Ах, как было бы уместно сейчас поговорить с лейтенантом Джорданом – старой полицейской собакой и очень неглупым человеком! Но Полк вспоминал его тяжелое лицо, цвета остывшего чугуна, и сразу же отмахивался от навязчивого желания посоветоваться с ним. Он им никому не верил.
Раздался звонок, Полк схватил трубку – он дожидался ответа из нью-джерсийской полиции.
– Здравствуйте, господин Полк! – услышал он возбужденный женский голос. – Это Анжела Мкртчан. Вы меня помните?
– Да, конечно, помню. Что-нибудь случилось?
– Да! – радостно закричала темного колера блондинка Ангел. – Левон жив! Он жив, слава Богу! Он просто не может связаться с нами!…
Полк замер, осторожно сказал:
– Я очень рад. А откуда вы узнали об этом?
– Сегодня пришли счета по его кредитным картам. Я все сверила – даты, когда он тратил деньги в России. Он в Москве потратил много денег. Я думаю, Левон закупал там картины – значит, он жив. Не знаю, почему он не может позвонить мне, но он наверняка жив!…
Полк сдержанно спросил:
– Анжела, вы где находитесь сейчас?
– В галерее. А что?
– Нет, нет, я просто поинтересовался. А счет перед вами?
– Да, вот он…
– Посмотрите, когда были совершены платежи?
Анжела зашелестела бумажками и радостно продекламировала:
– Вот смотрите – первый платеж 4 сентября, потом весь сентябрь и октябрь, а последний – пять дней назад. И здесь есть уведомление, что Левон снял деньги со счета до лимита. Они пишут, надо подать ходатайство об увеличении ему кредитной линии…
– Хорошо, я рад за вас, Анжела, – тускло сказал Полк. – Может быть, все удачно разрешится. Сейчас у меня к вам есть просьба. Я хочу обстоятельно поговорить с вами. Есть целый ряд важных вопросов, но я бы не хотел это делать в галерее. Тем более – у нас. Вы не возражаете, если в конце дня я приеду к вам домой?
– Конечно, нет! Приезжайте.
– Не говорите, Анжела, никому о нашем свидании. Я буду у вас около шести. Договорились?
– Хорошо… До вечера…
Полк положил трубку, собрал все бумаги в пластиковую папку и бросил ее в сейф. Достал оттуда маленький диктофон «Сони», включил его на запись и воспроизведение – японская вещица работала отменно.
Телефон зазвонил снова. Он взял трубку и услышал голос московского полицейского Ордынцева:
– Здравствуйте, Полк. На этот раз я не сомневаюсь, что не разбудил вас. У меня, наоборот, день кончается.
– Моему дню сегодня, боюсь, конца не будет. Какие-нибудь новости?
– Мы нашли убийц Бастаняна, место, где они его держали, и документы…
– Вы их задержали? Что-нибудь они говорят? – спросил Полк.
Ордынцев на другом конце провода мрачно хмыкнул:
– Они уже никогда ничего никому говорить не станут. Их здесь всех перебили, при этом довольно брутальным способом.
– Какие-то предположения на этот счет? – спросил Полк.
– Да! Это похоже на работу московских вьетнамцев. В справке, которую я вам сегодня отправлю, я изложу свои соображения на этот счет. Думаю, что можно официально объявлять о смерти безвестно пропавшего Бастаняна. У меня здесь его документы и ключи. Какие-то носильные вещи, в общем, всякая чепуха…
– Хорошо. Спасибо вам. Как только у меня появятся какие-то новости, я вас сразу же извещу. Когда вам удобнее, чтобы я вам звонил?
– Звоните мне в любое время.
– И ночью?
