Мисс Эгертон посмотрела Дэйзи в глаза. Когда-то у этой изможденной и сухой старой дамы была младшая сестра, похожая на Дэйзи. Она давным-давно покинула этот мир. При воспоминании о маленькой Констанс мисс Эгертон почувствовала большую нежность к Дэйзи Мэйнуеринг.
– Ваша младшая сестра не должна оставаться дома одна, – сказала она. – Пусть она тоже приходит ко мне. Пока я буду учить мисс Джесмин, Дэйзи может играть или вышивать, по ее желанию, но не одна в вашей квартире, а в одной комнате с нами.
На этом они и сошлись, и все три девочки с нетерпением ожидали начала новой жизни.
Когда Примроз попросила мистера Дэйнсфилда выдать ей оставшийся небольшой капитал, он был недоволен и выразил ряд опасений. Однако из всех друзей он меньше других возражал против плана Примроз, поэтому она охотнее прислушивалась к его советам, чем к советам миссис Элсуорси и мисс Мартиноу. В одном из разговоров мистер Дэйнсфилд сказал ей следующее:
– Моя дорогая, вы оказались в довольно необычном, но весьма неблагоприятном положении. Вы все трое очень молоды, и при этом абсолютно свободны в выборе действий. Что называется, сами себе хозяева. Никто в целом свете вас не контролирует. Если вы просите выдать ваши деньги, я не могу вам отказать, у меня просто нет выбора. Деньги ваши, и если вы хотите их получить, я обязан их вам отдать. Должен с сожалением сказать, что миссис Элсуорси и мисс Мартиноу в ужасе от вашего плана. Может быть, я не прав, но я, скорее, согласен с вами. Я поражен вашей смелостью и уверенностью в победе. Думаю, что, хотя вам и предстоит тяжелая борьба, вы все преодолеете. Но есть одно обстоятельство, которое меня весьма беспокоит: я хотел бы сохранить для вас часть ваших денег. Сейчас у вас в банке ровно двести фунтов. Какую часть этого капитала вы намерены истратить за год?
– Как можно меньше, – ответила Примроз.
– Бесспорно, моя дорогая, но вам следует точно представлять себе сумму в соответствии с вашими расходами. Я бы посоветовал вам не превышать семидесяти фунтов в год. Если вы уложитесь в эту сумму, то будете обеспечены почти на три года. Я разделю ваши семьдесят фунтов на четыре части и буду высылать их вам по первому требованию. Вам прежде не приходилось экономить, беречь и хранить деньги. Поверьте, не стоит хранить крупные суммы в лондонской квартире или носить их при себе. Это небезопасно. Примите мой совет, мисс Примроз, и позвольте мне быть вашим банкиром.
– Тут есть одно препятствие, – сказала Примроз. – Мы действительно хотим быть независимыми. Однако мы понимаем, что неизбежно столкнемся со всякого рода трудностями. Чтобы не поддаться возможному искушению и минутной слабости, мы с Джесмин решили не сообщать нашего адреса друзьям из Розбери, по крайней мере, в течение двух лет. Как вы сможете посылать нам деньги, мистер Дэйнсфилд, не зная адреса?
– Моя дорогая, вы слишком упрямы. Хотя я восхищаюсь вашим мужеством, не могу одобрить стремления прекратить всякую связь с друзьями. Однако и не могу этому помешать. Удовлетворит ли вас, мисс Примроз, мое торжественное обещание использовать ваш адрес только для отправления денег каждый квартал и никому его не сообщать?
В конце концов, это предложение было принято, и Примроз стала получать ежеквартальное пособие.
Глава XXII СОВМЕСТНЫЕ РОЗЫСКИ
После встречи с Джесмин в соборе святого Павла Артур Ноэль вернулся в свои роскошные апартаменты в Вестминстере и написал миссис Элсуорси следующее письмо.
