– Я не хочу, чтобы они преуспели, – сказала она однажды молодому человеку. – У меня уйма денег, больше, чем я могу истратить. Я не знаю, что с ними делать, и мне безумно хочется потратить хотя бы часть на этих девочек. Если же они научатся зарабатывать сами, они никогда не возьмут у меня денег, поэтому я и не хочу, чтобы они преуспели. Если они не желают, чтобы я удочерила всех троих, то я согласна взять хотя бы одну Джесмин. Она моя любимица, правда, малышку Дэйзи я тоже люблю. Артур, ты можешь говорить сколько угодно, но ты не разубедишь меня – я все равно уверена, что Джесмин, словно бриллиант, – в роскоши она засияет ярче, чем в нищете.
– Вы не можете разлучить ее с сестрами, – сказал Ноэль. – Она ни за что не согласится расстаться с ними. А если вы хотите, чтобы ей не удалось задуманное, вам придется сломить ее волю, тогда действительно ей будет лучше жить в богатстве, чем в бедности.
– Тебе все так ясно, Артур, – почти проворчала миссис Элсуорси. – Ты, должно быть, забыл время, когда сам жил в бедности, не понимаю, как можно такое одобрять.
– Я не забыл о тех годах, – ответил Артур, и словно облако пробежало по его ясному лицу, – но помню их как в тумане и совсем плохо помню мою мать и старую няню, которые любили меня. Помню безутешные слезы по матери, ночь за ночью, и как меня, полуголодного, били и унижали. Потом я, наверно, заболел. В моих воспоминаниях – провал, пустота… Но я навсегда запомнил тот день, когда я стоял на заснеженной улице, горько плакал и пытался просить милостыню. А потом у меня слетела шапка, я побежал за ней и тогда…
– О, как это было ужасно! – воскликнула мисс Элсуорси, закрывая лицо руками. – Меня и сейчас трясет при одном воспоминании. Кучер не смог остановить лошадей, и они пронеслись над тобой, и мы были уверены, что ты мертв. Тебя подняли и внесли в мою карету, худенького оборвыша с таким красивым лицом. К счастью, твои раны не были тяжелыми. Ты быстро пришел в себя. Со мной был мой брат, Артур. Открыв глаза, ты протянул к нему руки. Он прижал тебя к груди, и с тех пор ты стал его приемным сыном. И на мой взгляд, дорогой, богатая жизнь нисколько не повредила тебе.
– У меня не было выбора, – возразил Артур. – Богатство свалилось на меня, как Божий дар. Так случилось, что я теперь богат, и, конечно, богатым людям легче осуществить выбор жизненного пути. В настоящий момент наши девочки бедны, но, как знать, возможно, мой путь – не единственный. С какой радостью я бы помог им! Но, поверьте, даже если это произойдет, я никогда не посягну на их независимость.
Миссис Элсуорси нахмурилась.
– Если ты будешь мешать мне, Артур, я ничего не смогу сделать.
– Но разве нельзя помочь им без удочерения?
– О, дорогой мой мальчик, как я могу? Я знаю много влиятельных людей, но не могу же я им сказать: вот три очаровательные девочки; они крайне неопытны, ничего не знают о манерах и обычаях состоятельных людей; у них нет образования, но они до ужаса независимы. Не могли бы вы, дорогой друг, взять старшую в свою семью учительницей, если она ничему не может научить? А вы, другой мой друг, не могли бы поговорить с издателем журнала, который вы любите читать, и попросить его напечатать стихи, в которых нет ритма, или слабые рассказы самонадеянного ребенка? И не можете ли вы, мой третий друг, помочь одной прелестной девочке и взять ее присматривать за вашими котятами? Артур, как могут наши девочки быть независимы, если они ничему не учились?
