Алмазный скандал разразился в 1858 году, это мы знали. Значит, нужны газеты этого года. И очень скоро выяснилось, что можно было ограничиться газетами только за один месяц, к сожалению, последний. Газеты за одиннадцать месяцев мы просмотрели без толку. И лишь в декабре появилась первая заметка – о похищении драгоценностей в Индии. Написана она была каким-то врагом Восточно-Индийской Компании, ибо автор в завуалированной форме, между строк, охаивал сотрудников этой компании. И у читателя создавалось твердое убеждение в том, что сотрудники компании – сплошь воры и мошенники, от которых ничего хорошего и ждать не приходится. Заинтересованные, мы ожидали продолжения, но, к сожалению, было уже поздно и библиотека закрывалась. Мы не унывали, ведь у нас ещё были шансы этим же вечером заловить кузена Блэкхилла.
– Кем он, собственно, нам приходится? – спросила Крыська, выходя на улицу. – Сын двоюродного дедушки…
– В том-то и дело, что он не приходится нам двоюродным дедушкой, – несколько смущенно заявила я. – Двоюродным дедушкой он мог быть только в том случае, если бы был братом нашего дедушки по прямой линии, а он, этот дедушка Блэкхилл, является… минутку, соображу… двоюродным братом бабушки Людвики. Так что нам он приходится троюродным дедушкой. А его сын… Ну до чего же трудно разобраться в этих родственных связях! Сын троюродного дедушки по женской линии…
– И ты намерена это растолковать ему по-английски? – усомнилась Кристина. – Да англичанину в жизни такого не понять!
– Так ведь он не чистокровный англичанин! – защищалась я. – Наполовину англичанин, наполовину француз, да ещё с примесью польской крови. Такой, может, и поймет.
– Ага, значит, дворняга, – сообразила Кристина. – Что ж, дворняги умнее чистокровных собак, может, и поймет. Слушай, поехали прямо сейчас! Плевать на все эти условности. А если он ещё не вернулся с работы, подождем, погуляем. Эх, жалко, что ты не на колесах.
Я возмутилась:
– Еще чего! С этим их левосторонним движением… Слушай, все-таки неудобно как-то заявляться вот так, не предупредив.
– Еще чего! – как эхо отозвалась Кристина. – Ведь мы же не собираемся за него замуж. Впрочем, он может оказаться и женатым. А что без предупреждения – нет худа без добра. Увидев таких невоспитанных иностранок, захочет поскорее от них избавиться и сразу скажет все, что нас интересует.
– Да интересует-то нас всего лишь телефон загородного дома его папаши. Ну да ладно, поехали, а позвонить можем и из ближайшего автомата, чтобы соблюсти приличия. А пока давай ищи сортир!
– Это ещё зачем?
– Нужно же нам переодеться. Ведь я должна быть самой собой. И ты, заменяя меня, тоже будешь выглядеть нормально.
Объяснение убедило Кристину, и в удобном туалете мы немного изменили внешность. Я отдала сестре волосы, очки, стерла с губ яркую помаду. Кристина сделала пошире брови. И все равно мы были кошмарно похожи, хотя уже кое-какая разница просматривалась.
* * *Дом кузена оказался очень большой, роскошной виллой недалеко от Хэмптона. На станции мы взяли такси. По дороге решили – звонить не станем, а то ещё велит нам приезжать послезавтра или даже через неделю, а нас уже время поджимало. Так что лучше использовать эффект внезапности, пусть уж считает нас деревней, если ему захочется.
Нам повезло. В тот момент, когда я расплачивалась с таксистом, а Кристина была занята поисками звонка на калитке сада, подъехал «мерседес», перед которым распахнулись въездные ворота. Не дожидаясь сдачи – таксист копался в куче пенсов – мы с Крыськой поспешили вслед за «мерседесом». Нет, не бросились бежать подпрыгивая, а проследовали с достоинством, но медлить не стали. Что ж, деревня так деревня.
