Он шагнул к ней, оказавшись совсем близко, и произнес, понизив голос почти до шепота:
– Я помню, ты очень оберегаешь свое личное пространство, – и, медленно пропустив руку под каскад ее распущенных волос, давая девушке возможность остановить его, положил ладонь ей на затылок. Она не остановила и не убрала его руку. Егор заглянул в ее глаза очень близко и закончил фразу совсем тихо: – Ты говорила об этом.
Медленно наклонился и поцеловал.
И утонул в этом поцелуе…
И вдруг словно жаром полыхнуло чувство, что он держит в руках женщину, которую очень хочет, – горячую, с влажной после душа атласной кожей, пахнущую, как позабытая далекая мечта, солнцем и цветущим миндалем, весной, с влажными волосами вышедшей из пены морской искусительницы, отвечающую на его поцелуй жарко, словно тонет в нем, растворяется…
«Так можно и с ума соскочить!» – шально, с восторгом, пробирающим до мурашек, подумалось Егору, и он прервал поцелуй, подхватил эту заворожившую его женщину на руки и побежал в ее спальную.
Он почему-то до мельчайших подробностей помнил все до определенного момента! Как не бросил, а осторожно положил ее на кровать, склонился над ней и заглянул в эти бездонные, казалось ставшие еще более синими глаза, безмолвно спрашивая согласия, и как снова поцеловал, благодаря за то, что получил его.
И как обжегся об этот ее поцелуй, как снимал с нее длинное узкое платье и задохнулся, обнаружив под ним нагое гибкое тело, показавшееся ему великолепным. И кожа у нее прозрачная, словно светится! И как Егор благоговейно гладил этот прозрачный атлас, и еще находил силы сдерживаться и ласкать, а не выдержав…
И все забыл, когда вошел в нее, словно потерялся в этой женщине…
Она оказалась невероятно чувственной, женственной, горячей, отзывчивой – как главный приз, мечта! Все! Дальше он только чувствовал – соображать перестал.
И испытал оргазм такого накала и силы, что на какое-то мгновение с ума-то соскочил, точно как и предполагал.
А когда отдышался, первой предательской мыслью было все повторить!
Но у природы на такие резкие эксперименты свои правила имеются! И лежал Егор Бармин, прижимая к себе женщину, улыбался глупой, чрезвычайно довольной улыбкой, и чувствовал себя отчего-то победителем всех соревнований.
– Так что ты хотел мне тогда сказать такого срочного? – ленивым голосом поинтересовалась женщина-загадка куда-то в его плечо, на котором лежала ее голова.
– Позже, – пообещал Егор. – Я сейчас не в состоянии долго и логично рассуждать.
– А если не логично? – просто баловалась разговором она.
– А если не логично, – повернул к ней голову Бармин, – то хочется все повторить сначала.
– А мне хочется есть, – ответила Верочка. И принялась выбираться из постели, стянув с него простыню. Прикрывшись, встала и окончательно завернулась в нее, как в тогу, подняла платье с пола и подошла к шкафу. Распахнула дверцу и только под прикрытием створки переоделась в платье.
Она ушла в кухню, предложив ему присоединиться, если захочет, а Бармин полежал еще какое-то время, пребывая в сладкой неге. Закинул руки за голову и, непроизвольно улыбаясь, вяло размышлял, отчего у нее такая повышенная скромность, может какие-то комплексы в голове, так с чего бы, тело у этой женщины великолепное, и такое податливое, горя….
Так! – одернул он себя, с фантазиями чуть позже, а то все заново и никакого обеда! Резко поднялся с кровати, натянул брюки и уж было собрался отправиться следом за дамой на кухню, но остановился. Поднял и надел рубашку – девушка у нас интеллигентная, по всему видно, деликатного воспитания, и не нам, мужичкам, в простоте поживающим, чета, может и осерчать за голый торс за столом и напомнить о правилах приличия. Егор улыбнулся своим мыслям.
– Будешь? – спросила Вера, когда он вошел в кухню, повернувшись от плиты, над которой колдовала. – Что сейчас, полдник или обед?
– Какая разница, – так и улыбался Бармин.
– Да, – согласилась она и переспросила: – Есть будешь?
– Смотря что ты предлагаешь, – усаживаясь на высокий стул у барной стойки, заявил он.
– Котлеты из судака, дикий рис и острое пюре из брокколи, – перечислила меню Вера, снова отворачиваясь к плите.
– Ого, – подивился Бармин. – Из ресторана заказ?
– Нет, – не отрываясь от занятия, объяснила она. – Это просто готовится, а рестораны – не моя история.
– Вер, – неожиданно, как-то по-дружески мягко обратился он, – ты чего напряглась?
