Я не сразу нашла нужный мне кабинет, но, полагаю, это было частью игры. Локлир был один: он сидел за столом, заваленным книгами и папками. На стенах просторного помещения были развешены похвальные грамоты и дипломы разных университетов и научных учреждений. Большая раздвижная дверь вела на веранду, откуда открывался вид на кампус. Увидев меня, Локлир даже не поднял взгляд, продолжая что-то писать на бумаге, вложенной в зеленую папку. Он лишь махнул свободной рукой, показывая на диван.
Локлир был далеко не молод, – собственно, я думала, что появлюсь как раз вовремя. Худой, сгорбленный, с прядями седых волос над густыми бровями, с водянистыми глазами, он выглядел дряхлым стариком.
– Вы, очевидно, госпожа Колпат, – сказал он, все так же не отрываясь от работы. Голос его показался мне удивительно молодым.
– Да, профессор.
– Что ж, прекрасно, юная леди. Сейчас освобожусь. Одну секунду.
Ждать мне пришлось чуть больше, но в конце концов он удовлетворенно хмыкнул, положил ручку и удостоил меня взгляда.
– Прошу прощения, – сказал он. – Стоит прервать работу на середине, и порой целый час не можешь вспомнить, где остановился.
– Все в порядке. Рада познакомиться. – Алекс говорил, что Локлир – историк и архивист. – Над чем вы сейчас работаете, профессор? – спросила я, чтобы завязать беседу.
– Да так, ни над чем особенным. – Он откинулся на спинку стула. – Просто развлекаюсь.
Он попытался легкомысленно улыбнуться, но ему это плохо удалось.
– И все-таки? – продолжала настаивать я.
– Над «Детективами».
– «Детективами»? – переспросила я.
– Это пьеса. Надеюсь, в следующем сезоне ее поставят в Морском театре.
– Не знала, что вы драматург.
– Да, в общем-то, нет. Написал несколько пьес, но постановки были только местными. Сами знаете, как это бывает.
Я ничего об этом не знала, но, само собой, утвердительно кивнула.
– Я пишу криминальные комедии, – добавил он. – Хотелось бы, чтобы хоть одна из них когда-нибудь добралась до Брентхэма.
Я притворилась, будто все прекрасно понимаю:
– Было бы неплохо. Удачи вам, профессор.
– Спасибо. Хотя я настроен не слишком оптимистично.
– Что вы преподаете? – спросила я.
– Ничего. Когда-то преподавал историю, но это было давно. Мне надоело убеждать упрямых студентов, и я сдался.
– И теперь вы?..
– Теперь я заведую кафедрой. Это значит, что иногда я работаю с аспирантами, да поможет им Бог. – Он рассмеялся и встал, слегка пошатнувшись. – Пол под ногами уже не так надежен, как раньше. Насколько я понимаю, вы пришли ко мне, чтобы… – Замолчав, он начал копаться в еще одной груде бумаг, но потом оставил попытки что-то найти и открыл один из шкафов. Снова последовал сосредоточенный поиск, а затем лицо его просветлело. – Да, вот оно. Госпожа Колпат, идемте со мной. – Локлир направился к веранде. Дверь отодвинулась, и он вышел наружу. – Осторожнее.
К профессору тотчас вернулись силы. От дряхлости не осталось и следа: он двигался легко, как юноша. Я шагнула следом за ним, ощутила себя невесомой и поняла, в чем причина.
– Антигравитационные модули, – сказала я.
– Конечно. Сейчас ваш вес, Чейз, составляет около тридцати процентов от нормального. Могу я называть вас Чейз? Хорошо. Осторожнее. Иногда возникает чрезмерная эйфория. Некоторые отсюда сваливаются.
Мы стояли на одном из пандусов, которые я видела с земли. Перила из узорного металла круто уходили к вершине одной из крыш. Локлир начал ловко взбираться наверх.
Мы вышли на крышу. Профессор шагал очень небрежно; учитывая его дряхлость и уменьшенный вес, я испугалась, что Локлира сдует ветром. Заметив мое беспокойство, он рассмеялся.
– Не бойтесь, я все время здесь хожу.
Я взглянула через крышу на море.
– Красиво, – сказала я.
– Здесь я снова становлюсь молодым. На несколько минут.
Миновав ряд стульев и столов, мы вернулись в здание через двустворчатые двери. Я не могла понять, куда мы так торопимся, пока не сообразила, что Локлир все делает на бегу. Раздвинув несколько тяжелых портьер, мы вошли в длинное, узкое помещение со множеством полок, папок, чипов, книг и стеклянных витрин, в которых лежали отдельные тома.
