязания». А помнишь, как ты целовал ботинки Персицу и его напарнику, чтобы не попасть в одну камеру с пленным японцем? Помнишь, как орал: «Смилуйтесь, Ваши Величества! Косоглазый злодей сперва изобьет меня, потом изнасилует, потом сожрет!» И в придачу в штаны наложил с перепугу…
– Замолчи, чудовище!!! – бешенно взревел опомнившийся Геддес, выхватил револьвер и несколько раз выстрелил мне в лицо. Голова разорвалась от дикой боли. Я вновь пронесся по темному тоннелю и… услышал человеческие голоса.
– Не иначе солнечный удар, Василий Иванович! – взволнованно говорил приятный баритон. – Когда же врач явится?! Вечно их ждать приходится: и на войне, и в пансионате… А если он умрет?!!
– Не волнуйтесь! Полковник Корсаков живуч как кошка. Это вся Контора знает, – спокойно отвечал тяжелый бас. – Тем не менее давайте-ка сделаем ему искусственное дыхание, для профилактики… Майор Соловец!
– Я!!!
– Приступайте!!!
– Отс-тавить! – прохрипел я, медленно открыл глаза и понял, что лежу на прохладной простыне, под тентом, на закрытом пляже С-кого пансионата ФСБ. Мои голова и шея были заботливо обмотаны мокрыми полотенцами. Рядом сидели на корточках трое мужчин: в плавках, со следами недавно заживших ранений на бледных телах.
– Очнулись, слава богу! – радостно пробасил старший из них (тот самый Василий Иванович) и, приложив к моим губам флягу с холодной водой, представился: – Полковник Глянцев, а это, – он указал подбородком на товарищей, – майор Горохов и майор Соловец.
– Что… со мной… произошло? – слабым голосом спросил я.
– Вы загорали (то сидя, то лежа), иногда купались в море, но в основном читали книгу. Затем (минут пять назад) вдруг вскрикнули и уткнулись лицом в песок. Мы заподозрили неладное, вызвали по мобильнику врачей, а вас отнесли в тень и постарались оказать первую медицинскую помощь.
– Спасибо, – прошептал я, – но неужели прошло всего пять минут? Не может быть!!!
– Хотите еще попить?! – участливо осведомился Глянцев.
– Нет, благодарю… А скажите, полковник, где тот… четвертый…
– ??!
– В камуфляже, с сумкой пива, подполковник Мазаев.
– Что-о-о?!! – лицо Василия Ивановича вдруг сильно переменилось. В голубых глазах плеснулось смятение. – Как… как вы сказали?!!
– Подполковник Вадим Мазаев, – повторил я. – По крайней мере, так он представился, а документы я не спрашивал…
– Внешность… можете описать??!
– Конечно. – Почувствовав себя значительно лучше, я уселся на простыне. – Рост выше среднего, широкие плечи, узкие бедра, русые волосы, прямой нос, подбородок с ямочкой, зеленые глаза. На правой скуле небольшой белый шрам…
– Когда… и сколько времени… вы общались?! – полковник побелел как полотно.
– Минут сорок, после вашего ухода в столовую. Он, в частности, рассказывал про свой еженощный сон, как подрывает себя вместе с подбитым вертолетом.
– Господи Иисусе! – Глянцев торопливо перекрестился.
Оба его товарища казались крепко озадаченными.
– Мы ни на минуту не отлучались с пляжа, – растерянно сообщил майор Горохов.
– Можем поклясться чем угодно! – добавил майор Соловец.
В следующий миг на пляже возникли два молодых врача и два здоровенных санитара с носилками. Меня внимательно осмотрели. Переговорили с Глянцевым, Гороховым и Соловцом. Вкололи какие-то лекарства, уложили на носилки и умчали в пансионатскую «больничку»…
* * *Вечером, после ужина, ко мне в палату зашел полковник Глянцев.
– Как вы себя чувствуете? – поставив на тумбочку сумку с гостинцами, вежливо спросил он.
– Прекрасно! – сладко потянулся я и предложил: – Давай перейдем на «ты». Разница в возрасте небольшая, звезды на погонах одинаковые…
– Давай, – с ходу согласился Василий, поерзал на табуретке и, пряча глаза, шепнул: – Дмитрий, ты точно уверен, что беседовал с Вадимом Мазаевым?
– Точнее некуда. – Я подавил зевок. – А в чем, собственно, дело?
– Дело… Гм! Видишь ли… Вадим был моим лучшим другом и… и… он погиб в Чечне летом 2004 года!
– Ка-а-а-ак?!! – оцепенел я.
– Да вот… именно так! Активировал «страховочный» заряд пластита… Его группа вылетела на боевое задание…
– В Хасавьюрт? – уточнил я.
– Похоже, вы с ним действительно общались, – чуть слышно сказал полковник. – ТАКИХ подробностей ты знать не можешь. – Василий умолк, часто дыша.
– На полпути их вертолет обстреляли с земли из крупнокалиберного пулемета, – спустя секунд двадцать вновь заговорил он. – Повредили хвостовое оперение. «Вертушка» села. Вадима при ударе о землю забросило в кабину пилота. Он передал по рации открытым текстом: – «Все погибли. Я один. В вертолет лезут „духи“. Прощайте и… Простите!»… Потом прогремел взрыв, который услышали возвращавшиеся с задания ребята из спецназа ФСБ. Когда они подоспели на место происшествия, то увидели обломки вертолета и множество фрагментов человеческих тел… Разобравшись с останками, судмедэксперты подсчитали – Мазаев унес с собой в могилу не менее двадцати боевиков. Ему присвоили звание Герой России… посмертно.
– Скажи, а покойный любил пиво? – как бы невзначай поинтересовался я.
– Больше, чем следовало, – вновь вздохнул Глянцев. – Однако умер героем!.. Одного не пойму – за что он просил прощения в эфире?!
Ответ вертелся у меня на языке, но я сдержался и резко сменил тему:
– Помнишь, когда мы загорали – на горизонте маячила круизная яхта под названием «Иосиф Геддес». Или мне померещилось?!
– К сожалению, нет. – На скулах полковника заиграли желваки. – Эх, жаль я не боевой пловец! Пустил бы ко дну чертову посудину! Без всякого приказа! И пусть под трибунал отдают! Дело того стоит!!!
– Ты знаешь владельца, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес я.
– Еще бы! – стиснул зубы Василий. – Натан Геддес, американский миллиардер, масон, крупнейший биржевой спекулянт, владелец концерна по производству подкожных микрочипов для людей. Один из тех, кто по сей день финансирует бандформирования на Северном Кавказе. Прибыл к нам в страну внедрять «передовые технологии», то есть чипы последнего поколения…