Во дворце гостей ждал обед и отдых. Ульпак представил акалелю семь своих ден, старшие из которых - Имахеро и Денаке - прислуживали верховной жрице Шкик. По праву божественного брата царя ягуаров и его гостя, Акхан мог выбрать себе любую из них, но, поблагодарив Ульпака, отказался, выразительно глядя на Шкик. Девушка шепотом сказала ему, что он сделал правильно. По законам гостеприимства Ульпак не мог поступить иначе, но все его жены уже беременны от царя.
-- Кроме того, -- молодая жрица высокомерно улыбнулась, -- проведи акалель ночь с одной из них, и неизвестно, чьим считать будущего ребенка. Возникнет путаница с наследованием. А так, -- царевна похлопала себя по еще плоскому смуглому животу, -- только Шкик носит кровь Сына Солнца и дух Ягуара в одном чреве. - она гордо вскинула голову. - Ульпаку наследует сын Шкик, взяв за себя дочь одной из его младших жен. Правда, Имахеро?
Имахеро и Денаке, находившиеся рядом с царевной, серьезно закивали, разливая вино и раскладывая маисовые лепешки.
"Боги, как все сложно! - подумал Акхан. - Вот и у них очень запутанная система родства".
-- А кто является самой старшей женой Ульпака? - осторожно осведомился он.
-- Шкик, конечно! - возмутилась такой непонятливости девушка. - Царь ягуаров и великая жрица образуют божественную пару, обеспечивающую сохранение родового духа-покровителя в полной неприкосновенности. Разве не везде так?
-- Я попробую объяснить завтра. - со вздохом сказал Акхан. - Если подумать, то у нас происходит тоже самое, только еще сложнее, потому что родов гораздо больше и царей тоже...
-- В одном поселке живет несколько родов? - удивилась Шкик. - И царей?
-- Ну в общем это очень большой поселок. - попытался выкрутиться Акхан. - И царей, правда, много, но верховный один. Словом, золотко мое, можно я поем?
ГЛАВА 6
ДУХИ ТУУДУМА
1
Ни завтра, ни через несколько дней Акхан не пустился объяснять Шкик разветвленную систему управления великим островом, потому что у него и у его божественного брата Ульпака Капака нашлись куда более важные дела. Акалель поспешил направить Варда в сопровождении сильного отряда ягуаров в лагерь под Томапу известить высших офицеров, что командующий жив, заключил союз с родом Ягуара и скоро прибудет для продолжения военных действий.
Одновременно Ульпак снарядил посольство к стенам Тулана, где оборонялись воины нескольких тольтекских родов, грабивших до этого долину. Он объявлял им о желании командующего армии белых атлан даровать жизнь и свободу всем, кто сложит оружие.
-- Только если атлан уберут своих воинов из этой крепости, не будут ловить наших людей в горах и уводить их к себе вниз! - крикнул с гребня стены высокий тольтек в черной шкуре, накинутой на лицо и плечи.
-- Это Ункас Черная Росомаха, повелитель рода Росомах, -- сказал Ульпак. - На его слово можно положиться.
-- Я согласен! -- сложив руки рупором, ответил Акхан. - Думаю, что сумею договориться со жрецами Шибальбы.
-- Мы должны отправить посыльных к жрецам наших родов! - ответил со стены Ункас. - Атлан пропустят их?
-- Да! Если повелитель Росомах даст слово, что они не приведут с собой подкрепление и не начнут войну снова! - Акхан стоял на открытом месте, и любой из затаившихся за стеной тольтеков мог свободно пустить в него стрелу и тем оборвать всякие переговоры. Но удерживаемые поднятой рукой Ункаса они этого не сделали.
-- В горах почти не осталось людей! - крикнул повелитель Росомах. Мы были бы согласны на мир, если жрецы позволят нам вернуться домой!
-- Да будет так! - Ульпак вступил в распахнувшиеся ворота Тулана, чтоб скрепить словесный договор со своими сородичами, но Акхана не взял с собой, опасаясь возможного вероломства соплеменников по отношению к белому человеку.
Самому владыке Ягуаров ничто не угрожало, поскольку его род был сильнейшим, и все другие племена почитали превосходство людей-кошек.
-- Повелитель Ягуаров верит словам белых собак? -с просил Ункас, встречая Ульпака во дворе крепости.
-- Повелитель Ягуаров верит словам только одного из белых атлан, своего побратима, мужа одержимой богами Шкик. - с достоинством ответил царь. - Ульпак заклинает Ункаса тоже поверить тому, что говорит Сын Солнца. Он дает вашим воинам возможность освободиться из западни. Разве этого мало? Пока тольтеки раздроблены и управляемы множеством пустых голов, на большее рассчитывать не приходится!
Ункас дружелюбно хлопнул Ульпака по плечу.