– Ночью даже удобнее – телефоны свободны… – Ордынцев замялся на миг, потом быстро сказал:
– Послушайте, Полк… Может быть, это глупость, мои фантазии, но я хочу сказать вам… Мы нашли связку ключей Бастаняна. Там четыре ключа, три от квартиры и машины… А один – необычный. Это должен быть важный ключ, если он носил его всегда с собой… равный по ценности жилищу и дорогой машине… Я не могу послать вам ключ – он приобщен к делу. Но я пошлю вам сканированную копию – присмотритесь, в какую скважину его можно засунуть…
И дал отбой.
Полк посидел, раскачиваясь в кресле, как еврей на молитве, потом взял лист бумаги – не хотел оставлять файл в компьютере – и надписал сверху: «Директору Федерального бюро расследований США господину Ленарду Фрилэнду от старшего специального агента Стивена Полка. Рапорт…»
Коротко изложил ситуацию с золотыми зубами, Лекарем, пропавшим Бастаняном, повешенным Драпкиным, убитым Дристом, все сведения об убийце Рындине и предательстве Майка Конолли. Предупредил, что намерен самостоятельно провести спецоперацию, поскольку из-за срочности не может получить санкцию руководства и необходимую оперативную и силовую поддержку.
Подписался, тщательно заклеил и опечатал конверт и сам отнес его в экспедицию.
– Отправьте это вечерней фельдсвязью в канцелярию директора, – попросил он дежурного.
– Не бери в голову – завтра пакет будет на столе у хозяина, – заверил его канцелярский.
Полк вышел на улицу и пешком отправился в полицейское управление на Полис плаза, 1, – ходьбы минут пять.
В вестибюле управления, под бронзовым идолом павшего полисмена, Полк столкнулся с Конолли.
– Привет, Стив!
– Привет, Майк! Ты куда гонишь?
– В Бей-Ридж, меня там Джордан будет дожидаться. По-моему, мы нашли наконец перспективных фигурантов… Пока неизвестно, как их прижать, но…
Полк взял его за руку, отвел в сторону и нажал в кармане кнопку диктофона «запись».
– Погоди, Майк, не беги. Час назад мне звонили из Москвы. Они нашли останки Бастаняна, его документы, какие-то вещи. А главное – захватили убийцу…
– О! Вот это интересно! – вперился в Полка Конолли. – Что-нибудь вытрясли?
– Кое-что. Они говорят, что неизвестные подельники Бастаняна ищут его тайник, в котором он прятал краденые картины. Сегодня я не успеваю, а завтра, если хочешь, пойдем вместе к этой златокудрой корове… Как ее там зовут?
– По-моему, Анжела, – напомнил Конолли.
– Да-да-да! Ангел Макартур, – усмехнулся Полк. – Давай завтра в середине дня подъедем к ней в галерею и попробуем ее потрясти всерьез. Она может знать, где находится тайник Бастаняна. Я ее расколю во что бы то ни стало!
Конолли хлопнул в ладоши:
– О чем разговор? Я весь твой! На какой час назначаем?
– Так, давай прикинем… С утра у нас совещание, сейчас я еду по делам… Завтра в два – годится? И никому не говори о нашем разговоре…
Конолли легонько обнял Полка, похлопал по спине и побежал к паркингу. Полк смотрел ему вслед и любовался – Майк бежал легко, красиво, и весь он был гибкий, быстрый, мускулисто-упругий, как играющий зверь.
74. МОСКВА. ДЖАНГИРОВ. ЦЕНА ИГРЫ
День начинался хорошо – позвонил Монька:
– Все в порядке… Со вчерашнего дня можем жрать гамбургеры… Послезавтра хотим устроить водные процедуры…
Ага, сообразил Джангиров, значит, трейлер пришел в Гамбург, и послезавтра груз поплывет через океан.
– Поздравляю! Давно пора открыть хорошее предприятие общепита, – сказал с усмешкой Джангиров, потом спросил:
– Ты какой-то озабоченный, у тебя все в порядке?
– Ничего страшного, как всегда. Я уже получил от Хэнка реквизиты компании, которая примет все наши поставки…
– Очень хорошо. Как думаешь, когда они получат товар? – поинтересовался Джангир.
