– Нужно подумать, кто пацанами руководить будет, – взял слово Алик. – У меня есть предложение. Я хочу Эдика на это место поставить. Что вы на этот счет думаете?
– Эдик – парень правильный и авторитетный, – сказал Макс.
– Ну что, так и решили? Эдик, поздравляю тебя, братан! Правильно держись. Что же касается Ромки, то тут вопрос закрыт. Ромка все правильно сделал. Молодец! Сбежал от «чехов». Конечно, есть кое-какие сомнения на этот счет, – добавил Алик. – Но Витюху теперь не вернешь... Кстати, завтра Витюху хоронить будем.
Сергей подошел ко мне и похлопал меня по плечу:
– Ладно, Ромка, давай работай. Кстати, ты был знаком с его женой. Съездил бы, утешил вдову. Как насчет этого?
Я закивал:
– Обязательно сделаю!
– Что же касается инцидента с «чехами», то мы свой разбор полетов устроим. Есть у нас небольшой планчик, так что, я думаю, скоро информация будет правильная. Мы с них показания будем снимать. Так что скоро станет ясно, кто прав, а кто виноват или все это случайно получилось. – Этим Алик дал понять, что разбор не закончен, что не исключено, что кому-то придется держать ответ – то ли Рыбе, то ли мне...
– Вот что, – сказал Сергей, – ты пока домой не возвращайся. Черт его знает, вдруг они тебя выследили. У тебя есть где пожить? Или вот что, поезжай пока к Витькиной жене, утешь ее.
Я снова кивнул.
В этот же вечер я приехал к Вике.
Я долго нажимал на кнопку звонка, но дверь никто не открывал. Потом я выяснил, что с родины Виктора приехали родственники – родители, брат, – и Вика на какое-то время переехала к ним в гостиницу, объяснив это тем, что не может находиться в квартире, где еще недавно жил Виктор.
На следующий день состоялись похороны. На их проведение было отпущено около сорока тысяч долларов. Был куплен солидный американский гроб за десять тысяч, напоминающий полированный холодильник. Было множество цветов. Заранее, по заказу ребят, был изготовлен памятник с надписью «Отважному, смелому другу и товарищу», с барельефом Виктора. На похороны собралась вся группировка.
Кроме ребят, были родители, очень простые люди. Приехали и друзья Виктора из других группировок. Ничьих жен, кроме Вики, не было. Девушка была одета в черное платье, на голове черный платок. Она была очень грустная, но не плакала. Каждый подходил прощаться с Виктором. Я тоже подошел. Лицо Виктора было восковым, неживым. Дырочка от пули на виске была тщательно заделана. Глаза были закрыты. На лбу лежала ленточка с надписью. Я поцеловал его в холодный лоб и отошел в сторону.
Вскоре гроб опустили в могилу.
После похорон в небольшом ресторанчике прошли поминки, а затем все разъехались по домам.
– Ну что, Вика, как дальше жить думаешь? – спросил я.
Вика, не обращая ни на кого внимания, неожиданно бросилась мне на шею.
– Рома, мне так плохо, так тяжело!
– Не волнуйся, – я прижал девушку к себе, – я тебя в обиду не дам! Ты можешь на меня положиться!
В этот же вечер я переехал к ней. Но ложиться с ней в одну кровать не решился. Всю ночь просидел на кухне. Вика спала одна...
На следующий день утром мы сели завтракать. Молча перекусив, я отодвинул тарелку и сказал:
– Не знаю, Вика, что ты думаешь, но моей вины в отношении гибели Виктора нет никакой. Ты веришь мне?
– Да, верю. Ты же знаешь, какие у нас с ним отношения были в последнее время... В принципе я все равно собиралась от него уходить. Конечно, по-человечески мне его жалко, но семья у нас не сложилась.
– Что же ты собираешься делать дальше?
Вика пожала плечами:
– Не знаю. Ребята кое-какие деньги мне давать будут, вроде пенсии. Может, на фирму куда-нибудь устроят.
