– Это отличная идея, да и время пока терпит. Так давайте поедем!
– Хорошо. Представьте себе, что мы уже приехали. Кем мы ей представимся?
– Можно предположить, что раз Бантышев ее никогда в жизни не видел, значит, соответственно, и она его тоже никогда не видела. Значит, вы, Оливер, легко сможете сойти за ее зятя! А я – за вашу маму. Мы приедем для того, чтобы попросить у нее, скажем, какие-нибудь фотографии из ее семейного архива… Напомним, конечно же, что ее дочка умерла и что очень жаль, что она, ее мать, не приехала на похороны… Словом, после смерти своей жены вы, Оливер, как будто бы решили привести в порядок все ее документы, вещи, создать нечто вроде миниатюрного музея, посвященного памяти любимой жены…
– У меня от ваших слов мороз по коже, – признался Оливер.
– Придумайте тогда другую причину, по которой мы придем к ней… Понимаете, мы не должны представляться чужими людьми. Она, эта неизвестная нам пока еще женщина, должна впустить нас в свой дом, у нас должен непременно состояться разговор, во время которого мы и попытаемся… Стоп, легенда про зятя отменяется… Я совершенно забыла о вашем чудовищном акценте.
– Действительно. Но я могу быть женихом Кати, к примеру… Ее внучки!
– А разница в возрасте?
– Вот пусть бабушка и выскажет все, что она думает по этому поводу. Заодно узнаем ее поближе, получше… Главное, попасть к ней в дом и попытаться ее разговорить…
– Нет, надо бы попробовать какой-нибудь другой вариант… Предположим, вы – человек, который всю жизнь любил Ирину, но не являлся ее мужем… Пусть вы будете иностранцем, так даже еще интереснее… Романтичнее.
– И циничнее, – мрачно заметил Пирс. – Но все же это лучше, чем быть женихом Кати…
– Вот и договорились. Авантюра, конечно, но другого выхода нет. Мне не хочется подключать к этому делу Соловьева, хотя не мое это дело… А что вы думаете по этому поводу?
– Ольга Михайловна, вы просто читаете мои мысли… Я чувствую, что наша поездка окажется полезной и мы непременно узнаем там что-то такое, чего следователь прокуратуры знать не должен…
– … по определению, к счастью, и вы думаете так же, как и я, что именно там, в этой деревне, где живет мать Ирины Бантышевой, мы и найдем ответы на все вопросы. Думаете, мать расскажет о своей дочери… точнее, о дочерях, нечто такое… Но как мы туда доберемся? На самолете? Предположим. Но потом на перекладных…
– На каких еще перекладных?
– Я имею в виду электрички, автобусы, такси… Все это так сложно! Нам бы хорошую машину и опытного водителя. Таким образом, мы будем хотя бы предоставлены сами себе…
– Может, попросить у Бантышева?
– Я тоже подумала об этом, но, с другой стороны, как он отнесется к тому, что мы решили вдруг прокатиться в деревню, где живет его теща? С какой это стати? Он еще заподозрит нас в чем-то и не отпустит Катю в Лондон… Тем более если и он замешан в той же истории, что и ваша жена, Рита. Кто знает, чем была связана вся эта троица: ваша жена, Ирина и Сергей Бантышев?.. Если речь идет о криминале, то ему тоже не захочется ворошить старые угли… Вы вот поверили ему, что он не знаком со своей тещей, а вдруг он сказал это нарочно или по привычке, установившейся с тех самых пор, как он или они вдвоем с женой решили делать вид, что не общаются с этой женщиной? И вообще, может оказаться, что в этой деревне и нет никакой тещи… Может, она живет здесь, в Москве, на соседней улице? Здесь есть какая-то тайна, Оливер… Мы проделаем такой путь, а там – никого… Тем более что мы не знаем ни девичьей фамилии сестер, ни имени их матери…
– Что же делать? Обращаться к Соловьеву?
– А кто еще нам подскажет девичью фамилию Ирины Бантышевой?
– Желтухин… Он же был влюблен в Ирину, вот пусть и вспомнит ее фамилию… Кстати говоря, а почему бы нам не обратиться за помощью к нему?
