– Миссис Элсуорси сделана из денег, – повторила Поппи, – и для нее семь фунтов десять пенсов – сущие пустяки. Но я не могу взять в толк, куда это вы собрались ехать, мисс Дэйзи?
– Интересно, дома ли сейчас миссис Элсуорси? – продолжала Дэйзи.
– Уверена, что дома, мисс Дэйзи. Может быть, передать ей записку от вас? Я ведь еду домой, мисс Дэйзи.
– Нет, Поппи, большое тебе спасибо… Поппи, ты ведь не все деньги одолжила Джесмин? У тебя случайно не осталось еще денег?
– Как раз столько, чтобы купить билет в третьем классе до Розбери. И ни пенса больше, дорогая мисс Дэйзи.
– О боже! Это как раз та сумма, которая помогла бы мне стать совершенно счастливой. А тебе обязательно сегодня надо ехать в Розбери, Поппи?
– Хорошо, мисси, я помогу вам стать счастливой. Но куда мне идти, если я не поеду сегодня домой? Тетя Флинт сказала, что отдала бы оба глаза, чтобы вернуть меня обратно, но боюсь, что даже для вас, мисс Дэйзи, я не смогу больше выносить имя «Сара».
– Не могла бы ты вынести это еще неделю, Поппи? Я бы любила тебя всегда, весь остаток моей жизни, если бы ты вынесла это еще одну недельку. Я уверена, что верну деньги через неделю, дорогая Поппи.
Поппи уставилась на девочку, которая сидела очень прямо на своей кушетке, с горящими щеками и сияющими глазами, хотя губы ее дрожали.
«Что это все значит? – подумала практичная Поппи. – Это гораздо серьезнее, чем детские капризы ребенка, уставшего от одиночества. Я готова быть Сарой до самой смерти, только бы помочь маленькой моей девочке. Наверно, она потеряла деньги мисс Примроз. Я знаю, им туго живется. Может, она потеряла часть денег и боится сказать. Ясно, мисс Примроз ни за что бы никого не обидела, тем более такую славную девочку. Но тогда непонятно, в чем дело, а мисс Дэйзи выглядит так жалко. Нет, я не могу ей отказать».
– Мисс Дэйзи, – сказала Поппи вслух, – у меня есть ровно пятнадцать шиллингов в кошельке – столько стоит билет – и ни пенни больше. Конечно, я собиралась уехать нынче вечером и никогда больше не видеть тетю Флинт. Но она обещала отдать оба глаза, чтобы вернуть меня обратно и плакала, как не знаю кто, когда я ей сказала «до свидания». «Сара, – сказала она, – ты неблагодарная. Но если ты вернешься, я прощу тебя, Сара, – сказала она». Так что я могу вернуться на неделю, мисс Дэйзи. И если вы потеряли пятнадцать шиллингов, что же, я одолжу их вам, моя хорошая.
– Ах, Поппи, ты такая замечательная! – воскликнула Дэйзи. – Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя? Да-да, я потеряла пятнадцать шиллингов. Я верну их и всегда буду помнить, что ты – лучше всех добрых фей и что ты освободила меня от ужасного чудовища.
– Вот и прекрасно, мисс Дэйзи, – обе девочки крепко обнялись. – Вот вам пятнадцать шиллингов. Только я никогда бы не назвала мисс Примроз чудовищем, мисс Дэйзи.
Глава XXXIX ПУТЕШЕСТВИЕ
Поппи ушла, а Дэйзи начала торопливо собираться в дорогу.
«Я возьму с собой Пинк, – решила она. – Освобожу корзинку для шитья. Пинк будет уютно там спать, и мне с ней будет гораздо спокойнее, а то я вся дрожу. Как вспомню мистера Дава, так начинаю дрожать. Все, теперь я должна забыть все страхи, а если опять что-нибудь случится, я просто обязана перенести это мужественно».
