Я никогда не забуду этого.
Кукурузные поля, комбайны, фрисби, душа того места. Прислушайся к миру. Раскрой свое восприятие. Что ты слышишь? Что ты чувствуешь? Бодрящий стук красных мячей, скрип кроссовок на баскетбольной площадке, дребезжание ненатянутых струн гитары и мягкое шлепанье ненастроенных клавиш пианино.
Мама и папа
— и поцелуи…
— и фары машины…
— и крики.
Джон, Джек и Майкл смотрели друг на друга. Над ними по стеклянному потолку крались розовые блики рассвета. Они смотрели на самих себя, разделяя нечто общее, интимное и чужеродное. Воспоминания. До самого последнего. До той грани, за которой оставались лишь вспышки фар, покореженный металл и осколки стекла.
Старик говорил правду.
Доктор Майк не мог уснуть. Ему не хотелось спать. Он лежал на кровати, глядя в темный потолок. Время от времени его взгляд переходил на дверь и на окно с зеркальной внешней поверхностью. Войдя в спальню, он тут же закрыл жалюзи, чтобы не видеть «общую комнату». Простое убранство апартаментов напомнило ему общежитие в колледже — такая же маленькая смежная ванная, кровать и комод с ящиками (где лежали новые брюки и рубашки цвета хаки, подобранные под его размер). Интересно, у остальных тоже будут такие модно заостренные штанины? Судя по всему, да. На стене имелось несколько книжных полок. Стол, серый телефон и кресло. Естественно, телефон не работал.
Нет, слово «спальня» было слишком щедрым описанием для этой конуры. Доктор Майк назвал бы ее тюремной камерой. За прошлые два года, пока он работал над книгой, ему довелось повидать немало тюремных камер.
Он отбросил ногой завернувшуюся простыню и потер висок, набухший от ствола пистолета. Этот мерзкий солдат с округлым лицом едва не просверлил дыру в его черепе. Мысли Майка вновь закрутились вокруг событий минувшего дня и вдруг остановились на лице старика… ученого, который подробно рассказывал о его детстве.
«Он обозвал меня клоном, — с презрительной усмешкой подумал Майк. — Он сказал, что меня вырастили в лаборатории и что мои родители по-прежнему живы».
Дерьмо собачье. Родители погибли в аварии. Шестнадцать лет назад.
Но почему он здесь? Нет, действительно почему? Конечно, доктор Майк спросил об этом старика. Ведь он уже понял, что Ларри, мать его, Кинг и книжное обозрение пошли прахом. Поезд слетел с рельс. Популярность «Охоты на охотников» быстро угаснет без рекламного толчка. А какая, к черту, может быть реклама без его присутствия?
Кляйнман покачал головой и, извинившись, сказал, что на все остальные вопросы он ответит завтра. До того времени никаких телефонных звонков, электронных писем или текстовых сообщений. Утром после завтрака им пообещали устроить экскурсию по базе с конкретными разъяснениями на темы «Седьмого сына», Джона Альфы и сентенций «почему я здесь». Затем должна была состояться большая конференция. Пока же им полагалось отдыхать и отсыпаться вволю. Как будто это было возможно.
Джон Майкл Смит. Пресловутый Альфа. Так называемый источник какой-то вселенской опасности и, согласно Кляйнману, прототип ума и тела доктора Майка. Сплошной лохотрон. Он никогда не поверит в подобную чушь!
Майк вздрогнул и рывком приподнялся. Он услышал шум, доносившийся из общей комнаты. Неужели смех? Он встал, подкрался к окну и раздвинул пальцами полоски закрытых жалюзи. В центре помещения на кушетке сидели трое его товарищей по плену. Один из них — морской пехотинец — держал в руках кружку. Другой мужчина поднял сигарету, упавшую на пол. Похоже, они успели познакомиться друг с другом.
Безумная мысль промелькнула в его голове: а вдруг все это правда? Майк начал потеть. Нет. Этого не может быть.
«И все же подумай о такой возможности. Посмотри на них. Они как будто сделаны из одного теста. Из твоего теста, приятель. Что, если они клоны, а где-то действительно существует Джон Альфа? Ты нужен им, чтобы поймать его. Ты рожден для этого. Ты делал это дюжины раз. Находил плохих парней».
Майк провел пальцами по волосам и снова сел на кровать. Он сжал руками голову.
«Ты психолог, написавший книгу по криминальной тематике. Они считают, что ты можешь принести им голову Альфы. Так зачем тратить время впустую? Сделай это, и они отпустят тебя».
Доктор Майк ощупал пальцами припухший висок. Его глаза сузились. Нет! Он никогда не поверит в это дерьмо. И не станет оказывать им помощь. Он вообще не будет сотрудничать с ними.