– И все-таки им можно помочь, – сказал Артур. – Для этого надо поговорить с мисс Эгертон. Я узнаю, какую, по ее мнению, сумму необходимо затратить на их образование. Возможно, она лучше нас с вами осведомлена об их способностях. Когда мы с ней решим, как действовать, мы попросим у вас денег. Потом мисс Эгертон поговорит с девочками. Она откровенно изложит им наш план и постарается, воззвав к их здравому смыслу, убедить не отказываться от их единственного шанса обрести независимость. Если они будут действовать правильно, то смогут через какое-то время вернуть вам ваши деньги. По-моему, это лучший способ им помочь.
Миссис Элсуорси то хмурилась, то улыбалась, но в конце концов согласилась с Артуром.
В тот же день этот деятельный молодой человек отправился к мисс Эгертон. Они обсудили его план во всех подробностях, и мисс Эгертон обещала при первой возможности поговорить с Примроз.
Глава XXXV ЕЖЕКВАРТАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ
– Вот два письма, – сказала Дэйзи, держа в руке два конверта. – Одно для Примроз, должно быть, от мистера Дэйнсфилда, а другое – для Джесмин. Оно выглядит заманчиво – толстое и, должно быть, интересное. И сзади такая красивая картинка наклеена. И надпись: «Джой-белл».
– Дай письмо, – лицо Джесмин стало пунцовым. – Дэйзи, незачем разглядывать мои письма! А может быть, там что-нибудь секретное? Боже, как дрожат руки.
– Мы совсем одни, Джесмин. Примроз ушла на работу час назад. Милая Примроз, она иногда выглядит такой бледной и усталой. О чем твое письмо, Джесмин, о нашем секрете? Пожалуйста, прочти его мне, ну, пожалуйста!
Но Джесмин уже разорвала конверт и не слышала горячей мольбы Дэйзи. Ее глаза жадно пожирали строчки официального письма. Прочтя его, она закружилась по комнате в танце, потом подбросила письмо к потолку и наконец, схватив в объятия Дэйзи, принялась расцеловывать сестренку.
– Дэйзи, это так здорово! Я так счастлива, что готова заплакать. Дэйзи, милая, он приглашает меня поговорить о романе. Пишет, в нем есть мастерские эпизоды и просит прийти как можно скорее.
– А кто он, Джесмин? – спросила Дэйзи.
– Он – издатель одного из лучших наших журналов, – ответила Джесмин. – Журнал называется «Джой-белл», ну разве не отличное название? Я сейчас же побегу к нему.
– Возьми меня с собой, – взмолилась Дэйзи. – Возьми меня с собой, милая, дорогая Джесмин. Мне гораздо лучше. Кашель почти прошел, и на улице уже весна – почти совсем тепло. Возьми меня с собой. Это же наш общий секрет. А потом, когда ты получишь свои деньги – он, наверно, даст тебе кучу денег, – мы вечером все расскажем Примроз.
Джесмин колебалась, но солнце светило вовсю, на улице действительно потеплело, и у Дэйзи был такой умоляющий вид, а. Джесмин чувствовала себя необычайно счастливой, и ей ужасно хотелось осчастливить других.
– Ладно, – вдруг согласилась она. – Думаю, Примроз разрешила бы, только оденься теплее. Но мы и Поппи возьмем с собой. Я ни в коем случае не пойду к издателю без Поппи.
Когда Джесмин и Дэйзи торопливо шли по улице, чтобы успеть на первый омнибус, идущий к Эджуер Роуд, Дэйзи вдруг стиснула руку сестры. Краска сбежала с ее лица, и она ускорила шаг.
– В чем дело, Дэйзи? – спросила Джесмин. – Ты мне сделала больно. Кто-то испугал тебя? Кого ты увидела?
– Нет-нет, ничего, – ответила Дэйзи и вздрогнула. – Мне станет лучше, когда мы сядем в омнибус. Можно, я сяду поближе к тебе и буду держать тебя за руку?
– Бедняжка, – сказала старшая сестра с любовью, – ты еще не совсем окрепла. Надо принимать больше витаминов. Мне говорили, для здоровья нет ничего лучше, чем принимать витамины.