Она ответила не сразу – выключила огонь, открыла навесной шкафчик, достала и поставила на столешницу две тарелки, два бокала, и только тогда повернулась к нему и разъяснила:
– Я как-то забыла, что ты из тех людей, которые крайне избирательны в питании, в комфорте, в общении с людьми и в жизни вообще.
– Это ты про то, что я богатый мальчик и устриц по утрам ем?
– Наверное, да, – кивнула она и опять повернулась к нему спиной.
– Я действительно богатый и наделенный властью человек, и могу позволить себе любые изыски, – вполне мирно и доброжелательно принялся говорить Бармин. – Устриц не люблю, предупреждаю сразу. У меня давно сформировался определенный вкус, стараюсь есть только натуральные продукты, не переношу синтетики. Из мяса употребляю исключительно дичь.
– Дичь – это в смысле дикие птицы? – развернулась к нему и совсем неожиданно, ведь вроде дулась только что, улыбнулась она. – Как в «Брильянтовой руке»: «Федя, дичь!»
– Почти, – улыбнулся в ответ Егор. – Дичиной, иногда дичью называют не только птицу, а и все мясо диких животных.
– То есть кабана там, например? – расспрашивала отчего-то повеселевшая Вера, накрывая на стол.
– И его тоже, – поднялся и взялся помогать ей Бармин. – Дома я ем только то, что добыл сам, у меня уникальная домработница, когда я районом руководил, нашел ее, она со мной и в область переехала. Наполовину эвенкийка, наполовину русская, готовит как шеф-повар крутого ресторана.
– Так я не поняла, тебе оглашенное меню подойдет? – остановилась на полпути от плиты к столу Верочка, вопросительно разведя руками.
А Егор быстро шагнул к ней, поймал в объятья, легко поцеловал в соблазнительные до умопомрачения губки, отклонился, чтобы видеть.
– Подойдет! Твое меню мне очень даже подойдет! – полушепотом уверил он и поцеловал уже всерьез, а когда оторвался, спросил: – Тебя напрягает мой социальный статус? Чувствуешь себя из другой песочницы?
– Теперь нет, – тихо ответила Верочка и улыбнулась, сводя его с ума соблазнительной ямочкой на щечке. – Я вдруг решила, что и бог с ними, со всеми условностями и статусами, а то дышать не дадут.
– Правильно решила, – похвалил он и, резко перейдя на деловой тон, поинтересовался: – Ну, есть-то будем?
От вина отказались – Бармин за рулем, и оба понимали, что он уедет, а Вера за компанию и потому что не очень-то и любила спиртные напитки. Болтали непринужденно о ерунде всякой, пересмеивались, перекидывались анекдотами, шутками, пока в конце трапезы Вера не напомнила:
– Так что за срочность такая случилась, что ты прибежал в душ?
– Я хотел сделать тебе серьезное предложение, – отложив вилку с ножом, откинулся на спинку стула Бармин.
Вера вопросительно приподняла одну бровку, выражением лица предлагая озвучить это предложение.
– Я знаю, как сделать так, чтобы ты смогла закончить институт и получить диплом врача, – сделал свое сильное заявление Бармин.
Вера осторожно положила на тарелку вилку с ножом, так же медленно отодвинула тарелку, сложила перед собой на столе руки и посмотрела на Егора очень серьезным взглядом.
– Как? – ровным голосом спросила она.
– Ты подпишешь договор о том, что область, которой я руковожу, берет на себя обязательство оплатить твою учебу, а ты в свою очередь будешь обязана отработать по специальности врача в нашей области, скажем, два года. Обычно по таким договорам отрабатывают три и пять лет, но учитывая, что оплачивать придется только год твоей учебы, то сойдемся на двух годах отработки.
– Не получится, – с заметным разочарованием покрутила головой Верочка. – Мы с Василием Николаевичем уже пытались такой вариант применить. Мне необходим стабильный хороший заработок, а оплачивают учебу при таких договорах где-то в районе минимальной зарплаты. К тому же мне не год учиться, а считай два, еще год интернатуры после диплома, это совсем мизерная зарплата, а в регионах они у врачей и так небольшие.
– Ты будешь получать ежемесячно столько же, сколько получаешь сейчас, а то и больше. Интернатуру пройдешь уже в нашей клинике с неменьшей зарплатой, – сухо, деловым тоном уверил Бармин.
– А с чего такая щедрость? Таких условий никто и никогда не даст на целевую учебу, каким бы гением ни был ученик! – строго сказала Верочка.