«Мерседес» тоже вел себя спокойно, не протестовал, а подъехал к гаражу и остановился. Сидящий внутри мужчина заставил с помощью дистанционного управления подняться ворота гаража, но въезжать в гараж не стал. Должно быть, мы явились уж слишком диссонирующим элементом. Хлопнула дверца, водитель вышел из машины. Еще раз хлопнула дверца, с другой стороны из машины вышла особа женского пола.
Вот интересно, как родственник начнет разговор с нами. Известно, что на протяжении веков англичане испытывали трудности в общении с людьми, которых им не представили. Наш кузен, хотя и жил уже не во дворце, явно душою оставался в высших сферах. Так какими же будут его первые слова, обращенные к нам?
И мы их услышали, просто прелестные слова!
– Прошу покинуть частные владения!
– А мы бы не стали тебя вышвыривать, появись ты у нашего дома! – с места ответила Кристина, наголову побивая его оксфордский акцент. – У нас принято гостеприимно относиться к родственникам.
– Даже если они появляются внезапно, предварительно не предупредив! – с достоинством добавила я.
Кузен остолбенел и, похоже, лишился дара речи. Дама, явно супруга, дара не лишилась.
– Родственники?!…
Пришлось взять в свои руки общение с вновь обретенной родней, как бы ни было малообещающим начало.
– Ведь вы мистер Блэкхилл, не правда ли? Мы разыскиваем нашего кузена, Уильяма Блэкхилла. Извините, что явились без разрешения. Степень родства будем тут выяснять или все-таки пригласите нас в дом? Хотя газон у вас прекрасный, ничего не скажу…
Из двери выглянуло нечто похожее на лакея. Возможно, ощутив за спиной подкрепление, хозяин осмелел и решился пригласить нас в дом. В случае чего сила на их стороне…
Документы нашей пра- и так далее бабки Юстины я приготовила для того, чтобы предъявить их двоюродному дедушке сэру Блэкхиллу, он для нас был ключевой фигурой. Однако вот пригодились. Выглядели документы солидно, а держала я их в специально купленном для этой цели элегантном бумажнике. Ясное дело, копии, не оригиналы. Для того чтобы возить с собой оригиналы, наклеенные на твердый картон, мне бы понадобился чемодан.
Уильям Блэкхилл слышал о своем прадедушке Джеке Блэкхилле, доводилось ему слышать и о том, что данный Джек женился на иностранке. Правильно, у них сначала родилась дочь, а потом сын, об этом свидетельствуют документы из фамильного архива. Причем дочь, кажется, покинула Англию, вернулась в родную по материнской линии Францию, где, разумеется, имела право завести потомство…
Для того чтобы все это восстановить в памяти, Уильяму потребовалось немало усилий. Ничего, восстановил с нашей помощью и был вынужден согласиться с нами – мы и в самом деле родня. Поэтому в изысканных выражениях извинился за неласковый прием и, похоже, всерьез задумался над тем, не пригласить ли нас к ужину. Сомнения и колебания явственно отражались на лице кузена. Я сняла тяжесть с его души, разъяснив причину нашего визита. Слезла наконец с генеалогического древа и поведала о том, что, будучи историком, в настоящее время работаю над эпохальным трудом о самых известных родах Европы, прослеживаю их историю на протяжении веков, в связи с этим роюсь в архивах и т.д. По глазам жены, напряженно следившей за нашим разговором, я поняла – напряжение спало, а милый кузен Уильям так прямо расцвел в улыбках. Ну разумеется, такой архив у них хранится, но у отца, не у него. Отец наверняка с пониманием отнесется к нашей просьбе, такое внимание к истории рода обрадует старика, все правильно, всего лишь лет сто назад титул перешел к боковой ветви. Вроде бы сын третьего брата скончался, не оставив потомков…
Тут кузен запнулся, и я прекрасно понимала почему. Потому что добрался до той самой, сверхчеловечески прекрасной Арабеллы и вспомнил об алмазном скандале.
