Сколько «очеловеченности» мы хотим видеть в таких устройствах? Должны ли они обладать подобием личности, как репликанты, быть просто человекоподобными, как Азимо, или относительно механистичными, как Roomba? Я полагаю, нам бы хотелось, чтобы исполнители разного рода услуг были персонализированы и ограничены рамками своей специализации ровно настолько, чтобы нам не казалось, будто они представляют для нас угрозу или превосходят по всем параметрам, лишают нас чувства собственной универсальности.
Лично я хочу, чтобы роботы-исполнители человеческих услуг обладали человеческими свойствами. В тренажерном зале я ищу тренера, чье отношение и манера вести себя наиболее мне импонируют. Он должен подгонять меня, должен быть готов выслушать мое нытье о растяжениях и ушибах, подсовывать ибупрофен и вообще болеть за мои цели. Мне не хватит мотивации, если в тренажерном зале меня будут ждать одни машины — вне зависимости от того, сколько данных о тренировках они выводят на дисплей.
Исполнитель таких услуг должен обладать личностью, пробуждать врожденные источники мотивации, укорененные в наших социальных отношениях, — важное подспорье в любом деле. Тренер, обладающий личностью, может пробудить бессознательные причинно-следственные связи из детства. Она будет довольна. Она будет меня любить, если я буду хорошо себя вести. Нами нередко движет желание угодить родителям или возлюбленным. Такие ободряющие движения души всегда задействованы во взаимоотношениях с окружающими. Совместная «товарищеская» работа активирует работу зеркальных нейронов — тех клеток головного мозга, благодаря которым мы испытываем эмпатию даже по отношению к людям, мало, а иногда и вовсе не знакомым нам (поэтому мы плачем над грустными фильмами). Эти врожденные механизмы имеют большую власть над нами, и всякое взаимодействие с компьютером, выполненном в очеловеченном стиле, будет неизбежно активировать их.
Вечная проблема андроидов
Почему при всех сильных сторонах робототехники и грандиозном потенциале взаимодействия с человеком она не стала ведущей концепцией интерфейсов?
Мой друг Кори Кидд из медиалаборатории запустил компанию под названием «Intuitive Automata», чтобы вывести на рынок социальных роботов с одной-единственной функцией — помощь в соблюдении диеты. Робот Autom привлекателен на вид, неплохо осведомлен в вопросах диетологии и, в отличие от Roomba и других роботов, обладает ярко выраженными женскими чертами. По идее, Autom должен (вернее, должна) сидеть на кухне возле холодильника и вести с вами беседы о еде вообще и ваших пищевых привычках в частности. Она знает калорийность почти всех продуктов, делает ободряющие ремарки и предлагает курс диеты, наиболее подходящий вам. И так каждый день, и стоить все это будет меньше, чем один визит к диетологу.
Autom может и правда помочь вам контролировать свой вес, ведь она хорошо информирована и располагается на кухне, так что игнорировать ее, когда руки чешутся взять что-то запретное из холодильника, будет непросто. Но в итоге она разочаровывает своей неспособностью узнавать хозяина, разговаривать с ним или, подобно Kismet, смотреть вам в глаза и реагировать на то, что вы кладете себе в рот. Может быть, следующая версия Autom решит все эти проблемы и получит новые способности, может быть, она обзаведется другими сенсорами, которые позволят следить за вашими физическими нагрузками, качеством сна, уровнем стресса и распорядком дня. Эта информация поможет Autom развить гораздо более глубокое понимание того, что вы за человек и что вам нужно для того, чтобы привести себя в форму и стать здоровее.
Autom — хороший пример того, насколько сложно создать робота, который был бы по-настоящему надежным и полезным. Роботы хрупкие, у них часто происходят сбои, а системы распознавания речи нередко не справляются с акцентами или делают ошибки из-за шума. Распознавание лиц иногда не срабатывает из-за плохого освещения. Обучающие алгоритмы часто приходится обнулять и учить робота всему заново.