– А чем ты раньше занималась?
– В парикмахерской работала.
– Так у нас парикмахерских нету...
Вика махнула рукой:
– Я пока об этом не думаю. Может быть, в Архангельск вернусь...
Я промолчал.
– Ладно, – я вытащил из кармана пачку денег, – держи, купи продукты, все, что надо. Я вечером опять к тебе приеду. Конечно, если не возражаешь...
– Нет, приезжай, Ромка! Мне одной очень плохо!
– А родители Виктора?
– Они уже уехали. Да мы же с ним в гражданском браке жили. Какие мы муж и жена?
Я уехал на работу.
Теперь я работал с Максом и Егором.
Судьба Рыбы пока была не решена. В нашей «бригаде» его не оставили, а перевели в другую, на правах рядового. Рыба, видимо, очень переживал. И, как потом сказал мне Макс, был очень зол на меня. Ведь это я, как считал Рыба, повернул разговор в другое русло и все стрелки перевел на него. Хотя я так не считал...
– Ты, – сказал Макс, – остерегайся Рыбу. Он такой парень – подлость сделает и глазом не моргнет. Ты смотри, как бы он подставу тебе не устроил. Будь с ним очень внимателен.
Я кивнул, не зная еще, что следующая подстава и в самом деле будет со стороны Рыбы.
После «стрелки» и похорон Виктора я как-то сник. Эдик, наш новый «бригадир», видимо, понял это. Поэтому он максимально загрузил меня работой. Целый день я мотался по фирмам, собирал деньги, проверял смотрящих на фирмах, встречался с ребятами, обсуждал разные вопросы. Короче, работы было невпроворот. Но главное испытание ждало меня вечером.
Я подъехал к универсаму, накупил разных деликатесов и поехал к Вике домой.
Она была уже в более-менее хорошем настроении. Мы с ней сели за стол. Разговор шел на отвлеченные темы. Наконец я, улучив момент, решился и сказал:
– Послушай, Вика, тебе одной жить нельзя.
Девушка, помолчав, неожиданно проговорила, глядя мне в глаза:
– Ты хочешь остаться тут, со мной, вместо Виктора? Хорошо, я не против...
Я не ожидал такого прямого ответа.
Эту ночь мы провели вместе...
Прошло несколько дней. Мы с Викой стали жить, как муж с женой. Мне уже казалось, что я знаю ее давно. Я любил ее и считал, что нет на свете женщины, которую я мог бы любить сильнее. Вика отвечала мне взаимностью. Мы уже забыли о происшедшем. Но иной раз я наталкивался в шкафу на одежду Виктора. В конце концов мне это надоело, и я сложил все вещи аккуратно на балконе. Вика этому не удивилась.
Чуть позже, когда в нашу группировку приехало пополнение из Архангельска – четыре человека, я передал им одежду Виктора.
Конечно, в группировке уже знали, что я живу с женой своего товарища, но к этому все отнеслись спокойно. Никто меня не осуждал и не читал морали. В группировке было принято, что если жена погибшего товарища не против, то кто-то из его знакомых может заменить его. Это в какой-то мере даже приветствовалось.
Жизнь группировки продолжалась. С тех пор как Эдик стал «бригадиром», ситуация в «бригаде» резко изменилась. Эдик постепенно выводил меня на вторую роль в «бригаде». Теперь я был кем-то вроде его правой руки. Я бывал с ним всюду, за исключением тех мест, где проводились сугубо конфиденциальные встречи. Более того, Эдик поручил мне руководить собственной разведкой. Конечно, разведка – это громко сказано. Это было специальное подразделение, которое занималось поиском новых структур, которые мы брали под опеку.
Первый наглядный урок, как брать коммерческие структуры под опеку, Эдик преподнес мне сам. Когда он жил в новостройке на окраине Москвы, в Северном Бутове, там стали развиваться коммерческие структуры – парикмахерские, аптеки, магазинчики. Он сразу просчитал, что эти места никем не охвачены, и мы приезжали туда и предлагали свои услуги. Все это происходило в вежливой форме.
