– Я не знаю, мать, – он замялся, обхватив свою голову обеими руками. – Один раз утром, когда я проснулся, я не нашел своих ключей на обычном месте.
Обычным местом был передний карман штанов, все равно каких. Это могли быть джинсы, спортивные штаны, брюки. Ключи Славка неизменно клал в передний карман.
– Я сунул руку и, помню, перепугался тогда, что потерял их. Пока мы завтракали, ключи самым невероятным образом нашлись. Иван Семенович их нашел, – продолжил мой обескураженный ребенок, теребя прядь волос. – Сказал, что нашел их на полу возле стула, на котором висели мои брюки. Будто они выпали из кармана.
– Будто... – не сдержавшись, съязвила я. – И ты ему поверил?
– А что мне оставалось делать? Я и внимания на это не обратил в тот момент. Выпали и выпали. Я же не знал тогда, что по квартире у нас кто-то бродит ночами... Но... Но если это на самом деле так, то тебе, должно быть, угрожает опасность... Мать! Тебе надо съехать отсюда!
– Еще чего! – фыркнула я возмущенно, представив себя, скитающуюся с баулами по городским гостиницам. – И с какой стати мне должна угрожать опасность, раз это наш благословенный Иван Семенович!
– Так ты всерьез думаешь, что это он? – с наивной надеждой воззрился на меня мой сын.
– А кто же еще! Он, не сомневайся. Лысому подлому полковнику нужно было убедиться, что мы с тобой не побирушки, что жилплощадь у нас в порядке и что даже лишние метры имеются... – начала я нести очередную ахинею, отказывая самой себе в мысли копнуть проблему поглубже. Нет, скорее думать так мне было удобнее всего, поэтому я чмокнула сына в понурую макушку и беззаботно произнесла: – Ладно, сынок, бог с ними, с любопытными. Давай-ка примерим костюмчик...
Глава 7
– Ты где вчера была так долго? – Настя сидела на лавочке у подъезда и лузгала семечки. При этом она успевала наблюдать за происходящим в соседнем дворе, просчитывать количество пассажиров, сходящих с автобуса на близлежащей остановке, и сканировать пристальным взглядом объемные пакеты в моих руках. – Я к тебе дважды поднималась, тебя до половины одиннадцатого не было.
– Гуляла, – лаконично ответила я, не желая посвящать ее в детали своего визита в больницу. – Дома душно, спать не могу. Вышла пройтись, да так незаметно и добрела до набережной...
– Ничего себе, – подивилась Настя, впрочем, без особого изумления. – Далеко тебя занесло... У Витьки не была в больнице?
– Не-ет, а откуда ты знаешь, что он в больнице? – Мне пришлось сесть рядом с ней на лавочку. Собственно, ее слова были рассчитаны именно на это: возбудить мое любопытство и усадить рядом с собой. – Настя, не молчи! Откуда ты знаешь про аварию?
– Секретарша сказала, – Настя смачно сплюнула шелуху. – Я тебя искала. Тебя долго не было. Я решила позвонить тебе на работу. А там такие новости...
– Там это уже перестало быть новостью, – печально откликнулась я, шевеля пальцами в тесных босоножках. – Там уже успели свыкнуться с мыслью, что Виктор больше не вернется к работе.
– Так плох? – спросила Настя, но с такой долей уверенности, что сомнений в ее информированности не оставалось. – Да, нужно же было довести человека до такого состояния, что он под машину прыгнул! Говорят, сильно спешил. Одна знакомая моей знакомой говорила, что ее брат был очевидцем всего этого... Страшно... Визг тормозов! Крик! Кошмар, одним словом. Он, Витька-то, наверное, и маялся поэтому...
– Почему?
– Пропасть страшную чувствовал! К тебе вон все пытался попасть. Потом авария эта ужасная... Говорят, от него почти ничего не осталось. Так? – Настя, словно прокурор в процессе судебного разбирательства, вперила в меня свой немигающий взгляд.
– Не знаю, – пожала я плечами, стойко выдерживая ее взор. – Ничего не знаю. Даже подробностей. На работу не ходила. Отделалась звонком. Там сейчас не до меня. Ждут смены руководства.
Настя извлекла из огромного кармана ситцевого халата очередную горсть семечек и принялась перебирать ее, пересыпая с ладони на ладонь и пуская мусор по ветру. Я терпеливо сидела, заведомо зная, что основные новости еще впереди. Не просто так я была остановлена вопросом вместо приветствия! Не просто так был заведен разговор об аварии. Настя вообще ничего не делала просто так, а все больше из интереса. Сейчас этот самый ее интерес, видимо, напрямую пересекался с моим, и горе мне, если я не предугадаю его направленности.
– Свадьба в субботу, в ресторане, – осторожно начала я, заметив, что Настя увидела край моего только что купленного праздничного платья, выглядывающего из пакета.
