Ватутин рвется к Днепру. После того как 298-я пехотная дивизия была разгромлена, а 320-я пехотная дивизия вышла из окружения в район южнее Харькова, в полосу соседнего фронта, 6-я армия Харитонова наступала на запад, почти не встречая сопротивления противника. К началу «Скачка» танковые соединения числились небоеспособными. Первым был 25-й танковый корпус П.П. Павлова. Еще 13 февраля 1943 г. командующий фронтом передал 25-й танковый корпус из резерва фронта в оперативное подчинение командующего 6-й армией. Приказ на выдвижение корпуса в исходный район, определенный командующим 6-й армией в районе Лозовой, был получен в полдень 15 февраля. Впереди по решению командира корпуса выдвигались 175-я и 162-я танковые бригады. За ними шли 111-я танковая и 16-я мотострелковая бригады. Утром 17 февраля корпус сосредоточился севернее станции Лозовая. Сюда же, в район Лозовой, выдвигалась 244-я стрелковая дивизия. Еще один танковый корпус из резерва фронта – 1-й гвардейский танковый корпус также поступил в распоряжение командующего 6-й армией и сосредотачивался в районе Орельки.
Командующий Юго-Западным фронтом Н.Ф. Ватутин по-прежнему был убежден, что немецкое командование не собирается удерживать Донбасс и отводит свои войска за Днепр. Соответственно главной задачей фронта он видел перехват путей отхода противника на запад. Эта задача решалась, во-первых, захватом узла железных и шоссейных дорог в Красноармейском, а во-вторых, перехватом переправ через Днепр перед отходящими (по мнению Н.Ф. Ватутина) войсками противника. Советское высшее военное руководство поначалу стремилось как-то осадить командующего Юго-Западным фронтом, который безудержно рвался вперед, стремясь достигнуть грандиозных успехов в минимальные сроки.
Предложения Н.Ф. Ватутина по охвату донбасской группировки противника и выходу к Крыму Ставка ВГК не утвердила. Вместо этого Н.Ф. Ватутину советовали умерить свои аппетиты и поставить подчиненным ему войскам в большей степени соответствующие их реальным возможностям задачи. В директиве Ставки ВГК № 30044 от 11 февраля 1943 г. командующему Юго-Западным фронтом указывалось:
«Вместо предложенного Вами плана операции лучше было бы принять другой план – с ограниченными задачами, но более осуществимыми в данный момент.
Следует учесть, что Харьков еще не взят нашими войсками. Со взятием Харькова, очевидно, придется расширить план.
[…]
6-й армии дать задачу занять прочно Синельникове, а потом – Запорожье с задачей воспретить войскам противника отход на западный берег Днепра через Днепропетровск и Запорожье.
Других задач, вроде выдвижения на Кременчуг, 6-й армии пока не давать.
Что касается задач группы Попова и 1-й гв. армии, то они остаются согласно Вашему плану.
Общая задача фронта на ближайшее время – не допускать отхода противника в сторону Днепропетровска и Запорожья и принять все меры силами всего фронта к тому, чтобы зажать донецкую группу противника в Крым, закупорить проходы через Перекоп и Сиваш и изолировать таким образом донецкую группу противника от его остальных войск на Украине. Операцию начать возможно скорее.
Ваше решение прислать в Генеральный штаб для сведения»[25].
В ответ на директиву Ставки ВГК 17 февраля 1943 г. Н.Ф. Ватутин представил план наступления Юго-Западного фронта. В этом документе четко прослеживаются две разнонаправленные оси наступлений объединений фронта. Во-первых, 6-й армии генерала Харитонова ставилась задача по выходу к Днепру на широком фронте в ходе наступления почти строго на запад:
«А. Силами 15 ск (350, 172 и 6 сд), 267 сд и 106 сбр наступать на запад и, так как Харьков взят нашими войсками, то указанным выше силам б-й армии к 23.2.1943 г. овладеть районом Красноград, Полтава, Кременчуг и выйти на фронт Полтава, Кременчуг и частью сил наблюдать северный берег р. Днепр.