-- А повелитель Ягуаров один хочет править всеми родами?
-- Было бы неплохо. - признался Ульпак. - Тогда мы собрали бы силы в кулак и изгнали белых собак за соленую воду. А пока приходится довольствоваться тем миром, который Сын Солнца протягивает нам на кончике своего меча.
-- Что ж, Ункас готов вернуться в горы, - отозвался воин, -- но слово за жрецами родов.
Владыки обменялись понимающими взглядами. Затем они отправились пировать и лишь заполночь воины Ульпака под руки вывели своего мертвецки пьяного господина за ворота Тулана. В эту ночь все: и среди тольтеков за стеной, и в лагере ягуаров - были уверены, что переговоры скоро кончатся миром.
На следующий день акалель отбыл к своим войскам, тоже убежденный в добром разрешении дела. Его армия готова была штурмовать стены Тулана, но командующий не видел необходимости в продолжении резни. В тот же вечер Акхан отправил в Шибальбу гонца с письмом, в котором уведомлял Халач-Виника о желании тольтеков заключить мир. После откровений Ульпака о жертвенном характере нынешней войны принц подозревал, что реакция жрецов будет далеко не радостной. Однако и уничтожать свою армию в чисто ритуальных схватках он не собирался. Ар Мор очищена от врагов, а значит его задача выполнена, люди могут вернуться домой. Разумная граница и усиленные гарнизоны - вот все, что принц предложил бы для защиты этих земель. Карабкаться же в горы, поросшие непроходимым лесом и там вылавливать и уничтожать дикарей казалось ему абсурдной задачей. Джунгли бескрайни, полны ядовитых насекомых и гадов. К тому же они родные для тольтеков, а не для его воинов. Неизвестно куда еще забредут атлан, если устремятся преследовать отступающего противника. Возможно, им удастся сжечь и вырезать несколько поселков, но краснокожие обитатели остальных деревень, как муравьи, рассыпятся по окрестным лесам и горам, где каждый шаг для белого человека - смерть, и будут из засады потихоньку изводить его армию ночными вылазками, плевками ядовитых стрел и еще бог знает чем! Пока все воины атлан не сгинут в этом цветущем благоуханном аду. Тогда жертва будет принесена, цель достигнута. Но это не его цель.
Вот почему Принц Победитель, ни на волос не обольщаясь миролюбием тольтеков, все же предложил им договор. А его противники, не веря ни слову белого командующего, кажется, готовы были сделать шаг навстречу.
Однако ровно через неделю все планы и надежды рухнули. Из Шибальбы пришел гневный приказ лезть в горы, и пока Акхан обдумывал, как бы пообиднее ответить Халач-Винику, за лагерными рвами затрубили костяные флейты, и в походную резиденцию Сына Солнца въехал Ульпак в сопровождении вооруженной охраны.
Повелитель ягуаров был мрачен и строг. Поклонившись командующему, он сообщил, что Тулан свободен для войск акалеля. Поймав удивленный взгляд Акхана, он пояснил с грустной усмешкой:
-- Вчера на закате все воины находившихся в крепости родов принесли друг друга в жертву, а последний - Ункас Черная Росомаха - покончил с собой.
В палатке акалеля воцарилась полная тишина.
-- Таков был ответ жрецов на их просьбу вернуться домой. - продолжал ягуар. - Ульпак говорил акалелю, что поход в Ар Мор снаряжался не ради добычи, а чтоб потоками крови умилостивить богов, все сильнее, которые все сильнее сотрясают красную землю.
-- А разве твой род не боится богов? - наконец, выговорил Акхан.
-- Люди всегда боятся. - пожал плечами Ульпак. - Но у нас новая верховная жрица - Шкик - и она думает иначе.
-- Что же делать? - протянул принц, скорее задавая вопрос себе, чем Ульпаку, -- наши жрецы тоже требуют самоубийства.
-- Поговори со Шкик. - посоветовал ягуар. - Ульпак достал для нее хрустальный череп, в нем видно все.
Акхан не преминул последовать совету друга, как только снова оказался в Тулуме, на зеленом холме, окаймленном базальтовой стеной. Шкик совершала ежедневные жертвоприношения в тесном святилище старцев-прародителей. Она лила на плоский белый камень кровь ягненка ламы и сыпала дикий овес.
-- Духи недовольны. - сердито сказала девушка. - Они хотят есть, и с каждым днем трясут горы все больше и больше, требуя пищи.
Как бы в подтверждение ее слов, Акхан почувствовал слабый толчок под ногами. С каменных балок храма на земляной пол посыпалась пыль.
-- Им надоела кровь животных. - пояснила Шкик.
Принц внимательно всмотрелся в ее лицо. За последние дни она изменилась. Вместо выражения нежности и беззащитности появились тревога, испуг и ожидание чего-то темного, неотвратимого, сильного...
