Т я т и н. Идите вы к чёрту!
Ш у р а. Сейчас начну бить посуду! Считаю до трёх, раз...
(Шум в прихожей, кто-то запнулся.)
Ш у р а (уходя, грозит кулаком). Это не кончено! Это повторится.
Д о с т и г а е в (в двери). Ты что это, Степаша, ползаешь?
Т я т и н. Потерял...
Д о с т и г а е в. Что - потерял?
Т я т и н. Н-не знаю. Вынул платок, а оно упало. В общем - чепуха...
Д о с т и г а е в. Похоже. Да, да, - если карман полон - не знаешь, что теряешь. Как живём? Жарок у тебя, температурка?
Т я т и н. Голова... немножко... В общем - ничего...
Д о с т и г а е в. Немножко голова-то? Ну, это - пройдёт. Раньше ты по правде да по чести говорил, а теперь всё говоришь в общем. Новеньким присловьем обзавёлся. А - в чём, в общем? Мы все будто в общем живём.
Т я т и н (угрюмо). Чаю - хотите?
Д о с т и г а е в. Благодарствую. Самовар-то холодный. Павлин рассказывает, что в Петрограде неладно, - ты ничего не слыхал?
Т я т и н. Нет.
Д о с т и г а е в. Наверно, слышал, да сказать не хочешь. Мелания приехала? (Тятин кивает головой.) Имею желание видеть Меланию. А ты, Степаша, к большевикам приспособился, к пр-ролетариям? Ну - как? Удобно с ними?
Т я т и н. Подите вы к чёрту!
Д о с т и г а е в. Зачем сердиться, душа моя? Сам - к пролетариату, а меня - к чёрту? (Идёт.) Рыба ищет - где глубже... селёдка - где солонее...
Т я т и н (стоит, окаменев. Бормочет). Дурак ты, Степан... До слёз дурак... (Сел к столу, налил чаю в стакан, захлопнул "Ниву".)
Т а и с ь я (идёт нерешительно, бесшумно, подошла). Можно вас спросить?
Т я т и н (вздрогнув). Спросите.
Т а и с ь я. Лысоватый этот - кто таков?
Т я т и н. Человек.
Т а и с ь я. Я - знаю. Теперь, слышно, многие переодеваются, не в своём виде живут...
Т я т и н (сердито). Это кому интересно: игуменье или - вам?
Т а и с ь я. Мне. Я про него игуменье не сказала.
Т я т и н. А узнав, кто он, скажете? Вы бы, Таисья, бросили шпионство. Это дело - не похвальное. И - на кой дьявол нужна вам эта... волчиха, игуменья? Она вас по щекам хлещет, а вы служите ей, как собачка... на задних лапках. Она - купчиха, дисконтёрша, ростовщица... вообще - гадина! Неужели вы не видите, не чувствуете, как издеваются над... вами? Уйдите от игуменьи... пошлите её ко всем чертям!
Т а и с ь я. А - куда я денусь?
Т я т и н. Найдёте место, работу...
Т а и с ь я. А чего делать?
Т я т и н. Дела - много. Вам учиться надо. Вот - Глафира, почти вдвое старше вас, а - читает, учится.
Т а и с ь я. Учится, а сама говорит: ничего не знаю.
Т я т и н. Узнают - не сразу. Что вы на меня смотрите... так?
Т а и с ь я. Глаза у вас очень грустные.
Т я т и н. Ну, это... Голова болит...
Г л а ф и р а (вбежала, тревожно). Степан Николаич, - Пётр, должно быть, уборную искал и наткнулся на игуменью, прямо в приёмную к ней влез, а там Достигаев, - слышите, как кричат?
Т я т и н. Н-ну... что же делать?
Т а и с ь я. Ой... Задаст она мне...
Г л а ф и р а. Молчи, ты... Сюда идут.
Т а и с ь я. Спрячусь... (Убежала.)
(Рябинин, за ним - Мелания, Достигаев.)
Р я б и н и н (спокойно). Вам, тётка...
М е л а н и я (бешено, задыхаясь). Я тебе не тётка.
Р я б и н и н. Вам приказано защищать власть торгашей, ростовщиков, да вы и сама из этой шайки...
М е л а н и я. На мне - чин ангельский, дура-ак. Шайка! Слышал, Василий, а?
Р я б и н и н. А вот мы должны уничтожить бесчеловечную власть.
Д о с т и г а е в. Это вам - кем же приказано?
М е л а н и я. Кто приказал? Безумец - кто тебе приказал, кто?