Приезжали мы, например, в парикмахерскую, заходили, интересовались, как у них со службой охраны, и вежливо предлагали свою «крышу». Когда хозяева говорили, что у них охрана уже есть, то есть кто-то их «крышует», мы выясняли, кто именно. И если ответ внушал нам доверие, мы не «пробивали» этого хозяина. Но бывали и такие моменты, когда назывались «псевдокрыши».
– Мы под ФСБ, – сказала нам заведующая косметическим салоном. А потом выяснилось, что «крыша» заведующей – это просто ее знакомый мужик, который работал в пожарных войсках в чине подполковника. Мы тут же поставили ее на двадцать процентов от прибыли. Она согласилась. Потом у нас с ней даже сложились хорошие отношения.
Что же касается авторемонтных мастерских или шиномонтажа, то тут нам ловить было нечего. Обычно мы туда даже не заезжали. Они открывались уже под опекой братвы. То же самое относилось к игральным автоматам, бильярдным и вещевым рынкам.
Занимаясь коммерцией и бизнесом, как говорил Эдик, хотя к бизнесу имели косвенное отношение, мы не забывали и про наши основные дела.
Как-то Эдик сказал мне:
– Ты собираешься за Виктора рассчитаться?
Я удивленно посмотрел на него:
– Почему я? Тут должны старшие решать.
– Конечно, – сказал Эдик, – но он же твой кент был. Тем более вы сейчас вроде как родственники стали... В принципе я понимаю тебя, но тут у братвы разговоры пошли конкретно по твоей личности...
Я прекрасно знал, что инициатором этих разговоров был не кто иной, как наш бывший «бригадир» Рыба. Это он мутил воду, всячески обливая грязью меня и Эдика. Поэтому Эдик и сказал:
Я прекрасно знал, что инициатором этих разговоров был не кто иной, как наш бывший «бригадир» Рыба. Это он мутил воду, всячески обливая грязью меня и Эдика. Поэтому Эдик и сказал:
– Знаешь, Ромка, нам с тобой все же нужно разобраться с этими «чехами» за смерть Витьки. А то Рыба нас с тобой доконает. Он постоянно говорит, что мы отомстить не можем. Поэтому вот что – бери с собой ребят понадежнее, сам выбирай, и установи слежку за коммерсом.
– За каким?
– За тем коммерсантом, которого «чехи» опекали. И еще за той гостиницей, где они все время тусуются. Постарайся вычислить тех, кто тебя похитил. Они и Витьку кончили.
Через пару дней мы разделились на две группы. Одна группа ребят следила за коммерсантом, водила его с утра до позднего вечера, записывая и фотографируя все его связи, особенно по кавказскому крылу. Другие ребята, в том числе и я, наблюдали за гостиницей. В один из дней я заметил чеченцев, пленником которых я был. Вскоре их личности были установлены. Мы посадили их на скрытое наблюдение и узнали, где они тусуются, где бывают.
По этому вопросу Эдик консультировался с Сергеем и Аликом и, получив согласие на акцию, взял в напарники меня и поехал искать Михеича. Это был тот самый то ли прапорщик, то ли младший офицер с воинской базы. Он только что вернулся из Чечни. У него мы часто покупали тротил, динамит и другие взрывчатые вещества. А поскольку было принято решение подложить взрывное устройство под машину «чехов», нам нужно было связаться именно с этим человеком.
Исполнителем акции был наш оружейник Вадим. Он мастерил какие-то приборы, таймеры, из жестяных баночек из-под пива сконструировал взрывное устройство с часовым механизмом. Часовой механизм – дешевые пластмассовые китайские часы-будильник, на которых замыкались провода. Одно такое устройство мы испытали в лесу. Мы положили его на пенек, установили нужное время, сами спрятались за деревьями. Ровно через пять минут раздался взрыв. От пенька ничего не осталось.