Дэйзи снова вздрогнула и тихо вздохнула. Она понимала, что никакие витамины не избавят ее от ужаса, который охватывает ее при виде мистера Дава. Она только что увидела его сейчас (а Джесмин не заметила). Он стоял с несколькими другими мужчинами на углу. Его налитые кровью глаза словно просверлили девочку насквозь. Он поднял руку и помахал ей.
Дав не забыл Дэйзи, как она надеялась. Ее имя означало для него деньги, много или мало, но – деньги. Он был абсолютно бессовестный, порочный тип. Честный труд, порядочность, жалость к ребенку – все это было для него пустым звуком. Увидев Дэйзи, он с удовольствием подумал, что вскоре девочки получат очередной перевод. Затем, ощупав собственные карманы, убедился, что они пусты, и решил поискать пополнения в чемоданах «юных леди». Дав настолько запугал Дэйзи, что мог бы искать деньги даже в ее присутствии, но все-таки предпочел заняться этим в одиночестве.
Попрощавшись с друзьями, Дав быстро зашагал к дому мисс Эгертон, по дороге обдумывая план действий. В эти часы мисс Эгертон обычно занималась с учениками, а Бриджет возилась на кухне. Стало быть, он мог свободно орудовать в той части дома, которую сестры называли Чудесным замком. Он знал, как незаметно влезть на крышу, а с крыши – легко проникнуть в комнаты девочек. В то время как сестры ехали по направлению к Сити, Дав забрался к ним в дом и, убедившись, что входная дверь заперта, преспокойно огляделся вокруг.
Первое, что он увидел, было письмо, лежавшее на столе в гостиной и адресованное Примроз. Дав взял его и тщательно осмотрел. На одной из почтовых марок он прочитал слово «Розбери». Этого для него было достаточно. Письмо тут же перекочевало в карман Дава, а он принялся оглядывать комнату в поисках новой добычи.
Нашел он очень мало. Для него Чудесный замок не представлял никакой ценности. По мнению Дава, это были бедные комнаты. Чистые, конечно, но в его глазах чистота означала бедность. Ему больше нравились комнаты, обильно устланные коврами, и чем больше, тем лучше. Он любил также, чтобы комнаты были тесно заставлены темной, тяжелой мебелью из добротного, старого красного дерева, а окна задрапированы плотной шерстяной тканью.
Нашел он очень мало. Для него Чудесный замок не представлял никакой ценности. По мнению Дава, это были бедные комнаты. Чистые, конечно, но в его глазах чистота означала бедность. Ему больше нравились комнаты, обильно устланные коврами, и чем больше, тем лучше. Он любил также, чтобы комнаты были тесно заставлены темной, тяжелой мебелью из добротного, старого красного дерева, а окна задрапированы плотной шерстяной тканью.
Такие комнаты, по мнению Дава, выглядели солидно, хозяева подобных комнат обязательно обладали тяжелыми кошельками и, возможно, кое-чем еще, припрятанным в одном из ящиков бюро. Такую комнату интересно обследовать. А эта гостиная, с простенькой малиновой обивкой, белыми полами, несколькими гравюрами на стенах да низеньким книжным шкафом, набитым пусть даже ценными книгами, – что в ней проку? Не найдя больше ничего стоящего и слегка пнув ногой Пинк, он незамеченным покинул комнату, как и вошел, – через крышу. Письмо Примроз лежало у него в кармане, и он был счастлив, что так легко заполучил ее ежеквартальное пособие. Вернувшись к себе на Эден-стрит и закрывшись в задней комнате, он вскрыл письмо. Оно оказалось коротким и было написано, против обыкновения, не мистером Дэйнсфилдом. Дав, однако, внимательно изучил его содержание.
«Банк
Хай-стрит, Розбери
Апрель, 21
Мэм, в отсутствие мистера Дэйнсфилда посылаю Вам чек на семнадцать фунтов десять пенсов согласно его указанию. Соблаговолите поставить свою подпись на оборотной стороне чека, после чего Вы можете получить деньги в банке Метрополитэн, Стрэнд.