– Не знаю. Вообще-то наши единокровавые братья немцы – люди точные. Считай, вместе со всей бюрократией, бумажками, растаможкой и прочим займет дней десять – двенадцать.
– Монька, проконтролируй, пожалуйста, встречный поток нашего интереса, – озабоченно сказал Джангир. – Мне здесь уже напоминают…
Монька хмыкнул:
– Раньше срока пирог из печи не вынимают… Недели три надо ждать…
Джангиров говорил правду. Наверху, видимо, тоже происходили какие-то большие события, потому что, вопреки обыкновению, Джангира разыскал Келарев, избегавший звонить ему в офис, и попросил заехать.
Встретил Келарев его у дверей кабинета, был улыбчив и вероломно-ласков:
– Ну что такое, друже, – опять печать печали и заботы на лице? По-прежнему яришься и горюешь из-за чужебесия российской демократии?
– А радоваться нечему. У меня ощущение, что у обшей нашей мамы – России – сейчас менопауза… Грязная, кровяная, недетородная.
– Ба-ба-ба! – засмеялся Келарев. – Ты не следуешь моему совету и не читаешь историю Государства Российского. Там есть ответы на все твои вопросы…
– Сомневаюсь…
– И зря! Был у нас такой замечательный деятель, несправедливо оклеветанный щелкоперами, – граф Александр Хрис-тофорович Бенкендорф. Когда демократы рыдали об ужасах российской крепостной жизни, он сказал: «Прошлое России было чудесным, настоящее более чем великолепно, что касается будущего, оно выходит за пределы самого смелого воображения. Вот точка зрения, с которой русская история должна быть понята и описана». Все понятно?
– Ага! – разозлился Джангир. – Он писал это лет полтораста тому назад! Посмотрел бы я на него сегодня!
– Ничего не меняется, – твердо сказал Келарев. – И мы с тобой заняты тем, чтобы подтвердить его ожидания. Через полгода выборы – это и есть боевой рубеж. Позади Россия – отступать некуда!…
– Ага! – разозлился Джангир. – Он писал это лет полтораста тому назад! Посмотрел бы я на него сегодня!
– Ничего не меняется, – твердо сказал Келарев. – И мы с тобой заняты тем, чтобы подтвердить его ожидания. Через полгода выборы – это и есть боевой рубеж. Позади Россия – отступать некуда!…
– Вот это ты дело говоришь, – согласился Джангир.
– Ладно, поговорили. – Келарев сел в кресло и сухо спросил: – Что-то ничего о результатах твоей деятельности не слышу?
Ясно было, что он спрашивает о деньгах, ибо все остальные элементы операции его не интересовали. Джангиров сказал:
– Это вопрос сложный и требует осторожного и вдумчивого решения…
– Я понимаю. Но попрошу тебя по возможности поторопиться. Новый год на носу. Нужны большие деньги…
Он встал, подошел к Джангиру, положил ему по-товарищески руку на плечо:
– Петро, мы ввязались в очень серьезную игру. Знаешь, как говорят наши клиенты бандиты: за вход – рубль.
– Знаю! А за выход – два…
– Не знаешь, – покачал головой Келарев. – За выход – все…
Федеральное бюро расследований с прискорбием уведомляет народ США, что за прошедший год при исполнении служебных обязанностей были убиты 56 представителей правоохранительных органов. Выстрелами из револьверов были убиты 38 человек, из ружей – 9, из обрезов – 6. Двое были зарезаны, а один скончался от побоев. За это же время от несчастных случаев погибло почти такое же количество полицейских и детективов – 60 человек.
75. НЬЮ-ЙОРК. СТИВЕН ПОЛК. ВЫСТРЕЛ НА ПОРАЖЕНИЕ
Анжела жила в ближнем Лонг-Айленде, в Вудмере. Полк приехал в этот тихий старый городок на арендованной машине. Свою на всякий случай оставил на служебном паркинге – вдруг Конолли придет в голову проверить?…
Он легко нашел четырехэтажный краснокирпичный дом кооператива «Вудгейт».
Перед домом останавливаться не стал, а сделал несколько медленных кругов по прилегающим улицам, высматривая что-нибудь подозрительное, – Рындин, предусмотрительный и осторожный киллер, мог приехать и не обязательно на своем заметном «корвете». Но входить через парадный подъезд Полк воздержался – пора было поиграть в прятки. Профессионал скорее всего должен был бы загодя занять позицию и контролировать подходы к дому. Полк медленно объезжал дом кругами, как говорят русские таксисты в Нью-Йорке – «круизировал», пока кто-то из жильцов не подъехал к воротам подземного гаража «Вудгейта». Полк сразу же пристроился следом. Отворился автоматически шлагбаум, и Полк на хвосте этой машины шмыгнул вниз на паркинг.
Теперь надо было найти, куда поставить машину. Если жилец обнаружит свое место занятым, то поднимет такой визг, что его будет слышно на Среднем Западе.
В углу паркинга, на свободной площадке стояла табличка «Зарезервировано для рабби». Молодец, рабай! С этакой предусмотрительностью он наверняка уже договорился о подобной табличке на свободном месте в раю.
Полк аккуратно отодвинул табличку и поставил машину. Сегодня пятница, вечер наступил, первая звезда взошла, и рабби не будет раскатывать на машине в священную для него субботу. Раз его нету, значит, уже до завтра не приедет.
Прямо из подвала Полк поднялся на лифте до верхнего этажа, спустился на марш ниже, приложил ухо к двери. В квартире играла музыка. Он позвонил в дверь. Анжела отворила – веселая, нарядная. Полк с любопытством смотрел на нее.
Интересно, она принарядилась из-за того, что пришли добрые вести о Бастаняне? Или в ожидании встречи с мужчиной? Женские поступки трудно предугадать.
Анжела жила в небольшой, со вкусом обставленной трехкомнатной квартире.
Дубовая темная мебель, хорошие картинки – наверняка старые, никакого грошового модерна. Единственная современная вещица – традиционная русская деревянная кукла «матрешка», стоящая на низком резном комоде.
Гостиная и столовая разделены очень широкой дверью, скользящей на роликах по полу. Видимо, на случай гостей дверь задвигали в глубокую нишу в стене, и комнаты соединялись в общий зал. Правда, не похоже было, что сюда часто ходят гости.
Полк уселся в гостиной так, чтобы с улицы через окно нельзя было увидеть его силуэт – даже когда он встанет.
– Вы хотите что-нибудь выпить? – спросила Анжела. – Может быть, кофе или чай? Вы ведь после работы…
– Спасибо. Если можно – кофе, – попросил Полк.
– Давайте я вам сделаю бутерброд! Я купила в русском магазине настоящую армянскую бастурму. Это копченое мясо, очень вкусное. Хотя для вас это может быть острым блюдом.
– Спасибо, Анжела. Я знаю, что такое бастурма. Я у вас сандвич попрошу немного попозже… Нам предстоит провести вместе много времени…
Она удивленно выпучила на него свои огромные глаза.
– Много – это сколько? – поинтересовалась она.
– Давайте, Анжела, я постараюсь объяснить вам ситуацию…
Полк по-прежнему не хотел говорить ей о гибели Бастаняна. Сейчас вообще это было неуместно – шок от такой вести мог ее на какое-то время разрушить.
Поэтому Полк решил не спешить с этим безрадостным сообщением.
Вообще-то говоря, согласно всем инструкциям Полк, планируя задержать профессионального убийцу, не имел права идти сюда один – обязан был обеспечить поддержку и прикрытие.
Но Полк был уверен – стоит ему объявить захват убийцы операцией управления, и мероприятие, безусловно, провалят. Сначала начальство будет долго думать, совещаться и решать, потом кто-то проболтается, потом навалятся толпой и спугнут Рындина навсегда. Пожалуй, обойдемся, как китайцы, – в расчете на собственные силы. И еще одна глупая мыслишка не давала Полку покоя: если он это сделает сам, то по-человечески он будет в расчете с Дристом и Драпкиным. Как ни крути, но они полагались на него, надеялись, что Полк их защитит и прикроет. А он их подставил убийце…
– Анжела, я хочу обсудить с вами некоторые обстоятельства, о которых, может быть, вы догадываетесь… Или знаете, но не хотите мне говорить, – сказал Полк.
Анжела, златокудрая, огромная, как носовая скульптура на парусных судах, тревожно замерла.
– Ваш друг Левон Бастанян занимался незаконными операциями с дорогим антиквариатом. Ворованным… Вы это знаете?
– Более или менее, – сказала уклончиво Анжела.
– Вы, Анжела, являетесь фиктивной главой преступной артдилерской фирмы. Это я знаю точно…
Анжела вяло взмахнула руками, неубедительно изображая возмущение.
Лолк остановил ее:
– Я явился сюда не для того, чтобы изобличать вас! Сейчас не до этого. У Бастаняна есть тайник, в котором он хранит картины и ценности, которые он по разным причинам еще не успел реализовать. Вы что-нибудь знаете об этом?
Анжела обессиленно опустилась на стул, покачала головой. Лицо у нее было обескураженным, напуганным, несчастным.
– Я склонен вам верить, Анжела. Может быть, Бастанян и не объяснял вам тонкостей своего ремесла. Но тайник этот существует. Гангстеры из России знают об этом, так же как и я, и они уверены, что тайник находится скорее всего у вас в доме. Или в достижимом через вас месте. Вы меня понимаете?
– Но я действительно ничего не знаю, – сказала Анжела, и слезы, огромные, как кубики льда из рефрижератора, потекли по ее толстым щекам.
– Но гангстеры не знают, что вы не в курсе дела. Я думаю, что сегодня они явятся сюда для того, чтобы выколотить из вас информацию о тайнике. Чтобы этого не допустить, я и пришел к вам…
– Господи! – воскликнула Анжела. – Я-то при чем здесь? Я ничего об этом не знаю.
Она смахивала ладонями с лица обильные слезы, и на светлом паркете от них оставались круглые пятна.
– Не пугайтесь, Анжела, раньше времени, все будет в порядке!
– Но он со мной никогда не обсуждал свои дела! Я не могу вам ничего рассказать!
– Успокойтесь, Анжела, я ничего от вас не требую. Давайте проживем с вами сегодняшний вечер, как будто я пришел к вам просто в гости. Вы обещали мне кофе…
– Да, да, сейчас я приготовлю.
Она ушла в кухню, оттуда раздавались ее всхлипы, перемежаемые рокотом ручной кофейной мельницы. Полк огляделся в гостиной. Деревянная выдвижная дверь в столовую была прикрыта и выглядела как резная панель в стиле остальной мебели – здесь все вещи были не сами по себе, а собраны в общий вкусовой ансамбль.
Ярким отвлекающим пятном выделялась только матрешка на комоде, большущая, наверное, в два фута высотой. На ней стояла печать времени – безвкусица и политический кич. Вместо симпатичной румяной бабы в платочке у матрешки была карикатурная внешность президента Ельцина. А ведь делал игрушку талантливый художник – этот кич был сделан смелыми и точными мазками, со смешными, тонко замеченными деталями. Полк взял матрешку в руки, она была довольно тяжелая. Он осторожно повернул верхнюю часть матрешки, кукла разъединилась, и из-под нее вылезла следующая – Горбачев! В запомнившихся квадратных золотых очках и с кровяной кляксой на лысине. Полк повернул голову Горбачева, и появился на свет Черненко, седастый, похожий на богатого китайца из Чайна-тауна. Было бы забавно найти хоть одного американца, который помнит имя этого советского лидера. А может быть, и русские уже не помнят его?