Затем Дэйзи вырвала из тетради лист бумаги и написала короткую записку. На записку капали слезы, и чернила кое-где расплылись. Вот что она написала:
«Примроз, дорогая, мы с Пинк ненадолго уехали. Я потеряла твои деньги, и не смогу смотреть тебе в глаза, пока не найду такую же сумму. Не беспокойся за меня. Мы с Пинк вернемся, когда получим деньги.
Твоя любящая Дэйзи»Она положила записку на стол, на видное место, чтобы Примроз, вернувшись, сразу увидела ее. Потом застегнула жакет, надела самые прочные ботинки и аккуратную шляпку, которую Примроз привела в порядок неделю назад, уложив Пинк в корзинку для шитья, тихо спустилась по лестнице и вышла из дома. Старая Бриджет, занятая работой на кухне, не слышала, как она ушла.
Девочка с корзинкой в руках и пятнадцатью шиллингами, засунутыми и перчатку, оказалась на улице, когда уже начали сгущаться сумерки. На эти деньги она купит билет до Розбери и сядет в поезд. До этого момента все было ясно. А вот дальнейшее словно плавало в тумане.
Дэйзи очень плохо знала Лондон, ведь она выходила из дома гораздо реже, чем старшие сестры, да к тому же никогда не выходила одна. Сейчас ее единственным спутником была Пинк. Бедное сердечко девочки страдало от одиночества, а ноги дрожали и подкашивались, ступая по тротуару. Она так боялась, что Поппи догадается, для чего она взяла пятнадцать шиллингов, что не посмела расспросить ее о дороге на вокзал.
Девочка не знала, с какого вокзала надо ехать, и опасалась, что придется пройти в поисках много миль.
Сначала она шла очень быстро, потому что боялась встретить мистера Дава или сестер, возвращавшихся домой. Кроме пятнадцати шиллингов на билет до Розбери у нее в кармане лежали ее собственные три пенса. Она шла уже около получаса и думала, что вокзал недалеко. Пинк, которая проснулась и начала ворочаться в корзинке, громко замяукала.
«Бедная моя киска, – подумала Дэйзи, – она наверно проголодалась. Я-то совсем не голодная, но для Пинк надо купить на пенс молока. Зайду-ка в этот магазин. Я видела, как оттуда несли хлеб и молоко. Может, мне продадут за пенс и молока, и хлеба. И надо будет спросить у них, как попасть на поезд до Розбери.
Собравшись с духом, потому что была застенчивым ребенком, Дэйзи вошла в магазин. Попросив молока и хлеба для кошки, на которую изумленно воззрилась добродушного вида женщина, Дэйзи, запинаясь, задала свой, такой важный для нее, вопрос.
– Розбери, моя милая? – переспросила продавщица. – Я никогда не слыхала такого названия. Это далеко от Лондона?
– Да, – ответила Дэйзи. – Это за много миль от Лондона. Я знаю, что наша деревня находится в… Девоншире, билет в третьем классе стоит пятнадцать шиллингов, а у меня есть пятнадцать шиллингов в перчатке. Вы не подскажете, где этот вокзал?
– В Девоншире? – спросила женщина. – И пятнадцать шиллингов за билет в третьем классе? Но вы же не можете, мисс, идти до вокзала пешком!
– Я должна, – ответила Дэйзи с достоинством. – Благодарю вас за молоко. Сколько с меня? А, пенни. Спасибо. Всего доброго.
Она снова положила Пинк в корзинку и поспешно вышла из магазина. Добрая женщина посмотрела ей вслед и почти пожалела, что дала девочке уйти. Но, как это сделали бы и многие другие, подумала, что это не ее дело.
Девочка дошла до конца длинной улицы и остановилась на углу, где стояло много омнибусов. Кондуктор, взглянув на ее расстроенное лицо, спрыгнул с подножки и спросил, куда ей надо.
– В Розбери, в Девоншире. Билет в третьем классе стоит пятнадцать шиллингов.
Мужчина улыбнулся.
– Вам надо в Девоншир, мисси? Это – с вокзала Ватерлоо. Мой омнибус как раз идет туда. Прыгайте, мисси, и я доставлю вас на вокзал Ватерлоо.