Примерно через шесть недель я ожидаю возвращения мистера Дэйнсфилда, который проводит зиму за границей.
Искренне Ваш Джон Дэвис»Почти час Дав разбирал текст письма, потом ощупал чек с обеих сторон, потом побледнел от злости: без подписи чек был бесполезен. Дав был человеком сильных страстей, поэтому не постеснялся в выражениях своего неудовольствия. Его жена, услышав ругань, сочла за благо не попадаться на глаза своему повелителю. Она не могла взять в толк, что это он так долго делал в задней комнате и почему после этого отказался от вкусного ужина. Через некоторое время она услышала, что он вышел, и вздохнула с облегчением.
Дав быстро и ловко запечатал конверт, так что ни одна душа не заметила бы, что он его открывал. Потом снова поспешил к дому мисс Эгертон и тем же путем, через крышу, проник в комнаты девочек. Он хотел засунуть конверт между книгами, которые стопкой лежали на письменном столике Джесмин, якобы кто-то переложил его, например, вытирая пыль в комнате, однако передумал и бросил его на стол. Понадеявшись, что никто не проведает о вторжении и рыкнув на бедную Пинк, которая бросилась от него наутек, Дав благополучно выбрался из дома.
Глава XXXVI «ДЖОЙ-БЕЛЛ»
Надо признаться, что в то утро Поппи втихомолку улизнула с работы. Бедная девушка пребывала в печальном, подавленном настроении. Она бесконечно устала от своей тети, миссис Флинт, поэтому, когда появилась Джесмин и сказала ей несколько ласковых слов, Поппи без разрешения бросила неоконченную работу, надела свою умопомрачительную шляпу и элегантный жакет и, не слушая криков «Сара-Энн!» и «Сара-Мэри!», ушла из дома вместе с Джесмин и Дэйзи. Через некоторое время все трое вошли в контору «Джой-белла» и были допущены к издателю.
– Не позволяй мне соглашаться на слишком низкий гонорар, – шепнула Джесмин Поппи в дверях.
Поппи в ответ весело кивнула, и Джесмин с видом скромного достоинства, но внутренне ликуя, опустилась в предложенное ей кресло.
– Я получила ваше письмо, – начала она, – и подумала, что вы захотите видеть меня немедленно. Поэтому я здесь. Это моя сестра. Она все знает, кроме того, она выведена в романе. Все мои характеры я беру из жизни. А это мой друг, Поппи Дженкинс. Вы видели ее две недели тому назад. Она тоже одна из героинь романа.
Издатель – его звали мистер Поттер – имел привычку пропускать мимо ушей все то, что, по его мнению, не относилось к делу. Сейчас он пропустил мимо ушей информацию о Дэйзи и Поппи. Он обратился к Джесмин тоном, который, как она потом говорила, приковал ее внимание.
– Я написал вам, мисс Мэйнуеринг, потому что увидел в ваших вещах многообещающие ростки таланта. То, что вы пишете, еще незрело, поскольку вы сами очень молоды, но это свежо. После необходимой правки, которую я лично хотел бы произвести, ваша «Погоня за счастьем» вполне может появиться на страницах нашего журнала. Однако мы публикуем рукописи только при известных условиях, которые я хотел бы сейчас изложить, и надеюсь, что вы их примете.
– Похоже, вам предлагают сделку, – вдруг сорвалось с губ Поппи. – Слушайте внимательно, мисс Джесмин, что будет говорить этот джентльмен. Похоже, они тут только и делают, что гоняются за выгодой. Такая уж у них натура. Тетя Флинт извлекает выгоду из меня, а я-то думала, что это так интересно – покинуть деревню и переехать в город, но здесь одна только суета. Ничего я не получила, мисс Джесмин, от моей погони за выгодой, кроме переживаний да имени Сара!
– Если бы эта молодая особа перестала прерывать нас… – произнес издатель кротким голосом.
– Да-да, Поппи, пожалуйста, помолчи, – сказала Джесмин. – Извините, сэр. Я только попросила Поппи помочь мне, когда мы дойдем до гонорара. Мы еще не говорили о деньгах, милая Поппи. Да, сэр, я слушаю вас внимательно.