«Моя дорогая приемная мама, случилась любопытная вещь. Я встретил сегодня случайно трех девочек, в которых вы принимаете большое участие. Встреча произошла в соборе св. Павла, и я поговорил со средней сестрой. Светлое, но грустное выражение ее лица привлекло мое внимание. Она, отделившись от остальных, села на скамью, а затем опустилась на колени и закрыла лицо руками. Бедная юная душа! Я подумал, что она плачет. Она показалась мне еще более привлекательной, и я заговорил с ней. Она устремила на меня свой светлый взор, и мы сразу стали друзьями. Я повел ее по собору, показал несколько памятников. Она в высшей степени умна. Затем к нам присоединились ее сестры и подбежал ваш сын, и, конечно, выяснилось, как его зовут. Я заметна смущение и удивленные взгляды. Девочка, с которой я заговорил, покраснела, затем побледнела, ее темно-серые глаза наполнились слезами. „Я знаю Элсуорси. Они – мои самые дорогие друзья!“ – воскликнула она. Прежде чем расстаться, я выяснил, где живут эти девочки. Их сопровождала чопорного вида пожилая леди, которая представилась мне как мисс Слоукум. Она проявляет большую заботу о милых девочках. Все три совершенно очаровательны, и я сразу полюбил их всех.
Могу ли я что-нибудь сделать для них? Я помню, Вы писали, что они упрямы, и мисс Джесмин подтвердила Ваш рассказ, придав ему, конечно, свой колорит. Мне жаль их, но все же, простите меня, мама, я восхищен их мужеством. У старшей такой взгляд, что никто не посмеет сказать ей грубость. Такое сочетание наивности и достоинства не часто встретишь. Итак, можно ли им помочь? Это удивительно, но я чувствую необыкновенную симпатию к ним. Я никогда не забуду, как давным-давно я тоже был одинок в Лондоне и как Вы приютили меня. Помните ли Вы, как при первой встрече взяли мою худую, грязную руку, заглянули мне в лицо и сказали: «Этот мальчик, несомненно, сын джентльмена, хотя и одет в лохмотья «. Я не помню, чей я сын, но помню, как обнимал красивую женщину и называл ее мамой. С тем светлым образом меня разделили страх и отчаяние, страдание и жестокость. Мои воспоминания стали меркнуть и походить на сон. Что было дальше, Вы знаете – Вы взяли меня к себе.
Странная вещь, но эти девочки, особенно маленькая Джесмин, напомнили мне о той женщине, чье прекрасное лицо я целовал когда-то. Не могу ли я что-нибудь сделать для Ваших девочек? Есть тысячи возможностей помочь им, не ранив их гордые сердца.
Нежно любящий ВасАртур Ноэль»Очень скоро мистер Ноэль получил ответ от миссис Элсуорси:
«Мой дорогой Артур!
Твое письмо принесло мне несказанное облегчение. Доброе Провидение направило тебя в собор св. Павла в тот день. Моя милая маленькая Джесмин! Я люблю ее больше двух других. Милый Артур, моя молитва помогла найти девочек в этом ужасном «Пенелоп Мэншн «. Они так своевольны и упрямы, что им можно помочь только обманом. Ты должен употребить свое влияние, чтобы вытащить их из этого ужасного пансиона. Найди приличную квартиру и познакомься сначала с хозяйкой. Если она вызовет твое доверие, скажи, чтобы она за платой обращалась ко мне, но ни в коем случае не проговорилась бы об этом девочкам. Сними квартиру в Кенсингтоне: это приятный, спокойный, респектабельный район. Постарайся, чтобы квартира находилась в бельэтаже тихого, приличного дома, и попроси хозяйку предложить ее девочкам за пять шиллингов в неделю или около этого – за самую дешевую цену. Примроз так неопытна, что считает пять шиллингов значительной суммой. Договорись с хозяйкой о необходимых удобствах: газе и отоплении. И не мог бы ты снять квартиру с электрическим освещением – это еще редкость в частных домах, но газ так вреден для здоровья. Правда, девочки могут пользоваться свечами. Попроси хозяйку снабдить их лучшими свечами и скажи, что я буду платить отдельно, если она возьмется сопровождать их во время прогулок. И, пожалуйста, Артур, дорогой, не разрешай им ездить в омнибусах. Но, прежде всего, пересели их из этого ужасного «Пенелоп Мэншн «как можно скорее.
