– М-м… я пока не очень понимаю…
– Вы уже успели ознакомиться с содержимым доставленного вам пакета?
– А кто вы, собственно, такой? Как, говорите, называется ваша фирма?
– Не суть важно… Важнее другое: в скором будущем мы можем стать хорошими партнерами.
– Послушайте… Вы не могли бы выражаться яснее?!
– Пожалуйста… Если вас заинтересовало наше предложение… а оно не могло вас не заинтересовать… то приходите сегодня, ровно в шесть вечера, в Национальный дворец выставок… Знаете, конечно, здание почти напротив вашего офиса… Кроме вашего шефа или вас, господин Игнашевич, ни с кем более разговаривать я не стану… Когда явитесь во Дворец, расположитесь либо в кафе, либо пройдите в экспозиционный зал… ну а там к вам подойдут…
– Нет, не понимаю… Почему я… или мой шеф… должен с вами встречаться?
– Объясняю, – сухо сказал незнакомец. – Если вы не явитесь на назначенное вам рандеву, то наш «товар» будет продан другому российскому «купцу», вашему конкуренту… А вам, господа, придется объяснять своему московскому начальству, по какой причине вы проворонили столь выгодную сделку.
Когда они закончили прослушивать запись телефонного разговора, Игнашевич выщелкнул из магнитофона микрокассету и вложил ее в пакет, лежащий на столе перед начальником.
– Как тебе это понравилось, Николаич? – спросил он.
– Смахивает на разговор глухого с немым, – хмыкнул Шевцов.
– А что было делать? Наш разговор могли писать…
– Очень даже запросто. Я думаю, Паша, что ты правильно повел себя в этой непростой ситуации.
Шевцов бросил взгляд на наручные часы.
– На шесть вечера назначено?
– Да. Времени у нас осталось – час с четвертью на раздумья.
Они обменялись красноречивыми взглядами. Неплохо было бы посоветоваться с московским начальством. Но разговоры на подобные темы по телефону, мягко говоря, не приветствуются – их разговоры могут стать достоянием чужих ушей. Вот и приходится Игнашевичу едва ли не каждый третий день летать в Москву и обратно, выполняя роль курьера в эти горячие для «тюменских» денечки…
Да, времени у них в обрез. Так что придется действовать – или, наоборот, бездействовать – на свой страх и риск.
– Это может быть подстава, Паша…
– А если нет? – Игнашевич бросил на начальника пристальный взгляд. – Прибалты сами заинтересованы в том, чтобы кто-то своими инвестициями поднял их Мажейкяй, который американцы скоро доведут до ручки… Плюс – гарантированные поставки сырой нефти…
– Но есть и такие, – возразил ему Шевцов, – кто не хочет нас сюда пускать. Во всяком случае, до наступления осени, а то и до Нового года… И мы с тобой знаем, что кое-кто из местных спецслужб хорошо кормится возле менеджмента «Мажейкю Ойл», хотя сама компания сейчас терпит крупные убытки… Ты обратил внимание на фрагмент платежки за ноябрь? Четыре высших менеджера получили вместе с бонусами от трехсот до четырехсот тысяч долларов! В месяц! Остальные, надо полагать, тоже получают повышенные против ранее оговоренных оклады…
– Наши топ-менеджеры намного круче зарабатывают, – пожал плечами Игнашевич.
– Не о том речь… Мажейкяй сейчас работает без прибыли и даже пошел в «минуса». Откуда, спрашивается, взялись все эти «бонусы»?! Нынешние менеджеры уверяют, что у них все прозрачно… Я вот интересовался…
Зарплаты у них, то, что они сообщают литовским властям, тысяч по тридцать-сорок в месяц… А тут что выходит? Они себе как-то накручивают раз эдак в десять поболее, если верить подброшенным нам документам! И это, надо полагать, еще не все их «шалости»…
– Гм… У каждой фирмы, Николаич, своя бухгалтерия.
