Ресторатор даже пошел на такой крайний шаг, как закрыть заведение на спецобслуживание, так ждал Егора Денисовича Бармина. Ну и встретил уж как полагается.
* * *А в ресторан этот известный Верочка не попала, его закрыли на какое-то специальное обслуживание, и видимо, весьма высокопоставленных особ, судя по тому, что на входе стояли два охранника.
Ну, ничего, она завтра собирается снова сюда приехать, попробует еще разрекламированные блюда. Дичина, так, кажется, называл их Егор. А о ком еще она могла вспомнить, она только о нем и думала. Посмотрела еще раз на интересно сделанный в этническом стиле дом, в котором расположился этот ресторан, и отправилась в соседнее заведение.
Вера Брацкая медленно прошла под окном ресторана, в этот самый момент Егор Денисович Бармин усаживался за стол, стоявший прямо у этого окна.
Она довольно вкусно пообедала и, что особенно порадовало, вполне недорого, а затем уже совсем ленивым, неспешным прогулочным темпом отправилась дальше.
То, что она видела на этом празднике, ее искренне поражало, удивляло и восхищало в некоторых случаях, но все эти чувства проходили, как волны по поверхности океана, на фоне глубокой внутренней грусти, в которую Вера не позволяла себе полностью скатываться, стараясь контролировать чувства. Она не станет поддаваться печали, придет время, когда можно будет спрятаться в своем мире и проживать тоску день за днем. Не сейчас!
Ей хотелось сохранять в душе эту праздничность, радость, ведь она за тем и приехала – познакомиться с деяниями Бармина – вот и знакомилась. И гордилась им необычайно, и отдавала должное его таланту и упорству. И поражалась, как любят и уважают его простые люди. Она старалась держаться за это приподнятое чувство радости, чтобы не поддаться тянущей изнутри темной печали.
Ну не будет она с Егором. Ну что поделаешь. С ним ли, без него, но любовь никто не отменял и отменить не может.
И Вера запрещала себе об этом думать. Успеет еще надуматься.
И шла дальше, поражаясь, очаровываясь атмосферой искрящейся радости, царившей сегодня в «Народном парке» Барминка!
Несколько раз ее пытались затянуть то в хоровод, то на сцену петь со всеми песни, то еще в какие-то действия, многочисленное количество которых происходило по всему парку, и большинство гуляющих людей с удовольствием принимали участие в этих театрально-художественных постановках. Вера смеялась со всеми над шуточными соревнованиями, аплодировала художественной самодеятельности, пробовала бесконечные угощения. Она подошла к огороженной просторной площадке, у которой собиралось все больше и больше людей, и выяснила, что здесь сейчас начнутся соревнования по национальной борьбе среди самых маленьких – мальчиков семи-восьми лет.
* * *– Ну, спасибо тебе, Игнат Савельевич, – поблагодарил Бармин хозяина, прощаясь у выхода из ресторана, – и удивил, и уважил. А лосятина получилась исключительная. Рецепт дашь?
– Э нет, Егор Денисович, – пожимая ему руку, хитро прищурился хозяин. – Тогда тебя к нам не зазовешь, сам делать станешь, зачем тогда по ресторанам ходить.
– Хитер, – похвалил Егор и попрощался: – Ну, пора. На следующей неделе приходи, обговорим все в деталях. Вон с Сашей прямо сейчас согласуйте дату и время.
И вышел из ресторана, окруженный охраной и сопровождающими лицами.
С охраной – это отдельный цирк.
Бармин не понимал и не признавал личной охраны. Да на кой? Если что-то тревожное, так он и сам почувствует, заметит и с траектории сойдет. Но появившийся у него с момента вступления в должность главы области начальник службы безопасности пусть и не переубедил, но прислушаться к своим доводам заставил.
Антон Федорович Борин, лет под пятьдесят, подтянут, строен, быстр, форму не то что не растерял, а только отточил еще к этому возрасту. Да и мужик оказался не просто серьезный, а весьма и весьма крученый. Прошел многое, из бывших спецслужб, грамотный дядька, его Егору сам Дудин порекомендовал, заодно помогая Борину на время убраться из Москвы по важным и достойным причинам.
Вот как он пришел, так спор и начался.
– А то, что твое кресло многим спать от зависти не дает, ты, Егор Денисович, понимаешь? – сразу на «ты», но по имени-отчеству начал Борин.
– И что, прямо меня тут травить и стрелять начнут? – упорствовал недовольно Бармин.
– А почему нет? – усмехался Борин. – Ты всем местным кислород перекрыл своим назначением, а заказать сейчас кого угодно не проблема.