– А потому что мне нужны лучшие специалисты во всех областях, в том числе и в медицине! – немного повысив голос, чуть напряженно ответил он. – У меня сейчас заканчивается реконструкция и модернизация областного медицинского центра, новое оборудование, современные палаты, обслуживание. А персонала катастрофически не хватает, мало кто готов на Север, в Заполярный круг ехать из столиц и больших городов, а своих, местных, специалистов не хватает.
– А потому что мне нужны лучшие специалисты во всех областях, в том числе и в медицине! – немного повысив голос, чуть напряженно ответил он. – У меня сейчас заканчивается реконструкция и модернизация областного медицинского центра, новое оборудование, современные палаты, обслуживание. А персонала катастрофически не хватает, мало кто готов на Север, в Заполярный круг ехать из столиц и больших городов, а своих, местных, специалистов не хватает.
– Ну хорошо, это понятно, – согласилась она. – Но я-то тебе зачем? Ты можешь завтра подойти к Василию Николаевичу и спросить, кто из его нынешних выпускников талантливый перспективный врач, он тебе с десяток назовет, предложи им те условия, которые мне сейчас озвучил, и половина согласится поехать. Ну, пусть не половина, но два-то, три человека точно. И так в любом мединституте, молодые и талантливые поедут, уверена. Зачем тебе такая сложная схема: оплачивать чью-то учебу, интернатуру, два года ждать, пока из него специалист получится?
– Да потому что не надо ждать, когда из тебя что-то получится, ты уже давно сформировавшийся сильный, талантливый врач, – все больше заводясь, настаивал Егор. – А мне уже через несколько месяцев запускать центр, и нам некогда, да и некому обучать профессии юнцов со студенческой скамьи. У меня каждый человек, чего-то стоящий, на вес золота! – и поднялся со своего места, шагнул к ней, обнял, поднял со стула и заглянул в глаза: – Ну что, Вера Брацкая, принимаешь такое предложение?
– Мне надо подумать, – уклонилась она от решительного согласия.
– Ну думай, а я помогу, – прошептал Егор, наклоняясь к ней.
И поцеловал.
И забыл предмет разговора, о чем они спорили, и спорили ли вообще! Оторвав Веру от пола, понес ее в спальню и снова потерялся в ней, дурея от ее женственности и чувствительности, от того, как она отвечает ему, как отдается вся, без остатка, словно это последнее ее дыхание на земле – счастливое, учащенное дыхание, перемежаемое стонами и шепотом…
Она заснула совершенно мертвым сном. В одно мгновение, словно перестала быть. Он сидел на краю кровати, полностью одетый, собранный, смотрел на спящую женщину с рассыпавшимися по подушке светлыми волосами, даже во сне соблазнительную, чувствуя, как тело еще звенит от воспоминаний об их соединении. И думал, что не знает, как она ответит на его предложение. Что, пожалуй, она первая женщина в его жизни, про которую он далеко не все понимает и не может предугадать, как она поступит в той или иной ситуации, женщина, которую он не может до конца просчитать.
И ему это, как ни странно, необычайно нравилось!
Егор не ожидал, что у них может сегодня сложиться близость, уверен был, что она не позволит себе этого, и оказался совершенно очарован и потрясен тем, как естественно все получилось, без каких-либо расчетов и размышлений, безыскусно, как дыхание, и так грандиозно, потрясающе замечательно!
Каждый раз, когда они встречаются, эта женщина умудряется удивить его необычайно! Удивить, покорить, очаровать.
Какие у них получились три встречи: яркие, сильные, незабываемые – перчено-острая, кислая и горько-сладкая!
Егор уговорит ее принять его предложение. Он не собирается с ней расставаться, Вера ему нужна рядом. А уж теперь, после того как обладал ею, как попробовал этого дурманящего напитка, он и подавно не собирается ее отпускать и расставаться с ней!
Как и в каком качестве удерживать девушку, Егор пока не обременял себя долгими размышлениями, придумает! Главное, есть стратегия: окончить институт – ее заветная мечта, значит, надо помочь ей осуществить эту мечту. Но на его условиях.
Будет рядом! Он наклонился, поцеловал ее спящую в губы, усмехнулся тому, что она никак не отреагировала, даже не пошевелилась, встал и ушел, захлопнув за собой дверь.
* * *Вот уже больше суток Верочка пребывала в шоке и какой-то острой форме прострации. Так что даже Виктор Аркадьевич погрозил отстранить ее к чертовой матери и отправить домой «посттравматические синдромы зализывать!». Но, как обычно, стоило Вере войти в операционную, как все лишнее, и в первую очередь собственные переживания, оставалось за дверью – здесь был только пациент и ее профессионализм.
– Значит, скорее жива, чем иное, – буркнул довольно Васильев в операционной, – навыков не утратила, жить будешь.