Р я б и н и н. История. Классовое, революционное сознание рабочих...
М е л а н и я. Ленин приказал? Слуга диавола?
Д о с т и г а е в. Дьявола можно оставить в стороне, вот - немцы как?
Р я б и н и н (Тятину). Заплутался я. Как тут выйти, куда?
Д о с т и г а е в. Позвольте... Минуточку! Прошу слова, давайте побеседуем тихо. Спокойно, мать Мелания, спокойно. Ругаться - просто, ругаться - легко, с этим - всегда успеем...
М е л а н и я. Не ругаться надо, а...
Р я б и н и н. Драться. Правильно, мамаша. Стенка на стенку. Ну-с?
Д о с т и г а е в. Я вас, товарищ Рябинин, слушал на митингах и уважаю!
Р я б и н и н (Тятину). Кажется, вот в таких случаях говорят: благодарю, не ожидал!
Д о с т и г а е в. Нет, давайте серьёзно. Сознание рабочих? Допустим. Ну, а - мужичок? Как мужичок-то насчёт сознания? Вот вопрос!
Р я б и н и н. Интереснейший вопрос. И - что же вы ответите?
Д о с т и г а е в. А - вы? Это - к вам вопросец. Вот-с, видите, эсеровская газетка "Серая шинель" - знаете? Вот - в ней карикатурка на Ленина, на Красную гвардию. И о немецких деньгах пишется...
Р я б и н и н. Глупость да подлость ещё не убиты, живут. Подлость на глупости растёт.
М е л а н и я. Ну, чего ты с ним говоришь? Что он может понимать, разбойник? Вломился ко мне. Кабы тебя, Василий, не было...
Р я б и н и н (Тятину). Вон она куда загибает...
Т я т и н. Идём.
Д о с т и г а е в. Тихо, Степаша, тихо! Оставим вопрос, товарищ Рябинин, пусть он стоит. А вот ответ - какой? На чём мужичок с помещиком помириться может? На земле? Трудно. Как вы думаете?
Р я б и н и н. Трудновато.
Д о с т и г а е в. А - рабочий с фабрикантом? Тут как будто иное дело, а? Как будто легче, а?
Р я б и н и н. Так, так, так! Интересно придумано.
Д о с т и г а е в. Я, конечно, шучу.
Р я б и н и н. Понимаю. Любопытно шутите!
Д о с т и г а е в. Я весёлый, уживчивый. А вы меня хотите бесповоротно уничтожить.
Р я б и н и н. Именно так. Вас и всех, иже с вами.
Д о с т и г а е в. Ну - и куда же мы?
Р я б и н и н. Ваше дело. Пошли?
Д о с т и г а е в. Минуту! Однако надо же и нас к месту определить! Правительства содержат для негодных людей...
М е л а н и я. Тюрьмы, арестантские роты...
Д о с т и г а е в. Больницы, сумасшедшие дома...
Р я б и н и н. Наверное, вот ей, игуменье, да и многим из вас, вроде Нестрашного, придётся в тюрьме посидеть.
Д о с т и г а е в. Весьма прельстительное будущее у нас, мать Мелания!
М е л а н и я. Ах, зверь, ах ты, зверь адский...
Д о с т и г а е в. Трудно будет вам, товарищ Рябинин, хозяйствовать без помощи опытных людей.
Р я б и н и н. Найдутся. Ваши же, кто поумнее, станут честно работать с нами. Ну, довольно! Побеседовали.
Г л а ф и р а. Чёрным ходом идите, парадное крыльцо заколочено.
(Рябинин, Тятин ушли с Глафирой. Таисья выглянула из двери, скрылась.)
М ел а н и я. До чего дожили! И арестовать нельзя...
Д о с т и г а е в. Н-да. Нельзя. (Задумался.)
М е л а н и я. О, господи! За что?
Достигаев (соображает). Которые поумнее, спасутся, значит... Это всё-таки утешение... для дураков!
М е л а н и я. Ходит разбойник у всех на глазах, а схватить его запрещено. Что же это?
Д о с т и г а е в. Схватить - нельзя! Свобода.
М е л а н и я. Будь она проклята отныне и до века!
Д о с т и г а е в (ходит, ручки в карманах). Н-да... Хватать запрещается. И - бесполезно. В июле хватали, оно - снова вылезло! И даже как будто гуще. Ежели эдаких Рябининых найдётся тысяч пяток, десяток... А их может оказаться и больше... Н-да. Не схватишь. А вот, если ножку им подставить на крутом-то пути... на неведомой дороге?