– Угу, – мрачно кивнула она и принялась плеваться с удвоенной интенсивностью. – Моя троюродная племянница там посудомойкой работает, рассказывала...
– О чем? – осторожно поинтересовалась я, на ходу прикидывая, чем для меня может обернуться моя любезность, если я приглашу Настю на торжество.
– О том, какое шикарное празднество твой будущий сват собирается закатить, – презрительно фыркнула Настя семечной шелухой. – Тоже мне, граф Портянкин!
– Почему? – упавшим голосом спросила я, снимая босоножки и с облегчением устраивая ступни прямо на пыльном асфальте.
– Да потому что заложил аж целых три кольца в местный ломбард – для того, чтобы любимой дочке свадьбу справить.
– Это-то откуда стало известно?! Опять знакомая – знакомой? – Невзирая на тридцатиградусную жару, мне сразу стало зябко.
Вот оно! Начинается! От моей помощи он отказался, не сказав о своих финансовых проблемах ни слова, а самому пришлось закладывать фамильные драгоценности в местный ломбард. Вопрос – фамильные ли? Может быть, он мародерствовал в какой-нибудь «горячей точке»! Может, принимал взятки от призывников, не желающих идти в армию! Может, он карточный шулер! И вообще, этих «может» может быть сколько угодно. Факт оставался фактом: с папой Иваном Семеновичем дела обстояли неважно.
– Чего скукожилась вся? – Настя выбросила оставшиеся семечки куда-то за спину и развернулась ко мне всем корпусом. – Не твои же он кольца свистнул, хотя и приходил к тебе, пока вас не было.
– Как это? – я даже икнула от страха. – Ты хочешь сказать, что это он ночью бродил по моим комнатам и не давал тебе спать?!
– Насчет ночи не знаю, но днем был – это точно. Узнала я его. Мне племянница его так обрисовала, что не узнать невозможно. И лысину его, и походку солдафонскую. Он был, точно! Не сомневайся! – Настя сильно перегнулась, что было удивительно при ее габаритах, потянула за краешек красивую искрящуюся материю и с завистью пробормотала: – Платье... На торжество?
– Да подожди ты с этим платьем! – Мне пришлось почти силой вытаскивать край платья из ее цепких рук. – Лучше про папу расскажи подробнее. Когда ты его видела? При каких обстоятельствах? Один ли он был или в компании с дочкой?
Настя с сожалением проводила взглядом кусок яркой ткани, исчезнувшей в шуршащем пластике, задумчиво пожевала губами и затем брякнула:
– А черт его знает, Шурик, с кем он был? Тут за последнее время что-то очень много народу ходит, пойди разберись, кто с кем... Его я точно видела и со спины, и в профиль. А был ли он один либо с кем-то в компании – не знаю. Если бы я могла знать его окружение, тут еще можно было бы порассуждать.
Так, пора. Прозвучал вполне не завуалированный намек на то, что ей необходимо поприсутствовать.
– Пойдешь со мной на свадьбу?
– Я? – Она, казалось, искренне удивилась, но мне было ясно, что это фальшь. Настя ждала этого, с нетерпением ждала.
– Ты, конечно, кто же еще! Тетка далеко, звонила, что приехать не сможет. Тетя Соня сказалась больной. По всему выходит, что со стороны жениха я буду в полном одиночестве. Придешь? Заодно мы с тобой посмотрим на гостей со стороны невесты. Папочка обещал собрать толпу со всех концов света. Может быть, тебе удастся обнаружить знакомую личность в окружении Ивана Семеновича.
– Ладно, пойду. – Настя живо поднялась с лавочки и даже поторопила меня: – Нечего тут восседать. Идем. Свадьба послезавтра, а у меня еще дел невпроворот.
Мы вошли в приятный полумрак подъезда и остановились у лифта. Гула слышно не было, значит, тот завис где-то наверху. Кто-то побежал домой, а лифт стоит.
– Знакомая привычка! – зло осклабилась Настя. – Верка с девятого вечно кошелек забывает. Наверняка это она лифт держит, стервозина.
– Может быть, и не она, – предположила я вяло просто для того, чтобы не молчать и не вслушиваться в оглушительную тишину наверху.
– Тогда Васька, алкаш с третьего. Тот пока все сумки с пустой тарой в лифт не загрузит, ни за что не отпустит...
Тут следует отметить, что в кабине нашего допотопного лифта имелась хитрая кнопка, которая появилась после очередного ремонта. Кнопкой этой можно было стопорить лифт даже при открытых дверях, не находясь при этом в самом лифте. Кто сумел подобным образом перекинуть контактные провода, оставалось загадкой, но неудобств жильцам это приносило массу. Сейчас в это время «пик» попали мы с Настей.