Б. Силами 1 гв. тк, 25 тк, 4 гв. ск, трех дивизионов PC, трех иптап, двух гап, одного пап и шести полков ПВО к исходу 18.2.1943 г. овладеть Павлоградом, к исходу 19.2.1943 г. овладеть районом Синельниково, к исходу 20.2.1943 г. овладеть Запорожьем.
Далее, удерживая Павлоград, Синельниково, Запорожье, частью сил захватить Бол[ьшой] Токмак и ж/д станцию Федоровка, не допустить ни в коем случае отхода противника за р. Днепр через Днепропетровск, Запорожье и Никополь.
Частью сил захватить плацдармы на зап. берегу р. Днепр в районе Запорожье и севернее. При благоприятных условиях захватить также Мелитополь»[26].
Как мы видим, Н.Ф. Ватутин проигнорировал рекомендацию Василевского «задач, вроде выдвижения на Кременчуг, 6-й армии пока не давать». В тексте мы видим постановку задач армии в форме «выйти на фронт Полтава, Кременчуг». Очевидным даже при беглом просмотре минусом составленного Н.Ф. Ватутиным доклада является отсутствие анализа последних ходов противника и возможных вариантов дальнейших действий немецких войск в Донбассе. Если накопление резервов в полосе соседнего Воронежского фронта еще можно было не заметить, то вступление в игру танковых соединений, выстроившихся фронтов на север и сдержавших наступление группы М.М. Попова, не заметить было нельзя.
Но командующий Воронежским фронтом не стал менять остававшегося почти неизменным с января 1943 г. плана окружения немецких войск в Донбассе и выхода к Днепру. В том же документе можно увидеть свидетельства того, что Н.Ф. Ватутин не хотел до начала периода распутицы ограничиться задачами по Директиве Ставки ВГК № 30044. Несмотря на очевидные сложности с проведением наступлений по двум направлениям одновременно, он задумывался о форсировании Днепра и захвате плацдармов на его правом берегу:
«О захвате плацдарма на зап. берегу р. Днепр докладываю следующее: задача эта исключительно важная и должна быть выполнена теперь же срочно и во что бы то ни стало с тем, чтобы сокрушить намерения и план противника организовать фронт и оборону на зап. берегу р. Днепр.
[…]
Сюда же в район Запорожья он подвозит по ж. д. войска из Крыма.
При проведении операции по захвату плацдарма войска должны выйти на фронт Кременчуг, Кривой Рог, Херсон, а при благоприятных условиях – на фронт Кировоград, Николаев»[27].
В целом можно сделать вывод, что план, с которым Юго-Западный фронт вступил в критическую фазу сражения за Донбасс и Харьков, имел один весьма существенный недостаток. Войска фронта должны были двигаться так, словно у противника вообще не было резервов. Это предположение не имело под собой сколь-нибудь устойчивой основы и вскоре привело к краху всей операции «Скачок».
Главным героем нового этапа наступления должна была стать 6-я армия. Она должна была «нанести главный удар своим левым крылом в направлении Ново-Московска и Запорожье; правым крылом в направлении Красноград и в дальнейшем на Полтава и к исходу 23.3 овладеть рубежом: Полтава, Мал. Перещепино, Нехвороща, Шевченково, Подгороднее, Запорожье, Калушевка; передовыми частями овладеть плацдармом на правом берегу р. Днепр в районе: Хортица, Канцеровка, Бабурка»[28]. Помимо танковых корпусов, 6-я армия получала в свое подчинение 4-й гвардейский стрелковый корпус в составе 41-й и 35-й гвардейских стрелковых дивизий. Второй период наступления армии Харитонова начался 18–19 февраля. В эти дни войска центра построения армии даже не имели контакта с противником и наступали в маршевых колоннах: фронт между правым флангом армейской группы Ланца и левым флангом оборонявшихся в Донбассе войск группы армий «Юг» попросту отсутствовал.
