Торговый центр сразу же, со дня открытия, сделался местом, где стали проводить свободное время большинство местных жителей. Расположение более чем удобное – самый центр. Люди приезжали со всего района семьями, целыми поселками, приобщиться к прогрессу, погулять по настоящему торговому центру, как в больших городах страны, как в Москве. Билеты в кинотеатры раскупались на месяц вперед, попасть в кино первое время было невозможно.
И Бармин, оценив ситуацию, запустил строительство гостиничных комплексов.
«Куда? – возмущенно спрашивало его вышестоящее начальство. – Какие гостиницы, на кой черт, где вы видите туристов?» – «Будут!» – ответил им Бармин. И отвел огромную площадку возле города под проведение национальных праздников и выставки-продажи народных промыслов. Полностью оборудовали: с туалетами, с точками общепита от закусочных и сетевых кафе до средней стоимости ресторанов, с местами для отдыха, с катком, летом полем для катания на роликах, с трассой для забегов на собачьих и оленьих упряжках и еще с множеством всяких современных атрибутов. Сам лично объездил весь район, пока шло строительство, переговорил с главами родов и администраций местных и уговорил попробовать снова начать производить и выставлять изделия художественных народных промыслов.
А параллельно отгрохал большой научный комплекс.
Под это дело специальный федеральный грант получил. Дело в том, что этот районный центр традиционно считался одними из ворот в Арктику, перевалочным пунктом. Бармин встретился с несколькими ведущими учеными по изучению Севера и Арктики, посоветовался, высказал свои предложения, дошел до людей из правительства и министра, в результате чего было принято совместное решение – сделать некий комплекс, оснащенный новейшим оборудованием, складскими помещениями, современной коммунальной структурой, некую научную базу, где можно будет проводить предварительные или промежуточные исследования, а не таскать все материалы в две столицы для изучений.
Таким образом, появился небольшой научный городок, в котором ученые с удовольствием задерживались, порой и вовсе не уезжая на Большую землю после сезона. Пусть и временно. Школьников водили к ним на экскурсии, сами они проводили в школах открытые уроки, делясь знаниями, студенты и аспиранты из Питера и Москвы частенько проводили здесь весь сезон.
И это только небольшая часть из того, что сделал Бармин за это короткое время. «Народный парк», как прозвали сами жители площадку для проведения национальных праздников, практически сразу перерос сам себя – посетители шли плотным потоком, хоть в будни, хоть в выходные. Люди истосковались по нормальной цивилизованной жизни, доступной жителям городов Большой земли. А чем они хуже? А тут одно за одним великолепные, современные новшества – и торговый центр, и этот парк.
Художественные ремесла народов Севера занимают одну треть площадки, продается и пушнина, рыба и все, что можно получить из оленя – не перечесть! Помимо заездов на собаках и оленях и всяческих зимних и летних игр и национальных празднеств, здесь же организовался экскурсионный центр, предлагающий и походы на охоту, на рыбалку, выезд в селенья – да до черта! Не перечесть! Туристы по-ва-ли-ли!
Первые два года, потихоньку набирая мощь потока, пошли только российские ребята, а на третий индустрия туризма просекла такое дело, заключила договор, сама взялась улучшать комфорт и услуги, и поехал иностранный гость…
И это только часть из того, что было сделано Барминым, впереди еще намечена масса планов, проектов… Но тут его срочно вызвал к себе в Москву Дудин, даже не обозначив тему разговора. И Егор всю дорогу голову ломал, что за срочность такая и за что ему «навставлять» собираются.
Не навставляли, но огорошили с ходу.
– Вот что, Егор, – поздоровавшись и указав посетителю на стул, Антон Григорьевич перешел сразу к делу, – принимай область.
– В каком смысле? – не сразу понял Бармин.
– В самом прямом, – решительно заявил друг отца и объяснил: – У Маркова тяжелый инфаркт, и больше он в строй не вернется. Он давно уже просился в отставку, но ты же знаешь, как эта канитель разводится. А губернатор ваш хотел своего человека на его место посадить, Марков-то еще при прежнем работал. А у нас тут слушок шуршит, что губернатор ваш не в фаворе стал, провинился кое в чем, да и высказался неправильно в парочке интервью. Словом, я рекомендовал тебя, тем более ты на всю страну со своей работой в районе отличился, отгрохал там такого! К тому же тебя не подденешь, к ногтю не придавишь, у тебя сплошные частные инвестиции и целевые траты бюджетных средств. Окупаются хоть?