– Где-то здесь, – сказал он. – Кажется, я отложил их после того, как получил сообщение от вашего господина Бенедикта. – Книги в витринах были старыми, с выцветшими и потрепанными обложками, а иногда вообще без них. Профессор открыл дверцу одного из шкафов, заглянул внутрь и широко улыбнулся. – Вот они. – Достав коробку, он поставил ее на стол и начал в ней копаться. – Есть. – Он извлек несколько контейнеров с этикетками. – Хорошо.
Стряхнув с контейнеров пыль, он перебрал их, вернул несколько обратно, а остальные положил передо мной. Всего их было четыре, и в каждом лежало по восемь дисков. На этикетках имелась надпись «Массив Кольера, необработанная информация»; рядом стояли каталожные номера.
– Тарим! – позвал профессор.
Послышался мягкий голос искина:
– Добрый день, доктор Локлир.
Профессор повернулся ко мне:
– Чейз, Тарим с удовольствием вам поможет.
– Спасибо.
– И еще одно: это весьма ценные диски. Будьте с ними осторожнее. Если захотите сделать копии, сканер там, возле стены. Оригиналы, естественно, нельзя выносить из комнаты. Если захотите о чем-нибудь спросить меня, скажите Тариму, и он соединит вас со мной. Когда закончите, оставьте все на столе. Рад был с вами познакомиться, Чейз.
С этими словами он ушел. Дверь за ним закрылась с отчетливым щелчком.
Пока массив Кольера действовал, он считался самым большим телескопом всех времен. Массив находился в окрестностях планеты Каслман, с которой осуществлялось его обслуживание в течение почти семи столетий. Виртуальный диаметр системы, модули которой были разбросаны по всей планетной системе, составлял четыреста миллионов километров. Созданная в пятом тысячелетии, она работала, пока не стала жертвой одной из беспрестанных войн тех времен. Ее уничтожили преднамеренно – впрочем, к тому времени она уже устарела.
Массив заинтересовал Алекса потому, что Каслман находился в четырех тысячах световых лет от Тиникума 2116. Четыре тысячи лет требовалось свету, чтобы достичь многочисленных объективов телескопа. Алекс понял, что, если об этой звезде сохранились какие-то данные, они должны предшествовать катастрофе, нарушившей течение жизни марголиан.
Большая часть данных, собранных массивом Кольера, погибла во время краха цивилизации на Каслмане – в конце пятого тысячелетия. Но в первые десятилетия прошлого века ученые обнаружили копию необработанных данных с массива. Никто их не разбирал, поскольку большую их часть давно выложили в общий доступ.
Диски были помечены датами, к которым предположительно относились данные, но даже в этом не было уверенности. Впрочем, особого значения это не имело.
Сев перед считывателем, я вставила в него чип со сведениями Белль о нашем полете к Тиникуму, затем достала первый диск из коробки номер один и вставила его тоже.
– Тарим, – сказала я, – включи, пожалуйста.
Вспыхнули лампочки на панели управления.
– Тарим, я пытаюсь найти в необработанных данных с массива Кольера звезду Тиникум две тысячи сто шестнадцать. Я предоставила тебе данные спектрографического анализа и изображения ближайших созвездий. Прошу начать поиск.
– Работаю, – ответил он.
Я открыла роман и приготовилась ждать.
Иногда мне все-таки везет. Тиникум 2116 оказалась в числе исследованных звезд. Данные о ней обнаружились полчаса спустя, на втором диске.
Тарим показал изображение звезды, созданное Кольером. Ниже следовали результаты анализа – количество водорода, гелия, железа, лития и прочего. И последняя строчка: «Планет: 4».
Четыре.
Мы знали о трех.
Четвертая планета тоже была земного типа.
Неудивительно, что орбиты не совпадали.
Два газовых гиганта. И две землеподобные планеты.
Бинго.
Позвонил Локлир и спросил, не хочу ли я поужинать с ним и другими сотрудниками факультета, которые собирались вместе почти каждый вечер. Я все еще сидела в архиве, просматривая другие диски в поисках новой информации о Тиникуме, но ее не находилось. Когда последовало приглашение, я уже так устала, что с радостью готова была заняться чем-нибудь другим.
Профессор забрал меня из архива и проводил в факультетскую столовую, расположенную в соседнем здании. Там сидели пять или шесть человек. Локлир представил меня. Все посторонились, уступая мне место, и я с удивлением обнаружила, что про меня здесь слышали. Колпат? Все сосредоточенно нахмурились. Вы ведь были с Бенедиктом, когда он нашел Марголию?
Возражать я не стала.
Каждый тут же захотел пожать мне руку.