Два прибывших из резерва фронта танковых корпуса должны были пройти через боевые порядки наступающих стрелковых соединений и устремиться к Днепру. По замыслу командования, 1-й гвардейский танковый корпус должен был ударом на Вольное, Ново-Московск, Подгорнее ворваться в Нижнеднепровск, захватить переправы через Днепр и удерживать их. С подходом пехоты 4-го гвардейского стрелкового корпуса должен был начаться штурм Днепропетровска. Соседний 25-й танковый корпус должен был овладеть Синельниковом и в дальнейшем захватить Запорожье.
К 19 февраля наступающие войска 6-й армии продвинулись далеко вперед. Сохранявшие контакт с противником в лице правого фланга «Лейбштандарта» дивизии 15-го стрелкового корпуса находились в районе, где сражался с эсэсовцами 6-й гвардейский стрелковый корпус. Соответственно 350, 172-я и 6-я стрелковые дивизии занимали восточный берег реки Берестовая, вплоть до района южнее Краснограда, фронтом на северо-запад. Не имевшая контакта с противником 106-я стрелковая бригада форсировала реку Орель и заняла несколько деревень на ее западном берегу. 267-я стрелковая дивизия продвинулась дальше всех, выйдя к Магдалиновке, в 100 км к западу от Лозовой. 4-й гвардейский стрелковый корпус вел 19 февраля бой в Синельникове. 41-я гвардейская стрелковая дивизия и 25-й танковый корпус заняли Павлоград. Еще 16 февраля в городе началось восстание, был разгромлен штаб итальянского пехотного полка, дислоцировавшегося в городе. Получив донесение о начале восстания, командир 25-го танкового корпуса П.П. Павлов направил в Павлоград танковое подразделение своего корпуса. Батальон 175-й танковой бригады под командованием капитана М.П. Закиева почти одновременно с пехотинцами 41-й гвардейской стрелковой дивизии подошел к Павлограду и оказал помощь восставшим.
Начавшийся бег 6-й армии к Днепру казался неудержимым. Встречавшиеся ей немецкие гарнизоны были слишком слабы, чтобы оказать серьезное сопротивление. Часть войск армии наступала в маршевых порядках. Куда более опасным, чем действия противника, казался кризис снабжения. Так, 111-я танковая бригада 25-го танкового корпуса из-за нехватки горючего стояла на месте, 1-й гвардейский танковый корпус опаздывал к Синельникову тоже из-за нехватки горючего. Однако основная опасность возникла с неожиданной стороны – из полосы соседнего фронта.
Контрнаступление начинается
Гитлер прилетает в Запорожье. Судьба двигавшихся к Днепру стрелковых и танковых корпусов 6-й армии, как, впрочем, и зимней кампании в целом, решалась в течение нескольких дней с непосредственным участием высшего руководства Третьего рейха. 17 февраля в небе Запорожья появился четырехмоторный Фокке-Вульф-200 в сопровождении нескольких истребителей: сам фюрер прилетел к Манштейну для ознакомления с обстановкой и обсуждения дальнейших действий. Гитлер прилетел в штаб группы армий «Юг» в Запорожье с многочисленной свитой, начиная с личного повара и заканчивая генерал-полковником Альфредом Йодлем. Если верить Геббельсу (точнее, записям в его дневнике), разговор между Манштейном и Гитлером предстоял неприятный – фюрер летел в Запорожье с желанием снять Манштейна с поста командующего группой армий. Донесения в Берлин рисовали мрачную картину кризиса по всему фронту группы армий «Юг», и Гитлер сомневался в способности Манштейна выйти из сложившегося положения.
Э. фон Манштейн встречает Адольфа Гитлера на аэродроме в Запорожье. Крайний справа – командующий 4-м воздушным флотом В. фон Рихтгоффен.