– Ну, не за год-два, – развел руками Бармин, – но динамика стабильно положительная, потенциал развития большой, мои инвесторы довольны.
– Вот и садись на область, – распорядился Дудин, – и развернись там.
– Особые полномочия дадите? – принялся торговаться Егор, уже загоревшись новой идеей и масштабами предложенных возможностей.
– Дадим, – вздохнул Антон Григорьевич. – Только повторять захват власти, как в районе, не разрешим. Тут ситуация другая, глава администрации без нареканий, считай, ушел, да и народ там посерьезней, чем твои районные, и связи у них покруче. Придумывай иной демарш, как их под себя выстроить, – и посмотрел с прищуром на Егора: – Я так понимаю, ты согласен.
– Согласен, – улыбнулся Бармин.
Второй год он глава администрации области, территория которой побольше некоторых европейских стран будет, не Люксембурга, если вы решили съязвить по этому поводу. Область сложная, но есть тыл и огромная поддержка в родном теперь уж районе, где практически сто процентов населения за него. Егор оставил вместо себя одного из молодых помощников, с собой забрал второго, ну и Василия, разумеется.
Наверное, надо про парня рассказать. Василий при Бармине что-то вроде адъютанта по особым делам. Огромный такой мужик, как богатырь с простецкой, казалось бы, внешностью и совершенный хитрован. Острейший ум, смекалка, сообразительность и реакция. И абсолютно предан Бармину, который спас Василию жизнь. Так получилось.
Подходя к подъезду своего дома, Егор заметил метрах в тридцати справа, как пятеро мужиков колотят кого-то, и тот еще двигается, и отбивается, и скидывает их с себя, когда его пытаются завалить на землю, и матерится во всю ивановскую. Бармин подивился с уважением, но тут заметил, как блеснула в руке у одного из нападавших сталь ножа. Без лишних размышлений он достал газовый пистолет, с которым приходилось тогда ходить, начальник безопасности требовал, и выстрелил в воздух. Газовый-то он газовый, но грохот производит вполне реальный.
Мужички замерли, переглянулись, посмотрели на Егора и двинулись в его сторону, выяснять, видимо, кто это тут, не убоявшись, на них тявкает.
– Я Бармин! – спокойно заявил Егор. – В лицо вас всех запомнил, как я стреляю, вы знаете. Есть вопросы?
Вопросов не было: расшаркались, повинились за беспокойство, уверили, что произошло недоразумение и инцидент исчерпан, и растворились в вечерних сумерках. А парень, что стоически отбивался и до сих пор стоял на ногах, рухнул на землю. Егор помог ему подняться, притащил к себе домой, оказал первую помощь.
Парень представился и объяснил, во что вляпался. Приехал сюда недавно из Карелии, слышал, что на комбинате большие заработки, соцпакет, отпуска, и вообще по-человечески к людям относятся. И вот в кафе как-то подсели к нему мужики незнакомые, туда-сюда, разводить принялись, он это дело тут же просек, мягко соскочить решил, но главный у них явно под кайфом находился, глаза дурные, почти не соображает, ну и переклинило мужика на ровном месте. Обычно такие ребятки, если видят, что клиент ушлый, сразу растворяются в тумане, а тут старший дал команду «фас», и они как с цепи сорвались. Слово за слово «терки» не получились, отдавать заработанное Вася не захотел, ну и понеслось махалово. А вот когда старший финку достал, Вася понял, что сейчас ударит насмерть. И какой бы он здоровяк ни был и срочную отслужил, и всякое случалось, но его мутузили и держали четверо, кранты бы ему, если бы не Егор Денисович.
И все, прирос к Бармину, как сиамский близнец. Ну, Егор справки о нем навел, присмотрелся – парень-то непрост, с такой головой будь-будь из него великолепный аферист бы получился, или мошенник высшего уровня, да не по этим делам хлопчик, а вот для специальной работы и для поручений секретных подходит идеально, особенно потому, что по-настоящему предан Бармину.
Но вот пришло время переезжать, и Егор решил Васю отпустить, хоть и прикипел к парню, привык к его острому точному юмору, веселому нраву, но… Сложилась у того любовь с девушкой из местных, что ж ему личную жизнь портить, увозить от подруги? Пусть остается.
– Да вы что? – возмутился Вася на такое заявление начальства. – Я вас, Егор Денисович, одного не оставлю! Да как же так? Как это без меня?
– Да вы что? – возмутился Вася на такое заявление начальства. – Я вас, Егор Денисович, одного не оставлю! Да как же так? Как это без меня?