– Отличная работа, Чейз, – сказал энергичный молодой парень, выглядевший так, словно все свободное от учебных занятий время он упражнялся со штангой. Меня попросили передать поздравления Алексу и сказать ему, что все они у него в долгу. Не скрою, мне было очень приятно. Некоторые спрашивали, не нуждается ли «Рэйнбоу» в помощниках, и интересовались, что я делаю в университете.
Каждый тут же захотел пожать мне руку.
– Отличная работа, Чейз, – сказал энергичный молодой парень, выглядевший так, словно все свободное от учебных занятий время он упражнялся со штангой. Меня попросили передать поздравления Алексу и сказать ему, что все они у него в долгу. Не скрою, мне было очень приятно. Некоторые спрашивали, не нуждается ли «Рэйнбоу» в помощниках, и интересовались, что я делаю в университете.
Когда я ответила, что изучаю кое-какие материалы, все рассмеялись. Женщина средних лет с медовыми волосами заметила, что тоже предпочла бы держать рот на замке, завладев такой добычей, за которой обычно охотимся мы. Все снова рассмеялись, и я села, чувствуя себя королевой бала.
Мускулистый парень поинтересовался, уверены ли мы в том, что нашли именно Марголию.
– Да, – ответила я. – Вне всякого сомнения.
Все подняли чашки с кофе, провозглашая тост за «Рэйнбоу».
– Американский университет высоко ценит ваши заслуги, Чейз, – сказал коренастый мужчина в красном свитере, Галан Как-там-его, специалист по современному театру. Интересно, что он думал о пьесах Локлира?
Похоже, разочарование, постигшее нас с Алексом, нисколько им не передалось. Все были в приподнятом настроении. Женщина средних лет, извинившись, вышла и вернулась через несколько минут с экземпляром «Человека и олимпийца» Кристофера Сима.
– Не могли бы вы поставить автограф? – попросила она.
Делом этим я занималась давным-давно и поэтому заколебалась. Книга была в кожаном переплете, с золотым обрезом и черными закладками. Такие книги обычно не позволяют исчеркивать случайными надписями. Но женщина настаивала:
– Пожалуйста.
Я выполнила ее просьбу, чувствуя себя как-то по-дурацки.
– Что дальше? – спросил Локлир.
– Домой, – ответила я.
– Я имел в виду другое: чем вы займетесь теперь? Артефактами Маккарти?
Голис Маккарти, археолог, сто лет назад вернулся с одной из пограничных планет и заявил, что привез с собой инопланетные артефакты, принадлежавшие не «немым», но кому-то другому. В подробности он не вдавался, но на протяжении трех месяцев артефакты исчезли – предполагают, что их сбросил в океан сам Маккарти. Маккарти и его семеро сотрудников отказались давать какие-либо комментарии. В течение семи месяцев все погибли, став жертвами различных несчастных случаев. Идеальное дело для сторонников теории заговора.
– Нет, – сказала я. – Пожалуй, мы немного отдохнем.
Локлир наклонился ближе:
– Вы нашли то, что искали?
– Да, – ответила я.
Он широко улыбнулся:
– Рад, что мы помогли вам.
Мускулистый парень по имени Альберт, сказал, что, если у нас есть в загашнике еще одна штука вроде Марголии, он не отказался бы получить от нас приглашение в экспедицию. Я пообещала в случае чего связаться с ним.
Когда встреча закончилась и мы возвращались в библиотеку, Локлир заметил, что я произвела на всех неизгладимое впечатление. Я пожалела, что рядом не было Алекса.
Я не удержалась и выделила один день на осмотр достопримечательностей. Я сплавлялась на плоту по реке, пробовала управлять каноэ, обошла острова на кораблике по островам, а потом по настоянию Альберта поужинала с ним. Был прекрасный закат, какие случаются только поздним летом. Я решила, что, если мне зачем-либо понадобится переехать, я едва ли не в первую очередь подумаю об островах Предназначения.
Глава 28
Я становилась знаменитостью. Вскоре после входа в пределы родной системы диспетчеры сообщили о новой симуляции, которая может быть интересна мне, – про Марголию. Они добавили, что идет работа еще над двумя или тремя: все спешили нажиться на недавнем открытии. Диспетчеры пообещали переслать мне симуляцию, если я захочу. Она называлась «Марголия, прощай».
Я сделала вид, будто размышляю над предложением. На самом же деле я подумала, что речь идет об инсценировке нашего с Алексом полета, и поэтому с небрежным видом ответила: «Конечно присылайте».
К моему разочарованию, это оказалась историческая эпопея о последних днях колонии. Причиной всех злоключений была блуждающая планета.
В столицу прибывает ученый-одиночка, которому удается добиться встречи с Гарри Уильямсом. По его словам, приближение только что обнаруженной планеты вызовет катастрофу – землетрясения, приливные волны, вулканы.
«Она изменит нашу орбиту», – добавляет он.
«Мы сумеем выжить?»
Ученый высок, худ, седоволос, сосредоточен – идеальный типаж.
«Господин директор, не вижу никаких причин для надежды».
«Сколько у нас времени?» – спрашивает Уильямс.
«Четырнадцать месяцев». – Авторы либо не знали, что у колонистов оставалось еще как минимум три года, либо не задумывались над этим.
Его коллеги резко возражают. Ничего подобного случиться не может. Планете шесть миллиардов лет. Какова вероятность того, что катастрофа случится через несколько десятилетий после их прибытия?
Наконец с сомнениями покончено, начинается поиск виновных. Уильямс выходит на связь, сообщает о находке и берет ответственность на себя.
«Мы ищем решение», – говорит он слушателям.
Времени на то, чтобы получить помощь, нет. На планете решают погрузить как можно больше людей на оба корабля и отправить их обратно на Землю. Лозунг дня – «Спасти детей!». Затем поступают катастрофические известия от инженеров: ни «Искатель», ни «Бремерхафен» не в состоянии совершить долгий перелет домой.
Начинается второй раунд взаимных обвинений, и снова Гарри берет вину на себя.
«Я отвечаю за все», – говорит он Совету. Чертовски верно, подумала я.
Ах, благородный Гарри. Его играл актер, который специализировался на таких ролях.
Мы видим, как разъяренные толпы окружают правительственные здания. Уильямса отстраняют от руководства. После громких дебатов принимается решение: снять часть деталей с «Бремерхафена» и поставить их на «Искатель», как самый надежный из двух кораблей.
«Да поможет нам Бог, – говорит один из техников. – Я все-таки не уверен, что он окажется дома».
«Дома» теперь вновь означало «на Земле».
После этого эпизода я выключила симуляцию. Я не люблю историй с плохим концом, и мне уже было ясно, что произойдет здесь.
Когда челнок совершил посадку, Алекс уже ждал меня в терминале недалеко от Андиквара.
– Рад, что ты вернулась, – поприветствовал он меня. – Работы невпроворот. – Он рассмеялся, будто и впрямь сказал нечто очень забавное. – Насколько я понимаю, мы были правы.
К его чести, он употребил множественное число, хотя моя роль в этих событиях была невелика.
– Да, – ответила я. – Там действительно была еще одна планета земного типа.
– Отлично. Ты смогла узнать про ее орбиту?
– Нет. Подробности отсутствовали.
– Вообще?
– Да.
Мы зашли в лифт и поднялись на крышу. В кабине было тихо и почти безлюдно.
– Еще одна землеподобная планета, – сказал Алекс. – Значит, она находилась в биозоне.
– Не вполне ясно. Они не пользовались стандартными категориями, но перечислили характеристики атмосферы. Стандартная смесь азота и кислорода – планета класса К. Пожалуй, действительно в биозоне. Наверняка.
– Хорошо.
– Все равно не пойму, какое это имеет значение. Знаю, о чем ты думаешь, но вряд ли они были настолько глупы, чтобы искать убежище на планете, которую скоро сорвет с орбиты. Наверняка они знали, что с ней случится.
Двери лифта открылись, и мы попали под дождь. Поймав такси, мы полетели на запад.
– И все же, Чейз, – сказал Алекс, – именно это они и сделали.
– Но это же самоубийство.
– На первый взгляд – да.
Алекс смотрел, как бушует гроза, пока мы поднимались над городом.
Двадцать минут спустя мы вошли в загородный дом. Джейкоб уже ждал нас, приготовив кофе и пончики с повидлом.
– Итак, – спросила я, садясь и беря угощение, – что дальше?
– Нужно найти пропавшую планету.
Я уже догадывалась, что все идет к этому.
– Ты шутишь.
– Для нашего бизнеса это станет удачной находкой. Когда планета покинула окрестности солнца, ее атмосфера замерзла, и поверхность превратилась в пустыню, в которой должны сохраняться любые артефакты. Любые, Чейз, и в идеальном состоянии. А если мы докажем, что последняя группа колонистов существовала, она войдет в легенду.
– Как ты собираешься искать пропавшую планету? Сомневаюсь, что ты добьешься чего-нибудь.
– В этих делах, Чейз, ты понимаешь лучше меня, – ответил Алекс. – Придумай что-нибудь.
Как найти темный объект, затерянный среди звезд?