-- В чем дело? - спросил Акхан, беря ее за руку. - Чего ты боишься?
-- Туудума. - откровенно призналась она. Последняя порция крови в воронкообразном стоке алтаря хлюпнула, выпустив большой алый пузырь.
Внимание акалеля привлекли священные топоры, аккуратно разложенные за алтарем на посыпанном охрой полу. В красивом рисунке креста-солнцеворота, который они составляли, для Акхана всегда было что-то зловещее. Принц протянул руку и поднял один из топоров. Он показался необыкновенно тяжелым, точно с усилием отрывался от красного пола. Образованная топором в крошеве охры ложбинка была влажной от крови, так что Акхан испачкал пальцы. Принц поднес топор к глазам. Его поразила тонкость работы. Не было никакого сомнения, что ягуары при всем их искусстве не могли с такой точностью штамповать рисунок на твердом нефрите.
Каменное лезвие топора было настолько острым, что, когда Акхан коснулся его пальцем, кожа сама собой лопнула, и из нее неожиданно сильной струей потекла кровь.
-- Довольно! - испугалась Шкик. - Акалель видит, как они жаждут пищи!
-- Это лабрисы. - сказал принц, когда молодая жрица отвела его в дом, усадила на циновку и принялась перевязывать царапину с таким сосредоточенным видом, как если бы это была серьезная рана. - Что ты делаешь? Сейчас кровь свернется.
-- Ни сейчас, ни через час. - буркнула царевна. - Если не прочесть заклинание, Сын Солнца истечет кровью. Такова сила топоров! - Шкик наставительно подняла палец. - Что такое лабрисы?
-- Вот такие обоюдоострые топоры у меня дома в Атлан зовутся лабрисами, -- отозвался принц, морщась от слишком туго перетянутой повязки. - У нас они тоже считаются священными и символизируют бога морей Даганиса, он также бог небесных вод...
-- Вот именно, небесных вод. - подтвердила Шкик. - И у вас, и у здесь, и в Шибальбе, где таких топоров полно! Они были подарены людям одними и теми же духами, упавшими со звезд. Духами Туудума. Для одних и тех же целей - забирать кровь. - жрица выдержала паузу. -- Туудум приказал, и воины Ункаса убили друг друга. - в ее голосе слышалась обреченность. Туудум прикажет, и жрецы Шибальбы закроют обратный путь твоей армии. Шкик видела в черепе, что может случиться, если Сын Солнца не...
-- Подожди. - Акхан остановил ее жестом. - Пусть твои женщины принесут поесть, а ты садись и рассказывай, что такое Туудум и как до него добраться.
Шкик смотрела на него, не мигая.
-- Ты хочешь пойти туда? Сам? Без долгой и слезной мольбы Шкик? Без ее объяснений, кто ты и почему должен это сделать?
-- Я пока ничего не хочу. - прервал ее принц. - И никому, кроме Атлан, ничего не должен. Просто насколько я могу понять, и наши и ваши жрецы служат кому-то третьему, который сидит в Туудуме. Значит стоит пойти туда и разобраться прямо с ним. Мне приказали вести армию в горы, мы туда пойдем... и разнесем этот ваш Туудум к... -- Акхан запнулся, с удивлением глядя на Шкик.
Она заливалась долгим нескромным смехом. Как очень невоспитанная девчонка, царевна показывала на принца пальцем и строила рожи.
-- Иди, иди! Ты там никого не встретишь! - нахохотавшись, заявила юная жрица. - Туудум - место для паломничества. В его каменном круге гуляет лишь ветер с горных вершин, перебрасывая снег от одного монолита к другому. Но если Сын Солнца проведет там хотя бы сутки, может считать, что победил: жрецы никогда не осмелятся перечить тому, кто вышел живым из Туудума.
2
Возможно, у Шкик были причины пугать принца. Через три дня Акхан, полный самых дурных предчувствий, завершил долгое восхождение на заметенное снегом плато Туудум к северо-западу от поселка ягуаров. Первое, что он увидел у мрачного кольца черных камней, подпиравших небо, была привязанная к базальтовому кольцу лошадь с перекинутыми через спину пестрыми мешками поклажи. На ней покоилось тяжелое гиперборейское седло. "Да уж, я тут никого не встречу! - хмыкнул акалель, кладя руку на холодную рукоятку меча. - Паломники со всего света!" Здесь на верху царил пронизывающий ветер. Совершенно лысый гребень горы с венцом гигантских колонн был неуютным местечком, продуваемым со всех сторон. По-атлански легко одетый Акхан, обладавший только теплым шерстяным плащом, искренне позавидовал хозяину плотно набитых тюков. "И лошадь хорошая, только совершенно белая. Может она заиндевела или поседела от страха?"