– О деньгах мы поговорим потом. Итак, мисс Мэйнуеринг, факты таковы. «Джой-белл» – журнал новый. Мы стараемся всеми силами расширить продажу и круг читателей. И мы придумали эффективный способ: каждый наш будущий автор должен приобрести сто номеров журнала в месяц. Эти номера он распродает как можно шире среди своих друзей. Журнал стоит всего шесть пенсов. Конечно, вашим друзьям будет приятно получить журнал из ваших рук. Ваш роман, я полагаю, будет печататься в течение шести месяцев. Вы можете продавать журнал по более высокой цене, ибо, без сомнения, вы легко найдете сто человек, которые с удовольствием купят журнал с вашим романом. Так вы окупите свои деньги, получите прибыль и будете способствовать широкому распространению вашего романа среди читателей.
– Но, скажите, пожалуйста… – начала было Джесмин.
– Позвольте спросить, – прервала ее Поппи, – ведь меня сюда взяли, чтобы я задала этот вопрос: сколько денег получит эта юная леди за свои гениальные произведения, которые она доверила бумаге? Да, мисс Джесмин, вы сами сказали, чтобы я вмешалась, когда будет надо. Я никого не боюсь. И я спрашиваю: какова будет плата?
– Плата? – эхом повторил издатель. – Молодая леди не может ожидать, что ей заплатят за работу, в значительной степени не профессиональную. Нет, о деньгах не может быть и речи. Но ей заплатят другим образом: она обретет репутацию, и, хотя ее роман незрелый, он будет опубликован! А это много ценнее денег. К сожалению, мисс Мэйнуеринг, я не могу себе позволить злоупотреблять вашим временем. По-моему, я объяснил все достаточно ясно. Принимаете ли вы мое предложение? Если вы согласны приобретать по сто номеров журнала ежемесячно, ваш роман будет напечатан. Если нет, я с сожалением верну вам рукопись.
Джесмин сидела с жалким, бледным лицом.
– О, Поппи… – молвила она.
– Вы этого хотите, мисс Джесмин? Я считаю, что это – обман, но вы этого хотите?
– Поппи, дорогая, я мечтала о том, как прекрасно будет выглядеть мой роман в напечатанном виде. Я так разочарована!
– Я не допущу этого, мисс Джесмин. А вы, сэр, вы такой же, как тетя Флинт. Но моя дорогая мисс Джесмин не будет так переживать, если я могу этому помешать. Посмотрите, сэр, в этот кошелек, протянутый вам честной, рабочей рукой, и посчитайте, хватит ли в нем денег, чтобы купить сто номеров вашего мерзкого «Джой-белла». В этом кошельке, сэр, мой трехмесячный заработок, и, я думаю, этого будет достаточно.
Издатель осторожно открыл кошелек.
– Вы позволите вашей подруге заплатить за вас? – спросил он, глядя на Джесмин. – Я разрешаю вам сделать первый взнос со скидкой. Полная стоимость ста экземпляров журнала по шесть пенсов каждая составит, естественно, пятьдесят шиллингов. На первый раз я соглашусь на сорок пять.
– Такая сумма там есть, – произнесла Поппи со скромной гордостью. – Сорок пять шиллингов, да еще пятнадцать сверху составляет как раз три фунта.[23] Столько я получаю у тети Флинт за квартал. За пятнадцать шиллингов я куплю себе ботинки и домашние башмаки, мисс Джесмин. Я хорошенько почищу свою старую шляпу, а ситцевых платьев на выход у меня хватает, так что вы вполне можете взять отсюда два фунта пять шиллингов.
– Тогда поступим так, – сказал издатель, – дайте мне свой адрес, мисс Мэйнуеринг, и я пришлю вам журналы завтра-послезавтра. Эти деньги обеспечат выход в свет первой части вашего романа. Когда вы купите еще сто экземпляров – выйдет вторая часть и так далее.