Твоя любящая приемная мамаКэт Элсуорси»Но, увы! Когда Артур Ноэль, в соответствии с инструкциями миссис Элсуорси, пришел проведать девочек, его встретила миссис Флинт, которая сообщила ему своим вкрадчивым тоном, что юные леди съехали и, видимо, не доверяют ей, потому что не оставили адреса.
Когда он собрался уходить, к нему подбежала Поппи Дженкинс.
– Я услышала, что вы спрашиваете о моих любимых подругах. К сожалению, они уехали. Такие прекрасные – и лицом, и манерами. Но они сюда больше ни ногой. «Мэншн» им не подходит, и это неудивительно. Я думаю, они нашли себе более подходящее жилье, но адреса и мне не оставили. Нет, сэр, я ничего о них теперь не знаю. Да, сэр, это правда, это такая потеря для меня.
И Поппи, закрыв лицо руками, зарыдала и убежала в свою дальнюю комнатку.
Ноэль написал миссис Элсуорси, она срочно ответила. Затем они вместе пытались найти девочек, но все бесполезно – они так и не смогли отыскать в Лондоне сестер Мэйнуеринг.
Глава XXIII ТЕМНЫЕ ДНИ
– Как ужасно холодно, Примроз!
Это сказала Джесмин, сидевшая возле ярко горевшего камина в их гостиной.
Девочки уже несколько месяцев жили на Эден-стрит. Исчезли летние цветы, переменилась погода. Вечер был мрачным и туманным, как это бывает в позднем ноябре. Обои в маленькой гостиной по-прежнему отсвечивали розовым светом, но занавески на окнах постепенно стали желтеть. Туман проникал сквозь плохо пригнанные окна мансарды, отчего казалось, будто комната очутилась в облаке. Лица девочек изменились вместе с погодой. Джесмин утратила большую часть своей живости, часто была раздражена и совсем не походила на то радостное и сияющее создание, каким она покинула Розбери.
Это сказала Джесмин, сидевшая возле ярко горевшего камина в их гостиной.
Девочки уже несколько месяцев жили на Эден-стрит. Исчезли летние цветы, переменилась погода. Вечер был мрачным и туманным, как это бывает в позднем ноябре. Обои в маленькой гостиной по-прежнему отсвечивали розовым светом, но занавески на окнах постепенно стали желтеть. Туман проникал сквозь плохо пригнанные окна мансарды, отчего казалось, будто комната очутилась в облаке. Лица девочек изменились вместе с погодой. Джесмин утратила большую часть своей живости, часто была раздражена и совсем не походила на то радостное и сияющее создание, каким она покинула Розбери.
С лица Примроз исчез нежный румянец. Она стала, пожалуй, слишком бледна, что сильно портило ее, но глаза оставались ясными и спокойными. Ее платье было простым и аккуратным, манеры – мягкими и полными достоинства, как всегда.
Влияние холода на Дэйзи в тот момент не было заметно, поскольку она спала на двух подушках в углу гостиной, тепло укрытая пушистым одеялом. Пинк уютно мурлыкала в ее объятиях.
– Как холодно, Примроз, – повторила Джесмин и, поскольку сестра ничего не ответила, продолжая спокойно штопать чулок, прибавила: – Мне кажется, ты стала чересчур скупой. Почему нельзя купить побольше угля? Огонь слишком слаб для такой погоды, улицы уже покрыты снегом, а по углам комнаты – этот жуткий сырой туман.
– Перестань, Джесмин, – ответила Примроз, отложив работу и склонившись к младшей сестре, сидевшей на коврике перед камином. – Я берегу уголь до той поры, пока Дэйзи не проснется. Мы же договорились не тратить слишком много. Я не могу купить еще угля, пока мистер Дэйнсфилд не пришлет очередной чек. Закутайся в мою меховую накидку, дорогая, и ты сразу согреешься.
Джесмин, дрожа, медленно прошла в спальню и через минуту вернулась, но не с меховой накидкой, а с белой шерстяной шалью.
– Мистер Дэйнсфилд пришлет деньги только через неделю, – сказала она. – Ах, Примроз! Я думала, из тебя получится лучшая домоправительница, и нам не придется дрожать от холода.
