– Нужен ты ему! Ладно, пообщайся с садовником, я к Старикову, доложу, что вакансию заполнили. Он, знаешь ли, каждой мелочью интересуется.
– По-моему, вы противоречите сами себе.
– В чем? – удивился Цуканов.
– То говорите, что боссу наплевать на того, кто нанимается на работу в его поместье, то в каждую мелочь вникает.
– Поработаешь тут, поймешь, что я имел в виду. Паспорт завтра не забудь, и без опозданий. Удачи!
– Как же я не опоздаю, если паспорт получать часов в 11, не раньше?
– Ладно, выходи во вторник. – Управляющий повернулся и пошел к особняку.
Провожая его взглядом, Кулагин неожиданно увидел в окне третьего этажа бледное женское лицо. На мгновение. Женщина, заметив на себе взгляд, тут же задернула штору.
– Кто это? – невольно спросил он.
– Где? – не понял садовник.
– В окне третьего этажа. Или, скорее, чердака.
– Вот что я тебе скажу, парень, чем меньше ты будешь смотреть на это окно, тем здоровее будешь.
– Но кто там?
– Не знаю.
Кулагин внимательно и пристально посмотрел на садовника:
– А вот врать ты за свою жизнь так и не научился, Виктор Алексеевич.
– Тебе-то какое дело? Дали работу, работай. Пойдем, покажу комнату, где можешь ночевать, и где лежит рабочая одежда, заодно примеришь ее.
Они вошли в пристройку. Там оказалась прихожая, небольшой коридор, в котором по разным сторонам находились туалет и душевая с умывальником, а также довольно просторная комната. Окно, завешанное темной органзой, выходило прямо на сторону особняка с загадочным окном на третьем этаже, вдоль одной стены стоял раскладной диван, у окна стол с двумя стульями, в углу платяной шкаф, рядом комод с секретером и холодильник, посреди комнаты на полу лежал палас. Чисто, довольно уютно. Уют придавала старинной работы люстра и бра на стене над изголовьем дивана. Обои светло-зеленые, не режущие глаз. На диване синяя рабочая форма, летние брюки, майка, куртка с капюшоном. Рядом со столом на тумбе телевизор и музыкальный центр.
– Ну как? – спросил Прохоров.
– Вполне, – ответил Кулагин. – Мне представлялось, что будет типа дешевого гостиничного номера, а тут… как дома.
– Живи, если хочешь. Только совет, после девяти вечера, как закончим полив территории, из домика не выходи.
– Почему?
– На неприятности можно нарваться.
– Что вы все говорите какими-то намеками?
– Никаких намеков, Паша. У Старикова и его людей своя жизнь, у нас, рабочих, – своя. Мы делаем свое дело, нам платят. Ты куришь?
– Да.
– Очень вредная привычка, надо бы бросить, да вот только как? Я тоже в день пачку уговариваю. Курить можно здесь, а поздно вечером – только здесь.
– Что, и выйти подышать свежим воздухом нельзя?
– Зачем тебе нервировать охрану? Она и так нервная.
– И много в усадьбе охранников? Я имею в виду постоянных?
– Днем с Боровским двое, ночью – один.
– И как же он такую территорию охраняет?
Прохоров, отодвинув рабочую форму, присел на диван:
– А ему особо делать нечего. Если заметил, повсюду установлены камеры видеонаблюдения. Охранник сидит на проходной и смотрит телевизоры.
– Мониторы.
– Мне без разницы. В общем, у него там все как на ладони.
– Если повсюду камеры, то сколько же надо мониторов, чтобы обслуживать каждую камеру? Всех стен пропускного пункта не хватит.
– Меня это не касается. Но в проходной этих мониторов штук шесть, не больше.
– Понятно, охранник переключает камеры. Но в таком случае он не может обеспечить тотального контроля.
– Слова-то какие говоришь! Тотального! Где научился?
– В армии.