Несмотря на возражения левого полушария и внутренний голос, который поначалу вежливо советовал, а затем настойчиво требовал воспользоваться логикой, Джей в своем сердце знал, что все сказанное Кляйнманом было правдой. Потому что в словах ученого не имелось никакого смысла. К счастью, Джей обладал достаточным опытом, чтобы разобраться в ситуации. Работая наблюдателем ООН в управлении верховного комиссара по правам человека, он часто бывал в бедных странах, страдавших от голода и алчных властителей. Он видел вещи, которые отрицали любой здравый смысл: мины на фермерских полях; стоки ядовитых отходов, вытекавшие прямо в водохранилища; усмехавшихся диктаторов, которые пожимали вам руку и клялись в верности демократии, пока миллионы их нищих подданных умирали от СПИДа.
Тому, кто видел зеленые зубы афганца, который ест хлеб из травы, все эти рассказы о человеческом клонировании кажутся до зевоты скучными, думал он.
Впрочем, не такими уж и скучными. Джей даже потерял сознание от ужаса. Слишком много неприятностей сложилось вместе: похищение, страх за собственную жизнь и сюрреалистическая картина шестерых его копий, сидевших за столом в конференц-зале. Вот почему он ушел в свою комнату, как только Кляйнман показал им их жилье. Вот почему он закрыл дверь, опустил жалюзи на окне и, сгорбившись, сел на кровать. Ему хотелось побыть наедине с собой. Он больше не мог находиться среди клонов.
Не мог находиться среди клонов? Прямо телешоу! Семейная вражда. Съешь свое сердце. Джей улыбнулся, представив, как смеялась бы над этим Патрисия. Он скучал по ней. Ему не хватало ее советов и одобрений. Грудь наполнилась печалью. О боже, что он скажет ей, если представится такая возможность?
Джей вздохнул и посмотрел на циферблат электронных часов, стоявших на столе. 4.30 утра. Он сцепил пальцы вместе и взглянул на обручальное кольцо. Он чувствовал тоску: по жене, по своей квартире в Ист-Виллидж, по рутине на работе, по нормальной жизни. На часах сменилась минута.
Забавно, как работа подготовила его к подобным обстоятельствам. Насмотревшись на коррупцию и голодных людей, он научился быть непричастным к событиям. Джей научился анализировать ситуацию. Иначе он сгорел бы от собственных эмоций. Сочувствие и беспристрастность — это два берега одной реки. Вы либо несетесь к одному из них, крича на митингах, как обезумевший дикарь, либо успокаиваетесь на другом берегу и, вытащив планшет, приступаете к аналитической работе. Конкретная и бесстрастная информация гораздо эффективнее способствует переменам в обществе. Вероятно, их семерых собирались пристроить к какой-то работе. Джей знал, что семь человек — большая сила. Поэтому он решил подправить воображаемую рубашку, подтянуть галстук и согласиться на полное содействие. Кроме того, когда человек с оружием просит ваш бумажник, вам лучше отдать его без всяких споров.
Однако этой ночью Джея осаждали и другие вопросы. Большие вопросы о прошлом. Допустим, Кляйнман говорил им правду. Но тогда почему родители водили Джея на художественные выставки? Потому что им самим хотелось этого? Или потому что они выполняли чужие приказы? Где проходила черта? Где заканчивалась их забота о ребенке и начинался эксперимент?
Или взять, например, тот период времени, когда его родители «умерли» и Джея перевезли в Омаху — в дом мифического дяди Карла и тети Жаклин. Как много путей перехода во взрослую жизнь он имел, принимая (или игнорируя) рекомендации ученых, строчивших тайные директивы из бункера в Виргинии? Какая жизнь могла бы быть у него, если бы он не прислушивался к приемным родителям? Где бы он сейчас находился? Кем бы стал? Солдатом? Ученым?
Джей прикусил губу. А было ли у него вообще какое-то детство?
Он хихикал в темноте. Он кивал и яростно покачивал головой. Прикольный вариант! Здесь стены тоже могли говорить. Они инструктировали его. Он осмотрел пространство под кроватью, заглянул во все ящики стола и комода, но камер наблюдений не было. Ни одной! Хотя стены продолжали утверждать, что он находился под постоянным наблюдением; что видеокамеры размером с булавочную головку располагались повсюду, а наномикрофоны, распыленные в воздухе, теперь попали в его легкие, передавая каждое слово и каждое биение сердца.
Килрой 2.0 поблагодарил говорящие стены за это предупреждение. Он так и сказал им, хотя они лишь укрепили его мнение о секретной базе. Везде глаза и уши. Мелкие сошки пытались выведать секрет его вездесущности. Но «пешеходы» снова потерпят поражение.