Действительно, не было ни одной армии или армейской группы, положение которой не внушало бы опасений. Армейская группа Холлидта была вынуждена отойти на Миус, причем советские войска уже захватили плацдармы на Миусе. Кавалеристы 8-го кавалерийского корпуса захватили стацию Дебальцево, затруднив снабжение армейской группы. Соседняя 1-я танковая армия фон Маккензена была глубоко обойдена подвижной группой Попова и была вынуждена задействовать все свои боеспособные подвижные соединения для парирования кризиса у Красноармейского. Прибытие соединений 4-й танковой армии Гота на южный фланг советского наступления задерживалось. Тем временем брешь между 1-й танковой армией и армейской группой Ланца расширялась, и советские танки и пехота неудержимо рвались к Днепру и железнодорожным мостам через него.
Первым вопросом, который Гитлер хотел решить в штабе группы армий «Юг», было возвращение Харькова. Фюрер был разозлен тем, что, несмотря на все его приказы, город был сдан. Манштейн, напротив, был убежден в необходимости вначале прекратить наступление к Днепру. В этом конфликте, по существу, сталкивались политика и стратегия. Политика говорила о значении пятого по величине города СССР, удержание которого одной из сторон было вопросом престижа, психологического состояния людей на фронте и в тылу. Стратегия говорила о значении железнодорожных веток, тянувшихся от нескольких железнодорожных мостов на Днепре к тыловым станциям войск в Донбассе и в районе Харькова. Захват коммуникаций, конечно, еще не означал окружения войск. Однако увеличение плеча подвоза автотранспортом, потери времени на перегрузку из автомашин в вагоны и обратно означали ухудшение снабжения войск продовольствием, топливом и боеприпасами. В конечном итоге это могло привести к краху обездвиженных и лишенных патронов и снарядов дивизий из-за невозможности эффективно парировать выпады противника.
О произошедшей в штабе группы армий «Юг» в Запорожье сцене повествует Пауль Карель: «Советская 6-я армия неудержимо продвигалась к Днепру. Манштейн планировал задействовать там все свои наличные силы, прежде всего танковый корпус СС, вышедший из Харькова. Но Гитлер запротестовал. «Нет, – сказал он, – зачем такое количество сил против надуманного противника?» Гитлер желал, чтобы сначала отбили Харьков. Харьков! Он никак не мог смириться с фактом, что Хауссер сдал этот город вопреки строгому приказу. В слепом упрямстве он запрещал Манштейну использовать танковый корпус СС во фланговой атаке против советской 6-й армии и требовал в первую очередь осуществить частную контратаку на Харьков, только после ее успешного завершения Манштейн может выступить против 6-й армии Харитонова»[29].
Манштейн понимал, что игнорирование прорыва 6-й армии к Днепру в угоду контрудару по Харькову может привести к катастрофе. Он уговорил Гитлера отложить решение до следующего дня. Главным аргументом была необходимость сосредоточения II танкового корпуса СС на шоссе Харьков – Красноград. Это могло быть сделано самое раннее 19 февраля. Манштейн убеждал Гитлера, что только тогда можно было окончательно решить – выступать на север или на юг. Еще одним аргументом было то, что до 19 февраля нельзя рассчитывать на 4-ю танковую армию Г. Гота. Командующий группой армий «Юг» просто хотел любой ценой добиться задержки пребывания фюрера в Запорожье для получения представления о реальности. Здесь стоит вспомнить тезис из мемуаров Манштейна о решающем значении передачи группы Ланца в его подчинение. Как мы видим, даже Манштейну было тяжело переубедить Гитлера отказаться от целей политических во имя решения насущных задач группы армий. Если бы танковый корпус СС был по-прежнему подчинен Вейхсу, он был бы неизбежно брошен на Харьков и просто технически не мог бы предотвратить катастрофу в группе армий «Юг».
