Лишь только бык выскочил на улицу, ребятишек от сортировки будто ветром сдуло: все забились под житницу. Сидят там и смотрят, как рыжий бык веселится на улице.
Потом пришёл скотник дядя Павел, взял Рыжика за верёвку и повёл обратно во двор. Тогда и ребятишки один за другим выползли из-под житницы.
– Ну что, трусы, попрятались? – сказал Серёжа. – Другие взяли бы хворостину да стали бы своё добро защищать, а то: «Овёс наш! Овёс наш!», а сами все под житницу залезли!
Таня с Алёнкой переглянулись и отошли от житницы. И больше не стали просить покрутить ручку у сортировки… А жалко! Очень интересно она рокочет, когда вертишь ручку, а овёс внутри сыплется, пересыпается и шуршит потихоньку…
Хитрый снеговик
Ребята-школьники сложили на выгоне огромного снеговика. Колхозницы ходили на колодец и смеялись:
– Вот какой дядя стоит! Ночью испугаешься!
– Давай мы тоже снеговика сделаем? – сказала Таня.
Алёнка согласилась:
– Давай. Только не страшного.
Они сделали маленького снеговика. А снеговик вышел кривой. Постоял-постоял, наклонился набок да и упал.
Таня попросила бабушку:
– Бабушка, слепи нам снеговика!
Но бабушка сказала:
– Вот только у меня и заботы – вам снеговиков лепить!
– Ну давай этого приподнимем, – сказала Алёнка.
Они стали поднимать своего снеговика, а он и совсем на куски развалился. У Тани даже слёзы брызнули.
Дедушка вышел во двор колоть дрова.
– Вы чего насупились? – спросил он.
– Снеговик не выходит, – сказала Таня, – разваливается!
– Вот это беда так беда! – сказал дедушка. – Придётся вам помочь.
Они все втроём – Таня, Алёнка и дедушка – скатали ком, большущий-пребольшущий!
Потом скатали ком поменьше. Потом совсем маленький.
Дедушка на большой ком положил ком поменьше, а наверх – самый маленький. Вот и получился снеговик.
– А теперь вы нарядите его, – сказал дедушка, – шапку ему наденьте, глаза ему сделайте! А я пойду дрова колоть.
Таня и Алёнка до самых сумерек наряжали и прихорашивали своего снеговика. Сделали ему глаза из угольков, вместо носа воткнули еловый сучок, на голову надели дырявое решето. И очень ему радовались.
Таня пришла домой, когда уже совсем стемнело. Она так устала, что даже забыла положить свои варежки в печурку. А варежки были совсем мокрые.
За ужином Таня всё рассказывала про снеговика. А потом легла спать в свою тёплую постель, сунула ноги к тёплой печке, подложила руку под щеку и закрыла глаза.
Тихо-тихо было в горнице. Тихо-тихо было на улице. Вдруг Таня слышит – скрипят по снегу чьи-то неуклюжие шаги.
Она поглядела в окно – на улице светит чистый месяц. А мимо окна идёт её снеговик; решето сдвинул на ухо, палкой подпирается и шагает – скрип-скрип… хруп-хруп…
«Куда пошёл! – закричала Таня. – Зачем уходишь? Что ж, нам теперь другого лепить?»
А снеговик идёт да идёт. И даже не оглядывается. Так и ушёл куда-то по светлой снежной дороге…
Утром Таня, как только проснулась, так сразу и вспомнила, что случилось.
– Ты что это сегодня ночью кричала? – спросила у неё мать. – Сон, что ли, страшный приснился?
– Не сон, – насупясь, сказала Таня. – У нас снеговик со двора ушёл…
– Снеговик ушёл? – удивилась мать и засмеялась. – Ну и выдумала ты, дочка! Вон он стоит, твой снеговик. Куда он денется?
Таня подбежала к окну, а окно совсем заморожено, и ничего сквозь него не видно. Тогда она живо оделась и выскочила во двор. Снеговик стоял на том же самом месте, где и вчера!
Таня обрадовалась.
– А, вернулся! – сказала она. – Ну и хорошо. А ты всё-таки скажи: зачем ты ночью уходил?