Килрой 2.0 поблагодарил говорящие стены за это предупреждение. Он так и сказал им, хотя они лишь укрепили его мнение о секретной базе. Везде глаза и уши. Мелкие сошки пытались выведать секрет его вездесущности. Но «пешеходы» снова потерпят поражение.
Сегодня подтвердилось многое, о чем он проповедовал с кафедр своих веб-страниц, через мириады сетевых контактов, которые ему помогали поддерживать верные Двенадцать апостолов: Двоичная фея, Блэкджек, Случайный Роб, Спец(к), Тырок и другие. Он давно уже слышал о принудительном развитии людей и нейронных базах воспоминаний. Его преданные апостолы добывали эту информацию из удаленных источников, и он, Килрой 2.0, вставлял ее в свои пророчества. Он раскрывал великий заговор правительства. Но сегодня он сам стал объектом конспирации.
Килрой лежал в темноте и смотрел на стены. В стены. Он слушал их инструкции. Наконец-то они вновь заговорили.
килрой 2.0 здесь
килрой 2.0 везде, говорили они
ты тоже здесь, ответил он
но ты больше не в месте без времени, ты не в храме
я знаю, рабочие пчелы забрали меня
сейчас это не важно, ты дома
дома?
новый дом для нового момента; здесь что-то важное; слушай нас
я слушаю
вернулась жизнь твоего прежнего бытия; ее призрак охотится за тобой
я не понимаю
он осколок, вторгшийся в твою божественность; он потворствует ошибкам; ты, который не ты, может разрушить тебя
пожалуйста, объясни
килрой 2.0 был началом и концом
был?
теперь ты только омега, конец; призрак твоего прежнего охотится за тобой; объяви ему войну
кому
тому тебе, который не ты; тому, кто не омега
альфе
да
джон альфа является началом
как ты являешься концом
я конец и начало
чтобы спасти себя, ты должен убить твое прежнее «я»
я сделаю это
ты должен помочь рабочим пчелам, мелким сошкам, «пешеходам»; вместе вы найдете альфу; вместе вы убьете его
Молчание.
килрой 2.0 здесь, сказали стены
В ответ из темноты послышалось хихиканье.
— Килрой 2.0 везде!
Той ночью из всех семи «близнецов» спал только отец Томас. Ему снились адские огни, горящая плоть и демоны, пожиравшие легионы проклятых грешников. Он видел поля, на которых десятки тысяч крестов тянулись к алому горизонту. На каждом из них был распят Христос. Мессии выли, выкрикивая его имя.
Томас шел через толпы детей со стигматами на руках и ногах; их лица были перепачканы кровью. Падшие ангелы поднимали свои обожженные крылья к оранжевому небу и вопили от боли. Он видел своих живых родителей, которые совокуплялись в пылавшей крови освежеванных козлов. Острые скалы прорастали из земли, пронзая несчастных людей. Все вокруг превращалось в симфонию криков.
Томас вышел к полю крестов и опустился на колени перед Спасителем. Он заплакал. Слезы падали на землю и с шипением испарялись.
Покинь это место, велел Иисус.
Томас посмотрел на него.
— Почему, Владыка?
Ты не принадлежишь ему.
Томас благодарно улыбнулся сквозь слезы.
— Ты не поможешь мне, Господи? Отправь меня на небеса.
Нет.
Томас пошатнулся.
— Но почему?
Христос улыбнулся. Затем его рот медленно растянулся в стороны… до самых ушей, став похожим на змеиную пасть. Окрашенные кровью зубы превратились в клыки, с которых капала слюна. Терновый венец уступил место огромным рогам. Томас съежился от страха.
Ты не принадлежишь ни к какому месту, сказала тварь и сорвала левую руку с гвоздя распятия. Она с усмешкой погладила щеку Томаса.
— Почему? Почему?
Разве не ясно, плоть? У тебя нет души.
Отец Томас проснулся с хриплым криком. Он несколько минут стонал и, глядя в темноту, царапал ногтями правую щеку.
Глава 5
В полумраке был виден лишь силуэт. Мужчина стоял на коленях в пыльном обвалившемся тупике подземного тоннеля. Осветительные лампы, предназначенные для строительства линий метрополитена, били лучами ему в спину. Он приветствовал их тепло. Он месяцами жил как добровольный затворник — неутомимый крот-копатель, присматривавший за прокладкой незаконного тоннеля, возводимого в основании одного из самых крупных мегаполисов Америки. Этот тоннель проходил под знаменитым городским бульваром.