– Но как мы объясним, зачем нам это нужно – отыскать тещу Бантышева?
– Не знаю… Я и так напугал его до смерти, когда попросил рассказать его всю правду о смерти Бантышевой… Сначала мы вдвоем с Соловьевым его пытали за рюмкой… А потом я решил нажать психологически – вернулся и попросил рассказать всю правду… Он был в шоке, плакал, говорил, что все неблагодарные, в чем-то его подозревают, а ведь он только исполнил свой долг… Но мне он показался человеком глубоко порядочным и очень, очень несчастным…
– Но все равно: как мы объясним этому глубоко порядочному человеку, зачем нам понадобилось ехать в Волгоградскую область?
Они долго еще размышляли над тем, кого же попросить помочь им добраться до далекой волжской деревни, пока не вернулись к кандидатуре Бантышева. Решили, что ему вовсе и необязательно докладывать, куда именно они собираются. Попросят машину с водителем на пару дней, чтобы поездить по делам, встретиться с родственниками, живущими в провинции, не называя конкретных географических точек… Бантышев – человек состоятельный, у него не один водитель, не говоря уже о машинах. Вряд ли он откажет человеку, к которому собирается отправиться его дочь, к тому же возможному будущему родственнику. Что же касается водителя, то по возвращении домой, в Москву, если он и расскажет шефу, куда возил иностранца, то для Пирса это уже не будет иметь никакого значения, да и не обязан он держать ответ за свои действия перед кем бы то ни было…
Позвонили Бантышеву, Пирс обратился с просьбой, и уже через два часа во дворе дома, где жила Ольга Михайловна, появился новенький черный джип. В дорогу решено было взять пакет с бутербродами, термос с кофе и два пледа. Все сложили в дорожную сумку, и, когда водитель, крепкий, плечистый, румяный парень лет двадцати пяти, позвонил в дверь, Пирс и Ольга Михайловна были готовы к долгой дороге. Водителя звали Володей. Он оказался вежливым и добродушным парнем, когда Ольга Михайловна уже в машине показала ему карту и ткнула пальцем в едва заметную точку – деревню Каменка в Волгоградской области, он на мгновение задумался, прикидывая, видимо, по какой трассе удобнее покинуть Москву, после чего сказал бодро: «Нет проблем», завел мотор, и машина лихо сорвалась с места…
К счастью, дорога, по которой они мчались на огромной скорости по направлению к Поволжью, была сухая, гладкая. Вот только машин, которые им пришлось обгонять, было много, и, когда джип вырывался рывком вперед при обгоне какой-нибудь длинной, быстрой фуры, Ольга Михайловна всякий раз замирала, отслеживая каждое движение, словно это она сама была за рулем и только от ее внимательности и быстрой реакции зависела ситуация на дороге. Оливер сидел рядом с водителем и всю дорогу молчал, переживая, как считала Ольга Михайловна, исчезновение Риты. Она и сама уже пришла к выводу, что ему не стоило приезжать в Москву, ворошить прошлое своей жены, тем более что он ее так любил и не хотел никаких разоблачений, не хотел знать никакой правды… Но, с другой стороны, он сделал это ради самой же Риты, чтобы по возвращении успокоить ее и объяснить, что ее в России уже никто не помнит, не ищет… Хотя как он мог бы такое сказать, если не знал ее настоящего имени? А вдруг это именно ее разыскивает милиция, ее фотографии хранятся в милицейских архивах? Или же в России живет человек, который вынашивает план мести по отношению к ней? И ищет ее?! И тогда задача Пирса – выяснить, кто этот человек! Раз Рита упомянула семью Бантышевых, значит, этот человек должен быть именно членом этой семьи. Если Ирина умерла, значит, остается один Сергей. И почему он должен был кому-то что-то рассказывать о женщине, с которой его когда-то что-то связывало? Рита могла вообще не иметь отношения к этой семье, не быть родным человеком для Бантышевых, а просто совершить что-то, что отразилось на ком-то из этой семьи, на Ирине или Сергее. Но что? И как об этом узнать?