– И что ты мне прикажешь, с охраной в клозет ходить и по бабам?
Спорили какое-то время, были недовольны друг другом, но Борин свое дело знал и налаживал внутреннюю безопасность грамотно. Присмотрелся к нему Егор и пригласил с собой в тайгу. Вернулись не друзьями близкими, но соратниками и людьми глубоко уважающими друг друга. Борин тот вообще настолько был потрясен навыками и умениями Егора, что Бармин стал для него неким уникумом, степень уважения к которому у безопасника имела наивысший балл.
Сошлись на том, что охрана будет, но ненавязчивая.
Когда Егор собирался на праздник, так они с Бориным чуть не поругались. Дает Антон Федорович четверых ребят в строгих костюмах, как и положено.
– Да ты что, Антон Федорович! – возмутился Бармин. – От людей же неудобно! Я ж не президент какой и не олигарх беглый, чтоб меня так охранять! К тому же люди в городе обидятся, если увидят, что я с такой охраной, я ж для них папа родной, а тут от кого-то из них меня защитить пытаются! Не, так не пойдет.
Спорили недолго, сошлись на двух ребятах. И в обычной одежде, а не костюмной униформе. К тому же с ним неизменный Вася едет, руководитель отдела культуры, и Саша.
Саша Денеулов – референт Бармина. Совершенно уникальный парень. Егор познакомился с ним, когда работал в районе. Саша самородок, он чистокровный эвенк, что сейчас уже редкость, и одарен с рождения великолепными способностями. Родился и вырос в далеком селении, да только читать-писать научился к пяти годам, арифметике к шести годам, а когда его привезли в город в интернат в семь лет, то отдали сразу в третий класс.
У него открылись такие способности, что учителя выбили для него из всех возможных инстанций грант на учебу в краевом университете. Саша после получения диплома приехал навестить родных в селение, а в это время туда как раз заглянул Бармин, так и познакомились. Егор его сразу забрал к себе. Парень знает несколько языков – английский, испанский, изучает китайский, ну и родной, само собой. Когда Егору требуется, они с Сашей общаются на эвенкийском. Пока Саша только референт, но Бармин собирается двигать его дальше по карьерной лестнице.
Вот такими талантливыми и выдающимися людьми он себя окружает.
– Егор Денисович, – подошел к нему Саша и спросил: – Соревнования?
– А то как же, просили очень, – кивнул Бармин и направился к площадкам для представлений.
Он, конечно, отец родной, но политическую субординацию пока никто не отменял: у этого города есть мэр и теперь новый глава администрации района, они и должны призы и грамоты всякие вручать, поощрения и подарки, чем, собственно, и занимались, пока он по ресторациям заседал. Поэтому Егор согласился поздравить победителя и вручить приз только в одних соревнованиях – в национальной борьбе среди младшей группы мальчишек.
Соревнования уже начинались, объявляли первую пару, Егор, спеша занять предназначенное ему место, прошел через ворота, от которых отодвинули людей, специально освобождая проход для него и сопровождающих его лиц.
* * *Вера посмотрела на маленьких пацанят, разминающихся в сторонке от татами, или как в этой борьбе называется то место, где они соревнуются, на их сосредоточенные серьезные мордашки и подумала, что не хочет видеть, как эти детки станут колошматить друг друга. И начала потихоньку выбираться из собравшейся вокруг уже очень приличной толпы. И добралась до ворот огражденной площадки, когда людей у выхода почти нежно отодвинули в стороны, освобождая проход для кого-то важного. Ей стало интересно, кто же это из начальства пришел на соревнования посмотреть. Вера стояла прямо у выхода, подпираемая сзади столпившимися людьми, а впереди дорогу ей перекрыл охранник этой площадки. И в этот момент прямо возле нее раздался детский рев, сигнализирующий: «Дай, а то ни за что не заткнусь!»
– Ты чего плачешь? – наклонилась к девочке лет пяти Вера.
– Хочет вперед пройти, – объяснила ее мама извиняющимся тоном.
– Ну, иди, – улыбнулась Вера.
И, развернувшись боком, жестом предложила женщине с ребенком пройти вперед. Но девочка почему-то «забуксовала», разглядывая незнакомую тетю, уже не плача, а только хлюпая носом. Вера наклонилась, осторожно взяла ее за ручонку и потянула, проводя впереди себя.
Егор Денисович Бармин прошел в трех шагах от Веры Брацкой, склонившейся к ребенку, а один из его охранников вскользь задел ее плечом.