Тут следует отметить, что в кабине нашего допотопного лифта имелась хитрая кнопка, которая появилась после очередного ремонта. Кнопкой этой можно было стопорить лифт даже при открытых дверях, не находясь при этом в самом лифте. Кто сумел подобным образом перекинуть контактные провода, оставалось загадкой, но неудобств жильцам это приносило массу. Сейчас в это время «пик» попали мы с Настей.
– Ну, наконец-то! – выдохнули мы с ней обрадованно и почти одновременно.
Лифт со скрежетом полз на первый этаж.
– Сейчас я выскажу этому умнику! Все выскажу, пусть так и знает! – продолжала предаваться негодованию Настя. – И если это опять Верка, я ей глазенки повыцарапаю...
Заткнуться ей пришлось буквально на полуслове, потому что в кабине никого не оказалось. Лифт благополучно достиг первого этажа, на мгновение замер, затем приветливо распахнул двери, а внутри было пусто.
– Что за ерунда? – возмутилась Настя, входя внутрь. – Это уже хулиганство! И я, кажется, знаю...
– Замолчи, пожалуйста, – попросила я тихо, прислушиваясь непонятно к чему, поскольку за гулом лифта невозможно было ничего расслышать.
Но я продолжала напряженно вслушиваться.
– Слушай, давай я с тобой поднимусь, – прониклась моей тревогой соседка и проехала свой этаж. – Что-то мне тоже не нравится все это...
То, что мы увидели чуть позже, понравилось нам еще меньше.
Входная дверь моей квартиры была приоткрыта.
– Слава! – громко позвала я, ступая в темную прихожую и нашаривая рукой выключатель.
Звать его надобности не было. Я это прекрасно понимала. Как и догадывалась, почему открыта входная дверь. Но я все равно орала как заведенная, зовя своего сына по имени.
Выключатель нашелся с третьей попытки. Свет вспыхнул, и тут же в ухо мне ударил отборный Настин мат.
Сказать, что по квартире прошел Мамай, значило не сказать ничего. Складывалось такое впечатление, что по ней промчались все конницы когда-либо известных миру завоевателей. Все, буквально все было перевернуто вверх дном. Диваны, подушки, дверная обивка – все было вспорото и выпотрошено. Ящики из шкафов выдернуты и все вещи, которые до сего времени стопками покоились в них, разбросаны по полу.
– Господи! Что же это такое?! – плаксиво запричитала Настя, хватаясь за сердце и оседая на диван, прямо в кучу развороченного поролона. – Шурик! Чего молчишь-то? Милицию надо вызывать!
– Зачем? – только и смогла выдавить я, дивясь на вывороченное нутро телевизора: там-то что кому понадобилось?
– Пусть отпечатки пальцев снимут. Вызовут следственную бригаду, или как там она у них называется...
– Ага, дело заведут, свидетелей опросят, а потом начнут тягать всех подряд к себе на допросы. Ты этого хочешь?
– А при чем тут я? – вскинулась сразу соседка.
– Потому что ты – единственный свидетель. И потому, что ты, предположительно... – тут меня внезапно осенило. – Настя! Точно! Не пугайся ты так, не стану я вызывать никакую милицию. Не верю я в их мастерство и оперативность. Но мне кажется... Слушай, ты долго сидела у подъезда?
Настя задумалась ненадолго, потом подняла на меня настороженный взгляд и озадаченно шмыгнула носом:
– А че?
– Да ниче! Если ты сидела там хотя бы с полчаса, то ты, предположительно, должна была его видеть!
– Кого? – Настя заерзала на развороченном диване, утопая в кусках поролона, как наседка в гнезде. – Кого я могла видеть?
– Того, кто это сделал. – Мне пришлось усесться рядом с ней и долго и обстоятельно объяснять суть вещей. – Мы с тобой минут пять простояли, ожидая лифта, так?
– Так. И че?
Желание шарахнуть ее по башке становилось с каждой минутой все острее, но приходилось сдерживаться. А ну как отупеет еще сильнее, что тогда с ней делать...
– Лифт кто-то держал наверху. Я думаю, что это как раз тот самый злоумышленник, что побывал у меня в гостях.
– А с чего ты решила, что это именно он? – заартачилась Настя. – Может, это кто из наших дурачился. Или просто детвора таким образом развлекалась...
– Нет, и еще раз нет! – Я вскочила с дивана и, пиная ногой свое разоренное имущество, принялась излагать ей все с предельной тщательностью: – Этот человек умышленно оставил лифт на этаже, чтобы успеть вовремя удрать. Представь себе: он выходит из квартиры, направляется к лифту – и слышит твой возмущенный вопль.
– Я не вопила! – возмутилась Настя, но под моим укоризненным взглядом поправилась: – Я просто очень громко высказывала свою точку зрения.