Многие из этих сбоев провоцируются пользователями. Как только у людей появляется доступ к новым технологиям, они начинают исследовать их возможности, как четырехлетний ребенок, пытающийся разобраться в своих физических возможностях и границах дозволенного. Проверяя новую конструкцию автомобиля, водитель-испытатель часто делает резкие маневры, бросая автомобиль от одного отбойника к другому, чтобы протестировать управляемость. Все разработчики должны учитывать эти «маневры с отбойниками», которые проделывает пользователь, пытаясь нащупать пределы возможностей нового приобретения. Разработчики Apple ожидали, что люди будут испытывать Siri на прочность, и потому, если вы скажете «Siri, я люблю тебя», она ответит: «Я ценю тебя», а если вы поинтересуетесь «Siri, сколько ты весишь?», она съязвит: «Я думала, мы о тебе говорим». Siri реагирует на шуточки такого рода с остроумием и своеобразным шармом, и пусть даже вы знаете, что у нее нет собственного «Я» и жизненного опыта, этого уровня человечности хватает на то, чтобы возникло чувство личного контакта без отторжения.
По мере совершенствования роботов отличать людей от гуманоидов будет сложнее. Шерри Теркл убеждена, что машины не должны иметь человеческую внешность или пытаться очаровать нас именно потому, что иначе они начнут вызывать у нас эмоциональный отклик, а это извратит само понятие границы между человеком и машиной. Я с ней не согласен. Я понимаю, что смешение категорий может вызывать тревогу, что люди чувствуют себя неуютно, когда не могут понять, говорят они с живым человеком или с машиной. Однако я также осознаю, что взаимодействие человека с компьютером имеет больше положительных сторон, чем рисков.
Когда я учился в старших классах, классической репликой при разрыве романтических отношений было «Давай останемся друзьями». В ответ нередко звучала не менее классическая колкость: «Если бы мне был нужен еще один друг, я бы завел себе собаку». Facebook и LinkedIn уже и без того навязали мне достаточно шапочных знакомств — «френдов», чтобы я не испытывал потребности в искусственных друзьях — хрупких и зачастую не шибко сообразительных роботах.
Я бы предпочел иметь под рукой более очаровательные инструменты. И побольше.
Волшебные вещи повседневного пользования
Мы уже говорили о том, как будет выглядеть будущее интерфейсов: спрятано ли оно в терминалах под слоем стекла, в нас самих под видом технопротезов и носимых технологий или же мы готовы делегировать его стайке социальных роботов-рабов. Четвертый вариант, наиболее занимающий меня лично, — это мир волшебных вещей.
Волшебные вещи начинаются как обычные предметы — ручка, кошелек, ботинок, лампочка, стол. Потом эти обычные вещи дополняются — расширяют свои возможности встроенными сенсорами, приводами, модулями беспроводной связи и процессорами, становясь необыкновенными. Преображенный технологиями объект обретает таким образом новую силу и расширяет области своего применения. Получив доступ к Сети, он становится более полезным, информативным, удобным для восприятия и пользования. Превращаясь из обычной в необыкновенную, вещь вызывает новый эмоциональный отклик и делает вашу жизнь более насыщенной.
Вспомните разные типы волшебных объектов из мифов и преданий, которые Джек Зайпс считает частью нашего общего культурного багажа. Бездонный кошель, в котором не заканчиваются деньги, волшебный рожок, вызывающий подмогу, сапоги-скороходы, ковер-самолет… Такие объекты и сегодня населяют кино, игры, комиксы, популярную литературу, и волшебные вещи — это их воплощение в реальном мире.
Предмет повседневного пользования, получив волшебные свойства, одновременно очаровывает и становится незаменим. Во-первых, он делается понятнее. Взять наручный коммуникатор — мы уже знаем, как работает радио и наручные часы, поэтому он обладает знакомой формой и требует только существующего набора навыков для пользования. Такие вещи приходят на заранее обжитые нами места. Их предназначение совпадает с нашими каждодневными задачами. В обычном кошельке лежат деньги и кредитки, но волшебный кошелек напрямую подключен к вашему банковскому счету. Его становится сложнее открыть, когда у вас заканчиваются деньги, вы злоупотребляете кредитом или совершаете импульсивную покупку.
Волшебный ботинок не только хорошо сидит и удобен при ходьбе — он подсчитывает ваши шаги, следит за их темпом и правильностью походки, мотивирует вас больше упражняться.
Волшебная лампочка слегка меняет цвет в зависимости от расхода энергии в доме, помогая вам беречь ресурсы.