Примроз улыбнулась.
– Джесмин, дорогая, – сказала она, – ты сегодня в мрачном настроении, иначе не стала бы говорить со мной таким тоном. Ты, наверно, забыла, что мы не можем потратить больше, потому что у нас украли пять фунтов. Когда придут деньги от мистера Дэйнсфилда, мы купим еще угля. Джесмин, я знаю, что с тобой: ты и половины обеда не съела. Когда я сегодня зашла навестить мисс Эгертон, она дала мне три замечательных яйца, совсем свежих. Мы съедим их сегодня на ужин.
– Нет, не съедим, – глаза Джесмин вдруг наполнились слезами, и ее раздражительность сменилась нежностью и печалью. – Эти яйца надо оставить для Дэйзи, и никто больше не должен их есть. Ты знаешь, Примроз, что мисс Эгертон считает Дэйзи слабенькой?
– Она ошибается, – ответила Примроз. – Только тот, кто не знает Дэйзи, может счесть ее слабой. Она выглядит не очень крепкой, но это не так. Я очень беспокоюсь о ее здоровье, но с ней все в порядке. Посмотри на нее, какой у нее нежный румянец.
– Мисс Эгертон сказала, что она похожа на ее младшую сестру, – продолжала Джесмин и вдруг остановилась. – Что ты, Примроз? Ты что, собираешься заплакать? Не надо, пожалуйста. Это будет ужасно, если ты заплачешь. Нет, Примроз, Дэйзи не похожа на маленькую Констанс Эгертон. Это наша Дэйзи, и она только выглядит слабенькой, а на самом деле очень сильная. Она никогда не простужается. Она, конечно, будет хорошо питаться. А мы с тобой не должны огорчаться из-за того, как бедно мы живем. Ведь правда, королева Роз?
Примроз быстро смахнула набежавшие слезы, а затем обняла и поцеловала сестру.
– Давай-ка вспомним наш добрый старый уговор: не грустить, не жаловаться, не плакать. А-а! Вот и наша птичка просыпается. Давай, Джесмин, подбрось угля в камин, пока я приготовлю ужин – овсяную кашу для нас с тобой и прекрасное свежее яйцо с чашкой теплого молока для Дэйзи.
– Пинк тоже хочет молока, – сказала Дэйзи, вылезая из своего мягкого гнездышка на диване. – Пинк похудела в два раза. Я могу прощупать все косточки на ее спине. Я знаю, она хочет сливок. Ах, девочки, какой сон я видела – мне приснилось, что Принц нашел нас.
– Принц? – удивилась Примроз.
– Да. И он был похож на джентльмена, которого мы давным-давно встретили в соборе святого Павла. Знаешь, Примроз, я так устала от Лондона!
– Ничего, дорогая, – отвечала старшая сестра, – ты сейчас видишь только печальную сторону событий. Подожди до Рождества. Скоро мистер Дэйнсфилд пришлет нам деньги.
– Я написала еще одно стихотворение сегодня ночью, – сказала Джесмин. – Я назвала его «Ода печали». Оно очень грустное. Написано белым стихом. Оно о людях, которым холодно и голодно. Я описала в нем и лондонские туманы, и чердачные комнаты, и занавески, которые когда-то были белыми, а теперь пожелтели от дыма и сажи. И слякоть на улицах, вдруг покрывшихся снегом. Это очень печальное стихотворение. Я плакала над ним. Не решилась показать его мисс Эгертон. Она ужасно придирается, и потом у нее не во всем хороший вкус. Она хвалит мои произведения, только если они совсем простые, почти детские. Стихотворение «Ода печали» абсолютно не похоже на «Потерянный рай» Мильтона. Оно сильное, но мрачное. Можно, я прочту его тебе после ужина, Примроз?
– Если хочешь, дорогая, – ответила Примроз. – Но почему тебе нравится писать такие мрачные стихи?
– Не знаю. Они соответствуют моему настроению. Ты что-нибудь знаешь о каких-нибудь грустных журналах?
– Да, один я видела на столе миссис Дав. Он назывался «Уотч».[14] Я просмотрела его, и он мне показался совсем невеселым.