– Но у меня только два пенни… Можно нам с кошкой доехать до Ватерлоо за два пенни?
Кондуктор улыбнулся снова и сказал, что, пожалуй, можно.
Глава XL ГОРЬКОЕ РАЗОЧАРОВАНИЕ
В наше время многие десятилетние девочки уже достаточно самостоятельны, а некоторые – и кокетливы. Они могут запросто спросить дорогу и свободно разъезжают в одиночку в таком огромном городе, как Лондон.
Но Дэйзи Мэйнуеринг не принадлежала к таким самостоятельным детям. У нее было прелестное, совсем детское лицо и доверчивая, немного жалостливая манера просить у людей помощи. Она во всех отношениях казалась моложе своего возраста. После всяческих трудностей – ее сдавливала и толкала безразличная толпа и грубо прогоняли неотесанные носильщики и проводники – она нашла наконец нужную ей кассу и купила билет до Розбери. Когда девочка очутилась в переполненном вагоне третьего класса, ее сердце билось так сильно, что готово было разорваться. Однако огромный поезд тронулся и отъехал от вокзала. Дэйзи словно очнулась и почувствовала, что мчится в ночь. Сердце ее преисполнитесь радостью и благодарностью: самая тяжелая часть путешествия осталась позади. Конечно же, миссис Элсуорси примет их с Пинк с добротой и любовью. Конечно, она поверит рассказу Дэйзи о чудовище, которое похитило ее деньги, и не задумываясь вручит ей нужную сумму.
Усталая, но полная надежды и приятных мыслей, крепко сжимая в руках корзинку с Пинк, Дэйзи заснула. Увидев, как она клюет носом, добродушная соседка обняла девочку, чтобы ей было удобнее спать. После нескольких часов глубокого сна Дэйзи проснулась. Ночной поезд двигался медленно, останавливаясь на каждой станции. Иногда раздраженным пассажирам казалось, что он вообще стоит. Но все эти неприятные часы Дэйзи мирно проспала. Когда она проснулась, солнце светило ярко. Начался новый день.
– Ну, моя милая, вы славно выспались, – сказала добрая соседка. – И куда же вы едете, если мне будет дозволено спросить, маленькая мисс?
– Я еду в Розбери, – отвечала Дэйзи. – Я так вам благодарна, что вы позволили поспать у вас на руках. Мне было очень уютно, и я прекрасно отдохнула. Благодарю вас, вы очень добры. А Розбери уже скоро?
– Через полчаса, дорогая. А сейчас моя станция, и я выйду. Доброго вам пути, мисси.
– Как жалко, что вы уходите, – сказала Дэйзи и благодарно поцеловала эту милую женщину с приятным, красивым лицом.
– Благослови вас Бог, дитя мое, – молвила добрая женщина и вышла из вагона, кивнув Дэйзи на прощанье.
Едва она удалилась, как чувство одиночества и неясности положения с прежней силой навалилось на девочку. Она остро ощутила пустоту своего кошелька и даже слегка усомнилась в доброте и щедрости миссис Элсуорси. Вагон третьего класса, в котором она ехала, был теперь почти пуст. Когда поезд наконец прибыл в Розбери, она оказалась единственной пассажиркой в вагоне. Отдав билет кондуктору, Дэйзи вышла на перрон, – маленькая и одинокая. Утро только начиналось, еще не было и шести. Людей на станции было мало. Место показалось ей странным, пустынным и необитаемым. Неужели это та деревня, где она родилась, где была окружена такой любовью? Думать так в свете холодного серого утра было невыносимо. Спустился туман, скорее мелкая изморось. Девочка задрожала.
– Я знаю, я была такой эгоисткой, – бормотала она про себя, – я страшно боялась темницы. Как я могла так ужасно поступить? Боюсь, Бог рассердится на меня за мой ужасный эгоизм, за то, что отдала чудовищу деньги Примроз. Я думала, над Розбери всегда сияет солнце, но, может быть, и солнце не желает светить, потому что рассердилось на меня.