Но снеговик задумчиво глядел куда-то своими угольками и ничего не отвечал Тане.
Баня
Таня и Алёнка играли в жохи. Жохи им сделал дедушка. Он взял гладкую ольховую палочку, разрезал на ровные кусочки, а потом каждый кусочек расколол пополам.
Вот и получились жохи.
А играют в них так. Возьмут в горсть и бросят на стол. Одна палочка ляжет на плоскую сторону – это жох. Другая ляжет на горбатую – это ничка. И нужно щелчками выбивать: жохом в жох, а ничкой в ничку. И при этом ни одной другой не задеть и не пошевелить.
От усердия подружки взгромоздились на табуретки с ногами. А иногда, чтобы ловчее бить, совсем ложились на стол. Алёнка била потихоньку, жохи у неё ходили вяло и останавливались на полпути. А у Тани жохи даже со стола летели и вместо одного сразу пять жохов сбивали. И кон тянулся долго, потому что обе проигрывали.
Девочки и не заметили, как засинело в окнах. Мать пришла с работы.
– Со льном разделались, – сказала она, – весь обтрепали. А пыли-то сколько!
Она сняла полушалок и вытрясла его в сенях. Таня поглядела на неё:
– А у тебя и на волосах пыль! И на бровях тоже!
– Ступай-ка в баню, – сказала матери бабушка, – сегодня с утра баню топят. И Татьяну с собой возьми.
– Нет, не пойду я! – закричала Таня. – На мне пыли нету! И мне некогда – я в жохи играю!
– Да ведь сегодня суббота, всё равно надо в баню идти, – сказала мать.
– Я потом пойду, с бабушкой!
– А бабушка поздно пойдёт, после всех.
– И я после всех.
– Ну, иди с бабушкой, – сказала мать.
И ушла в баню.
Совсем синими стали окна, только морозные серебринки светились на стёклах. Подружки доиграли кон, оделись и убежали на улицу.
– Куда это, на ночь глядя! – закричала им вслед бабушка. – Смотрите, недолго!
Но Таня ничего не ответила, будто не слыхала.
Девочки побежали на пруд, покатались с маленькими ребятишками с ледяного бугра, поиграли в снежки. Потом сбегали к Алёнке домой – посмотреть новый календарь с картинками, который недавно привезли из города.
И, когда уже совсем стемнело и затихло на улице, а в окошках засветились огоньки, Таня пошла домой.
Уж теперь-то ей бани опасаться нечего: бабушка, наверное, пождала-пождала да и ушла одна.
Но не успела Таня порог переступить, а бабушка ей навстречу:
– А! Как раз вовремя! Пойдём скорей, банька нас с тобой заждалась совсем.
– Куда идти? Уж ночь наступила, спать надо! И зачем только эти бани строят!
Но бабушка взяла её за руку и повела. И разговаривать не стала.
Колхозная баня была новая, большая. Она стояла среди сугробов, у самой речки. Узкая глубокая дорожка вела к ней, а недалеко от крыльца чернела прорубь, чтобы поближе в баню воду таскать.
В бане уже никого не было – Таня с бабушкой пришли позже всех.
Лавочки в бане были белые-белые, начисто промытые. От печки так и несло жаром, над большим котлом поднимался пар к потолку, а на потолке собирались крупные капли и падали вниз сквозь пар прямо на Таню. И Таня каждый раз кричала:
– Ой, бабушка! С потолка дождь идёт!
Таня мылась и плескалась в деревянной шайке и не боялась проливать воду на пол, потому что пол и так был залит водой.
– Бабушка, а можно я на полок влезу? – спросила Таня.
– Ну что ты! – сказала бабушка. – Там жарко, угоришь.
Но Таня всё-таки полезла. А на лесенке остановилась. На полке в жарких сумерках что-то чернело, притаившись в углу.
– Бабушка, – сказала Таня шёпотом, – а на полке у нас кто-то есть… Вроде барсук…
– Ну, какой там барсук! – сказала бабушка. – Все барсуки теперь в лесу, в норках спят!