– У тебя же девушка, любовь, семейная жизнь намечается.
– И что? – возмущался Вася. – Переезд этому не помеха. А не захочет за мной ехать, значит, не моя, что тогда и переживать.
– Понятно, – кивнул Бармин и распорядился: – Собирайся, завтра уезжаем.
– Ну что, Егор Денисович, снова будем Зимний брать? – весело спросил Василий и потер довольно огромные ручищи.
– С другого входа, Вася, с другого, – рассмеялся Бармин.
Уникальная личность Бармина гармонично сочетала в себе два мира – современного цивилизованного европейца и составляющего одно целое с первобытной природой, человека дикого Севера.
Он легко и просто существовал в современном мире бизнеса, власти и деловой роскоши. Объездил всю Европу и не раз путешествовал по миру, носил костюмы от известной лондонской фирмы, дорогие эксклюзивные часы, обувь ручной работы, одевавшийся в вещи именных марок, пользовался достижениями новейших технологий, в совершенстве владел английским языком, заключал договора на десятки и сотни миллионов долларов и свободно чувствовал себя в интерьерах любого уровня роскоши.
Но так же естественно Егор ощущал себя и в другом мире. Внутренне свободный, он воспринимал природу как продолжение собственной личности, мог месяцами находиться в тайге и тундре как дома, чувствуя себя совершенно комфортно и счастливо в полном слиянии с природой, понимал, знал и уважал коренные народы Севера, он разговаривал с ними на одном языке во всех смыслах.
И не было в его сознании и жизни воображаемой грани, разделяющей эти миры, он органично соединял их в себе, дополняя один другим – приобретая самую лучшую экипировку и снаряжение для своих экспедиций и охоты от известных мировых марок, зная и разбираясь в новых трендах и инновациях, пользовался прекрасным оружием именитых заводов.
И в то же время при ведении бизнеса опирался в том числе на свои уникальные умения и способности – обостренную интуицию, сверхвнимание к мелочам и частностям, потрясающее терпение и умение слышать, видеть и чувствовать гораздо больше других людей.
* * *Вера стояла под душем и не могла перестать думать о том, что рассказал ей Каримец про Егора. Она вообще постоянно думала об этом мужчине.
Влад заснул после капельницы и целебной каши, утомленный долгим рассказом, Милка тоже спала, а Вере надо было собираться на работу, на вторую смену.
Обычно она делала это продуманно, без суеты, но сегодня ее мысли и чувства оказались настолько заняты, что все валилось из рук, Верочка забывала, куда и зачем шла, что делала. Единственное, с чем она справилась без проблем, это наведение порядка в кухне после вчерашнего «продолжения банкета» Милки и ее гостей – механическая работа не мешала думать, а как раз помогала этому процессу.
Вчера, высказывая свое королевское «фи» при расставании, она с удивлением наблюдала, как меняется его выражение лица. У входа освещение было намного ярче, чем в залах клуба, и Вера четко рассмотрела, как приподнялись вопросительно брови Егора и глаза сверкнули смехом. А когда произвела «контрольный выстрел», сказав про скучный секс, он стоял так близко, что она смогла рассмотреть даже небольшие морщинки в уголках его глаз и у губ, и совершенно отчетливо увидела, что Бармин еле сдерживает смех. И осознала, что абсолютно все неправильно сегодня про него поняла, выводы глупые какие-то сделала, и обвинить успела в грехах разных.
Как же так? Почему она ошиблась?
Он совершенно такой, каким она его узнала и почувствовала тогда, на исторической реконструкции, а не надменный циник, каким показался ей сегодня.
Но как же можно было так ошибиться и не понять другого человека?! А еще она на него обижалась где-то в глубине души, понимала это и давала себе немного попущения, убеждая себя, что обижается совсем чуть-чуть. За то, что не нашел ее, не связался за этот месяц и за то, что позволил вчера так нелицеприятно о нем думать и говорить и… и отпустил. Посадил в такси и отпустил. Ничего не объяснил. Даже телефона не спросил. Значит, она ему неинтересна. Просто так – понравилась, пофлиртовал с намеком на ухаживание, и все – неинтересно дальше.
Обижалась так по-женски. Совсем немного, но все же.
Но рассказ Влада, честно говоря, потряс Веру. Она осознала, насколько интересная, глубокая, яркая и неординарная личность этот Бармин, ей хотелось задать ему кучу вопросов и слушать, слушать. Утверждают, что больше всего на свете мужики любят рассказывать о себе и чтобы их слушали – она бы выиграла международные соревнования по слушанию мужчины, если бы о своей жизни рассказывал Егор Бармин, так ей было интересно.