М е л а н и я. Эх, Василий! Не то вы делаете...
Д о с т и г а е в. Хуже. Мы ничего не делаем.
М е л а н и я. Солдат поднимать надо.
Д о с т и г а е в. Не по силам тяжесть.
М е л а н и я. Царю было по силам и бессильному!
Д о с т и г а е в. Чёрт его, дурака, вогнал в эту войну! Нам с немцами надо в мире жить, учиться у них... Ума у царя не было, да - был хлеб! А у нас - ни ума, ни хлеба. Сожрала война хлебец-то. Иди-иоты!.. Мир надо заключить с немцами, а этот скопец, адвокатишко Керенский, ярится!..
М е л а н и я. С ума ты сошёл! Как это - мир! С немцами-то!
Д о с т и г а е в. Сначала - мир, а потом... Ага, хозяйка прибыла!
М е л а н и я. Что это у тебя, Варвара, в доме? Притон какой-то! Большевики ходят...
В а р в а р а. Что такое?
Д о с т и г а е в. А где муж, Варя?
В а р в а р а. На дворе с Алёшей, там кто-то чужой...
Д о с т и г а е в. Рябинин гуляет...
В а р в а р а. Нет? Ну, это, конечно, штучки Шуры и Тятина. Конечно, присутствие Тятина в доме - гарантия от разных неожиданностей со стороны его товарищей, но... Вообще, в доме чёрт знает что делается! Александра страшно компрометирует меня и Андрея... Я не знаю, что делать с ней... (Глухо звучит выстрел, второй.) Боже мой... Андрей... (Бежит.)
М е л а н и я (крестясь). Кого это?
Д о с т и г а е в (держится за спинку стула). Ну, опять, как в феврале... защёлкали!
(Варвара и Алексей Достигаев ведут Звонцова, он - в изнеможении, задыхается. В руке Алексея - револьвер.)
3 в о н ц о в. Я был вынужден... на меня бросились.
В а р в а р а. Ранен?
З в о н ц о в. Нет... Стрелял - я... Состояние самообороны... понимаешь?
М е л а н и я. В кого стрелял-то?
Д о с т и г а е в (сыну). Ты положи пистолет в воду.
З в о н ц о в. Я был вынужден... Это естественно...
В а р в а р а. Дайте воды!
М е л а н и я. Да - кто бросился-то на тебя?
Д о с т и г а е в (сыну). Я тебе говорю - положи пистолет! Вон - в полоскательную чашку положи!
З в о н ц о в. Оставь меня, Варя... Подожди!
З в о н ц о в. Оставь меня, Варя... Подожди!
М е л а н и я. Ничего не понимаю...
В а р в а р а. Это был - Рябинин, да?
З в о н ц о в. Ах, я не знаю... темно.
(Рябинин ведёт Тятина, за ними Таисья, схватив руками свою голову. Глафира принесла воды.)
Р я б и н и н. Вы, гражданин Звонцов, что же это?..
3 в о н ц о в (вскочил, в руке - стакан с водой). Я имел право... был вынужден. Вы сами схватили его, когда он бросился на меня.
Т я т и н. Чепуха, Андрей...
Р я б и н и н. Врёте вы! Никто на вас не бросался. Впереди шёл - я, а Тятин - сзади, сбоку. Сморкались вы из револьвера - в меня...
А л е к с е й. Это - верно, вы - поторопились.
(Достигаев дёргает сына за рукав.)
Т я т и н. Глаша, дайте что-нибудь перевязать руку.
(Глафира рвёт рубаху, которую шила. Рябинин снимает с него пиджак. Достигаев сердито шепчет сыну, Мелания - Варваре.)
Р я б и н и н. Эх вы... стрелок!
А л е к с е й. Это можно понять: темнота, неожиданность.
Р я б и н и н. Трусость тоже...
Ш у р а (в пальто, в шапочке). Что случилось? Тятин, что это?
В а р в а р а. Ничего опасного!
Д о с т и г а е в. Пустяки, Шурок! Видишь, он - на ногах.
Р я б и н и н. А вам, пожалуй, веселее было бы, если б он протянул ноги-то, а?
Т я т и н. В общем - чепуха! Даже не больно...
Г л а ф и р а. Идёмте отсюда. Ко мне идёмте. Доктора надо. Таисья, беги наискосок, дом девятнадцать, доктор Агапов.
(Таисья отрицательно мотает головой.)
В а р в а р а (Глафире). Прошу... не распоряжаться. Как вы смеете!
Г л а ф и р а. Ну, ну-у! Не ори... барыня!
Ш у р а. Это - мой дом! Идите вон отсюда!
Т я т и н (через плечо). Не надо волноваться...
Р я б и н и н (уходя). Простить всё надо? Простить... Эх, Тятин-мамин... кисель!
(Глафира увела Тятина, Шура - бежит за доктором, Варвара за ней в прихожую.)
В а р в а р а. Подожди! Нужно уговориться... Что ты скажешь доктору?..
Ш у р а. Иди прочь...
Р я б и н и н (воротился, подошёл к столу, взял револьвер). Штучку эту я возьму себе, вам, граждане, она не годится, не умеете обращаться с ней. (Идёт.)
Д о с т и г а е в (сыну, вполголоса). Отними!.. дубина!..
(Алексей идёт за Рябининым нерешительно.)
М е л а н и я (Звонцову). Ну, что... раскис? Стыдился бы. Не убил ведь. А если б и убил - господь простил бы. Нет, - Шурка-то какова, дрянь, а? Вон гонит. Кого? Тётку родную, а?
Т а и с ь я (вдруг подскочила к ней). Ты... Ты - стерва! И-их, ты... падаль!
М е л а н и я. Таиска... Да что ты?..
Т а и с ь я. Ну, бей! Не боюсь! Бей...
(Из прихожей на крик теснятся в столовую Варвара, Алексей, сзади всех - Рябинин.)
В а р в а р а (изумлена). Ах ты, дрянь!..
М е л а н и я (орёт, топая ногами). Диаво-ол! Цыц... Я тебя...
З в о н ц о в. Алёша, да выгони же девчонку!
Т а и с ь я. Старая собака! Волчиха! (Нашла слово удовлетворяющее.) Волчиха...
М е л а н и я (в полуобмороке). Прокляну...
Р я б и н и н. Браво, девушка! Так её... Браво, умница!
Т а и с ь я. Волчиха-а...
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
У Достигаева. Вечер. Большая, неуютная комната в задней половине дома, окна её выходят на двор или в сад. Камин, на нём горит спиртовая лампа, освещая мрачную репродукцию с Беклина: пузатые морские жители ловят морских девиц. Перед камином - карточный стол, А л е к с е й, посвистывая, раскладывает пасьянс. По обе стороны камина двери в тяжёлых драпировках; комната за левой дверью освещена слабо, за правой - совсем не освещена. Мягкая старинная мебель, на полу - ковёр, в одном углу - рояль, в другом полукруглый диван, за ним - фикус, перед ним - круглый стол, на столе незажжённая лампа. Рядом с диваном - маленькая дверь, оклеена обоями, теми же, как и стена, эту дверь почти не заметно. Из неё выходит А н т о н и н а с книгой в руке.
А н т о н и н а. Какой холодище... До чего всё бездарно! Начали революцию в феврале и всё ещё не могут кончить. А уже наступает ноябрь... Что?
А л е к с е й. Я ничего не сказал.
А н т о н и н а. В штатском ты - жалкий. Похож на полицейского чиновника, выгнанного со службы за взятки и кутежи... (Зажигает лампу.) Ты не помнишь - сколько времени французы делали революцию?
А л е к с е й. Не помню.
А н т о н и н а. Всё надо делать быстро и красиво или - ничего не надо делать. (Смешала карты.)
А л е к с е й (не сердясь). Свинья.
А н т о н и н а. Знаешь, я, кажется, застрелюсь.
А л е к с е й. Это не ты взяла у меня револьвер?
А н т о н и н а. До чего противно пьян явился ты ночью... ф-фа!..
А л е к с е й. Д-да... Выпили. Офицерство жутко пьёт. Знаешь, почему не выходит газета? Нестрашный перехватил вагон с бумагой и где-то спрятал его. Говорят, что, как только откроется Учредительное собрание, он устроит погром большевикам, совету рабочих. У него будто бы есть люди, и это они укокали блаженного Пропотея.
А н т о н и н а (закурив папиросу). Всё это интересно... Шуре...
Д о с т и г а е в (из комнаты слева). А где Лизавета?
А л е к с е й. Пошла с Виктором наверх смотреть пожар...
Д о с т и г а е в. Иди, спроси её... позови! Да принеси ко мне в кабинет словарь на букву "Д". (Оглядывается.) На кой пёс рояль, если на ней никто не играет? Тут биллиард должен быть, - самая холодная комната! Зря послушал я Лизавету, купил этот дурацкий барский дом...
А н т о н и н а. Ты, папон, напрасно обижаешь Лизу...
Д о с т и г а е в (собирая карты). Играли?
А н т о н и н а. Это Алексей, пасьянс. Лиза Виктору не интересна, Виктор женщинами сыт.
Д о с т и г а е в. Удивительно, - в кого ты родилась такой бесстыдницей?
А н т о н и н а. Лиза понимает, что Виктор охотится за моим приданым, и дразнит его, а он боится, что она его скомпрометирует в твоих и моих глазах...
Д о с т и г а е в (тасуя карты). Нет, ей-богу - замечательно! Никаких взглядов у тебя нет, а людей ты видишь голыми...
А н т о н и н а. У меня, папон, есть взгляд:
Прозябает человек,
Заедает чужой век,
А зачем он прозябает
Он и сам того не знает...
Д о с т и г а е в. Всё - стишки, шуточки, опереточки! А отец должен понимаешь: дол-жен! - сопоставлять, соображать, приспособлять, да! И вот ходишь ты перед отцом твоим с папиросой в зубах, и... ничего дочернего нет в тебе. Ничего нет! Поразительное дело! Тоже и Сашка Булычова... Не ночевала сегодня?
А н т о н и н а. Не ночевала.
Д о с т и г а е в. Жаль - помер Егор, пощипала бы дочка печёнку-то ему? Хотя... чёрт его знает, как бы он взглянул на этот фокус! Вон оказалось, что у него даже и не печёнка была, а... другое какое-то. Н-да, Шурочка!.. К большевикам приспособилась. Сестра из дома выгнала. Ну, хорошо, ты - на время - приютила её, а дальше что? Куда она?
А н т о н и н а. Вероятно, дальше с большевиками.
Д о с т и г а е в. До тюрьмы, до ссылки? Кстати, - не знаешь, почему её товарищи как будто притихли, а?
А н т о н и н а. Не интересовалась.
Д о с т и г а е в. Поинтересуйся, спроси её, узнай.
Е л и з а в е т а (из левой двери). Ой, какую вы тоску зелёную развели!
В и к т о р Н е с т р а ш н ы й (весь новенький, в смокинге, говорит докторально). Разрешите закончить...
Д о с т и г а е в. Разрешаю, валяй!
В и к т о р. Я развиваю простую мысль: нигде в мире не читают так охотно, как у нас, можно сказать, что книга водка - главное питание страны...
Д о с т и г а е в (раскладывая пасьянс). Гм... Хотя врёшь, но продолжай.
В и к т о р. У нас огромный книжный рынок, но нет издательства, которое широко понимало бы социально-воспитательную роль книги...
Д о с т и г а е в. Социально? По-оехали с горы!
В и к т о р. Которое догадалось бы монополизировать издательское дело и взяло бы на себя, - конечно, при финансовой помощи и указаниях правительства, - обязанность бороться против социалистической и вообще против антигосударственной литературы, всех этих Марксов и так далее. Очень странно, что перед войной, когда наша промышленность оживилась...
Д о с т и г а е в. Так, так, так...
В и к т о р. Вы - иронизируете?
Д о с т и г а е в. Я? Не туда сунул валета и - наказан за это. (Мешает карты.)
(Алексей - возвратился, шепчется с мачехой, она отрицательно качает головой.)
В и к т о р (несколько обижен). Я совершенно убеждён, что право идеологического питания страны должно принадлежать тому слою общества, в руках которого сосредоточена промышленность и торговля...
Д о с т и г а е в. Право сажать на диэту, значит? Например: ешь одну телятину? Читай только жития святых? Эх, Виктор, Виктор, - твоими бы устами да бордо пить, тёпленькое, сант-эстеп, ласковое такое винцо!
Е л и з а в е т а. Принести?
Д о с т и г а е в. Виктор - по-русски значит победитель? Просто всё у тебя, ясно и - правильно: монополия - полезна, социализм - штучка вредная, сухая трава - сено. Однако надобно соображать не только о качестве, но и о количестве... Вот есть такие доктора, ядами лечат, - понимаешь? - ядами! Берут каплю наисильнейшего яду, распускают её в бочке чистейшей воды и дают больным воды этой по одной капле в сутки...
В и к т о р (неохотно). Это вы... очень остроумно...
Д о с т и г а е в. Ну, положим, не очень. И это - не я, а - доктора. А рассуждаешь ты - без учёта большевичков...