– А может, он из норы-то выскочил – да сюда, погреться?
Таня поднялась на одну ступеньку. Потом на другую. И вдруг засмеялась.
– Бабушка, а это веник! – закричала она. – Это просто веник там у стенки притаился! А я думала – может, барсук…
Таня стащила с полка мокрый, распаренный веник. Бабушка покачала головой:
– Вот какой у тебя барсук-то лохматый! Дай-ка его сюда, я тебя попарю.
Бабушка вымыла Таню и сказала:
– Ну, одевайся, домой пойдём.
Но Тане уже не хотелось уходить:
– Подожди, бабушка, дай мне ещё помыться!
– Вот ведь ты какая у нас поперешная, – сказала бабушка, – в баню зовут – не идёшь, из бани зовут – тоже не идёшь!
Бабушка закутала Таню в большую шаль. Они шли по узкой тропочке, снег хрустел, и большие морозные звёзды мерцали сквозь кусты.
Когда Таня и бабушка вошли в избу, дед сказал:
– Ну, вот и наши из бани идут. С лёгким паром вас!
Таня выбирает ёлку
Один за другим проходили зимние дни – то вьюжные, то снежные, то морозные и румяные. И с каждым днём всё ближе да ближе подходил Новый год.
Как-то раз Таня пришла с улицы с громким плачем.
– Ты что? – спросила бабушка. – Руки отморозила?
– Я не отморозила руки! – прорыдала Таня.
– Ну, тогда что же? Мальчишки отколотили?
– Нет, не отколотили!
– А тогда что же стряслось?
– В школе ёлку будут делать… А нас не возьмут… Говорят – до школы далеко, маленькие замёрзнут… А мы и не замёрзнем даже ни капельки!..
– И правда, – сказала бабушка, – куда вы такую-то даль по морозу потащитесь!
– А тогда что же стряслось?
– В школе ёлку будут делать… А нас не возьмут… Говорят – до школы далеко, маленькие замёрзнут… А мы и не замёрзнем даже ни капельки!..
– И правда, – сказала бабушка, – куда вы такую-то даль по морозу потащитесь!
– Да-а! «По морозу»! А там ёлка будет вся наряженная!
– Эва беда какая! А мы возьмём да свою нарядим!
– А где она у нас?
– Вот дед поедет за хворостом да и срубит.
– А чем наряжать?
– Найдём чем.
– И Алёнку позовём?
– Конечно, позовём.
Таня вытерла слёзы и сразу повеселела. После обеда дедушка стал запрягать лошадь.
Бабушка сказала ему:
– Дед, не забудь, сруби нам ёлочку. Да получше выбери.
– Какая встретится, ту и выберу, – сказал дедушка.
Но Таня закричала:
– Ой, дедушка, ты не такую выберешь! Надо пушистенькую. И чтобы прямая была. И чтобы густая. Дедушка, давай я сама с тобой поеду, а то ты не такую привезёшь!
– Поедем, – сказал дедушка. – А замёрзнешь – не реветь.
– Не буду реветь, – сказала Таня.
И тут же забралась в розвальни.
Лошадь бежала рысью по гладкой дороге.
В лесу было тихо, деревья стояли совсем неподвижно. Они словно увязли в снегу да и заснули.
Села какая-то птица на ветку и стряхнула сверху снежок прямо Тане на голову.
– Дедушка, а ведь холодно деревьям в лесу стоять, – сказала Таня.
– Конечно, холодно, – сказал дедушка, – и вьюжно и морозно.
– А как же они терпят?
– Так вот, терпят и молчат – переживают тяжёлое время. Как и человек всё равно.
– Человек-то не молчит, – подумав, сказала Таня, – человек-то возьмёт да заплачет.
– Ну, кто заплачет, тот человек не настоящий. Настоящий человек беду молча выносит.
Таня вспомнила, как она утром плакала, и примолкла.
В лесу, около самой дороги, лежала куча хворосту. Дедушка её ещё с осени приготовил.
– Я буду хворост на сани складывать, – сказал дедушка, – а ты пока что ёлку себе выбирай.