– Ее-то он и услышал! Отпустил лифт. Подождал, пока мы с тобой загрузимся, и преспокойненько поплюхал вниз по лестнице.
– А почему он не поехал лифтом? – продолжала «тупить» Настя.
– Потому что в таком случае мы бы его сумели рассмотреть и... возможно, узнать.
– А с чего он решил, что это именно мы там внизу торчим? – никак не хотела она принимать на веру мою версию.
– Он мог видеть это через окно, черт тебя возьми! Окно кухни и одной из спален выходит во двор. Мы с тобой сидели достаточно времени для того, чтобы нас рассмотреть.
– Так ушел бы раньше...
– У него просто не было такой возможности! Видишь, как он старался что-то отыскать.
– А что именно искали-то? – Настя обвела глазами территорию комнаты.
Наконец-то! Хоть какой-то проблеск сознания у нее наметился. Придется все-таки рассказать ей о деньгах в банке...
– Искали, скорее всего, вот это. – Мне пришлось достать из дамской сумочки документы, подтверждающие то, что я теперь являюсь обладательницей приличного состояния. – Наивные люди наверняка думали, что я все это храню дома в шкафу – между пододеяльниками...
Настя снова и снова всматривалась в цифры, даты и конечную сумму и не могла выговорить ни слова. Синюшная бледность разливалась по ее лицу, делая невидимыми родинки и веснушки на щеках.
– Шурик! – она судорожно сглотнула, возвращая мне бумаги. – Ты понимаешь, дура такая, что тебя за такие бабки вообще могут укокошить!
– Не такие уж это большие деньги, – попробовала я возразить, но неприятное чувство заставило оледенеть мой позвоночник. – Хотя убивают и за меньшее...
– Слушай, – она поднесла палец к губам и несколько раз стукнула им о верхние зубы, – с чего ты взяла, что этот придурок все еще был здесь, пока мы торчали во дворе? Только учти, что остановленный лифт для меня не аргумент. Попытайся убедить меня.
Хитрая бестия! Ох, какая же она все-таки хитрая. Но это, может, и к лучшему? Мне сейчас в одиночку не справиться со всем этим.
– Идем. – Я схватила ее за полу ситцевого халата и поволокла в прихожую. – Смотри наверх.
Настя послушно подняла голову и уставилась на потолок. Абажур, который сплела для нас в подарок из суровых ниток тетя Соня, отбрасывал причудливые узоры на стены.
– Что ты видишь? – спросила я у озадаченной донельзя Насти.
– Абажур... Плетеный абажур. Ну и потолок, конечно же. Который, кстати, давно пора побелить.
– И все?
– А чего еще-то? Плетеный абажур с каким-то шнурком, на котором что-то висит. – Она снова озадаченно пожала плечами и тут же пробормотала с раздражением: – Любишь ты, Шурик, мозги попарить. Ладно, сдаюсь. Чего я не разглядела?
– С абажура свисает шнурок. Шнурок хитрый, капроновый. На нем – чугунный человечек. Если его задеть, то он будет совершать маятниковые колебания еще ровно десять минут. Независимо от того, с какой силой его толкнули, он будет колыхаться ровно десять минут.
– Откуда ты?.. – Настя ошарашенно хлопала глазами, переводя взгляд с меня на крохотную фигурку и обратно.
– Я засекала. Ну не смотри на меня так! Был бы у тебя взрослый сын, не до такого бы додумалась.
– А при чем тут Славка, не пойму? Что-то ты совсем меня запутала.
– При том, что он постоянно задевал его головой, потому что у него рост – метр восемьдесят восемь. Человечек висит на расстоянии метра и восьмидесяти двух сантиметров от уровня пола, – терпеливо вещала я, вновь возвращаясь в разгромленную гостиную и усаживаясь на вспоротый диван.
– И? – Настя, словно большая курица-несушка, рухнула рядом со мной. – Что это значит?
– У лифта мы с тобой торчали минут пять. Когда он подъехал, минуту, не больше, поднимались на мой этаж. Когда вошли, то человечек покачивался. И телепался он еще минуты две-три, не больше. Я проследила. Сделала это машинально, почти не задумываясь. А сейчас вот вспомнила.
– И что это означает? – с завидным упорством не сдавалась Настя.
– А это значит, что этот высокий человек покинул нашу квартиру тогда, когда мы находились внизу. Именно тогда, а не часом и не двадцатью минутами раньше. Он дождался, когда мы загрузились, и только тогда пошел вниз! Теперь понятно?
– Ага, почти... – она с минуту думала, сильно морща лоб. – А почему высокий-то?
– Да потому что! Если бы он был нашего с тобой роста, то он бы не достал до этой фигурки. Не станет человек, обыскивающий квартиру с такой щепетильностью, играться с чугунной скульптуркой...