Ольга Михайловна дремала, укутавшись в плед, хотя в салоне было тепло, и часто посматривала на профиль сидящего впереди Пирса. И каждый раз ее не покидало ощущение, словно он знает значительно больше того, что рассказал ей, что он скрывает что-то, в чем не может признаться даже ей, казалось бы, посвященной во все, что только возможно. И что он рассказал ей ровно столько, сколько она должна знать для того, чтобы помогать ему по мере своих сил и возможностей. Что без нее, без ее скромной личности, без человека, во всех отношениях удобного и безобидного, ему в этом деле никак не обойтись. Вот только она никак не могла для себя уяснить, обижаться ей на недоверие Пирса или радоваться тому, что он вообще обратился к ней за помощью. Решив, что ей удобнее и приятнее будет «работать», осознавая, что она действительно необходима Пирсу и что он из всех выбрал все же ее, она немного успокоилась. Но потом с ней случилось то, чего никогда прежде не случалось… Ясная мысль осветила все остававшиеся сомнения, и Ольга Михайловна, подозревая, что Пирс – мужчина все же сентиментальный и любящий и что он наверняка носит при себе фотографию своей горячо любимой жены, запустила руку в карман его куртки, висевшей за его сиденьем, по правую руку от нее, на маленьком металлическом крючке, достала первое попавшееся, что само, казалось, вложилось в ее ладонь, – это было портмоне, – раскрыла его и, краснея от стыда и ужаса перед содеянным, достала из-под тончайшей густой и плотной сетчатой перегородки фотографию женщины… Нет, она отлично помнила лицо Риты, женщины, представившейся еще в Дубровнике женой Пирса, но почему-то теперь, когда она сама со своими тайнами и недомолвками стала для нее еще интереснее, решила взглянуть на это лицо еще раз… Ей и прежде казалось, что где-то она уже видела это лицо, но теперь, освещенное голубоватым язычком пламени зажигалки, оно предстало несколько другим, измененным, помолодевшим, как если бы с фотографии на нее посмотрело нежное личико… Кати! Так вот почему Пирс так нервничает и ищет нити, ведущие в прошлое своей обожаемой жены… Понятно теперь и жгучее желание Риты заполучить к себе эту девочку, которую она называет племянницей… Да ведь Катя – ее дочь! Как же сильно меняет внешность женщины прическа, цвет волос… У Кати длинные каштановые волосы, а у Риты – взбитые надо лбом светлые стриженые пряди… Но лицо-то одно! Ольга Михайловна убрала фотографию на место, вернула портмоне в карман и бросила зажигалку в свою сумочку. Закрыла глаза и улыбнулась своим мыслям. Вот и все, вот и вся разгадка… Значит, каким-то неимоверным образом Ирина воспитала Ритину дочку. Следовательно, Бантышев был в связи с Ритой, Рита родила от него Катю, но потом девочку у нее отняли, либо она сама отдала ее сестре… И все это происходило при каких-то не очень, видимо, приглядных событиях… И они обо всем этом уже очень скоро узнают…
Весь оставшийся путь они ехали в полной темноте, все так же обгоняя мчащиеся впереди машины и освещая путь мощными фарами. Машина была большая, мощная, и Ольге Михайловне, не привыкшей к такой технике, джип представлялся живым и сильным зверем, на которого можно положиться и даже поспать, устроившись уютно в пушистых складках его теплого тела… Она представляла себе все это единственно из страха перед этой все же опасной, как она осознавала, ночной поездкой.
Перекусывали прямо в дороге, машина почти ни разу не останавливалась. Ольга Михайловна на ходу разливала кофе по пластиковым стаканчикам, раздавала мужчинам бутерброды с сыром и колбасой. Потом перекусывали шоколадом и грушами. И снова кофе. Но как ни боролась она со сном, все-таки уснула…
И спала очень крепко, потому что не видела проплывающую громаду светящегося в темноте ночного Волгограда с полыхающим оранжевым небом и черные спящие деревни, мимо которых им пришлось проезжать. В густой бархатной темноте тряслись они на промерзших, окаменевших бороздах – ухабах самой Каменки, пока не остановились возле дома с табличкой «2».