Таня пошла по лесной дороге.
Вот хорошая ёлочка, только ветки не донизу… Вот другая, тоже хорошая, только велика очень, в избу не войдёт… Вот и третья, рядом с берёзкой, – маленькая, пушистая, прямая, как раз такая, какую Тане хотелось!
– Я вот эту выбрала, – сказала Таня.
Дедушка срубил ёлочку и положил на воз. И Таню на воз посадил. Бодро пошла лошадка, запели полозья по накатанной дороге. Таня сидела на возу и крепко держала свою ёлочку.
Как ёлку наряжали
Танина ёлочка стояла в горнице, расправив густые ветки. Она словно проснулась от лесного зимнего сна. По всей избе пахло свежей хвоей.
К Тане пришли Алёнка и Дёмушка наряжать ёлку. Алёнка принесла два пряника, розовый и белый. Дёмушка принёс только один пряник, белый, а розовый он не утерпел – съел по дороге.
Тане бабушка дала целую пригоршню конфет в пёстрых бумажках. Таня и Алёнка продевали нитки и в пряники и в конфеты и вешали их на ёлку.
А когда всё повесили, пришла мать с работы, поглядела:
– Эх, что-то у вас, ребятишки, на ёлке жидко!
– Давайте баранок навешаем, – сказала бабушка. – Я их на праздник целую связку припасла.
Бабушка достала связку, и вскоре все до одной баранки висели на ветках.
Но матери всё-таки не понравилось:
– Ну что это за украшение – баранки!
Она оделась и пошла в село в магазин.
Вернулась мать из села очень скоро, потому что ходила быстро.
Таня увидела её из окна и бросилась навстречу:
– Мамушка, ты что купила?
Мать поставила на стол белую коробку, развязала верёвочку, подняла крышку…
– Ой! – У Тани даже дух захватило от радости. – Игрушки!
– Уж если наряжать ёлку, так наряжать! – сказала мать и засмеялась. – Ну что же ты глядишь? Доставай игрушки, вешай на ёлку.
Бабушка тоже подошла к столу:
– Вот это игрушки так игрушки, всеми огнями сияют!
Бабушка и Таня стали вынимать игрушки из коробки и вешать на ёлку. Тут были и шарики – жёлтые, зелёные, красные; и разные зверюшки из золотого и серебряного картона; и бусы – длинные-предлинные нитки бус. И самое главное – здесь была блестящая ярко-красная звезда. Мать встала на табуретку и прикрепила звезду на самой маковке.
– Теперь только свечек бы… – сказала бабушка. – Ну, а уж где свечек раздобыть, ума не приложу.
В это время пришёл с работы дедушка. Он медленно стягивал с плеч ватную стёганку и глядел из кухни на ёлку.
– О свечках не тужите, – сказал дедушка, – свечки ужо нам учитель из города привезёт. Я ему наказывал.
Таня подбежала к деду:
– Дедушка, а ты хорошенько наказывал-то? Может, ты плохо наказывал, а он и забудет?
– Не забудет, – сказал дедушка. – Ему и для школьной ёлки надо свечек привезти – как же он забудет?
Новый год пришёл
Учитель не забыл – свечек привёз. А ещё привез бенгальских огней и дал деду немного серебряной канители и золотого дождя.
– А когда свечки зажигать будем? – спросила Таня.
– Вечером, – сказала бабушка. – Как стемнеет на улице, так и зажжём.
Таня и Алёнка не могли дождаться, когда настанет вечер.
Они собрали всех своих кукол, нарядили их в самые лучшие платья и усадили под елку. А сами они тоже были нарядные. Алёнка пришла в новой вязаной кофточке, а Таня надела своё самое красивое платье – красное клетчатое с пуговицами на груди.
В сумерки пришёл Дёмушка и привёл своих товарищей – Егорку, Юру Грачёва и Ваню Берёзкина.
– Бабушка, смотри-ка, и все мальчишки к нам пришли! – закричала Таня.
Но бабушка сказала:
– Ну пусть они тоже на ёлке побудут, они ведь маленькие.