– Ну что же, прекрасно работает! – сказал Вадим. – Прицепим к бензобаку, а если он заполнен наполовину, то будет очень хороший взрыв. «Чехов» потом ни одна больница не примет!
Вскоре мы стали готовить акцию возмездия. Самым трудным было незаметно пристроить взрывное устройство под машину, поскольку «чехи», наученные горьким опытом, старались свои машины не оставлять без присмотра. Поэтому если около гостиницы парковались несколько тачек, то обязательно один чеченец оставался наблюдать за машинами, и подойти к ним было невозможно.
Нам ничего не оставалось делать, как терпеливо ждать своего часа.
В один из дней мы с Эдиком ехали на машине. Когда мы проезжали мимо того места, где обычно тусовались чеченцы, я увидел, что мои знакомые стоят возле машины и о чем-то оживленно переговариваются.
– Тормозни, – сказал я. Эдик остановил машину. – Вот они! – я достал из бардачка бинокль и стал рассматривать стоящих людей. – Вон те два парня, они меня стерегли!
– Ну что же, – проговорил Эдик, – как тебе, Ромка, слабо прямо сейчас с ними посчитаться?
Я полез за пазуху, доставая «ствол».
– Да что ты! – усмехнулся Эдик. – Пока ты будешь из своей «волыны» стрелять, тебе автоматом ответят. Тут нужно что-то более серьезное. – Из укромного места он достал две гранаты «F-1» и протянул мне. – На, возьми. Выдерни чеку, размахнись. Сначала брось одну, затем другую. Все это – в течение десяти секунд. Потом тут же уезжаем. Сможешь?
Но я уже держал в руках гранаты. Теперь самое важное – кинуть их как можно ближе к чеченцам.
– Послушай, может, поближе подъедешь? – спросил я.
– Давай. Я резко торможу, ты кидаешь. Но у тебя только десять секунд. Иначе, если ты не успеешь, они начнут стрелять.
– Ладно, все будет в порядке! – улыбнулся я.
Теперь мы неслись в сторону чеченцев. Они не обращали на нас внимания, но, когда Эдик резко затормозил, они обернулись. Я видел их лица. Я выскочил из машины, выдернул из гранаты чеку и крикнул:
– За Витю!
И тут же швырнул гранату в их сторону, успев заметить испуганные, окаменевшие лица чеченцев. Вскоре раздался взрыв, тут же в чеченцев полетела и вторая граната. Загорелись автомашины, послышались крики.
Я вскочил в машину. Эдик нажал на газ, и мы помчались прочь...
На следующий день в группировке говорили только обо мне. Теперь я был кем-то вроде героя. Меня зауважали. Но главное – я отомстил за Виктора.
Вечером Вика сказала мне за ужином:
– Послушай, Роман, мне звонили с кладбища, памятник готов...
– Кому памятник? – переспросил я.
– Ты что? Виктору памятник, кому же еще... Может быть, возьмешь на себя эти хлопоты? Мне не хочется появляться перед ребятами. Я потом одна туда съезжу.
– Конечно.
Через пару дней возле памятника Виктору было организовано что-то вроде небольших поминок. Опять собралась вся группировка. Ребята постояли немного у могилы, вспомнили своего товарища и разошлись. Тогда я впервые после всего случившегося увидел Рыбу. Он очень изменился – потускнел, осунулся. Только глаза оставались такими же злыми и так же сверкали ненавистью, когда он смотрел в мою и Эдика сторону.
Как-то после обычного тяжелого дня, который мы провели вместе с Эдиком в разъездах и встречах, я подвез приятеля на его машине домой. Эдик очень уставал и за руль, как правило, не садился. Поэтому его новенький джип, который он недавно купил, вел я. Когда подъехали к подъезду, Эдик посмотрел на меня и сказал:
– Ромка, на стоянку машину сегодня не ставь. Давай-ка поднимись, с сестрой пообщайся, а потом на джипе поезжай домой. Утром, часов в десять, за мной заскочишь. Лады?