Действительно, на плато было как-то не по себе, а для умного животного, видящего больше, чем человек, прямо-таки страшновато. "Это, наверное, паломник. - подумал Акхан о хозяине коня, -- Счастливец! Добрался сюда верхом. Я, дурак, топал на своих двоих. Да еще тащил эту тяжесть!" Тут он недобрым словом помянул Шкик, навязавшую ему хрустальный череп, в надежде, что волшебная вещь убережет Сына Солнца.
Молодая жрица долго наставляла его, как надо себя вести, чтоб не оскорбить духов Туудума еще до того, как Акхан войдет в круг, чтоб они не сбросили его в пропасть. Идти следовало пешком, более того - босиком. Но от последнего акалель предусмотрительно отказался.
-- Тогда надень золотые сандалии. Золото не оскорбляет богов. настаивала Шкик.
-- И отморозь себе ноги! Это же металл, девочка, металл!
Словом, после долгих препирательств он оделся и обулся так, как посчитал нужным - на его взгляд, очень тепло. Теперь бы он этого не сказал. Своих спутников принц так и быть оставил за день пути отсюда, на подступах к плато. С ними остались лошади, поклажа и палатки - все это, по мнению Шкик, могло "оскорбить" духов-обитателей Туудума.
-- Сын Солнца идет туда не есть и не спать. - строго сказала она.
-- Но ведь ты так и не объяснила, что я иду туда делать? Раз там, по твоим словам, никого нет?
-- Этого не знает никто. - отрезала жрица. - Пусть акалель не боится. Даже если он не вернется, Шкик уже зачала от него ребенка, и его род не прервется.
"Утешила!" - зло думал сейчас акалель. Принца беспокоило, как отнесется тот, второй, который пришел раньше, к его появлению. Паломники обычно бывают в таких случаях очень недовольны, если им мешают. И принц их понимал: пройти долгий путь, влезть на такую высоту, чтоб по душам побеседовать с богами и вдруг обнаружить, что место занято! Едва ты начал излагать свои просьбы и объяснять не особенно вникающим в человеческие дела духам причинно-следственную связь всего произошедшего, как оказывается кто-то стоит на очереди у тебя за спиной и буквально изнывает от нетерпения отвлечь богов своими проблемами!
В этом неудобство людных святилищ. Но здесь на высоте, где даже горных козлов не видно, и где отношения человека с духами земли и воздуха близки до слияния, встретить второго также кощунственно и дико, как увидеть чужака в постели невесты.
Всю дорогу по горной тропе вверх Акхан заставлял себя сосредоточиться на деле. Он не был новичком ни в вопрошении богов, ни в пестрых храмовых действах, ни в гадании на внутренностях жертвенных животных. У всех атлан магия дрожала на кончиках пальцев, и акалель не был исключением. Он знал, что для получения ответа в первую очередь надо хорошенько сформулировать вопрос. Просто и доступно для духов, отстраненных от человеческой жизни.
Однако вопросы, теснившиеся в голове Акхана, не поддавались простой формулировке. Зачем его хотят убить? Как остановить разрушение красной земли под ногами? Для чего духам Туудума бесконечно нужна кровь? Получилось нечто вроде: "Почему мы все должны умереть?" Когда принц вдумался в прямое значение заданного вопроса, он обозвал себя идиотом. И правда, трудно было придумать что-нибудь более всеобъемлющее. Акхан попробовал еще раз: "Как избежать гибели моих войск?" Уже лучше, но это не все, далеко не все, о чем он хотел спросить духов Туудума. Вдруг ему на ум пришла совершенно бесстыдная в своей откровенности мысль: "Как от вас избавиться?" На ней он и решил остановиться.
Теперь можно было вступать в черный базальтовый круг и, воссев там на какой-нибудь поваленный монолит, полностью сосредоточиться. Дальше нужно было слушать ветер или вбирать глазами высоту неба, глубину ущелий, белизну снегов и наготу холмов под плато. Тогда, быть может, он услышит, различит, почувствует ответ - в слабом шуршании сухой желтой травы, в гуле внезапного горного обвала, в быстром шорохе змеиной шкуры под камнями... Но было нарушено главное правило - одиночество - и следовательно все остальное теперь пойдет наперекосяк!
Каменное кольцо Туудума было огромно, оно занимало площадь хорошей усадьбы и состояло не менее чем из двух десятков крупных базальтовых колонн, не поддерживавших ничего, кроме неба. Рядом с ними маленькая человеческая фигурка казалась жалкой. Затеряться среди леса монолитов было легко. Акхан мог весь день проплутать между ними, так и не встретив второго паломника. Но сама мысль, что в этом пустынном месте, где и так все время приходилось передергивать плечами от неприятного тревожного ощущения, кто-то может наблюдать за ним, угрожать ему, настораживала принца.