Девочка была устроена впереди и весьма довольна, хоть они пропустили ту неизвестную важную делегацию, но обе женщины, и Вера, и мама ребенка, тоже остались вполне довольны наступившей тишиной и спокойствием в первых рядах.
Отойдя от площадки, Верочка посмотрела в небо, глубоко вдохнула-выдохнула. Солнце сегодня расщедрилось, ради праздника, наверное, и припекало вполне ощутимо. Она уже давно сняла шейный платок и убрала его в сумочку и ходила в расстегнутом легком плаще, а теперь и вовсе его стянула и перекинула через руку. Попутно отметив, что взяла сумочку, которую можно только носить в руке, из-за коротких ручек ее ни на плечо не повесишь, ни через голову наискось не перекинешь, а таскать ее уже устала. Ну да ладно.
И Вера отправилась дальше, смотреть другие представления и гулянья. Приблизительно через час она поняла, что хорошо так уходилась, устала и пора бы двигаться к выходу. Будет еще завтра день, который она также планировала провести здесь. И, продолжая рассматривать выставленные на лотках товары, двинулась по направлению к выходу из парка.
* * *Проигравший мальчонка расплакался громко и безутешно. Пришлось на ходу придумывать ему кроме второго места еще и какой-то поощрительный приз. Егор вручил оба приза как победителю, так и ревущему проигравшему, и как-то даже расчувствовался от такой детской непосредственности.
– Все, на выход. Домой, – распорядился Бармин, выходя со спортивной площадки.
И не прогулочным, а довольно быстрым шагом направился между рядов в сторону выхода из парка, сопровождаемый своей свитой, приноравливающейся к его темпу движения. Иногда он ненадолго останавливался поговорить с людьми и поздороваться, а как же, нельзя полностью игнорировать народ и переть на выход! Но все же продвигался достаточно быстро.
Торговые лотки располагались длинными параллельными рядами, между которыми имелись переходы из одного ряда в другой. Проходя мимо одного из таких переходов, периферийным боковым зрением, совсем краем глаза, Егор почувствовал, что нечто стрельнуло уколом в сознание. Он даже не заметил, а именно ощутил этот укол-звонок в сознании. Не верящий ни в какое «привиделось» и никогда не пропускавший никаких мелочей и тем более таких непонятных уколов, Егор остановился.
Остановились и сопровождавшие его люди. Ребята-охранники быстро принялись осматриваться по сторонам, не видя и не понимая, что произошло, но чувствуя напряженность начальства.
– Что случилось, Егор Денисович? – встрепенулся преданный Василий.
Бармин сделал ладонью жест: «подожди». Вернулся на шаг назад и внимательно посмотрел направо. Что же его зацепило-то? В соседнем ряду люди толпились у разных лотков, рассматривая товар, и двигались в двух направлениях довольно плотными потоками. Егор сделал еще один шаг назад, не переставая всматриваться в толпу.
Нет. Ничего. Ни на что не реагирует зрение и заточенный на сверхвнимательность мозг. Он еще раз просканировал взглядом толпу – ничего.
И сделал шаг вперед, уже отворачиваясь, когда какое-то яркое пятно зацепило его уже ускользающий взгляд. Егор резко повернул голову и разглядел между мелькающими фигурами что-то ярко-красное. И именно это цветное пятно привлекло его внимание.
Бармин прошел в проход на другой ряд и, стараясь не выпускать из вида то появляющийся, то снова закрываемый проходящими людьми объект, двинулся по направлению к нему. И в этот момент то ли охранники что-то сообразили, то ли люди обратили внимание на то, куда Батя так внимательно всматривается, но толпа расступилась.
И Егор замер! Остолбенел! У него дыхание перехватило, и сердце резко сжалось от шока!
Впереди, где-то в десяти шагах от него, у лотка с резными поделками из бивней мамонтов и моржей стояла женщина в красном платье, и длинная, растрепавшаяся коса светлых волос опускалась по ее спине ниже лопаток.
Это была та женщина! Его женщина из видения! Это была она!!
Он не мог поверить! На какую-то секунду Егор подумал, что сошел с ума или провалился в другое измерение! Этого не могло быть! Не могло быть в реальной жизни, здесь и сейчас, женщины точь-в-точь из его видения! Вот прямо здесь и сейчас, в его реальности!!
Что-то говоря продавцу, женщина наклонилась над лотком, и ее светлая коса заскользила по спине и упала вперед, она подхватила ее, перекинула назад на спину невероятно плавным женственным жестом и выпрямилась.
И Егор только сейчас в полной мере осознал, что она живая и реальная и вот стоит перед ним! Здесь! Этого не может быть, но это происходит!