Непосредственное знакомство с обстановкой всегда отрезвляюще действует даже на самых экзальтированных политиков. 18 февраля поступило донесение, что советские войска находятся лишь в 60 километрах от Днепра и всего лишь в 100 км от Запорожья. Не только генералы, но и сам Гитлер прекрасно понимали, чего стоят 100 км в век мотора и гусениц при отсутствии сплошного фронта. Настало время фюреру глотать горькие пилюли:
«Гитлер подозрительно взглянул на полковника Буссе, начальника оперативного отдела группы армий «Юг». Не вводят ли его в заблуждение? «Я хочу знать об этом подробнее», – проворчал он.
И, будто он ждал реплики, Буссе быстро начал излагать детали. «Советская двести шестьдесят седьмая стрелковая дивизия находится здесь, южнее Краснограда, – говорил он, показывая на карте. Затем его палец переместился к Павлограду: – Танковый батальон тридцать пятой гвардейской стрелковой дивизии взял Павлоград. Итальянская дивизия, которая должна была оборонять город, бежала».
Гитлер смотрел на карту, стиснув зубы»[30].
Как нетрудно догадаться, «танковый батальон» советской стрелковой дивизии – это батальон капитана М.П. Закиева из 175-й танковой бригады 25-го танкового корпуса. Капитан Закиев вряд ли догадывался, какое впечатление его действия оказали на немецких генералов и самого Гитлера в Запорожье. В дальнейшем части корпуса П.П. Павлова продолжили интенсивную терапию, выйдя 19 февраля к железнодорожному узлу Синельниково и перекрыв две железнодорожные линии, по которым осуществлялось снабжение армейской группы «Холлидт» в Донбассе. Сюда же вышла 41-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Н.П. Иванова. Первая атака дивизии, без поддержки отставшей артиллерии, была неудачной, но захват станции стал вопросом времени.
Манштейн впоследствии несколько драматизировал ситуацию: «Все же положение нельзя было считать безопасным, так как приезд Гитлера не был секретом и при въезде с аэродрома в город его узнавали и приветствовали солдаты, находившиеся в Запорожье, представители его партии и другие лица. Для охраны мы имели в Запорожье, кроме нашей караульной роты, только несколько зенитных подразделений. В ближайшее время вражеские танки должны были подойти настолько близко к городу, чтобы они могли обстреливать аэродром, расположенный восточнее Днепра»[31]. На самом деле в Днепропетровск с 18 февраля прибывала 15-я пехотная дивизия, которая вскоре была брошена против прорыва у Синельникова. Судьба соединения была типичной для прибывавших в группу армий «Юг» резервов. Возглавлявшаяся зимой 1943 г. генералом Бушенхагеном 15-я пехотная дивизия начала войну в СССР в составе группы армий «Центр». После того как она была наполовину выкошена, ее отправили на переформирование во Францию. Теперь пополненная по штатам и хорошо оснащенная зимним обмундированием дивизия должна была вновь попытать счастья на поле боя.
Однако наличие советских танков в нескольких переходах от штаба группы армий «Юг» произвело нужное впечатление на Гитлера. Мягко подталкиваемый свитой, он утвердил принятое Манштейном решение и засобирался обратно в Винницу. Когда Фокке-Вульф-200 в сопровождении истребителей оторвался от взлетной полосы в Запорожье, Манштейн облегченно вздохнул и приступил к реализации своего плана. Классические «клещи» должны были срезать ударную группировку наступающей к Днепру 6-й армии. С севера должен был атаковать II танковый корпус СС, с юга – XXXXVIII танковый корпус 4-й танковой армии Г. Гота. Последний включал в себя 6-ю и 17-ю танковые дивизии, с которыми Манштейн пытался деблокировать Паулюса. Теперь потрепанные дивизии должны были помочь взять реванш за неудачи осени 1942 г. Одновременно Манштейн произвел кадровые перестановки. Армейская группа, оборонявшая Харьков, получила нового командующего, место Хуберта Ланца занял Вернер Кемпф. Формальной причиной было то, что Кемпф обладал большим опытом как танковый командир, а в составе армейской группы были подвижные соединения. Но реально это выглядело как наказание Ланца за сдачу Харькова.