Мать пришла с работы пораньше, прибралась в избе, накрыла стол белой скатертью. Таня украдкой взяла шаль и выбежала на задворки посмотреть, не идёт ли Новый год. Но тихо было кругом, неподвижно стояли голые берёзы, и на снежной дороге никого не было.
– Не идёт ещё! – вздохнула Таня и побежала обратно в избу.
Скоро на улице совсем стемнело. Бабушка управилась со скотиной. Пришёл из конюшни дедушка.
– Ну вот, скоро и Новый год пожалует, – сказала мать. – Теперь и зажигать можно!
Мать зажгла на ёлке свечки, и вся изба осветилась. Заблестела на ёлке серебряная канитель, засверкал золотой дождик, красная звезда и все конфетки в пёстрых бумажках засветились и засияли. Тане показалось даже, что и старые куклы, которые сидели под ёлкой, развеселились и заулыбались.
– Давайте мы Новому году песенку споём, – сказала мать. – Девчатки, начинайте, как я вас учила!
Таня и Алёнка стали рядом и запели песню про ёлку.
Дёмушка и мальчики тоже им подтягивали, и получалось хоть и не очень складно, зато очень весело.
Когда спели песенку, мать включила радио, и в избе зазвучала музыка, громкая и весёлая. Такая музыка, что всем плясать захотелось.
А потом дедушка зажёг серную палочку – бенгальский огонь. Ну, уж это было настоящее чудо! Огонёк бежал по этой палочке, трещал, и по всей избе разлетались белые искры и белые звёзды.
Потом палочка сгорела, погасла, и пошёл дымок.
– Дедушка, ещё зажги! – закричала Таня.
– Ещё, ещё зажги! – закричала и Алёнка.
И мальчики закричали:
– Ещё! Ещё!
Дедушка зажёг другую палочку, и снова по избе с треском полетели белые искры и белые звёзды. Дёмушка отскакивал от бенгальского огня – боялся, что обожжётся. Он не знал, что бенгальский огонь холодный.
А Таня и Алёнка подставляли ладони, ловили огненные звёздочки и смеялись:
– А мы не боимся! А мы огонь хватаем!
Поздно вечером пришла Алёнкина мать и увела Алёнку и Дёмушку домой. И Дёмушкины товарищи тоже домой ушли. Танина мать всем гостям дала на дорожку по горсти разноцветных конфет. Конфеты были круглые, как крыжовник, и розовые и зелёные.
Таня свои конфеты есть не стала. Она высыпала их в блюдце и поставила куклам под ёлку – кукол ведь тоже угостить нужно.
Свечки на ёлке стали гореть тише. То одна погаснет, то другая. Но серебряная канитель и золотой дождик всё ещё блестели и светились.
– Давайте ёлку гасить, – сказала бабушка, – да за ужин пора.
Но Таня сказала:
– Что ты, бабушка! Новый год придёт, а у нас ёлка не горит. И радио пусть играет!.. – А потом спросила: – А когда же он придёт? Уж и свечки стали маленькие, и трескучий огонёк сгорел, а он всё не идёт и не идёт. Может, он сегодня не придёт совсем?
Мать засмеялась. А дедушка сказал:
– Как не придёт? Хоть все ворота запри, но всё равно здесь будет.
Таня опять потихоньку вышла во двор, опять посмотрела на дорогу. Но в деревне стояла тишина, молчали берёзы, и на пустынной дороге никого не было…
После ужина Таня не хотела ложиться спать.
– Я не хочу спать, – сказала она, – а то усну и Новый год не встречу… Я буду его дожидаться.
– Дожидаться и в постели можно, – ответила мать. – Лежи и дожидайся.
Мать повернула рычажок радиоприёмника, и музыка стала тихой и далёкой, как во сне. Таня легла. Она смотрела, как мигают на ёлочке последние свечки, и ждала: вот заскрипят шаги по морозу, вот стукнут в дверь или в окно… Но шаги всё не скрипели, и в окно никто не стучал. Последняя свечка на ёлке погасла, и серебряный дождь перестал светиться. И Таня сама не заметила, как заснула.