– Разумеется, – заикался кузен, – полагаю… надеюсь… некоторые малозначительные детали истории нашего рода… и так далее… Всегда, знаете ли, возможны ошибочные трактовки, так что… надеюсь, не обо всем следует знать широкой общественности. О да, вот правильная формулировка – ошибочная интерпретация, а ваша работа, ваш труд, уважаемая, как раз очень удобная возможность расставить все по своим местам!
Я охотно согласилась с его мнением, хотя и не была уверена, что наши точки зрения совпадут. Наши интерпретации, если воспользоваться его удачной формулировкой. Мне намного важнее в данный момент было получить номер телефона загородной резиденции двоюродного дедушки, я уточнила – да, да, звонить можно без церемоний, впрочем, он сам тоже позвонит отцу, предупредит в нашем звонке (о, вы так любезны!) и стала прощаться. Больше нам нечего было здесь делать.
Кристина вела себя смирно, в наш разговор старалась не вмешиваться, лишь изредка обменивалась парой слов с супругой кузена. Хозяева не стали нас задерживать, хотя, признаю, прощание было несколько теплее встречи. Лакей, а вероятнее, слуга широкого профиля, отвез нас на станцию в машине Блэкхиллов.
– Есть хочется страшно! – раздраженно произнесла Кристина, на всякий случай уже после того, как мы вылезли из машины. – Ты можешь себе представить, чтобы у нас в подобном случае даже чаем не напоили?
– Есть хочется страшно! – раздраженно произнесла Кристина, на всякий случай уже после того, как мы вылезли из машины. – Ты можешь себе представить, чтобы у нас в подобном случае даже чаем не напоили?
Я нашла оправдание негостеприимству хозяев:
– Наверное, сами были жутко голодны, вот и поспешили избавиться от нас. Что же касается гостеприимства, не уверена… Заявись кто ко мне нежданно-негаданно, чем бы я стала его угощать? Ведь у меня лишь сыр да яйца в холодильнике…
– И вино, я видела. А кроме того, сама сунула в твой холодильник упаковку ветчины в целлофане. И вроде бы завалялись заплесневелые сухие хлебцы. К тому же у нас нет прислуги, и вообще я имею в виду дом бабушки!
– Ну, у бабушки им был бы обеспечен великолепный ужин. А сейчас едем к тебе, в моем отеле нет ресторана. Прекрасный отель для тех, кто сидит на диете.
– Переоденемся?
– А зачем? Пусть меня принимают за тебя, ведь наверняка не помнят, как ты была одета. А уйду уже будучи сама собой, твоя гостья. Как её зовут?
– Ты о ком?
– Да о нашей тетушке или как её называть? Ну, жене кузена Уильяма. Может, случайно знаешь?
– Разумеется, знаю, и вовсе не случайно, с самого начала спросила, как её зовут. Шейла. Не ради красоты на ней женился, это понятно. Вылитая лошадь, ты не находишь?
– А это из-за зубов. Слушай, как думаешь, почему они так себя вели? Как-то настороженно… Не по отношению к нам, ведь потом раскрахмалились, значит, такое отношение вызвано не нами. Как будто что-то стерегли…
Уставившись в окно вагона на проплывающий мимо пейзаж, Кристина задумалась. Я тоже. Помолчали, ещё раз прокручивая в памяти детали недавней встречи.
– Знаешь, ты права. На фамильную тему кузен говорил без опасений, свободно, ну, за исключением той самой алмазной истории, оно и понятно, щекотливая тема. А обо всем остальном – уж так сдержанно, уж так осторожно, словно боялись, как бы о чем не проговориться. Как бы ничего лишнего не брякнуть. И кажется мне, оба боялись, как бы ненароком не пригласить нас… все равно на что. На ужин ли, на ночлег…
– Может, так оно и было?