– Так ты тоже военный?
– Капитан.
– Понятно, почему начальник охраны взял тебя. Сам из бывших.
– Бывших офицеров, Виктор Алексеевич, не бывает.
– Слышал. Ладно, ты домой поедешь?
– Да, мне завтра паспорт получать, послезавтра приеду.
– К 8.00. И без опозданий, Паша, здесь никакие объяснения и причины не помогут. В момент зарплату урежут.
– Это я уже понял.
– Ну, тогда пойдем? Провожу тебя да займусь пересадкой декоративного клена. Хозяйке, видите ли, надоело, что они растут под окном спальни, приказала вдоль забора пустить.
– Могу помочь, время есть.
– Не надо. Справлюсь, да и делов-то на час-полтора.
– И все-таки, Виктор Алексеевич, что за женщина на третьем этаже? Ведь ты же знаешь. Не можешь не знать.
– А тебе-то это зачем? – Прохоров повысил голос: – Ну, скажи, зачем? Какое твое дело, что происходит в семье депутата?
– Значит, эта женщина, что выглядывала из окна, член семьи?
– Увидел и забудь! Не наше, Паша, это дело.
– А что ты так разгорячился, Виктор Алексеевич?
– Да ну тебя, с тобой, чую, неприятностей не оберешься.
– Так пойди и скажи начальнику охраны, что не хочешь работать со мной. И меня тут же отправят восвояси.
– Я не стукач, понял?
– Понял, так что за женщина?
– Да иди ты! Не спрашивай.
– Ладно. А провожать меня не надо, сам дорогу найду.
– Как хочешь. Держи ключ от пристройки.
Садовник передал Кулагину ключ и ушел. Павел закрыл входную дверь и тоже направился к выходу. И вновь на третьем этаже колыхнулась штора, вот только лицо не появилось. Ох уж эта привычка пытаться разобраться в том, что непонятно. Но ничего не поделаешь. Он прошел до проходной.
– Ну, что, мужик? Слышал, на работу устроился? – спросил его охранник.
– Временно.
– Здесь все сначала временно. Тебя насчет шатания по территории предупреждали?
– А тебе, собственно, какое дело?
– Такое. Будешь шарахаться, отвлекать, заимеешь неприятности.
– Доложишь начальнику, чтобы тот наказал рублем?
– Зачем? Мы и сами можем наказать, без твоих рублей.
– Смотрю я на тебя и удивляюсь, неужели и ты когда-то был офицером?
– Прапорщиком, но в спецназе, так что шутить не советую, – усмехнулся охранник.
– Ну, если в спецназе, то тогда, конечно, какие могут быть шутки?
– Вот именно.
– До свидания!
– Увидимся.
Кулагин прошел проходную. Его «семерку» каким-то образом отогнали на дальнюю стоянку, прямо к кустам. Не поленились, чтобы вид не портила, вскрыть и замкнуть провода напрямую. Двери открыты, но щиток приборов в порядке. Он завел машину и вывернул на дорогу к деревне.
Через полтора часа Павел был в Переславле. Остановился у небольшого магазинчика в переулке. Прикурил сигарету. Работу вроде получил, Боровской проведет проверку документов и его легенды. Что это ему даст? Ничего. Копать глубоко он не будет, смысла нет, ведь Павла приняли не на какую-то серьезную должность, а простым рабочим. Разнорабочим. А и выгонят, ничего страшного, уйдет и все. Признаться, эта работа после беседы в усадьбе особо не прельщала капитана. Удивляло одно: зарплата. Пятьдесят штук «чистыми», да еще тысяч семь от «официалки» после вычета налогов. Где в Переславле он найдет работу на пятьдесят штук? Ну, разве что в правительстве области или в администрации города, только кто ж возьмет его туда, где все кругом повязано?