Он сделал шаг вперед и тут же ощутил, словно удар, догнавшие сознание всей силой и мощью чувства, да так, что его аж шатнуло! Он до сих пор не мог полностью поверить в то, что видит именно ее, но при этом неверии, от того, что он ее видит, Егора накрывало волной невероятного счастья. Такого счастья, когда кажется, что дотянулся душой до небес и прикоснулся к Богу – на грани переносимости, на грани жизни и смерти, как когда-то давно сказал ему старый шаман.
И это чувство такой силы и мощи, несущее такое божественное спокойствие и ощущение гармонии и правильности жизни, что испытывать его, пережить, пропустить через себя можно лишь какие-то мгновения.
Еще один шаг вперед. Егор видел только эту женщину и ничего вокруг.
И вдруг она начала поворачиваться. И Егор непроизвольно испугался, что она сейчас пропадет, растает, как дымка, как тогда в его видении… И он сделал еще один шаг.
* * *Вера набрела на лоток с поразительными изделиями из бивней мамонтов и моржей. Она просто приросла к этому лотку, рассматривала удивительные фигурки и целые композиции, сделанные искусным мастером, и не могла насмотреться.
– А эта сценка о чем и что символизирует? – показала она на одну из поделок.
И наклонилась, чтобы лучше слышать рассказ продавца. Коса поехала по спине и свалилась вперед, Вера успела перехватить ее, чтобы она не разметала фигурки, откинула назад на спину и выпрямилась.
И в это момент почувствовала, словно спину окатили кипятком! Это было настолько странное чувство, что она сразу напряглась внутренне и прислушалась к себе – спина горела, а ощущение было такое, словно ее прожигали взглядом, и Вера стала поворачиваться.
* * *Исчезло все окружающее, а Егора и его неизвестную женщину поместили в мир, где время течет по своим законам – она медленно поворачивалась, а он, преодолевая сгустившееся пространство, делал медленный шаг ей навстречу.
Ему казалось, что у него остановится сердце – он уже видел ее ушко и край щеки, вот и носик и часть брови, вот уже не размытый и исчезающий, а настоящий профиль появится сейчас, и дальше, она поворачивается дальше…
И в этот момент он вдруг отчетливо понял, что прозрел! Что это не могла быть никакая другая женщина, никогда! Никакая! Никто, кроме Веры! Еще не увидев ее лица, не узнав, потому что испытывал огромное потрясение, мешавшее узнаванию, но раньше, чем увидел, он это понял!
* * *Вера повернулась и увидела перед собой Егора.
И внутри нее словно что-то оборвалось – в этот момент у него было такое выражение лица!!
И мука, и боль, и нечто настолько возвышенное, одухотворенное, что невозможно описать, и, наверное, перенести почти невозможно!!
Вся ее любовь, вся боль и страдание рванулись ему навстречу – прижать, защитить, разделить, прикрыть от силы испытываемых чувств – от всего, что бы с ним ни случилось!
Но она не могла сдвинуться с места, хоть вся ее сущность и душа устремились к нему.
– Егор… – только и смогла прошептать Вера.
А он рванул к ней, подхватил, оторвал от земли и прижал с силой, в которой не отдавал себе отчета! Прижимал и уткнулся в ее волосы лицом, и вдыхал, вдыхал запах живой, родной, ЕГО женщины!
Они так и застыли на какое-то время.
А сопровождавшие Егора мужчины, не сговариваясь, встали вокруг них плечо к плечу, прикрывая этих двоих от пустого людского любопытства и от чужой злобы-зависти.
– Что случилось? – прошептала ему в ухо Вера.
– Ничего, – придушенным голосом ответил Егор, продолжая прижимать ее к себе, – теперь все хорошо. Теперь все правильно. Так, как должно быть.
И Вера отчетливо услышала в его голосе слезы. Повернулась под его ладонью, прижимавшей ее голову к своему плечу, и поцеловала в шею. И еще раз поцеловала.
– Ты говоришь загадками, – щекоча губами кожу на его шее, сказала Вера.
– Я потом тебе все объясню, – пообещал Егор и отстранился ровно настолько, чтобы увидеть ее лицо. – Ты приехала.
– Я приехала, – подтвердила Вера, неотрывно глядя в эти стальные серые глаза с мягкими синими крапинками. – И это очень странно.
– Нет, не странно, это правильно, – строго сказал он, утопая в ее синих глазах.
– Егор, я должна тебе сказать, я не могу принять твоего предложения, – шепотом поспешила разделаться с признанием Вера.