– Согласен! Но мы не продаем свою компанию, верно?! Мы постепенно увеличиваем капитализацию, а не разбазариваем активы налево и направо…
– Но с покупкой «Мажейкю Ойл», кажется, вопрос практически решен…
– Практически решен, – как эхо повторил Шевцов. – Вопрос только в том, чтобы не ошибиться в цене…
Шевцов, откинувшись на спинку кресла, на какое-то время погрузился в глубокие размышления.
Без санкции руководства он не имел права участвовать в мероприятиях, подобных тому, что предлагают им с Игнашевичем некие «инвистигейторы».
Особенно после того случая, не получившего объяснения до сей поры, когда в один день бесследно исчезли литовский бизнесмен Пошкус и прибывший в Вильнюс для переговоров с ним топ-менеджер Концерна Вадим Сергачев.
Пошкус действительно мог располагать очень важной информацией о положении дел в «Мажейкю Ойл», которая, попади она в руки «тюменских», помогла бы им значительно – возможно, даже на несколько десятков миллионов долларов – скостить цену за их приход в «Мажейкю Ойл». Тут есть одна хитрая фишка, которую, кроме Сергачева и Шевцова, не просекало поначалу даже высшее руководство Концерна… Примерно с полгода назад Пошкус через подконтрольный ему инвестиционный фонд купил небольшое количество акций «Мажейкю Ойл», какие-то доли процента от их общего количества (всего в руках мелких акционеров находится сейчас около восьми процентов акций; двадцать восемь у «Джильямса», остальными акциями пока владеет литовское государство).
Обретя статус акционера, он, основываясь на правовых нормах, тут же потребовал от руководства «Мажейкю Ойл», от которого даже правительство – хотя на то есть свои причины – ни черта не может добиться, немедленно предоставить ему исчерпывающую информацию о положении дел в компании. Пригрозив, в случае непредоставления ему такого рода сведений, немедленно подать на менеджмент компании в суд… Ну а после того, как он добился желаемого, у Пошкуса, обладающего давними и крепкими связями среди сотрудников ТЭК и того же Мажейкяйского НПЗ, появилась возможность сравнивать и делать кое-какие выводы… «Самое любопытное, – подумал Шевцов, – что «инвистигейторы», если, конечно, вся эта история не подстава, собираются, кажется, сделать то же самое, что надеялся осуществить не так давно Пошкус. То есть подсобрать «матерьяльчик» на интересную и важную для русских нефтяников тему, а затем выгодно сбыть свой товар за деньги или за какие-нибудь преференции в недалеком будущем…» – Всякая самодеятельность нам запрещена, Павел, – наконец изрек гендиректор фирмы «ТК-Балтия Ойл». – Так что собирайся и вылетай первым же рейсом в Москву, за инструкциями… Потому что лично я после известного тебе ЧП ни на какие «тайные свидания» отправляться не собираюсь.
Глава 15 ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ – ВОЛК
Антон Легостаев выехал из Вильнюса затемно, чтобы к назначенному сроку, ровно в десять утра, достичь литовского приграничного городка Пагегяй, где ему предстояло встретиться с Пятрасом Чеснаускасом, известным в узких кругах по своему прозвищу – Боксер.
Населенный пункт Пагегяй расположен всего в нескольких километрах от Немана, на южном берегу которого, за поделенным погранпереходами на две части мостом Королевы Луизы, лежит российский город Советск.
Дорога от Вильнюса и обратно – почти пятьсот километров… После позавчерашнего облома, когда какие-то черти – впрочем, он догадывался, кто перешел ему дорогу – вырвали буквально из его лап рыжую красотку Головину, настроение у Легостаева было ни в дугу. Что уж там… завалил он задание! О чем пришлось доложить еще вчерашним утром Чяпе, владельцу частного стрелкового комплекса под Вильнюсом, одному из самых близких к Боксеру людей. И от него же, от Чяпы, Антон получил указание отправляться на следующее утро в Пагегяй, где его будет ожидать либо сам Чеснаускас, либо кто-то другой, кого пошлет на встречу с ним Боксер.
Последний месяц, как успел убедиться Легостаев, Боксер старается держаться в тени, перепоручив все дела своим помощникам. И если встречается с кем-то, то соблюдает повышенные меры предосторожности – так, словно опасается за сохранность собственной жизни.
Антон знал, что в двадцатых числах января куда-то исчезли сразу четверо парней, его земляков из Паневежиса – будто испарились… Здесь можно предположить все, что угодно. Либо они мигрировали куда-нибудь на Запад, поодиночке или всей компанией, либо залегли на дно в связи с какой-то веской причиной, либо прямым ходом переместились на тот свет.
Но бывает и так: пройдет слушок, что имярек – покойник, чистый верняк, и даже на страницах местной прессы такая догадка просквозит, но глядишь, через год или два этого «покойника» задерживает Интерпол где-нибудь в Германии, Испании или в Англии, где он, прикрываясь липовыми документами, успел новых дел натворить…
Так что судьба четверых «паневежских» до сих пор остается неясной; и даже Боксер, когда Антон однажды задал ему вопрос на эту щекотливую тему, лишь неопределенно пожал плечами – то ли сам не располагает информацией, то ли не хочет посвящать Легостаева в какие-то свои или чужие тайны.
Но то, что кто-то на днях грохнул в Юодкранте Каланчу и еще двух паневежских ребят – это уже серьезный сигнал опасности. …Настроение Антона Легостаева, и без того пасмурное, испортилось бы окончательно, узнай он, что весь вчерашний день Боксер провел в Вильнюсе, и мог бы не гонять его спозаранку за тридевять земель, а назначить встречу по одному из известных им адресов. Правда, Боксера в столице тоже ждал облом – первый его заброс оказался неудачным, «иваны» проигнорировали заготовленную им наживку, – но в этой комбинации участие Легостаева, занятого другими делами, никоим образом не планировалось…
Но то, что кто-то на днях грохнул в Юодкранте Каланчу и еще двух паневежских ребят – это уже серьезный сигнал опасности. …Настроение Антона Легостаева, и без того пасмурное, испортилось бы окончательно, узнай он, что весь вчерашний день Боксер провел в Вильнюсе, и мог бы не гонять его спозаранку за тридевять земель, а назначить встречу по одному из известных им адресов. Правда, Боксера в столице тоже ждал облом – первый его заброс оказался неудачным, «иваны» проигнорировали заготовленную им наживку, – но в этой комбинации участие Легостаева, занятого другими делами, никоим образом не планировалось…
Тридцатишестилетний Пятрас Чеснаускас, уроженец литовского города Паневежис, одно время терпеть не мог, когда кто-то всуе упоминал его давнее прозвище – Боксер. Да, будучи подростком, он серьезно занимался спортом и уже в семнадцать лет стал чемпионом республики среди юношей в полусреднем весе. Но тут же едва не загремел в тюрягу за участие в пьяной драке в одном из паневежских ресторанов, где он избил замрежа местного драмтеатра (в котором, кстати, всю жизнь работает знаменитый Донатас Банионис). Добрые люди, уже успевшие положить на него глаз, помогли ему отмазаться в той ситуации. И хотя по молодости и по глупости – он еще не раз пускал в ход свои крепкие кулаки, серьезные занятия боксом с той поры оставил раз и навсегда.
В принципе, сейчас ему было наплевать, кто и как зовет его за глаза.
Люди, с которыми судьба сводила его в первый раз, ориентируясь на это приставшее к нему с малолетства прозвище, рассчитывали увидеть перед собой свирепого, но туповатого субъекта соответствующей внешности – обязательно с хрящеватым перешибленным носом, – но видели совсем другое… Для паневежских ребят, многих из которых, перебивавшихся мелким рэкетом и кражей автомобилей, он пристроил в частные службы безопасности и даже в полицию – если уж заниматься рэкетом, то по-умному, действуя под сенью закона либо прикрываясь крутой «крышей», – Боксер, особенно в последние годы, непререкаемый авторитет. В среде местных бизнесменов он тоже свой – многим из серьезных деловых людей он смог оказать те или иные услуги, – хотя некоторые дельцы косятся на него, старательно избегая всяких контактов с ним. Есть у него свои люди и в силовых структурах, так что благодаря всем этим полезным связям, действуя по принципу «ты – мне, я – тебе», Боксер умудрялся всегда быть на плаву…
Легостаев не без труда нашел двухэтажный коттедж, расположенный на окраине городка Пагегяй. Поприветствовав кивком знакомого парня, давно состоящего телохраном при Боксере, Антон вслед за ним прошел внутрь дома.
– Сделай-ка нам по чашке крепкого кофе, – сказал Боксер своему бодигарду. Затем, когда тот оставил их вдвоем в гостиной дома, пристально посмотрел на Легостаева. – Здравствуй, Антон! Нормально добрался? Гм… Чяпа мне уже доложил, что вы крупно облажались…
Рассказывай, что за облом у вас приключился, кто вам перебежал дорогу и что нужно сделать, чтобы исправить положение…
Какое-то время он слушал Легостаева молча, но когда тот в подробностях поведал о неудачном визите в фирму «Фалькон», с последующим препровождением Антона и двух его помощников в одно из отделений полиции, Боксер вдруг оборвал его доклад:
– Выходит, что за день до вас у Нестерова в гостях побывал Хорь? Да еще маски-шоу устроил там?
– Да, но я узнал об этом с опозданием.
– Я же предупреждал и тебя, Антон, и Чяпу, чтобы вы поддерживали контакт с Хорем!
– Я ж ему не начальник, чтоб он мне докладывал о всех своих телодвижениях, – потрогав пальцем все еще заклеенный пластырем нос, сказал Легостаев. – Потом уже, когда Хорь вытащил нас из ментовки, мы с ним обкашляли эту тему. В принципе, ничего страшного не произошло.
Как сказал сам Хорь: «Кашу маслом не испортишь»…
– Но «московские товарищи», как я вижу, предпочли все же воспользоваться услугами «Фалькона», – хмыкнул Боксер. – Ты у нас, Антон, хотя и носишь русскую фамилию, все ж полукровка, наполовину литовец. А вот Нестеров – стопроцентный русак. Может, дело именно в этом? В том, что кое-кто не склонен доверять в своих тайных делах нам, аборигенам?
– Понятия не имею, Пятрас, – Легостаев пожал плечами. – Но почему ты говоришь во множественном числе? По-моему, она приехала одна, без сопровождения… – «По-моему» или точно? – Боксер бросил на него острый взгляд. – То-то же… Ну-ка, взгляни на эту фотку еще раз?
Он продемонстрировал Антону извлеченную из кармана цветную фотокарточку небольшого формата, причем часть ее, где явно был запечатлен еще кто-то, он как бы ненамеренно прикрыл пальцами.
– Да, на фото она, эта самая Головина, – подтвердил Антон.
Пришлось ему теперь рассказать и о том, как он упустил эту рыжеволосую москвичку, поселившуюся в «Неринге», и о другом – что дорожку им в этом деле перебежали, кажется, злокозненные «соколы».
– Вчера вечером узнали, что она выписалась из «Неринги», – доложил напоследок Легостаев. – Сомневаюсь, чтобы она уехала обратно в Москву.
Я поручил двум сотрудникам пробить адресок… Мы на нее обязательно выйдем, хотя бы через того же Нестерова.
– Судьба Нестерова меня совершению не интересует, – сухо сказал Чеснаускас. – Моли бога, чтобы Головина не сдернула из Вильнюса после вашей неудачной акции… Найдите ее, Антон, и привезите на стрельбище в Пабраде к Чяпе! Остальное не твоя забота.
– Я все понял.
Боксер, глядя на него, криво усмехнулся:
– В том деле, что тебе поручено, Антон, следует отбросить всякие моральные принципы. Человек человеку – волк… Мы с тобой должны думать только о своих шкурных интересах, а остальное приложится…
Глава 16 С ВОЛКАМИ ЖИТЬ – ПО-ВОЛЧЬИ ВЫТЬ
Двадцатипятилетний крепыш Зяма, участвовавший в налете на офис фирмы «Фалькон», пострадал сильнее, чем двое его коллег: здоровенный амбалище, с которым он надеялся поквитаться, сломал ему кости в двух местах, ключицу и запястье, а вдобавок к этому повреждены два ребра…
Поэтому он пробыл в ментовке всего ничего: по-быстрому сняли показания, а затем отвезли на» Скорой» в республиканскую больницу, где им занялись врачи. Там он тоже не слишком долго задержался: уже через сутки в больницу за ним приехали двое ребят и перевезли Зяму со свежезагипсованной рукой в его однокомнатную съемную квартиру, где ему предстояло восстанавливаться после получения им «производственной травмы».
Но что-то, видно, не так сделали медики с его поврежденной рукой: уже вечером она стала побаливать. Но он наглотался снотворного и как в омут провалился – а утром, когда он очумело вынырнул из этого омута, выяснилось, что рука у него болит по-прежнему…
Зяма решил, что надо еще раз показаться врачам. Под окнами стоит его тачка, но с загипсованной клешней, ясное дело, за руль не усядешься.
Можно было звякнуть Антону или еще кому-то из ребят, чтобы отвезли в больницу – но у них сейчас до черта своих забот, и не хрен отвлекать их от дел по такому пустяковому поводу. В «Скорую» он тоже не стал звонить – еще не известно, как быстро ему смогут подать карету.
Он поступил проще: вызвал такси к дому, причем заказ он сделал со своего мобильного телефона…
На улице было пасмурно; серое прибалтийское небо, осыпавшее ночью землю мокрым слипающимся снегом, теперь сочилось ледяными струйками дождя.
Стоило канареечного цвета «мерсу», снабженному плафоном и шашечками, въехать во двор пятиэтажного кирпичного дома, как из подъезда к нему быстрым шагом направился какой-то мужчина в темной куртке с поднятым из-за непогоды воротником и в черной спортивной шапочке, насунутой на самые брови.
– Командир, ты по заказу? В шестую квартиру?
– Верно…
– Извини, но заказ отменяется! У меня изменились планы…
Мужчина в темной куртке протянул водителю мелкую купюру – как бы в качестве небольшой компенсации за отмену заказа. Водитель, взяв деньги, пожал плечами, затем, сдав задом, вырулил прочь со двора пятиэтажки.
Через минуту с небольшим из дверей однокомнатной квартиры, расположенной на втором этаже, вышел Зяма. Из-за проблемы с рукой он не смог нормально надеть куртку, а лишь набросил ее сверху… Заперев входную дверь, он стал осторожно спускаться по лестнице, стараясь не задеть поврежденной рукой стену. В этот момент открылась дверь подъезда, и навстречу ему направился какой-то мужик в лыжной шапочке…
– Эй, осторожней! – недовольно сказал Зяма. – Аккур-ратно… не задень мне руку!
Мужчина ловко обогнул его, и когда Зяма повернулся к нему спиной, держа загипсованную руку чуть на отлете, выверенно ударил чем-то тяжелым по темечку…
Двое крепких мужчин, подхватив под руки третьего, не слишком церемонясь с его поврежденной загипсованной рукой, быстро вытащили его из подъезда и сунули в чрево крытого грузового микроавтобуса.