– Точно так, теперь я не сомневаюсь! О, вспомнила. Видимо, тогда, в разговоре, испытала такое же чувство, и что-то мне шепнуло сказать им, что мы остановились в гостинице. Да, да, именно тогда и расслабились. Попроще сделались и даже предложили доставить на своей машине на станцию.
Позже, когда мы побольше узнали об английских родичах, выяснилось, что наша догадка оказалась правильной. Кузен Уильям с супругой Шейлой составляли на редкость дружную пару скупердяев. Вот уж подобрались… Охотнее всего они поселились бы в собачьей будке и питались сухим хлебом и наверняка очень страдали из-за необходимости жить в большом доме и содержать прислугу из двух человек. Их положение в обществе делало невозможным отказ от такого расточительства. И очень может быть, прежде чем предложить нам машину, подсчитали, что бензин обойдется дешевле, чем заказ такси по телефону. Отцу же кузен наверняка позвонил с работы. Узнали мы об этом от дедушки, презиравшего сыночка и его благоверную.
Троюродный дедуля встретил нас совсем по-другому, с ходу предложив поселиться у него и жить, сколько сами пожелаем. Это ещё тогда, когда мы позвонили ему, с тревогой ожидая, как он примет нас.
– Я тоже еду! – заявила Кристина, обнадеженная ласковым приемом. – Не волнуйся, для отличия могу прилепить на нос пластырь, но не допущу, чтобы ты одна шлялась по историческим апартаментам и купалась в роскоши!
– А библиотека? – пыталась возразить я.
– А мы управимся с ней за день. Пойдем вместе, уже знаем, где искать. К дедуле же поедем на следующий день.
– Ну ладно, как знаешь. Но сегодня я живу в твоей гостинице! Хватит с меня, намучилась в своей. К роскоши надо привыкать!
* * *Троюродный дедушка прекрасно сохранился: высокий, худощавый седовласый джентльмен. Принял он нас в библиотеке, глянул на Кристину и заявил:
– Не нужны мне никакие удостоверяющие личность документы. У меня есть глаза, и я пока прекрасно вижу без очков. Пошли, девочки, покажу вам одну вещь.
И, не давая вставить слова, потащил нас в салон. Был ясный полдень, большую гостиную заливал солнечный свет. Дедуля остановился перед одним из множества портретов, украшавших стены.
– Ну, что скажете? – взволнованно воскликнул он, чрезвычайно довольный собой. – Вглядитесь хорошенько, это одна из наших общих прабабок. Арабелла Блэкхилл. А зеркало за вашими спинами.
Взглянула я на Арабеллу и, потрясенная, повернулась к Кристине. Господи боже мой!
На сей раз переоделась Кристина. На голове у неё был рыжий парик, цвета молодых каштанов, освещенных солнцем. На изгибах локонов, рассыпавшихся по плечам сестры, вспыхивали красные огоньки. Кристина надела зеленую блузку со стоячим воротничком и декольте спереди, в ушах покачивались зеленые же клипсы. Пластырь на нос сестра не стала прилеплять, но немного изменила форму бровей. И выглядела теперь точь-в-точь как Арабелла на портрете! Да что я говорю, это был портрет Кристины, вот только неизвестно, когда и кто успел его написать?!
А дедушка потирал руки от удовольствия, словно такое сходство было именно его рук делом, и только знай приговаривал:
– И вы хотите, чтобы я требовал от вас документы? Сынок мой никак ослеп, ведь он же знает этот портрет.
– Ах, как она прекрасна! – вырвалось у Кристины.
– А разве ты не прекрасна, дитя мое? – подхватил дедушка. – Обе вы прекрасны. – И повернувшись ко мне, милостиво добавил:
– И ты тоже похожа на Арабеллу, хотя и не в такой степени, как твоя сестра. Но очень, очень! Ах, как я рад вас видеть! Ведь прабабка Арабелла была выдающейся личностью, хоть и англичанка, и мне приятно видеть её живой.
Вот, пожалуйста, какую все-таки большую роль в нашей жизни играет его величество случай! За сходство с Арабеллой дедуля с первого взгляда полюбил нас, и родственно-дружеские отношения были установлены в одно мгновение. И мы его полюбили, да и как было не полюбить? Возможно, все-таки в нас и в самом деле сохранились какие-то гены Арабеллы? Вот только теперь придется постоянно ходить в рыжем парике, тут уж никуда не денешься. Ну да ничего, будем меняться.
Документы я все же предъявила. После ужина, к сожалению, типично английского, то есть средней пакости. Приходится удивляться, что среди англичан попадаются и толстяки. Как от такого можно растолстеть?
Дедуля все же ознакомился с бумагами, хотя было видно – делает это лишь из любопытства. Старичку очень хотелось узнать, как же сложилась судьба потомков Яцека, извините, Джека и Юстины, основоположников теперешней фамильной ветви. Мое желание создать исторический шедевр дедуле чрезвычайно понравилось, он обещал завтра же предоставить в наше полное распоряжение все фамильные архивы вплоть до средних веков. При этом дедуля недвусмысленно изъявил надежду на то, что я стану усердно работать с архивом, он же сможет вволю наслаждаться обществом Кристины-Арабеллы.
Естественно, поселились мы в резиденции.
Перед сном Крыська пришла в мою комнату.
– Нет, я спячу! – гневно заявила она. – Дедуля мне нравится, иначе и быть не может, но сколько времени придется ходить в парике? От него, проклятого, голова преет!
– Так ведь ты сама этого хотела! – ехидно заметила я. – Ну вспомни, я ещё возражала против таких волос. Сейчас признаю – напрасно. А теперь ничего не поделаешь. Уж пострадай за общее дело. И утешься тем, что ты так же прекрасна, как и прославившаяся своей красотой Арабелла Блэкхилл.
– Пользы мне от этого! Наследницей все равно не стану, тут уж Уильямчик колодой путь преградил. Слушай, не валяй дурака, придумай, чем бы я могла заняться в архиве. В конце концов, читать я умею. И даже писать. А что надо искать – и без тебя знаю. Дай мне хоть один денек отдыха!
Вообще-то она права. В конце концов, мы составляем одно целое, занимаемся общим делом, нечестно сваливать на одну из нас такую нелегкую роль. Даже если Крыська по темноте своей что-то в архиве и не заметит, можно задержаться у дедули подольше, чтобы я смогла наверстать упущенное. Это на худой конец. Ведь пребывание в резиденции нам ничего не стоило, так что можно позволить себе пожить и подольше.
– Хорошо, послезавтра, – решилась я. – Надеюсь, завтрашнего дня мне хватит, чтобы разобраться в макулатуре. А один день уж как-нибудь выдержишь. Только прошу тебя, тоже не бездельничай. Хотя бы постарайся запомнить, о чем вы с дедулей говорили, чтобы мне потом не выглядеть склеротичкой, когда поменяемся ролями. Да и тебе тоже, так что хотя бы для себя постарайся.
– Ну хватит, заладила! Постараюсь…
* * *Проведя в лондонской библиотеке целый день, мы весьма пополнили наши познания в нужной области. Просидели до закрытия, но улов был стоящий! Я принялась уговаривать Крыську остаться в Лондоне ещё на день, чтобы покопаться в полицейских архивах. Ведь некий инспектор Томпсон расследовал дело о самоубийстве полковника Блэкхилла, а в некоторых газетных публикациях упоминалось ещё о скоропостижной смерти экономки полковника. Газетчики со свойственной им склонностью к сенсациям всячески намекали на проклятие, тяготеющее над домом Блэкхиллов. Чрезвычайно, чрезвычайно интересно.