– Это… этот дом? – спросил Пирс, и Ольга Михайловна сразу же проснулась, села и часто заморгала, прогоняя сон.
– Да, – ответил Владимир.
– Но кругом темно, ничего не видно… В деревнях редко увидишь на домах таблички с названиями улиц…
– А мне никакие названия не нужны, – вдруг сказал водитель тихо. – Я ведь родом отсюда, это моя родная деревня… Я и Анну Петровну знаю…
– А кто такая Анна Петровна? – спросил Пирс.
– Мать Ирины… Разве мы не к ней ехали?
– Но мы вам даже адреса не дали… Думали, что спрашивать будем, где живет мать Ирины Бантышевой…
– Вот и спросили бы меня с самого начала… Ладно, и так все понятно. Выходим?
– Владимир, а что вам понятно? – спросила Ольга Михайловна, окончательно запутавшаяся и потерявшая всякую бдительность.
– Да то, что вы хотели встретиться с матерью Ирины и навести справки о семье. Вы же Катю хотите увезти за границу…
Своими ответами он и вовсе сбил с толку и Ольгу Михайловну, и, она была уверена, Пирса.
– Так, может, вы нам скажете, у Ирины была родная сестра?
– Была, да только она умерла… Давно. Об этой истории не любят вспоминать…
– Сколько ей было лет?
– Четырнадцать.
– Только не говорите, что от перитонита!..
– Нет, она утонула.
– А как ее звали?
– Таня.
– А сколько было лет Ирине, когда умерла ее сестра?
– Столько же, сколько и мне, – пятнадцать. Мы же с ней с одного года, в одном классе учились… Жили в соседях. Она и пригласила меня к Бантышеву на работу, за что я ей благодарен…
– А почему Анна Петровна не хотела видеться со своей дочерью, Ириной? Почему не познакомилась с Бантышевым?
– Анна Петровна – женщина с характером. Ирина связалась с парнем, сбежала из дома, потом вернулась… Словом, опозорила семью, что называется… Вот мать ее и не простила.
– И даже на похороны дочери не приехала? И с внучкой никогда не виделась? – Пирс не смог сдержать своего возмущения.
– Говорю же – характер тяжелый… Вы бы сразу меня обо всем расспросили, дорога-то долгая была, я бы вам все рассказал… Вам что надо-то, я и так вам все расскажу, что знаю.
– Хотели наследственность узнать, ведь мой сын любит Катю… – солгал Пирс, и Ольга Михайловна покраснела, как если бы она сама солгала Володе.
– А это точно, что сестра Ирины, Таня, – утонула?
– Тело-то не нашли, течением унесло… Но люди видели, как она на речку отправилась… И с тех пор ее никто не видел… Но если вы Анне Петровне скажете, что приехали, чтобы познакомиться с ней, потому что ее внучка выходит замуж, не думаю, что она поймет вас…
– Она что же, совсем не любила свою дочь? – спросил Пирс.
– Да кто ж знает…
– Я хотел представиться человеком, который ее любил…
– Любовником, что ли? – усмехнулся водитель. – И этот номер не пройдет… Хотите совет?
– Хотим, – хором ответили Ольга Михайловна и Пирс.
– Возвращайтесь в Москву… Ничего нового вы здесь не узнаете… Ни про Таню, ни про Ирину.
– Но мы так долго ехали… И все впустую?
– Можете зайти. Но говорю же, женщина она с норовом, может вас даже на порог не пустить… Думаете, ей приятно будет, если вы одним лишь упоминанием об Ирине как бы совестить ее будете за то, что она не приехала даже на похороны единственной оставшейся в живых дочери?
– А вы почему не были на похоронах? – в свою очередь, спросила Ольга Михайловна.
– В командировке был, я вообще ничего не знал… А когда вернулся – уже поздно было… Вы зря Желтухина в чем-то подозреваете, он – кристально чистый человек, очень порядочный, он за Ирину жизнь бы отдал… У него и с Бантышевым из-за этого сложные отношения были, да и остаются…
Скрипнула дверь, и из темноты раздался тихий женский голос:
– Кто там?