И еще одно удерживало капитана. Несложно догадаться что. Одинокая комната на третьем этаже особняка. И он знал, что не успокоится, пока полностью не прояснит ситуацию. А для этого следует жить в усадьбе, тем более что ему самому это предложили. В Переславле его никто не ждет, смысл кататься туда-обратно? Да, посмотреть вечером за странной комнатой не помешает. Через прицел, который кто-то из бывших товарищей на прощание бросил ему в сумку. Думал, зачем он нужен, а вот пригодился. Так, если жить в усадьбе, то надо позаботиться о продуктах. Не исключено, что его и будут кормить остатками с барского стола, но речи об этом не велось, значит, надо закупить продукты.
Павел решил зайти в магазинчик и посмотреть на его ассортимент. На удивление, он ничем практически не уступал ассортименту больших супермаркетов, и Кулагин набрал два больших пакета всякой всячины. Прихватил и пару бутылок водки. Судя по тому, что руки садовника слегка подрагивали, а лицо было немного отекшим, спиртного он не чурался. А выпив, мог и разговориться. Он точно знал, что за тайна кроется на третьем этаже особняка.
Дома Павел оставил пакеты в прихожей, переоделся и пошел на кухню заварить кофе, как неожиданно сотовый телефон издал сигнал вызова. Это еще кто, подумал он и ответил:
– Да?!
– Привет, Паша, Пузырев!
– А! Валера! Привет.
– Ну как, съездил в усадьбу Старикова?
– Только что вернулся оттуда. Взяли временно, на месяц.
– Отлично! Ты мне должен.
– Должен, расплачусь.
– Ты держись там, другой такой работы во всей области не найдешь. Про меня спрашивали?
– Спросили, кто посоветовал обратиться к нам? Я сказал, что ты.
– Кому сказал?
– И управляющему, и начальнику охраны. Что, не надо было говорить? Так предупредил бы.
– Да нет, ничего, нормально. С тебя пузырек, Паша! Коньяка!
– Я «клоповник» не пью!
– Я пью!
– Добро. Будет тебе «клоповник».
– Я пью!
– Добро. Будет тебе «клоповник».
– Давай! Рад за тебя!
– А уж как я рад, не представляешь. Пока!
Пузырев, видно, не услышал в голосе одноклассника иронии, лишних вопросов задавать не стал, отключился.
Кулагин бросил телефон на стол, лег на диван, укрывшись старым маминым пледом, и сразу уснул…
Глава четвертая
Закончив все дела и получив паспорт, Кулагин упаковал спортивную сумку продуктами, водкой, сигаретами и кое-чем из белья и выехал к деревне Светлое. Прибыл он в усадьбу в 7.35. Отогнал «семерку» на дальнюю стоянку, поставил так, чтобы она не бросалась в глаза. На КП стоял незнакомый охранник, который как-то насмешливо смотрел на него.
– Привет, – подошел к нему Павел. – Я новый работник, документ предъявить?
– Я в курсе, кто ты. Проходи.
Павел двинулся по дорожке к особняку и у самого входа увидел управляющего, беседовавшего с каким-то молодым человеком. Судя по дорогому костюму и кейсу в руке, это, по-видимому, был помощник депутата Старикова.
Он остановился неподалеку, чтобы не мешать разговору, но молодой человек почти сразу зашел в дом, и управляющий кивнул Павлу.
– Здравствуйте, Алексей Викторович, – поздоровался Кулагин.
– Здравствуй, – ответил Цуканов и спросил: – Дела с документами уладил?
– Да.
– Паспорт при себе?
– Да.
– Пойдем, договор заключим, и приступишь к работе.
Они прошли в третий одноэтажный дом усадьбы, который, как узнал от управляющего Павел, являлся и гостевым, и одновременно там располагались кабинеты управляющего и начальника охраны, с одним отдельным торцевым входом.
В кабинете Цуканов указал Павлу на два заполненных текстом листа:
– Договор в двух экземплярах. Читай. Будут вопросы, выслушаю. Все устроит, внесем данные паспорта, и начнешь трудовую деятельность.
Кулагин прочитал договор. Он был типовым, как при приеме на любую другую работу.
– Вопросов нет!
– И по пункту 3.2?
Этот пункт предусматривал право работодателя привлекать рабочего к работе в выходные дни. Оплата при отсутствии отгулов оговаривалась в приложении номер один.
– И по пункту 3.2!
– Отлично!
Цуканов внес данные паспорта в договора и передал документы Кулагину:
– Распишись.
Павел расписался.
– Один экземпляр можешь забрать себе. С этого дня у тебя месяц испытательного срока.
– В курсе.
– Отлично, тогда ступай в подсобку, переодевайся. Прохоров уже на месте, он скажет, что делать.
Кулагин прошел к большой пристройке, которую Цуканов почему-то назвал каптеркой. На лавке перед сауной сидел и курил Прохоров.
– Здравствуй, Виктор Алексеевич.
– Здорово, Павел. Посиди, покури, время еще есть.
– Мне надо переодеться.
– Успеешь. Все одно, работы не начнем, пока хозяин не уедет в город, в Думу свою.
Кулагин присел, тоже закурил. Посмотрел на окно третьего этажа. Оно было закрыто, портьеры не шевелились.
Это не осталось без внимания Прохорова:
– Слушай, Паша, и чего ты все на то окно пялишься? Сказано же тебе, не суй нос не в свои дела.
– Мне что, закрыть глаза?
– Не надо смотреть туда, поверь, там нет ничего интересного.
– Поэтому ты не хочешь сказать, что за женщина в комнате третьего этажа?
– Ну, ты и упертый! Нас это не касается.
– Ладно. – Павел бросил окурок в стоящую рядом урну. – Пойду переоденусь.
– Погодь. Ты это, парень, поаккуратней сегодня.
– В смысле?
– В том смысле, что не расслабляйся.
– Не понял?
– Поймешь!
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего.
– Виктор Алексеевич?!
– Не приставай, Паша, я предупредил, сказал, что мог, все! Переодевайся, я пока инструмент приготовлю.
– А что делать-то?
– Скажу.
– Да, мутное местечко. Такое ощущение, что здесь не люди живут.
– Люди, Паша, люди, вопрос, какие, – поднял вверх палец садовник. – Иди.
Кулагин зашел в свое помещение, быстрым взглядом окинул его. С позавчерашнего дня ничего не изменилось, даже паутина, едва заметная на люстре, на месте. По привычке он осмотрел шкафы, холодильник, окно, двери, бра. После чего усмехнулся и подумал: «Какие тут могут быть «жучки»? Так скоро тени собственной станешь бояться».
Он быстро переоделся. Несмотря на то что день выдался прохладным, куртку надевать не стал, только брюки, майку и кроссовки. Работая, не замерзнешь. Бейсболку он тоже оставил в комнате, вышел из помещения, прошел ко входу в сауну, где его с метлой ждал садовник.
– Я думал, ты мне кирку или лом приготовишь, ну, или совковую лопату, – улыбался Павел.
– Надо будет, приготовлю. Сегодня аллеи подметать будешь. Сначала брызнешь водой, потом метлой пройдешь. И не размахивай особо, хозяйка жуть как не любит пыль. Впрочем, как и управляющий.
– Где воду взять?
– Шланги на газонах увидишь, найдешь переключатель, включишь воду, но аллеи не заливай, а «дождичком».
– Целая наука. Вот уж никогда не думал, что подметание аллей требует целого инструктажа.
– И кепку надень.
– А это еще зачем?
– Положено.
– В договоре этого нет.
– Паш?! Делай, как я говорю. Куртка – ладно, можно без нее, а кепку обязательно.
– Еще один каприз хозяйки или управляющего?
– Сказал, положено.
Пришлось вернуться и взять бейсболку.
– Сначала центральную аллею метешь, от особняка к проходной, захватывая все площадки, – продолжил инструктаж садовник, вручая ему метлу. У проходной освободишь урну. Мусор в контейнер, что слева от ворот. Видел его?
– Не обратил внимания, но что-то вроде было.
– Потом убираешь аллею к гостевому дому, потом в саду, у бассейна и под конец нашу, что от особняка до сауны. Мети тщательно, чтобы после тебя ни соринки. Увидишь муравейник, найдешь меня, я буду в розарии, дам химию, уничтожишь муравьев. И помни, что я тебе говорил.
– Насчет аккуратности, так я вообще человек аккуратный.
– Ну, ну, поглядим!
От особняка отъехал «Мерседес», и Прохоров, сдвинув на затылок кепку, сказал:
– Ну все, хозяин уехал, работаем. Пятьдесят минут работы, десять минут перекура. И так до обеда, до часа. Жрать-то с собой взял?
– А здесь не кормят?
– Можно договориться на кухне.
– Не надо, у меня все свое с собой.
– Ну, давай, удачи.
– Ты меня словно на войну провожаешь, а не какие-то аллеи мести, – покачал головой Павел.
– Кто знает, Паша, где сейчас война, а где мир.
– И что ты все недоговариваешь, Виктор Алексеевич? Или боишься кого?
– Иди работай!
То, что недоговаривал садовник, Кулагин понял через двадцать минут.
Он прошел метлой половину аллеи, как на ней появился молодой человек в костюме. Пиджак был расстегнут, из-за отворота виднелась кобура. Глядя на Кулагина, он прошел метров десять и встал посреди аллеи, широко расставив ноги. Сегодня будь аккуратен, вспомнил Павел слова садовника. Не этого ли типа имел он в виду? Но что ему надо? Ответ нашелся быстро. Начальник охраны решил проверить, действительно ли он, Кулагин, в свое время проходил подготовку по программе спецназа. Документального подтверждения этому получить не мог, так как никаких документов не существовало, а знать хотелось. Вот только зачем? Или Боровской не мог терпеть неопределенности? Или у него что-то другое на уме? «Непонятка». Но раз Боровской хочет получить определенность, он ее получит. Продолжая работать, Кулагин оценил противника. Крепкий, молодой, лет двадцати семи – тридцати, с военной выправкой. Держится уверенно, непринужденно, значит, навыками рукопашного боя владеет. Но зачем выставил напоказ кобуру? Стрелять он наверняка при любом раскладе не станет. Не тот случай. Ствол как элемент устрашения? Но Боровской должен понимать, для того, кто служил в спецназе или проходил подготовку для этой службы, ствол в ближнем бою только помеха. Но, с другой стороны, оружие произведет впечатление на того, кто к спецназу отношения не имел. Ладно, черт с ним, Боровским, гадать, что у него в голове, бессмысленно. Хочет получить определенность, ради бога.
Кулагин собрался, он был готов к прямому столкновению с человеком, истуканом стоявшим посреди аллеи, продолжал так же размеренно мести плитку, приближаясь к нему. Подойдя вплотную, резко выпрямился:
– Молодой человек, вам не кажется, что вы мешаете мне?
Охранник, а это был явно человек из охраны, третий из тех, кто находился в подчинении Боровского, посмотрел на свои полуботинки.
– Ты запылил мне обувь, мужик!
– Так отойдите в сторону.
– Без проблем, но сначала ты, дворник, протрешь мне туфли. Носовой платок имеешь?
Кулагин взглянул в наглые глаза охранника:
– А не пошел бы ты на… чучело ряженое?
– Во как? Дворник борзеет. Ты кого послал, придурок?
– Тебя, чучело, или глухой?
– Зря ты так, мужик, мог бы и дальше работать, – притворно вздохнул охранник.
– А ты мог бы и дальше спокойно служить.
– Ну ты…