Дыхание мужчины было спокойным и уверенным. Особый респиратор на пол-лица — забавный противогаз, напоминавший рыло штурмовика из «Звездных войн», — блокировал пыльную взвесь, наполнявшую воздух, и позволял ему без помех сосредоточиваться на работе. Его взгляд скользнул по запутанному пучку проводов. Рука потянулась к помятому ящику с инструментами, стоявшему слева от него. Накрашенные ногти задели отбойный молоток, оставленный здесь одним из рабочих. Мужчина вздрогнул, почувствовав, как грязная смазка с измельченной каменной крошкой попала ему под ногти. Он издал раздраженное рычание, превращенное дыхательной маской в нелепый хрип. Его брови изогнулись от отвращения.
Холодные синие глаза мужчины метнулись к набору инструментов. Он схватил кусачки и поднес их к металлической коробке, лежавшей у его колена, — к небольшому распределительному щиту размером с коробку из-под туфель. Чуть дальше маячила дюжина черных металлических цилиндров — его алтарь смерти. Он перекусил провод и, оголив изоляцию, скрутил его с другим проводником. Ловкие пальцы обмотали соединение липким куском изоляционной ленты. Губы под маской растянулись в улыбке. Он щелкнул зубами, словно удовлетворенный хищник. Внутри металлической коробки замигала красная лампочка. Вы только посмотрите! Веселый рождественский огонек для его особого подарка!
Непринужденным взмахом руки он закрыл металлический ящик с инструментами. Они больше не были нужны. Он закончил все приготовления. Мужчина небрежно оттолкнул ящик в сторону, и тот со скрежетом заскользил по гравию к стене тоннеля. Взгляд молодого человека вновь вернулся к отбойному молотку — точнее, к гибкому шлангу, по которому подавался воздух.
Ловкие пальцы с маникюром отвинтили гайку и отсоединили шланг. Взвесив его в левой руке, мужчина поднялся на ноги. Он прищурился от яркого сияния ламп, осмотрел тоннель — плод его усилий — и сорвал с лица дыхательную маску. Джон Альфа снова усмехнулся. Маленькие острые зубы, казавшиеся ослепительно белыми на фоне темной бородки, блеснули в свете прожекторов. Он отвернулся от темного алтаря из массивных бочек и зашагал по проходу к тусклому огоньку, маячившему впереди. Его пальцы по-прежнему сжимали шланг.
Альфа свернул в боковой проход, освещенный лампами, свисавшими с потолка. Подвальный коридор полого спускался к помещению, в котором прежде размещался склад. В конце коридора стоял переносной компрессор. Рядом лежал серебристый шуруповерт с пистолетной рукояткой. Мужчина приподнял инструмент, напоминавший пистолет-автомат, и прикрепил к нему воздушный шланг. Затем, щелкнув тумблером, он включил компрессор. Тот весело загудел, отрыгивая пар в полумрак подвального прохода. Джон Альфа полюбовался своим отражением на полированной головке шуруповерта. Симпатичный дьявол! Он еще раз усмехнулся.
Альфа направился к толстой двери складского помещения. За его спиной раздавалось пыхтение компрессора. Воздушный шланг, прикрепленный к шуруповерту, скользил по бетонному полу, как послушная змея. Он открыл дверь, и его глаза, неизменно холодные и проницательные, встретили взгляд ожидавшей гостьи. Ее рот изогнулся от страха. Вот и ладненько.
Он прошел мимо ящиков, наполненных хламом, и остановился в центре комнаты — позади установленной на треножнике видеокамеры. Он задорно подмигнул своей гостье. В его груди разрасталось сладкое томление. Джон Альфа протянул руку к видеокамере, нажал на красную кнопку записи и приблизился к женщине, привязанной к стулу. Неужели это он превратил ее лицо в такую восхитительно бесформенную и кровоточащую маску? Да, это он избил ее! Какой негодник!
— Ты рассказала мне о многом, — небрежно произнес он, возобновляя беседу.
Несколько часов назад Альфа прервал их разговор, потому что его гостья потеряла сознание от боли.
— Но я не успел сообщить тебе о своих дальнейших планах. Нужно было принести кое-какие вещи. Теперь, я полагаю, все готово.
Он кивнул на жужжавшую видеокамеру.
— Сейчас мы сделаем маленький клип. Наш совместный фильм ужасов. У меня недавно появился друг, который просто млеет от подобных зрелищ. Парню нравятся такие фильмы.
Альфа поднес к лицу жертвы серебристый инструмент. Полированная головка шуруповерта мерцала в дюйме от подбородка женщины. Он нажал на выключатель. Головка завращалась, издавая визг, знакомый в каждой автомастерской. Випппп! Женщина закричала. Она неотрывно смотрела на мелькавшее гнездо и пыталась отклонить свою голову назад. Шуруповерт едва не задевал ее нос. Мужчина отключил инструмент.