– Свои, теть Ань, это я, Володя Поликарпов… Гостей вот вам привез…
…Утром они были уже в Волгограде, где из первого же попавшегося интернет-кафе Оливер Пирс писал письмо своей жене Рите. Письмо было коротким, и он знал, что Рита прочтет его, что она дома, в лондонской квартире, просто не поднимает трубку, но почту проверяет, и давно, с того самого дня, как проводила их в Россию, проверяет – по сто раз в день…
«Где?» – спросил он в своем письме. И почти сразу же получил ответ: «Старая яблоня».
Теперь все зависело от Соловьева…
21. Москва. Ноябрь 2005 г. Аэропорт
В аэропорту собралась целая компания провожающих: Ольга Михайловна, Саша Соловьев, Сергей Бантышев, Борис Желтухин, Лиля… Все, за исключением Соловьева, буквально облепили Катю с Питером, которые крепко держались за руки и казались очень взволнованными предстоящей поездкой. Оливер Пирс с Соловьевым стояли чуть поодаль и тихо разговаривали.
– Как я уже тебе говорил, дело на Марголина заведено было, но его скоро закрыли за недостаточностью улик. Бандитом его назвать трудно, но то, что этот человек был нечист на руку, – это точно… Скупал краденое, занимался мелким шантажом, охотился за кладами, подворовывал там, где плохо лежало… Его фамилия всплыла в связи с другим делом – убийством Коли Воронова, настоящего бандита, убийцы, который до сих пор находится в бегах… На его совести пять убийств. Он убивал и грабил в Новгородской области, причем убивал с особой жестокостью, в том числе и детей. Марголин проходил по этому делу как свидетель, но его в свое время так и не нашли. Зато мне удалось составить список дружков Марголина, среди которых, к счастью, и оказался Андрей Шпагин, убитый своим подельником буквально в среду, то есть позавчера… Как ты понимаешь, мне, то есть нам с тобой, просто повезло, что мой друг – тоже следователь, Мишка Пальцев, занимался как раз этим убийством. Мне удалось встретиться с ним прямо на квартире, где был обнаружен труп Шпагина, и подкинуть пакет… Там же, на месте преступления, я сказал, что Шпагин в свое время «работал» вместе с Марголиным, труп которого обнаружили в Опалихе, и что мне об этом известно, потому что летом я как раз собирался купить дачу в Опалихе, где мне и рассказали об этом происшествии… Словом, в голове моего друга эти два имени – Марголин и Шпагин – сплелись, что, собственно, мне и нужно было. И уже на следующий день он позвонил мне и пригласил выпить пива, сказал, что угощает как раз тот следователь, который занимался убийством Марголина. Оказалось, сказал Мишка, что Марголин был убит как раз тем стволом, который обнаружили в квартире Шпагина, и что, скорее всего, Шпагин-то и убил своего бывшего дружка Марголина… Так что дело, похоже, закроют в самое ближайшее время.
– Ты себе и представить не можешь, как выручил меня, – сказал Пирс. – Вот, держи… Здесь десять тысяч…
– Нет, Пирс, я не могу принять у тебя этих денег… Понимаешь, я хоть и следователь прокуратуры и все такое, но та история, которую ты мне рассказал, просто потрясла меня… Думаю, что мы с тобой спасли хорошего человека… Значит, твоя Рита и есть та самая младшая сестра Ирины Бантышевой, Таня, которая считалась утонувшей? Но как же ей удалось спастись и почему она не вернулась домой?
– Сложно сказать… Главное, что она осталась жива и что теперь у нее будет возможность встретиться со своей племянницей…
– Все-таки женщины – непостижимые существа… После того, что с ней произошло в подростковом возрасте, она сумела найти в себе силы жить дальше… Думаю, она уехала в Москву, возможно, училась там, работала, может быть даже, вышла замуж и все это время думала только о мести…
– Нет, не думаю… Она могла случайно встретить своего мучителя, встретить, заманить его в Опалиху и там застрелить, отомстить – и успокоиться… А потом, испугавшись, что ее все же найдут, сбежала за границу, воспользовавшись деньгами и документами Жемчужниковой, которые нашла в квартире Марголина. Все очень просто.