Но стоило закончиться операции, шоковое состояние догнало Верочку Брацкую по полной программе! Ну, во-первых, от пережитого стресса в метро, этого пока еще никто не отменял, с ней не работали психологи, сама справлялась, как могла. Тяжело приходилось, чтобы вы знали. Практически никогда Вера не видела снов, а этой ночью раз за разом повторялась одна картина – открываются двери, и она вываливается из вагона вместе с другими людьми.
А, на минутку, этим утром Вере пришлось ехать на работу тем же маршрутом и в такой же толчее метро. Кто-нибудь может представить себе, как это пережить?
Вот и она не могла – заставила себя войти в метро, спуститься на станцию, просто затолкала моральными окриками и тумаками в вагон, покрываясь от страха гусиной кожей, закрыла глаза и думала о Егоре, ухватилась за воспоминания о нем, как за спасительный жилет, и так и ехала с зажмуренными глазами до своей станции.
Ну, и разумеется, во-вторых – Егор Бармин!
Мама дорогая! Как так получилось-то?
Вроде он просто проявил дружеское участие, помог, довез и даже как-то умудрился заболтать ее, отвлекая от красочных, ярких, как стереокино, картин про то, что происходило в метро, прокручивающихся и прокручивающихся в голове. И Вера была невероятно благодарна Егору за то, что он не ушел, не оставил ее наедине с этим кино и что старался помочь, а потом…
Потом он ворвался в душевую, желая немедленно огласить принятое решение, и в голове у нее что-то переключилось с громким щелчком. Верочка могла поклясться, что просто-таки слышала этот щелчок, похожий на скрежет ржавого рубильника – ж-ж-жак!
Вера увидела выражение его лица, ставшее всего на несколько мгновений удивленным, восхищенным и снова строгим, и с ней что-то случилось! Она вдруг поняла, что Егор ей сейчас нужен больше, чем воздух, больше, чем что-либо в жизни. Прямо сейчас! Чтобы снова почувствовать яркость и красоту мира, вернуть себя прежнюю – сильную, смелую женщину. Настоящую женщину.
Но Вера не то что не ожидала, она и предположить не могла в самых своих разухабистых фантазиях, как потрясет ее близость с ним!!
С первого поцелуя, сразу почувствовав такое сильное желание к этому мужчине, такие потрясшие ее эмоции, она словно разум потеряла, не контролировала себя вообще!
Когда он вошел в нее, то от восторга она дышать забыла, так давно это у нее было и никогда так мощно и сильно, так, что слезы навернулись! А в глаза стрельнули два солнечных зайчика, отразившиеся от православного крестика, висевшего у Бармина на шее, и языческого странного амулета рядом с ним.
Амулет и крестик раскачивались в такт движениям мужчины, бились о ее губы, и солнечные зайчики скакали, резвясь, но Бармин, не останавливаясь, зажал их в кулак и перекинул резким движением на спину.
Почему-то ей врезались в память его крестик и амулет.
Она чувствовала себя незнакомой, раскрепощенной, летящей и совершенно свободной! Каким образом этот мужчина дал ей такие потрясающие ощущения, почему никогда в жизни ни с кем она не испытывала подобного? Вера не задумывалась в те моменты близости над этим, она их жила с полным накалом чувств.
Просто потрясающее что-то.
Ни о чем не думала, ничего не анализировала.
А позже ее вдруг накрыло какой-то глупостью про разницу в социальном статусе, идиотизмом про то, что он всего лишь взял, что она ему предложила – да всякой мусорной шнягой в голове про богатых дядек и бедных покупных девиц. Вот ни с чего, на ровном месте переклинило!
А он почувствовал сразу, и не кинулся разубеждать, молодец. Да, я такой, у тебя какие-то проблемы с комплексами неполноценности? Примерно так можно истолковать его слова. И Верочку так же внезапно отпустило – какая глупость! Глубоко наплевать, кто там из них какого статуса, – он помог ей справиться с отходняком после стресса и подарил ей фантастическую близость! К черту!
И тут Бармин выстрелил предложением!
Это уже в-третьих в накопитель шокового состояния! Он предложил ей реализовать мечту, все отчетливей приобретающую статус воспоминания об упущенных возможностях! Закончить институт! Получить диплом!
Да хоть в тушке, хоть в чучеле, хоть каким угодно способом и пешком по тундре!
Было первой ее реакцией, а второй глубокая задумчивость – с чего такая щедрость предложения? Вот Вера и не спешила с положительным ответом.
У нее было закралось смутное подозрение, что так замечательно получился секс потому, что давно не было и первый раз с Егором, но второй раз…
О-бал-деть!
Она проснулась в темноте оттого, что замерзла и хотела есть.