– А, знаю, – заметила Джесмин. – Но есть еще хуже, чем этот. Миссис Дав однажды показала мне его. Она очень любит читать. Она сказала, что она и фартинга.[15] не даст за книгу, которая не заставляет горько плакать. Она показала мне новый журнал, который ей нравится. Он называется «Даунфолл»[16] Она говорит, что он мало известен, но чрезвычайно меланхоличен. Послать мое стихотворение в «Даунфолл», Примроз?
– Если хочешь, дорогая. Но я не в восторге от названия и не думаю, что миссис Дав может быть советчиком в такого рода делах.
– Нет-нет, у нее прекрасный вкус, – возразила Джесмин. – Она говорит, что «Даунфолл» принимает только по-настоящему талантливые вещи. Я, конечно, могла бы писать в один из журналов «За шиллинг». Если хочешь, я пошлю мое стихотворение в один из них.
Прежде чем Примроз успела ответить, послышался стук в дверь, и миссис Дав, закутанная с головой в толстый шерстяной платок, вошла в гостиную.
– Извините за беспокойство, юные леди, – сказала она, – но не могли бы вы одолжить мне три шиллинга и десять пенсов. Дав работает по найму и не появляется, а если я не заплачу пекарю эту сумму, он не даст мне хлеба на воскресенье.
Примроз нахмурилась. Помолчав полминуты, она произнесла:
– Я дам вам деньги, миссис Дав, но, пожалуйста, не просите больше. Вы знаете, что на сегодняшний день должны мне почти два фунта.
– Благодарю вас, моя дорогая мисс Мэйнуеринг, – сказала сладким голосом миссис Дав, поспешно спрятав жалкие шиллинги Примроз. – Вы всегда меня выручаете. Как только Дав вернется, я отдам вам и эти деньги, и те, что вы давали мне раньше. Он сейчас на очень выгодной работе, и ваши деньги в полной безопасности. Мисс Джесмин, я принесла вам номер «Даунфолла» за эту неделю. Там печатается потрясающая история с продолжением. Я пролила над ней море слез. Ужаснейший бродяга оказывается маркизом. Все персонажи сплошь знатного рода. Какой это страшный удар – родиться герцогом и опуститься до пекаря. Да вы сами прочтете, мисс Джесмин, и будете захвачены сюжетом.
Глава XXIV ЗАМЕЧАНИЕ ДАВА
Примроз всегда считалась очень бережливой. Ее талант к выгодным покупкам, способность лучшим образом распорядиться деньгами – «выжать из шиллинга все, что можно», – проявился с самых ранних лет. В последние годы жизни мать доверяла Примроз делать покупки для всей семьи, и владельцы магазинов в Розбери продавали этой ясноглазой девушке свои лучшие товары по самой низкой цене. Поэтому, приехав в Лондон, Примроз была уверена, что этот талант и здесь сослужит ей хорошую службу. Она надеялась найти такие магазины, где можно купить дешево самое лучшее. Расходы она планировала аккуратно и хорошенько продумав. Маленькую сумму, в которую им надо было уложиться, она поделила на недели и решила не тратить ни пенса больше. Но, увы! В городе она столкнулась с проблемами, которых не знала раньше. До сих пор она знала только честных торговцев. Но теперь сестры имели несчастье поселиться в доме, где честность не была в ходу. Миссис Дав запросто могла стащить что-нибудь у девочек, и при этом никогда не призналась бы даже самой себе, что она воровка. Просто она не считала за воровство взять их уголь вместо своего – конечно, по ошибке. Она не считала воровством, готовя им мясо по воскресеньям, вначале вскипятить его и из этого бульона сварить отличный суп для многочисленных, голодных, маленьких Давов. Она не считала воровством оплатить часть булок, съеденных ее детьми, деньгами Примроз, а также не считала зазорным подливать воды в молоко, которое покупала для Мэйнуерингов, И ко всему прочему она не считала воровством не отдавать долгов. Примроз не прожила и двух недель в доме миссис Дав, как у нее стали просить то шесть пенсов, то полкроны, то шиллинг, то два. Как правило, она «отдавала» деньги примерно так: