– А вот скажите, Павел Наумович, – полюбопытствовала она, – взяли бы вы Зоечку в разведку к себе, а?
– Нет, – на полном серьезе ответил он. – Она бы по доброте душевной все секреты врагу выдала, чтобы тот сильно не расстраивался и не мучился, добывая их. Повторяю вопрос: что случилось?
– Ничего не случилось, – вздохнула Алиса и по очереди оглядела эту троицу, обеспокоенно всматривающуюся в выражение ее лица. – У нас сегодня будут гости. А вот у них как раз случилось, – и весело спросила: – Чаю-то хоть дадите?
– Ох господи! – всплеснула руками Зоечка. – С дороги девочка, а мы и не приветили! – и засуетилась, хватая Алису за руку. – Идем, идем!
– И то верно, – согласился Павел Наумович. – Чайку попить, а за ним и поговорим.
Этот большой круглый стол в гостиной, центр их дома и мироздания их семьи, за которым обсуждались все серьезные проблемы и принимались все важные решения, центр единения, спокойствия и уверенности, что все непременно разрешится наилучшим образом и все уладится, а как же иначе, если все вместе в этом круге теплого света от абажура и все друг за друга.
Как же иначе?
Алиса рассказала им про встречу с Красноярцевым, обозначив его как своего хорошего знакомого, друга Максима Лунева, про беду, что стряслась у него в семье, и выразила надежду, что они смогут помочь мальчику Мише.
Помочь в интерпретации Зоечки и Маргариты Леонидовны всегда было нечто действенное, конкретное, делами то бишь, а не разговорами пустыми.
– Тогда я что, через часок примусь баньку топить? – в совещательном режиме высказалась Маргарита Леонидовна.
– Баньку вместе затопим, – поправил ее Павел Наумович, – и вы, девочки, сами до гостей попарьтесь. А там уж и они.
– А я сейчас пироги затею! – решила Зоечка. – Сладенький да с грибами. А что еще сделаем, Риточка? Чем ребенка порадовать?
Все! Пошла конкретика – дела без лишних вопросов и полное отсутствие сомнений, на кой ляд им тут вообще сдался какой-то чужой человек со своими проблемами и с какой стати они должны ему помогать. Вот так у них сложилось, под их абажуром.
«Девочки», уже в хлопотах и идеях кулинарных, шустренько удалились в кухню, и за столом остались Алиса и Павел Наумович.
– Это не тот ли Красноярцев, чьи фильмы ты смотрела? – спросил проницательный Павел Наумович.
– Тот самый, – усмехнулась Алиса. – Вы же тоже пересмотрели все его фильмы после меня.
– Пересмотрел, – подтвердил он и кивнул. – И получил большое удовольствие. Мощные картины. – Он помолчал, внимательно присмотревшись к выражению лица Алисы, и спросил: – Это он отец ребенка?
И она посмотрела ему в глаза и улыбнулась:
– Нет. Но он решительно настроен им стать.
Красноярцев, проводив Алису, дошел до своей машины, сел за руль, но заводить не спешил, откинул голову на подголовник сиденья и закрыл глаза.
Ему хотелось позвонить ей прямо сейчас, услышать ее голос и убедиться, что это действительно она и вся эта невероятная встреча в кафе ему не привиделась.
Алиса. Какое имя-то, а! Алиса!
А перед глазами возникла картинка: она застыла, как Бемби, в луче фар и смотрела на него расширившимися глазами, а затем рванула прятаться.
Он вспоминал весь их разговор и смаковал каждое слово и интонацию. Перед его мысленным взором все стояло лицо Алисы – вот она усмехнулась, вот улыбнулась, вот с самым серьезным видом рассказывает про беглого таракана. А Красноярцев смотрел, как меняется ее лицо, и на сердце теплело, и почему-то чуть сжимало что-то в груди.
Его Женщина.
Беременная от другого мужчины.
И вдруг он настолько четко и ясно почувствовал правоту и истинность всего, о чем говорил там ей в кафе про свое отцовство, понял, словно снизошло на него откуда-то сверху чистое откровение – не имеет значения ничего, что было раньше с ними обоими, не существует никакой ревности к нечаянному отцу этого ребенка, никакой обиды на нее за то, что была с другим мужиком. Все это такая дешевая ерунда, тщета и примитивные эмоции.
Она вся – со своими тайнами, характером, проблемами, трудностями, большой семьей, с беременностью и даже с тараканом Аркадием – вся его! Вся целиком и полностью его женщина. И дитя этой женщины его дитя.
Все просто.
И первый раз после гибели Егора с Викой он улыбнулся спокойно и по-настоящему радостно, открыл глаза, завел машину и принялся выезжать с парковки – дела надо делать, а потом к Алисе!
– А чиво мы тут будем делать? – настороженно спросил Мишаня.
– Мы едем в гости к хорошим людям, я тебе уже объяснял, – который раз принялся пояснять ему Алексей и кивком указал за окно. – Видишь, как тут красиво: вон лес, а во-о-он вдалеке, – и он показал рукой направление, – там речка.
– И чиво мы будем делать с этими людьми? – беспокоился ребенок.
– Познакомимся, – неопределенно ответил Красноярцев. – Сейчас сам узнаешь, – пообещал он, заметив впереди нужный номер дома и Алису, стоявшую у распахнутых ворот.
Она показала рукой, чтобы он заезжал на участок, Красноярцев кивнул и плавно вырулил на дорожку, ведущую к гаражу.
– Заезжай в гараж, – распорядилась она. – Сегодня уже никто никуда не поедет.
Он нервничал. Вот честное слово!
Будто на первое свидание в жизни собрался. А может, и на первое, подумалось Алексею, когда он парковался в гараже. Еще и из-за Мишани волновался, как у ребенка пройдет общение с незнакомыми людьми, он сейчас такой настороженный ко всему и ко всем, ранимый, ужасно боится перемен.
Красноярцев вышел из машины, открыл заднюю дверь, расстегнул ремни, достал Мишку из его креслица и поставил рядом с собой, неосознанным защитным жестом положив руку ему на голову.
– Привет, – поздоровалась Алиса.
– Привет, – улыбнулся он в ответ.
Она кивнула, и они оба застыли на какое-то мгновение, неотрывно глядя друг на друга. Мишенька нервно переступил с ноги на ногу, и Алиса тут же переключила внимание на малыша, присела перед ним на корточки.
– Здравствуй, – улыбалась она открыто и доверительно, – меня зовут тетя Алиса. А тебя как?
– Миша, – ответил мальчик очень настороженно, как бельчонок, берущий из рук человека орешек.
– Знаешь, с нами тут живет Гоша. Это большой такой пес, но он дружит со всеми маленькими мальчиками и очень их любит. Хочешь с ним познакомиться?
– А он кусается? – испуганно спросил ребенок.
– Гоша кусает только очень плохих людей, злодеев всяких, а таких хороших мальчиков, как ты, он защищает. Хочешь он станет защищать и тебя?
– И никогда не укусит? – уточнял пацан.
– Никогда, – твердо пообещала Алиса.
– Тогда хочу, – кивнул Мишаня.
– Хорошо. Давай ручку, я тебя к нему отведу.
И Миша без сомнений протянул ей свою ручонку.
Алиса привела гостей к большому вольеру, отгороженному толстой решеткой, внутри которого расположилась собачья будка, больше напоминавшая своими размерами и капитальностью строения домик сторожа. Возле решетки спокойно стоял пес и вилял дружелюбно хвостом.
Очень большой пес. Очень большой и серьезный пес.
– Московская сторожевая? – спросил Алексей.
– Да, – подтвердила Алиса, – Гоша у нас особенный, по паспорту его зовут Георг какой-то там, хоть это и совершенно русская порода, ну вот назвали заводчики по маме с папой. Да к тому же он оказался гораздо крупнее всего выводка, и его забраковали нам на радость. Мы нестандартных любим. Правда, вымахал наш красавец с теленка годовалого, не иначе, – она наклонилась к ребенку и весело предложила: – Ну что, Мишенька, давай знакомиться с Гошей.
Мальчонка во все глазенки смотрел на здоровенного пса, Мише явно было страшновато, но он таки кивнул – давайте. Алиса осторожненько протянула его ладошку в своей руке к решетке.
– Знакомься, Гоша, это наши друзья. – Псина уткнулась холодным носом в протянутые ладони, и мальчонка непроизвольно дернулся от страха, но ладошку не убрал. – Это Мишенька, Гоша, он очень хороший мальчик.
Гоша, понюхав ладони, разулыбался по-собачьи и завилял хвостом.
– Видишь, Миша, он хвостом виляет, это значит, что он очень рад, а если ты к нему присмотришься, то увидишь, что он улыбается. Вот освоишься у нас немного, потом еще будете с Темой кататься на Гоше.
– А кто такой Тема? – спросил Мишаня, тайно осмелев до того, что потихоньку начал поглаживать по морде Гошу.
– Тема мой сын. Он чуть старше тебя, ему недавно исполнилось семь лет.
И тут произошло большое чудо в маленькой жизни Миши – Гоша лизнул его ладошку.
– Ой! – рассмеялся вдруг мальчишка и, повернувшись к дядьке, сияя глазенками от восторга, поделился своей радостью: – У него шершавый язык! Такой горячий! Я ему понравился!
– Конечно, ты ему понравился! – подтвердила Алиса. – А как же! Теперь вы друзья. Давай и твоего дядю познакомим с Гошей, чтобы они тоже друзьями стали.
– Давай! – кивнул пацан.
– Что такое? – вдруг увидев странное выражение лица Алексея, насторожилась Алиса.
– Давай! – кивнул пацан.
– Что такое? – вдруг увидев странное выражение лица Алексея, насторожилась Алиса.
– Все в порядке, – поднял он руку в успокаивающем жесте.
– Дядь Леша, давай, знакомься! – поторапливал Миша.
Знакомство Гоши с Красноярцевым прошло в более штатном режиме: его кобель полизыванием не удосужил – понюхал протянутую ладонь, принял определение «свои», позволил почесать себя за ухом и потрепать по лобастой башке, тем и ограничились. И вскоре Миша вновь завладел его вниманием, чем не преминула воспользоваться Алиса, спросив шепотом:
– Что случилось? У тебя было такое лицо…
– Он первый раз после гибели родителей улыбнулся. Понимаешь, первый раз! – сдерживая голос и эмоции, прошептал Алексей.
– Вот и хорошо, – пожала его руку она и предложила: – Ну что, идем знакомиться с командой?
– Идем.
Знакомство взрослых произошло скомканно, без должной торжественности, по причине напряженного состояния обеих сторон.
– Это, – представила Алиса гостей родне, ожидавшей их на большой веранде, – Алексей Андреевич и его племянник Миша. А это Павел Наумович, Маргарита Леонидовна, Зоя Сергеевна и Артем.
Мужчины обменялись рукопожатиями и кивками.
– Артем, – подозвала сына Алиса, – иди познакомься с Мишенькой.
Миша опасливо прижимался к ноге дядьки, держался ручонкой за его штанину и посматривал настороженно. Но, когда Темка подошел, Ярый с мягкой осторожностью отцепил от себя племянника и чуть подтолкнул вперед. И на веранде повисла настороженная тишина – все взрослые, затаив дыхание, ожидали, как поладят дети.
Мальчишки молча присматривались друг к другу какое-то время, и первым заговорил Тема.
– Тебе в бане нравится? – спросил он.
– Нравится, – кивнул Миша.
И вдруг его личико искривилось, мелко задрожал подбородочек, и как-то сразу покатилась по щеке слеза.
– С папой и мамой… мы ходили… теперь их… – он стер ладошкой слезинку, хлюпнул горлом, – они… обои умерли… их машиной убило… – хлюпнул еще раз и заплакал навзрыд, как прорвало.
Красноярцев всем телом рванулся к малышу – защитить, спрятать, уберечь, но Алиса жестко придержала его, ухватив за руку в момент этого рывка, не позволив вмешиваться, и, посмотрев ему в глаза, сделала останавливающий жест ладонью – подожди!
А Темка обнял Мишеньку одной рукой за плечи, прижал к своему боку, свободной ладошкой грубовато стирая слезы с его лица, и не успокаивал, а разъяснил жизненную установку:
– Дедушка говорит, что мужчине можно поплакать от большой беды и большой радости. Только совсем редко. А так мужчины не плачут, а терпят.
– Я… – плакал, коротко вздыхая от горьких рыданий мальчонка, – не могу терпеть… я маленький еще…
– Тебе можно, – решил Тема, прижав Мишеньку посильней к себе, словно оберегая. – А мне уже нет. Я уже большой. И знаешь что?
– Что? – с какой-то тайной надеждой посмотрел на него малыш.
– У меня папы тоже нет. Он тоже умер.
– И ты не плачешь совсем? – удивился сильно-сильно Мишенька.
– Я же говорю, мне нельзя, – нахмурившись, солидно растолковывал малышу Тема, продолжая стирать слезы с его щек.
Зоечка откровенно рыдала, прижав к губам пальцы, по которым катились ее обильные слезы. Маргарита Леонидовна зажала ладонью рот от переживаний и скорбно качала головой, разумеется, тоже плакала. Павел Наумович хмурился, и глаза его подозрительно поблескивали непролитыми слезами. Красноярцев же сдерживался, засунув руки в карманы джинсов, и лишь его напряженная поза и ходившие на скулах желваки выдавали, какого напряжения ему стоила эта сдержанность.
– Знаешь что? – снова спросил Темка.
– Что? – переспросил Мишенька.
– Хочешь, моя мама будет о тебе заботиться? Она обо всех заботится, хочешь, и о тебе будет?
– А как это? – перестал плакать Мишенька, заинтересовавшись этим вопросом.
– Ну… – задумался Темка. – Она будет всегда знать, что ты хочешь и как лучше тебе это сделать. А еще обнимать и целовать, и гладить часто, и любить тебя станет. И баловать. Она это умеет очень здорово, баловать.
– Наверно, хочу, – засомневался Мишенька.
– А я тебя защищать теперь буду. Хочешь?
– Тетя Алиса сказала, что меня защищать теперь Гоша будет, – честно признался Миша, даже расстроившись, что место защитника уже занято.
– Ну, Гоша по-собачьи защищать будет, а я по-настоящему, по-человечески, от всяких напастей и пацанов старших. Хочешь?
– Хочу! – кивнул твердо Мишка, словно поклялся.
– Идем! – распорядился Темка, окончательно беря под свое крыло Мишку, и вытер последние непросохшие слезы с щек. – Я покажу тебе нашу живность.
– Идем! – кивнул Мишенька, готовый на все, что предложит его новоиспеченный защитник и друг.
Мальчишки, позабыв об остальных, ушли в дом, а взрослые, переживая душевное потрясение от такой детской непосредственности и горькой беды, какое-то время стояли молча, пока не спохватилась Зоечка:
– Да, что мы тут стоим-то! Идемте в дом, за стол! Уж давно все готово!
За столом не стали засиживаться, не стоит наедаться перед баней, решили мужчины, лучше после еще спокойно посидим. Да и мальчишки, увлеченные какими-то своими делами, быстренько похватали пирогов, запив морсом, и умотали.
– Спасибо вам огромное за Мишу, – проникновенно поблагодарил Красноярцев, обведя взглядом всех сидевших за столом. – Месяц прошел, а он весь в горе погрузился, людей чураться стал, хватался за меня и не отпускал, все боялся, что и я пропаду куда-то. Он мне как-то сказал, что все пропали: папа с мамой и бабушка куда-то делась. Мама тогда в реанимации лежала, к ней никого не пускали, вот Мишаня и решил, что и она умерла. Да еще со вторыми бабушкой и дедушкой почему-то совсем у него не сложилось взаимопонимание, он их опасался, на контакт не шел, рыдал, когда я утром уходил. Я его к детскому психологу водил, тот говорит: надо время и регулярно ходить на прием. А у вас вон рассмеялся первый раз и за Темой хвостом бегает, глаза загорелись от новых впечатлений и без всякого психолога. Спасибо.
– Нам-то за что? – возразил ровно Павел Наумович. – Это Темку благодарить надо. Да он и сам рад новому другу, – и бодро предложил: – Ну что, в баньку?
Старшие женщины сегодня баню отказались посещать, занятые хлопотами об ужине, а Алиса сходила и с удовольствием часок попарилась. Так что в баню сейчас отправился мужской коллектив. Павел Наумович скорее номинально, чуток прогреться, а не так, как любил бывало: до стадии легкой варености – нельзя, сердце. Но хоть немного посидеть, пропотеть – не мог себе отказать в таком удовольствии. Красноярцев же парился на славу, до десяти потов, до костей аж, и внимательно следил, чтобы мальчишки не перегрелись лишку.
Отсиживаясь в предбаннике, гоняя чаи травяные, разговор с Павлом Наумовичем вели осторожный: чтобы не напоминать Мишеньке про горе, темы бедовой аварии вообще не касались, а все больше про работу Алексея выспрашивал хозяин. Немного и за политику побеседовали, а как же без этого.
Вернулись в дом довольные, разморенные, мальчишки так и вовсе уже клевали носами. Алиса спросила Мишеньку, будет ли он спать с Темой в его комнате или с дядей. Малыш задумался, так явно разрывался между новым другом-защитником и безоговорочной надежностью дяди, растерянно переводил взгляд с одного на другого.
– Ты ложись с Темой, Мишань, – помог ему определиться Алексей. – Я никуда не денусь и еще не скоро спать лягу, к тому же вам ведь интересно вдвоем, и с Артемкой тоже можно ничего не бояться, он же обещал тебя защищать.
– Ага! – радостно согласился Мишенька.
А Темка взял его за ладошку, как настоящий старший брат, и повел за собой, рассказывая на ходу:
– Дедушка с мамой в моей комнате уже для тебя кровать специально поставили. Она удобная, я сам на ней раньше спал.
Теплый летний вечер, угасавший сумерками, точно одаривал собой: где-то в отдалении лаяла собака, шумел еле слышно мчавшийся вдалеке поезд, откуда-то доносились музыка из приемника и приглушенные голоса сидевших, видимо, на веранде соседей, и опускалось на этот мир умиротворенное спокойствие…
– Идем со мной, – тихо позвала Красноярцева Алиса, вставая из-за стола.
Прозвучало это как приглашение что-то посмотреть, ну вроде как интерьер или зверушку какую, может, картину или еще что-то необычное покажут – словом, как на экскурсию гостя по дому, в котором он оказался первый раз. Поэтому Алексей даже не попрощался с остающимися за столом хозяевами, вроде как отошел ненадолго и вскорости вернется.
А она привела его на второй этаж в удивительную комнату практически без мебели. То есть мебель там имелась, но необычная – у одной из стен что-то типа комода, с плетеными фасадами в индийском стиле, на котором стояла плоская чаша с песком с воткнутой в него тонюсенькой палочкой благовоний, курившаяся еле заметным дымком, наполнявшим комнату очень тонким, ненавязчивым ароматом, совсем не так, как обычно агрессивно-насыщенно пахнут благовония подобного рода. Там же лежал плоский цифровой проигрыватель, из которого доносился тихий приятный голос, напевавший что-то на непонятном языке, кажется, индийскую мантру, и мелодия была хоть и незамысловатой, но спокойной, наполненной легким звоном колокольчиков и игрой индийских инструментов.