Дэйзи помнила дорогу в деревню – по знакомой, широко раскинувшейся улице. Но в Шортландс вело две или три дороги, и она не знала, какую выбрать. Девочка пошла наугад и скоро совсем заблудилась, ее била дрожь от моросящего дождя и усталости. Наконец ей повстречался мастеровой, спешащий на работу. Страшно волнуясь, она спросила его, правильно ли идет. Но он ответил так сердито, что Дэйзи подумала, не друг ли он мистера Дава, и заплакав, убежала прочь. Следующим встречным оказался мальчик примерно ее возраста. Он был добрым, взял ее за руку и вывел на правильную дорогу. Усталая, со стертыми ногами, маленькая путешественница к девяти часам утра подошла наконец к воротам Шортландса.
Но здесь ее ждало самое горькое разочарование. Привратница холодным и отчужденным голосом сказала, что хозяева в Лондоне, а она не может впустить в дом маленькую мисс. Она не знает, когда они вернутся, быть может, через несколько недель. Дэйзи больше ничего не стала спрашивать и отвернулась от негостеприимных ворот, ощутив странную слабость в груди. Все поплыло у нее перед глазами. Она напрасно проделала весь этот тяжелый путь. Напрасно истратила последние деньги Поппи. Теперь Бог обязательно рассердится на нее за эгоизм и обман. У нее в кармане оставались два пенса, потому что добрый кондуктор омнибуса сам заплатил за ее проезд. Дэйзи постучалась в ближайший коттедж и попросила молока для своей Пинк, а затем стала думать – бедная, одинокая девочка, – когда же наконец она умрет.
ГлаваXLI МИССИС ДРЕДЖ СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ
В «Пенелоп Мэншн» был принят «ужин с чаем». Миссис Флинт доверительно говорила своим жильцам, что предпочитает ужин с чаем позднему обеду.[27]
– Поздний обед, – говорила она, – слишком отдает мужским духом, а это невыносимо. Это напоминает мне запах мужчины, вернувшегося домой после целого дня тяжелого труда. А также всякую грязную работу и еще множество неприятных вещей. В то время как ужин с чаем соответствует женской природе и утонченному аппетиту леди, которые живут умеренно и по средствам.
На обитательниц «Пенелоп Мэншн» такие слова производили сильное впечатление, и ужин с чаем стал признанной традицией маленького общества.
В тот вечер, когда Дэйзи исчезла из своего Чудесного замка, жильцы миссис Флинт утоляли свой утонченно умеренный аппетит за ужином с чаем в мягко освещенной гостиной. К чаю были поданы креветки, яйца, блюдо с сардинами, тосты с маслом и, конечно же, розетки с вареньем из разных ягод и фруктов. Специально для миссис Дредж, у которой, по мнению остальных леди, аппетит был отнюдь не изысканный, в добавление ко всем деликатесам подали баранью котлету. Леди расправилась с ней с отменным аппетитом, в то время как мисс Слоукум, вяло постукивая ложечкой по вареному яйцу, уже в который раз заметила, что оно, вероятно, пустое, как, впрочем, и сама жизнь. Миссис Мортлок, с тех пор как ее поразила слепота, садилась сбоку от миссис Флинт и, когда ей казалось, что соседки что-то замышляют против нее, пользуясь ее недугом, просила миссис Флинт описать ей, что происходит.
В этот вечер все общество было взволновано и находилось под впечатлением неожиданного возвращения Поппи, то бишь Сары.
– Меня как громом поразило, – говорила миссис Флинт. – Я уже всерьез поверила, что девочка настолько неблагодарна, что ушла насовсем. Ничуть не бывало. Поверите ли, она пришла со скромно опущенными глазами и выразила желание поскорее приняться за работу. «Сара, – сказала я ей утром, – ты еще раскаешься». И она уже могла бы не явиться сегодня вечером. В общем-то, она хорошая девочка, и к тому же моя племянница. Потому-то я и требую от нее больше, чем могла бы требовать от чужой.