«Запала я на него», – подумалось Вере совсем грустно, и она вздохнула тягостно.
Потому что это никому не нужно, и ей в первую очередь. Зачем переживать, страдать по недоступному, почти мифическому мужчине, ясно отдавая себе отчет, что между ними вообще ничего и никогда не может произойти. Две звезды из разных галактик – руководитель огромной области, богатый, властный человек, и простая медсестра с кучей проблем в рюкзаке жизни.
Да и спасибо, уже проходила такие страсти-мордасти и сердца разбитые. Больше не хочется. Хотя… тогда это было нечто другое. Совсем другое. Да и сердца-то не особо разбитые, если честно.
Конец июля. Жара несусветная. Утреннее метро наглухо забито мрачными, неулыбчивыми, потеющими людьми, больше всего мечтающими сейчас оказаться где-нибудь возле воды, а не в этом удушливом месте, плотно утрамбованными в вагоне.
Вере необычайно повезло – она успела сесть на освободившееся боковое место просто чудом. Ехать-то было не очень далеко, но из центра тоже в центр с пересадкой, да еще на самых переполненных станциях. Ну вот села у двери и подумала, как удачно день начинается, раз повезло так.
Больше месяца прошло с Милкиного дня рождения, Егор Бармин так и не проявился никоим образом в ее жизни. Да и Верочка понимала, что это по-настоящему невозможно. Да и зачем? Для чего-то серьезного ему она не нужна, это понятно. Таким мужчинам для жизни требуются роскошные светские женщины, а не медсестрички с самодельным маникюром. А для чего-то легкого и чисто физического у него есть другие дамочки, гораздо более раскрепощенные сексуально и эмоционально, чем она. И потом, что у них на фиг может быть? Он на Северах руководит, она в Москве деньги зарабатывает? Это даже не смешно, это просто не обсуждается.
Верочка и не ждала ничего, прекрасно понимая реальность. Только отчего-то часто вспоминала Егора, наверное оттого, что он разбудил в ней женщину, которая почти пропала, погребенная под обломками каких-то далеких отношений, которые, теперь она ясно понимала, были совершенно пустыми, и под кучей своих житейских проблем и рухнувших жизненных планов.
Последние годы ни один мужчина не вызывал в ней интереса, не будил женских фантазий, ожиданий, подъема душевного, желания нравиться, встряхнуться. Вот только Бармину это удалось. Так он ее зацепил!
Поезд вдруг резко затормозил, вызвав возмущенные крики сплющенной толпы, согласно закону инерции тел дружно шарахнувшейся вперед. От резкого толчка Верочке на колени уселся какой-то мужик, посидел немного и неохотно встал, не извинившись. Да что уж теперь.
Поезд стоял. Пять минут. Десять.
Вагоны не современные, как на кольцевой линии, постарше будут, без кондиционеров, духота, пропахшая потом, люди сплющены друг с другом, как вишни в банке с компотом.
– Позвоните машинисту, кнопку нажмите!! Узнайте, что там!! – прокричал кто-то.
Кнопку нажали, раздраженно поинтересовались, машинист буркнул нечто невразумительное.
Пятнадцать минут. Откуда-то потянуло запахом дыма, и не просто дыма, а какой-го горящей химической дряни. Толпа заволновалась, встревоженно задавая друг другу непродуктивные вопросы.
– Граждане пассажиры! – раздалось в динамике. – Пожалуйста, сохраняйте спокойствие! С поездом все в порядке, скоро продолжим движение.
Горелым пахло все сильней. Раздались первые истерические нотки в выкриках пассажиров.
– Граждане, повторяю! – снова раздался из динамика вагона голос машиниста. – С поездом все в полном порядке! Вам ничего не грозит! Загорелся кабель в тоннеле, его уже тушат. Скоро продолжим движение! Соблюдайте спокойствие!
– Какой кабель?! – заорал кто-то возмущенно. – Кабели так не пахнут, когда горят!! Так воняет горелый пластик!!
– Точно!! – поддержали паникера несколько голосов.
Двадцать минут.
Люди как-то резко, стремительно стали впадать в панику – кто-то уже истерично плачет и требует выпустить его, кто-то пытается открыть руками двери. Паника ширится и нарастает, как снежный ком с горы. Запах дыма становится удушливым, у кого-то уже вызывая кашель.