– Хорошо, охотно зайду. А то действительно давно не был... Сейчас, только машину закрою.
Эдик покинул салон и пошел в сторону подъезда. Закрыв машину, я двинулся за ним и нос к носу столкнулся с высоким парнем в черной куртке и черной вязаной шапочке, почему-то прикрывавшим лицо. Какой-то странный вид был у него – столкнулся со мной, чуть не сбив с ног, тут же повернулся и быстро пошел в противоположную сторону... Я пожал плечами и вошел в подъезд.
Подойдя к лифту, я услышал стон. Я посмотрел направо и ужаснулся. Около лифта в луже крови лежал Эдик. Я быстро нагнулся к нему, выхватив при этом пистолет из-за пазухи.
– Эдик, ты жив? – спросил я.
– Кажется, жив... Ножом меня пырнули. Парня во дворе видел? – еле слышно проговорил Эдик. Но мне было не до парня. Нужно было срочно помогать Эдику. Я позвонил сестре, чтобы она вызвала «Скорую», и, спрятав оружие, стал ждать врачей. Вскоре они приехали и тут же увезли Эдика в институт Склифосовского. Я поехал вместе с ним. Поехала и сестра.
В этот же день его прооперировали. Эдику повезло – рана оказалась не смертельной, но он потерял много крови и в тяжелом состоянии находился в реанимации несколько дней.
На следующий день со мной встретились Сергей и Алик и снова потребовали подробного отчета о том дне и особенно о том вечере, когда произошло нападение на Эдика.
– Как ты думаешь, – спросил Сергей, – Рыба мог это организовать?
– Рыба? – удивленно переспросил я. – Я не знаю... Он, конечно, очень недоволен.
Алик махнул рукой:
– Ладно, Серега, не пойман – не вор. Теперь попробуй ему предъяву приготовь! Он скажет – да вы что, пацаны! Я тоже думаю, что это он. У кого еще были причины Эдика резать?
На время отсутствия Эдика руководство «бригадой» легло на Макса. Конечно, я и не думал, что меня могут назначить «бригадиром». Я еще молодой, новичок в их рядах. Да и по возрасту значительно моложе. Но тем не менее все функции, которые выполнял Эдик, фактически перешли ко мне. Поэтому я практически каждый день навещал Эдика в больнице. Теперь он лежал в другой больнице, в отдельной палате, где стоял цветной телевизор, телефон, короче, были все удобства. Ежедневно Эдика навещала моя сестра. Она приносила ему соки, фрукты, кое-что поесть. Я же выполнял функции связного и представлял Эдику ежедневный отчет о происходящем в «бригаде».
В один из дней он сказал мне:
– Ромка, тебе нужно будет съездить в один банк. Я там в этих числах всегда деньги брал. Деньги немалые – пол-«лимона».
– Рублей? – переспросил я.
– Долларов, конечно, – улыбнулся Эдик. – Сможешь привезти?
– Конечно.
– Деньги отвезешь Сергею и Алику. Позвонишь им на мобильные. Запиши номера, – и он продиктовал мне два номера. Так я впервые узнал номера старших. Обычно для связи мы пользовались только пейджерами.
– Только вот что, – добавил Эдик, – ты никому ничего про это не говори.
– Конечно, не скажу.
Эдик объяснил мне, где находится банк, к кому мне нужно подойти, что сказать.
– И еще – особо не свети всякими «дипломатами», возьми с собой сумку спортивную, а еще лучше – полиэтиленовый пакет, но чтобы непрозрачный. И будь очень осторожен!
– Хорошо, все будет нормально, – заверил я.
На следующий день я, как обычно, взял со стоянки джип Эдика и поехал по своим делам, точнее по делам фирмы, как я в последнее время называл свои поездки. Посетив нескольких коммерсантов, я собрал с них деньги. Но в этот момент раздался звонок мобильного телефона. Я услышал знакомый голос Алика: