– Стас, надо, чтоб ты сам посмотрел те кассеты, что изъял у Чяпы!
Редко когда доводилось Стасу видеть своего приятеля в столь возбужденном, взвинченном состоянии.
– И с ключом тем, что ты забрал, тоже… интересная фишка!
– Так что там, Слон, на тех кассетах? Ты их уже посмотрел?
– А то! – нахмурившись, сказал Римас. – Фартовый ты все ж мужик, Нестеров! Хоть и не знал, что на кассетах, а все ж сгреб их, да еще ценный ключик прихватил до кучи! Но… Нет, пока ничего не скажу!
Сначала ты должен сам это «кино» просмотреть, а потом вместе обсудим, что это нам дает!
Стас на секунду задумался.
– А как же наши девушки? Кто с ними останется?
– Старая Онуте останется, – хмыкнув, сказал Слон. – Она у меня из трехлинейки шмаляет, как… ворошиловский стрелок! Да и кто здесь может появиться?! Сам видишь, глухомань…
Стас кивнул головой:
– Ладно, Слон, поехали, раз это так важно!
Глава 29 ПОПАЛ КАК КУР В ОЩИП
Монгол хребтом ощущал в эти дни скорое приближение «большого звиздеца».
Даже известие о смерти Чяпы, о чем он узнал, естественно, не из криминальной хроники, а от одного из исполнителей, особенно его не обрадовало. Да, вроде бы еще одна фамилия вычеркнута из списка, и все сделано вовремя. Еще трое пошли на тот свет за компанию с Чяпой? Кого это волнует… Но что станется с ним, Монголом, когда работа, которую ему навязали, хитроумно обложив его со всех сторон и не оставив ему иного выхода, как запустить «конвейер смерти», будет выполнена до конца, до последнего упора?
Не положат ли его самого крайним, «шпалой», чтобы на нем все и оборвалось, те люди в масках, что навязали ему свою волю? Чтобы убрать Монгола, им самим даже не придется пачкать руки: возьмут на цугундер каких-нибудь отморозков, натравят их на ветерана криминальных войн, и дело в шляпе…
Самое хреновое, что ситуация для него сложилась поистине безвыходная.
Если бы речь шла только о его собственной жизни, он бы, вероятнее всего, не стал бы участвовать в этом дьявольском маскараде. И ноги его в Литве уже не было бы… Но «маски» взяли в заложники его родного брата, Монголюкаса. Тот в свое время поддерживал старшего брательника, отправленного в колонию, всем, чем только мог. Да и бизнес их общий, семейный, в целом сумел сохранить. Нет, не может он предать самого близкого человека, такое он себе никогда не простит. …У каждого, кто занимается серьезными делами, есть свои ценности, свои понятия о добре и зле, и есть свой внутренний стержень. Наличие такого внутреннего стержня позволяет личности выстоять в самых нечеловеческих условиях… Но все, вероятно, имеет свой предел.
Иногда трудно понять, из-за чего ломаются сильные люди, ибо сложно бывает выделить одну-единственную причину. Что касается Монгола, то надломился он душой, как ни странно покажется, после того самого кошмарного сна, поразительно смахивающего на явь, в котором он увидел своего недруга Боксера и по ходу которого его самого – «опустили»…
Спустя трое суток после его дежурного визита на «явку» МВД Монгола по сотовому телефону вызвонил его куратор и потребовал срочно явиться для какого-то важного разговора.
По обыкновению, Ропша отправился на рандеву с «масками» один, без охраны, даже не взяв с собой пистолет «зиг зауэр», который ему, как «условно-досрочно освобожденному», носить, естественно, не полагалось, но с которым он не расставался теперь ни днем, ни даже ночью, кладя его на верхнюю полку прикроватной тумбочки.
Доведенный до отчаяния, он уже подумывал, не натравить ли ему на «масок» самого Сталлоне… Разделаться с тремя или четырьмя сотрудниками, пусть даже вооруженными, тому не составит особого труда… Но Монгол все же отбросил эту мысль, поскольку понимал, что случись нечто подобное, и он, и его брат мигом сами отправятся на тот свет.
Когда он подъехал к нужному дому, в кармане у него зазвонил сотовый телефон. Трубка голосом куратора сообщила ему адрес новой «явки», расположенной в том же микрорайоне – на месте он обязан быть ровно через десять минут.
Тем самым он получил еще одно доказательство, что тягаться ему одному со спецслужбами бесполезно: они будто читают его потаенные мысли и рассчитывают каждый свой новый ход так, чтобы Монгол вдруг не выкинул какой-нибудь неприятный для них фортель…
Обстановка на новой «явке» была точь-в-точь такой же, что и на прежней. И, как всегда, одна «маска» расположилась за столом, другая на диване, а Монгол устроился на стуле посреди помещения, где проходил их разговор.
– В целом, Монгол, мы довольны тем, как ты выполняешь свои обязанности, – сказал «первый номер». – Ведь можешь, когда захочешь!
– Но впредь старайся не устраивать столь массовых представлений, – сказал «второй номер». – Желательно, чтобы двое оставшихся в списке людей исчезли без шума, тихо… и навсегда!
Монгол, тяжело качнувшись взад-вперед, хмуро сказал:
– Я так и знал… Я уже говорил, чуть что случись, вы на меня всех собак повесите!
– Ничего подобного, – сказал «первый». – Никаких предъяв к тебе, Монгол, в этом плане нет, да и не будет… По событиям в Юодкранте, как и по факту гибели Чяпы и его людей, следствие отрабатывает версию… что все произошедшее является результатом разборок в среде самих «паневежских». Несколько часов назад арестован руководитель фирмы «Аргус»…
– Хотя он всего лишь подставное лицо, – уточнил «второй». – Как и управляющий казино «Крислалл», которого тоже упаковали в СИЗО.
– Верно, – подтвердил «первый». – Не удалось пока задержать Антона Легостаева, который скрылся в неизвестном направлении… На свободе остались еще две или три мелкие сошки… Ну и Боксер, естественно, в отношении которого, Монгол, мы с нетерпением ожидаем нужных нам новостей.
Некоторое время они сидели молча, давая время Монголу переварить прозвучавшую только что информацию. Ропша предположил, что Легостаеву, скорее всего, позволили скрыться. Наверняка кто-то предупредил его в последний момент; этот «некто» явно не заинтересован в том, чтобы Легостаев оказался в изоляторе. Антон, конечно, крепкий орешек, и вряд ли он захочет делиться со следствием информацией о причинах морового поветрия, напавшего на паневежскую братву, но все же, все же… Странная сложилась ситуация: кто-то из сотрудников спецслужб тесно сотрудничает с Боксером и его людьми, или же сотрудничал ранее, до недавних кровавых событий, а другие, как эти двое в масках, хотят чужими руками разделаться с «паневежскими», отправив всех их лидеров на тот свет…
Пока в его голове ворочались тяжелые мысли, Боксер косо поглядывал на человека, сидевшего за столом – на «первого номера». Он вспомнил, при каких обстоятельствах он с ним пересекся однажды: они беседовали спустя пару дней после побоища в одном из каунасских кафе, когда сам Монгол чудом избежал гибели. Этот человек опрашивал его в присутствии следователя; а по своему служебному положению он тогда являлся заместителем начальника Департамента экономической безопасности, прообраза нынешней Службы спецрасследований. Он пытался выяснить у Монгола, какие именно вопросы намерены были «перетереть» лидеры «бригады» на своем толковище, закончившемся кровопролитием, и не намерены ли они были внедриться в предприятия топливно-энергетического сектора страны…
Ропша тогда, естественно, уклонился от прямых ответов, но теперь вот, спустя несколько лет, вспомнил и сам разговор, и того, кто уже в ту пору интересовался «нефтяным бизнесом» и кто сейчас сидит перед ним за столом, играя в их непростых беседах неизменно первую скрипку.
Монгол теперь знал и фамилию этого человека, и то, что он, уйдя с госслужбы – но сохранив все полезные связи, – теперь возглавляет службу безопасности одной из крупнейших литовских компаний, главного партнера «Мажейкю Ойл» в поставках бензина всех сортов, дизтоплива и авиационного керосина внутри страны и за рубежом. Но как воспользоваться своим знанием? У этого субъекта такие связи, что ему и не снилось! К тому же «второй номер», Ропша был в этом уверен, является действующим сотрудником одной из спецслужб, как и его собственный куратор…
– Да, мы ждем новостей по Боксеру, – выдержав длительную паузу, повторил «первый». – Но мы не для этого вызвали тебя, Монгол… вернее, не только по этой причине.
Он выложил на стол белый конверт, который своими размерами был лишь немногим больше стандартного конверта для писем.
– Здесь, в конверте, фотографии двух людей, а также достаточно подробные сведения о каждом из них, – сказал «первый». – В отличие от Чяпы и Каланчи, эти двое должны исчезнуть тихо… Именно исчезнуть с концами, чтобы даже тел их не смогли обнаружить!
– Так не пойдет, гражданин начальник, – оставаясь на месте, угрюмо процедил Ропша. – У вас так разыгрался аппетит, что у меня никаких бабок не хватит…
– Не прибедняйся, Монгол! – строго произнес «второй». – Нам известно, что вы с братом неплохо наварились за последние годы…
– К тебе все вернется сторицей, Монгол, – сказал «первый». – Ближе к лету вам с братом перейдет казино «Кристалл», которым, как тебе известно, сейчас через подставное лицо владеет Боксер. И еще два учреждения помельче, контролируемые ныне «паневежскими» – любая из их ночных дискотек или любой из принадлежащих им ресторанов… Кажется, это неплохая цена за услугу, которую тебе нетрудно будет оказать…
– Само собой, как только ты отработаешь заказ, – добавил «второй», – твой брат немедленно будет отпущен на свободу.
Монгол тяжело поднялся со стула, взял со стола конверт и спрятал его в карман.
– Заказ этот из разряда «горящих», поэтому действуй без малейшего промедления! – предупредил его «первый». – Ты хорошо понял задачу, Монгол? Все, свободен…
Ропша и вправду ощущал себя в эти часы неким предметом, который свободно перемещается по бурному житейскому морю, целиком положившись на волю волн…
Спустя полтора часа он встретился со Сталлоне на явочной квартире последнего.
Сталлоне вытащил из конверта две фотокарточки и сопроводиловку. С одного снимка на него смотрел Стас Нестеров, глава фирмы «Фалькон», с другого – его помощник Римас Мажонас.
Сталлоне несколько удивился, не обнаружив в конверте еще и снимка рыжеволосой москвички Головиной. Но задавать вопросы Монголу не стал; да и вряд ли тот сам был в курсе существующего расклада.
Не стал он говорить и о том, что эти двое, Нестеров и Мажонас, в последние дни находятся в зоне его внимания.
– Когда нужно их исполнить? – спросил он просто и буднично.
– Ты пробил местонахождение Боксера? – поинтересовался Монгол.
– Да. Яуже отправил в Советск человека, а сегодня вечером планировал и сам туда отправиться.
– Пусть все идет, как идет, – сказал Монгол. – Сначала «гаси» Боксера, а потом займешься этими двумя?
Глава 30 ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ…
Просмотр трофейных видеоматериалов решено было устроить на холостяцкой квартире двоюродного брата Римаса, где Слон и просмотрел эти записи несколькими часами ранее.
Родственник Мажонаса должен был вернуться с работы только вечером, и, поскольку его никто не собирался посвящать в суть дела, которое расследовали «соколы», это обстоятельство их вполне устроило.
Стас расположился на диване. Поставив на колено пепельницу и закурив сигарету, он приготовился смотреть «кино», которое намеревался прокрутить ему напарник.
– С какой кассеты начнем? – спросил Слон, возившийся у стоявшей в углу комнаты видеодвойки. – На одной кассете – запись допроса Пошкуса. На другой – допрос Сергачева…
Брови Нестерова изумленно поползли вверх.
– Даже так? Гм… Ладно, начнем с Пошкуса, – почему-то решил он, хотя логичнее было бы начать просмотр с видеозаписи допроса Сергачева.
Слон вставил нужную кассету и включил видяк на воспроизведение.
На экране появился мужчина, в котором Стас без труда узнал литовского бизнесмена Пошкуса – снимки этого человека были напечатаны в связи с его драматическим исчезновением во всех местных изданиях.
Пошкус был привязан к стулу, причем руки его были заведены назад; выглядело это так, будто ему их вывернули в суставах… По всему было видно, что предварительно его избили: левый глаз заплыл, превратившись в узкую щелочку, губы и подбородок в крови, рубашка на груди тоже в крови… Человек с камерой снимал его на фоне оштукатуренной стены; кроме Пошкуса и этой стены в кадр более ничего не попадало, так что понять, где именно происходил допрос, было невозможно.
– Обрати внимание на показания таймера, Стас, – подал реплику Слон. – По моим прикидкам, с того момента, как их прихватили, прошло часов шесть или семь… Тормознули их, очевидно, где-то между девятью и десятью вечера, когда они выехали втроем на «мерес» из отеля «Виллон». Привезли в укромное место, отлупцевали как следует, а потом принялись вытягивать из них важную информацию…
Если ориентироваться на показания таймера, то первый допрос происходил в пять утра с хвостиком 22 января, то есть спустя уже несколько часов после того, как Пошкус и Сергачев оказались в руках какой-то преступной группировки.
Допрос Пошкуса велся, по всей видимости, на литовском. Голос того – или тех, – кто задавал ему вопросы, в звукоряде записи отсутствовал. Скорее всего, допрос вели двое: Пошкус то смотрел прямо в зрачок камеры, а это означает, что спрашивал его о чем-то «видеооператор», то поворачивал голову чуть влево, где явно находился еще один дознаватель, который тоже задавал вопросы.
Спрашивали Пошкуса о каких-то документах, деловых бумагах, о том, где может храниться какая-то информация, записанная на компьютерные дискеты.
Стенограмма допроса была рваной, какой-то фрагментарной, но, в принципе, давала представление о том, чего именно добивались эти люди от похищенного ими литовского бизнесмена.
Если проставить вместо вопросов многоточия, то записать угодившие на пленку фрагменты допроса можно было бы следующим образом: …
Пошкус: «Да, это так… Последние полгода… и даже раньше… я занимался сбором конфиденциальной информации о состоянии дел на «Мажейкю Ойл» и на других предприятиях, которые структурно входят… или как-то связаны с этой компанией». …
Пошкус: «У меня были, конечно, полуофициальные, но тесные контакты с российскими нефтяниками… Вначале я контачил с людьми из «ЮКОСа», но в последнее время переориентировался на «тюменских»… …
Пошкус: «Чаще всего по этому вопросу я контактировал с Вадимом Сергачевым. Иногда встречался здесь, в Вильнюсе, с местными представителями «тюменских» Шевцовым и Игнашевичем… А также с вице-президентом Решетовским и еще одним человеком, который возглавляет у них экономическую разведку…» …
Пошкус: «Это обычный бизнес, не более того… Американцы сейчас в открытую грабят «Мажейкю Ойл»! Не только я, но и многие другие, кто разбирается в нашем бизнесе, считают, что если русские не придут к нам уже в этом году… если не будет подписан долгосрочный договор об инвестициях и поставках нефтепродуктов… то все закончится полным банкротством «Мажейкю Ойл»… а это означает катастрофу для нашей страны…» …
Пошкус: «Ничего в нашем бизнесе не делается бесплатно… Я, конечно, не исключение… Но речь идет не о деньгах, которые мне платили… Я рассчитывал занять высокий служебный пост в компании после прихода русских… это полностью компенсировало бы мои затраты». …
Пошкус: «Все документы, как оригиналы, так и копии… собранной мною информации по Мажейкяю хранятся в двух местах: в моем паневежском офисе и в моем загородном доме, где в цокольном этаже оборудован тайник… там я храню самые важные бумаги и компьютерные дискеты…» …
Пошкус: «Я сказал чистую правду… Зачем мне врать? Я вижу, что вы… серьезно настроены… Я не враг самому себе… Повторяю еще раз: вся база собранных мною данных хранится именно в тех местах, которые я вам указал…»
Последующие несколько минут разговор крутился вокруг этих бумаг, как-то связанных с грядущей доприватизацией компании «Мажейкю Ойл»… Дознавателей интересовало, как им сподручнее всего будет изъять накопленную Пошкусом «базу данных», чтобы не привлечь к себе внимания домашних и партнеров по бизнесу, ну а допрашиваемый, кажется, пройдя через физическую и психологическую обработку, теперь был согласен во всем пойти им навстречу.
– Бизнер в любой ситуации остается бизнером, – криво усмехнувшись, сказал Слон. – Ему могила грозит, а он все равно пытается устроить ближнему «кидалово»! Но они его все ж «пробили»… Вот, смотри, что сейчас будет…
Таймер в углу экрана показывал 17.35 все того же 22 января.
На лице Пошкуса появились новые ссадины и кровоподтеки; из разбитого носа и левого уха струйками сочилась кровь, рубаха с оторванным напрочь воротником из белой превратилась почти сплошь в багрово-красную.
– Лихо они с ним поработали! – процедил Стас. – Видать, дорогого стоят те бумажки, что на свою голову коллекционировал этот бедолага…
На короткое время в объектив угодила чья-то рука в черной перчатке.
Когда «дознаватель» разжал ладонь, стали видны два небольших плоских ключа, нанизанные на шелковую тесемку. Пошел крупный план… еще крупнее… так что теперь можно было разглядеть и цифры, выбитые на каждом из двух этих ключей, и маленький кружок, пересеченный несколькими линиями – последний смахивал на какую-то эмблему.
Затем оператор вновь стал снимать Пошкуса, а сам допрос был возобновлен с новой силой. …
Пошкус: «Я как-то не сообразил сразу… меня сильно бьют… у меня все спуталось в голове…» …
Пошкус: «Да, конечно… я католик…» …
Пошкус: «Почему я ношу эти ключи вместо католического крестика на груди? Боялся их потерять…»