– Она сегодня очень резко говорила о вас моей чтице, – сказала миссис Мортлок. – Я бы на вашем месте не обольщалась насчет Сары-Марии. Мисс Слоукум, будьте любезны, передайте, пожалуйста, перец. Хоть я и не вижу, думаю, немного перца мне не повредит. Но найти его на столе не смогу. Благодарю вас, мисс Слоукум, извините за беспокойство.
– Она с каждым днем становится раздражительнее, – шепнула мисс Слоукум миссис Дредж.
В этот момент внимание любезных дам отвлек громкий удар гонга у входной двери. Затем в холле раздались возбужденные голоса, и в комнату влетела Поппи, она же Сара, с красным, взволнованным лицом, нарушив своим появлением спокойную и торжественную церемонию «ужина с чаем».
– Случилось ужасное несчастье, – начала она, задыхаясь. – Извините меня, леди, но сейчас не время для церемоний, ведь моя дорогая маленькая леди, мисс Дэйзи Мэйнуеринг, ушла из дома неизвестно куда.
– О боже! Младшая сестренка моей чтицы! – воскликнула миссис Мортлок. – Вы, должно быть, ошиблись, Сара-Джейн!
– Нет, мэм, это ужасная правда, – ответила бедная Поппи. Убитая горем, она почти рыдала. – Две другие молодые леди пришли за мной, и мне надо уйти вместе с ними. Извините, тетя Флинт, что снова так скоро ухожу, все это так неожиданно. Мой долг – быть с молодыми леди.
– Твой долг – быть с твоей тетей, мисс, – воскликнула разгневанная миссис Флинт. – Я приняла тебя обратно, но твое поведение становится невыносимым. Я убеждена, что с тремя леди все будет в порядке. Не верю, что девочка ушла из дома. Это все твои выдумки, Сара, ты стала нечестной, дурной девушкой.
– Это не так! – вдруг воскликнула мисс Слоукум. – Сара-Берта говорит правду, я просто уверена в этом. Я видела дурной сон прошлой ночью. Мне приснились белые лошади, а это всегда к большому горю. У меня предчувствие, что бедной невинной малютки уже нет в живых!
– Нет в живых! – вскрикнула миссис Мортлок. – Мисс Слоукум, прошу вас, сядьте ко мне, дорогая, и объясните, какие у вас причины для такого страшного предположения. Не могу поверить в это. Мисс Слоукум, как и где погибла девочка?
Во время этих неистовых споров миссис Дредж, более добросердечная, чем остальные, покинула комнату. Выйдя в холл, где стояли Примроз и Джесмин, она выслушала их сбивчивый горестный рассказ. Особенно горевала Джесмин, которая чувствовала себя виноватой. Дело в том, что это она оставила Дэйзи одну в Чудесном замке, поскольку сестренка отказалась ехать с ней в Южный Кенсингтон. Выслушав сестер, миссис Дредж попросила их сесть и подождать ее, после чего вернулась в гостиную.
– Миссис Флинт, – сказала она, – я говорила с двумя старшими сестрами Мэйнуеринг. Они в холле. Нет, миссис Мортлок, вам нельзя сейчас встретиться с мисс Примроз. Девочки в большом горе, потому что младшая исчезла, и, возможно, здесь кроется какая-то тайна. Похоже, что ваша племянница, Сара, – последняя, кто видел ребенка. Естественно, миссис Флинт, мисс Примроз и мисс Джесмин хотят расспросить ее. Ей лучше пойти с ними. Их друг, мисс Эгертон, у которой они живут, уехала сегодня днем к больной родственнице в деревню. Девочки беззащитны, им не с кем посоветоваться. Я поеду с ними в наемной карете. Сара-Энн, не стойте, раскрыв рот, а бегите за каретой. Двуколку не берите. Да, леди, это мой долг – помочь бедным сиротам, и я иду.
Пока миссис Дредж говорила, миссис Мортлок выпустила худую руку мисс Слоукум. Лицо последней приняло ревнивое выражение, потому что ей самой хотелось быть объектом интереса и симпатии миссис Дредж. Миссис Мортлок подняла свои почти слепые глаза к полному лицу маленькой женщины и заговорила язвительно: