Внутренний Предиктор СССР «О текущем моменте», № 1(61), 2007 г. (Аналитика 2007г. - 02)
«Страусиная позиция» - дурная основа для суверенной демократии
1. Главное в политической аналитике
У.Черчилль как-то высказался: «Искусство политика в том, чтобы предсказать, что произойдёт завтра, на следующей неделе, через месяц, через год, а затем объяснить, почему этого не произошло».
Но это годится только для упражнений в застольном остроумии, а в реальной жизни - для политиканства авторитарной власти, ни коим образом не отвечающей за свои слова и дела перед народом.
В гражданском же обществе от политической аналитики людям требуются ответы на вопросы:
· какие варианты будущего объективно возможны?
· как воплотить в жизнь наиболее предпочтительный вариант из множества объективно возможных?
О том исходном, что необходимо для соответствия аналитики этим требованиям, полно и кратко сказал А.С.Пушкин:
Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен,
Правдив и свободен их вещий язык
И с Волей Небесною дружен…
Воля Божия - Небесная включает в себя две составляющие: Промысел, ведущий к Предопределённым Богом целям развития, и Попущение, представляющее собой множество возможностей ошибаться и действовать вопреки Промыслу, предоставленное Богом субъектам наряду с возможностью выбора.
Соответственно слова «с Волей Небесною дружен» предполагают различение Промысла и Попущения и осуществление действий, направленных на воплощение в жизнь Промысла, не взирая на мнения и вожделения тех или иных земных «могучих владык».
· Если этого нет, то получается не аналитика, а графоманство, ищущее кому бы продаться или кого бы поработить [1], либо интеллектуальная проституция тех, кто уже нашёл, кому продаться.
· Если же названное А.С.Пушкиным имеет место, то всё остальное - дело личностной культуры чувств и мышления, и - как следствие - информационного обеспечения.
Вот собственно и всё, что можно сказать кратко о политической аналитике по существу.
Всё остальное - уже детали, которые могут быть полезны тем, кто воспринимает в целом проблематику адекватности аналитики жизни и перспективам; а тем, кто проблематику в целом не воспринимает, - тем, чем больше «деревьев» - тем труднее «за деревьями увидеть лес».
2. - Фабрики ли? - Мысли ли? - «В коня ли корм?» 2.1. Нам бы так?
“Независимая газета” 18.01.2007 г. опубликовала статью Натальи Меликовой “Фабрики невостребованной мысли” [2] с подзаголовком «При принятии стратегических решений государством интеллектуальный продукт оказывается лишним». В ней в «политкорректной» форме поставлены вопросы, которые мы вынесли в заголовок этого раздела в прямой их постановке, и предпринята попытка дать на них ответы. Начинается статья так:
«Белорусский кризис [3] вновь показал, что Россия не имеет чёткой стратегии взаимодействия с ключевыми партнёрами. В очередной раз страна заплатила огромную цену: снова реагируя постфактум, она тщетно пытается нивелировать катастрофический ущерб, нанесённый её имиджу на Западе. Между тем политологи и эксперты в сфере внешней политики в один голос говорят, что производимый ими интеллектуальный продукт властью не востребован. Кто в этом виноват? Сама власть, полагающаяся на внутренних аналитиков? Или аналитическое сообщество, неспособное предложить серьёзный продукт? И вообще - что представляют собой российские «фабрики мысли», претендующие на выработку стратегий в области внутренней и внешней политики?»
И после подзаголовка следует продолжение:
«Само понятие «think-tank», «фабрика мысли», «интеллектуальный центр» возникло в США после Второй мировой войны. Сегодня в Штатах существуют тысячи «фабрик мысли», крупнейшие из которых обеспечивают американский истеблишмент интеллектуальным продуктом в самых разных областях - от рекомендаций в сфере внешней и оборонной политики до развития экономики городов. Из ведущих американских интеллектуальных центров пришли во власть именитые американские политики. Профессор Гарвардского университета Генри Киссинджер в 1968-м стал сначала советником по национальной безопасности, а потом госсекретарём США. А в послужном списке Фрэнсиса Фукуямы, бывшего эксперта одной из самых авторитетных американских «фабрик мысли» - Rand Corporation, значится работа в отделе политического планирования Госдепа США».
И ещё:
«Отсутствие мощной финансовой базы, по мнению Павловского, - одна из причин, по которой в России до сих пор не создана существующая в США «стройная архитектура идей и кадров между независимыми политическими центрами, с одной стороны, университетским миром - с другой, и властью - с третьей». В США - это «мощные институты с огромными бюджетами, которых у нас нет ни у одного исследовательского центра», - добавляет Никонов. Замечу, что, согласно опубликованному на сайте финансовому отчёту, Rand Corporation за период с сентября 2004-го по сентябрь 2005-го получила грантов и контрактов на сумму более 200 млн. долл.».
Сетования на тему «бабла не хватает» - понятны, поскольку большинству населения «Россионии», а не только политическим аналитикам, постоянно не хватает «бабла» для того, чтобы жить так, как хочется. Но всё же есть основания полагать, что финансирование аналитики не определяет её качество, а результаты политики, проводимой на её основе, могут быть сколь угодно далеки от деклараций аналитиков о своей благонамеренности, о лояльности режиму и верности народу.
Начнём с того, что полезно всё же признать:
Для российской политики не может быть определяющим мнение Европы о России. К самостоятельности суждений о политике и судьбах человечества ещё в позапрошлом веке призывал А.С.Пушкин: «Что вся прочла Европа, нет нужды вновь беседовать о том» (XXII октава, поэма “Домик в Коломне”, октябрь 1830 год).
Дело в том, что на протяжении последних полутора тысячелетий из Европы к нам не приходило ничего, кроме:
· беззастенчивой военно-силовой агрессии с целью порабощения и ликвидации самобытности цивилизации многонациональной Руси [4];
· и «европейского просвещения», которое, как показывает анализ его содержания без пиетета перед ним, несёт:
O не соответствующую историческому прошлому концепцию истории человечества,
O вздорную социологию,
O неадекватные и потому управленчески не состоятельные экономические теории и психологию (последнее ставит вопрос и об адекватности западной школы естествознания).[5]
Такое качество европейского просвещения даёт основание к тому, чтобы и его проникновение в Россию расценивать как агрессию, но проводимую не беззастенчиво военно-силовым способом, а в скрытой форме - методом культурного сотрудничества.
Сказанное - не призыв к искоренению просвещения и взращиванию всеобщего невежества, а намёк на то, что:
· чужим умом не проживёшь, тем более, если чужой ум в чём-то дефективен;
· такое дефективное просвещение на самом деле и есть рассадник невежества.
Конкретно исторически это же означает, что:
· Запад болен давно и тяжело в аспекте нравственности и интеллекта и вряд ли в состоянии самостоятельно излечиться от нравственно-психических заболеваний, которыми он норовит заразить окружающих [6].
· Политическая аналитика, развиваемая исходя из пришедших с Запада теорий социологии, истории, экономической науки, не может быть адекватна жизни и перспективам и потому Россию ни к чему хорошему привести не может.
Оба эти утверждения, касающиеся как финансирования, так и научной обоснованности политической аналитики, прекрасно иллюстрируются историей СССР, необходимые факты для понимания которой, приводятся в рассматриваемой статье в “НГ”:
«“В России устойчивой системы, традиции взаимодействия власти с центрами разработки политики на сегодняшний день не существует, как, впрочем, и не существует и длительной истории таких центров”, - утверждает глава Фонда эффективной политики Глеб Павловский. Крупнейшие мозговые центры в СССР (не считая КГБ) существовали либо внутри партийной системы, либо принадлежали к академической среде. Наиболее известные из советских think-tank’ов: Академия общественных наук, Институт марксизма-ленинизма, Институт мировой экономики и международных отношений и Институт США и Канады (ИСКРАН). «В советское время академические институты были завалены заказами со стороны руководящих органов», - отмечает руководитель фонда «Политика» Вячеслав Никонов. Символично, что до сих пор находящийся на бюджетном финансировании ИСКРАН за последние 15 лет получил всего два заказа от государства».
Может быть высказано мнение, что в СССР академическая наука была умна и политически прозорлива, но тупые аппаратчики ЦК КПСС и не менее тупые члены Политбюро, были настолько тупы, что не могли понять глубины мысли, дальновидных прогнозов и рекомендаций интеллектуалов из названных институтов. Однако, даже если аппаратчики ЦК и члены Политбюро действительно были столь тупы, как это можно подумать, то при том авторитете, каким обладали в СССР до начала перестройки носители учёных степеней и званий, таких как академик, член-корреспондент академии наук, доктор наук, профессор, предположение о безпредельной тупости аппаратчиков ЦК и членов Политбюро означает, что:
Реальная идейная власть в СССР принадлежала именно Учёным советам таких институтов АН СССР и «при ЦК КПСС», как названные в статье Н.Меликовой: Академия общественных наук, Институт марксизма-ленинизма, Институт мировой экономики и международных отношений, Институт США и Канады.
Т.е. реально директора названных институтов, решали:
· какие проблемы существуют, а какие нет;
· какие темы актуальны для разработки, а какие нет;
· что есть истина, а что заблуждение.
И помимо их воли ни одна проблема не могла быть освещена в плановом порядке, а если что-то появлялось в инициативном порядке, но не отвечало их представлениям о реальности и тенденциях, то такие материалы не выходили из стен институтов, а если их авторы были настойчивы, то авторитетные академики, член-коры, доктора, профессора, прекращали их карьеру: чиновники госаппарата и партаппарата, во всём полагались на мнения авторитетных светил науки, вследствие чего никогда не вдавались в рассмотрение по существу разногласий «авторитетов» и неуправляемых «выскочек», имевших «особое мнение».
Т.е. карьеристы-аппаратчики ЦК, как и все прочие бюрократы, свою интеллектуальную мощь понапрасну, т.е. без корысти для себя, не транжирили. Но при этом не были они и настолько тупы, как это сейчас многие пытаются представить. Поэтому руководство названных институтов находило с ними (включая и главу КГБ Ю.В.Андропова) взаимопонимание и говорили они в общем-то на одном и том же языке. И хотя СССР рухнул, но институты так или иначе сохранились; а если не сохранились сами институты, то никуда не исчезли в их большинстве их аналитики и руководители. Вот некоторые персональные данные:
· Если академик Арбатов (в советском прошлом директор Института США и Канады) и ушёл на пенсию, то дело отца продолжает его сын.
· В советском прошлом замдиректора этого института А.Кокошин и ныне не последнее лицо в структурах власти «Россионии».
· А.Ципко - как упражнялся в политической аналитике в ЦК КПСС, так и ныне продолжает заниматься тем же делом.
Это только фамилии, приходящие в память сразу же. Но кроме них в государственной катастрофе СССР всплыли ещё многие новые.
Иными словами, есть основания полагать: В.И.Ленин, когда утверждал, что интеллигенция в России - не мозг нации, а нечто другое, - был прав. Тем более она и не совесть нации. Такая интеллигенция не тонет даже в катастрофах государства, с руки которого кормилась. В этом-то и состоит проблема качества политической аналитики в России и построения практической политики на её основе - кадры решают всё: каковы кадры - такова и аналитика, такова политика, таковы все сферы деятельности.
И если в США сложилась и функционирует более или менее успешно система взаимодействия разного рода аналитических центров и государственной власти, то дело не в финансировании аналитики и не в особо выдающихся показателях IQ [8] американских аналитиков и бюрократов - потребителей продукции политической аналитики. Дело в специфике США как общества, несущего в преемственности поколений определённую культуру мировосприятия и мироосмысления, отличающую США от России. А финансирование политической аналитики в США - только средство обеспечения производства аналитического продукта, но никак не средство его генерации: доллары сами собой в политическую аналитику не превращаются.
2.2. “Аналитические” мысли-то о чём?
Из последней фразы преамбулы к статье Н.Меликовой: «И вообще - что представляют собой российские «фабрики мысли», претендующие на выработку стратегий в области внутренней и внешней политики?» - можно понять, чем должна заниматься политическая аналитика общегосударственной значимости: выработкой политической стратегии государства. Если понимать, что в истории человечества имеет место ещё и глобальная политика, ставящая и реализующая так или иначе цели в отношении судеб человечества в целом, и соответственно воздействующая на внутреннюю и внешнюю политику всего множества государств, то всё станет на свои места. Однако, если глобальной политики не видеть (как некоторые не видят леса за деревьями), то в ряде случаев к политической аналитике в области внутренней и внешней политики оказывается просто не подступиться.
Собственно этим - взаимоотношениями государственности с глобальной политикой как объективной исторической данностью - и определяется эффективность сложившейся в США системы взаимодействия государственных институтов, университетов как носителей мысли в том числе и политико-аналитической, и бизнеса, прежде всего крупного, который поддерживает и финансово, и кадрами как государственность, так и университеты.
Точно так же и в СССР, пока на вершинах государственной власти имели определённое представление о глобальной политике и имело место если не осознание определённой концепции глобальной политики, то осознание хотя бы её целей - коммунизм как альтернатива капитализму, - социологическая наука и аналитика спецслужб достаточно эффективно вели политико-аналитическую работу и обеспечивали практическую политику качественным для своего времени и развития культуры информационным продуктом. Но по мере того, как поколения идейно убеждённых коммунистов уходили с исторической сцены и замещались во всех отраслях жизни общества поколениями карьеристов, чьё поведение определялось принципами «кто начальник - тот и прав», то качество политической аналитики падало, поскольку персональный и корпоративный эгоизм был занят другой проблематикой, а не вопросами глобальной политики и согласования с нею внутренней и внешней политики государства.
Соответственно, эти вопросы решались кем-то другим, а не наукой и не государственной властью СССР.
Но персонифицированный принцип «кто начальник - тот и прав» имеет и свою неперсонифицированную модификацию: «что коммерчески выгодно - то и правильно», которая является более мощной, нежели персонифицированная «кто начальник - тот и прав». К работе на основе этого неперсонифицированного принципа всеобщей продажности в ходе уничтожения СССР с его якобы несбыточным идеалами коммунизма и перешли социально-экономическая наука и чиновничество «Россионии».
Это и определяет характер так называемой “политической аналитики” с начала 1990-х по настоящее время. И это наше утверждение находит подтверждение в рассматриваемой статье Н.Меликовой:
Многие «российские «фабрики мысли», работающие в сфере реальной политики, ориентируются на эксклюзивные заказы, стоимость которых может составлять не один десяток тысяч долларов. Например, стоимость исследования по технологиям лоббизма и группам влияния в Украине, проведённое одним из московских аналитических центров, составила около 80 тыс. долларов. Стоимость среднего социологического исследования в регионе с выборкой 1600 человек достигает 10 - 12 тыс. долл. Желающий стать мэром и попасть в Заксобрание должен быть готов выложить в среднем 30 тыс. долл. за стратегию избирательной кампании. Для определения избирательной стратегии партийного списка в заксобрание аналитики попросят уже 50 - 60 тыс. долл. По мнению директора Международного института политической экспертизы Евгения Минченко, стоимость работ по выработке стратегии для федеральной партии может составить примерно 100 тыс. долл.
(…)
На мой вопрос, есть ли в России структуры, подобные американской Rand Corporation, источник в окружении Владислава Суркова признался, что у нас такие структуры находятся в зачаточном состоянии. Тем не менее существует несколько интеллектуальных центров, на более или менее постоянной основе получающих заказы Кремля. Это ФЭП, Институт общественного проектирования (ИнОП), фонд «Политика», ФОМ, ВЦИОМ, а также Институт стран СНГ, Центр политической конъюнктуры (ЦПКР) и ряд других структур. Близкие к администрации президента «фабрики мысли» не участвуют в разработке глобальных политических стратегий, а скорее выполняют локальные поручения. В частности, ИнОП разрабатывал Закон «Об Общественной палате».
Одним из основных подрядчиков Кремля ещё пару лет назад являлся ФЭП. Возглавляемый Павловским фонд проводил мониторинг в регионах, где истекали полномочия губернаторов или должны были состояться выборы в местные парламенты. «По таким регионам в еженедельном режиме писались аналитические справки, - рассказывает один из бывших сотрудников ФЭПа. - Главным объектом интереса было поведение основных фигур. Важно было понять, какова ситуация в элитах, кто с кем договорился, кто с кем поругался, кого из кандидатов надо снимать».