Возьмем, например, обычную ручку, вроде той, которой я написал это предложение. Как можно ее заколдовать? Бесконечный запас чернил? Проверка правописания в реальном времени? Неограниченный запас памяти, чтобы запоминать каждое слово? Автоматическое запоминание даты и, например, названия кафе или имени человека, которого я слушаю в момент записи? Ручка Livescribe, разработанная компанией Anoto, способна на нечто подобное. В нее встроены камера, микропроцессор и модуль беспроводной связи, благодаря чему ручка превращается в фантастический инструмент, способный оцифровывать ваши записи в режиме реального времени и сохранять их на вашем компьютере или смартфоне. Ей требуется специальная бумага для правильной ориентации и отслеживания движений пера.
Волшебный ботинок не только хорошо сидит и удобен при ходьбе — он подсчитывает ваши шаги, следит за их темпом и правильностью походки, мотивирует вас больше упражняться.
Волшебная лампочка слегка меняет цвет в зависимости от расхода энергии в доме, помогая вам беречь ресурсы.
Возьмем, например, обычную ручку, вроде той, которой я написал это предложение. Как можно ее заколдовать? Бесконечный запас чернил? Проверка правописания в реальном времени? Неограниченный запас памяти, чтобы запоминать каждое слово? Автоматическое запоминание даты и, например, названия кафе или имени человека, которого я слушаю в момент записи? Ручка Livescribe, разработанная компанией Anoto, способна на нечто подобное. В нее встроены камера, микропроцессор и модуль беспроводной связи, благодаря чему ручка превращается в фантастический инструмент, способный оцифровывать ваши записи в режиме реального времени и сохранять их на вашем компьютере или смартфоне. Ей требуется специальная бумага для правильной ориентации и отслеживания движений пера.
Ручка Livescribe также обладает волшебным свойством записывать звук. Когда вы слушаете лекцию или берете интервью, при сохранении аудио запоминается также время записи каждой буквы. Если вам потребуется выяснить, что было сказано в тот момент, когда вы успели написать только «?», просто коснитесь вопросительного знака на бумаге концом пера, и оно проиграет вам запись, начиная с того момента, когда вы сделали соответствующую пометку. Эта способность делает аудиозапись на порядок более полезной, так как позволяет быстро найти небольшой фрагмент, не вынуждая прослушивать всю дорожку целиком. Она также влияет в целом на то, как вы ведете записи, позволяя вам писать более сжато, с использованием символов собственного изобретения. Собирая материал для этой книги, я нередко использовал звездочки, смайлики и сердечки, чтобы категоризировать определенные темы во время интервью. Я переслушал немало фрагментов записанного материала, просто касаясь символов концом пера.
Если бы я был уверен в том, что у вас есть такая же ручка, я бы расставил небольшие символы по страницам, чтобы вы могли прослушать голоса интервьюируемых, читая цитаты. (У книги мог бы быть отличный саундтрек, который можно было бы слушать, изучая различные аспекты мира волшебных вещей.) Эта технология может преобразить сам процесс чтения электронных книг, расширить горизонты Kindle и планшетов. Электронные книги будущего могут задействовать волшебные ручки или палочки на манер дирижерской, чтобы разговаривать с вами и воспроизводить саундтрек для каждой страницы. Пока вы читаете книгу будущего, встроенный проектор проецирует на стены картину леса ровно в тот момент, когда вы читаете фразу «они вошли в дремучую чащу».
Перо Livescribe достигло высокого уровня слияния между аналоговой и цифровой технологиями, сохраняя при этом все те черты, которые делают любую ручку столь приятным для использования инструментом. Перо выглядит как ручка, работает как ручка, но при этом является чем-то большим, чем обычное самопишущее перо. Вы можете любить Livescribe за его дополнительные возможности, при этом оно сохраняет свою «ручечную сущность».
Новое будущее на малярной ленте
Некоторым может потребоваться время, чтобы в полной мере понять и оценить то, как по-разному предметы вроде простой ручки могут стать волшебными, не говоря уже о том, сколь многогранным может оказаться наш отклик на волшебство. В Массачусетском технологическом институте я веду основной учебный курс под названием «Осязаемые медиа». Каждый семестр мы со студентами работаем над прототипами волшебных вещей или услуг, задействующих осязаемые интерфейсы. Под словом «осязаемые» я здесь подразумеваю взаимодействия с техникой, происходящие без участия экрана. Вместо этого интерфейс может быть жестовым, касательным, носимым, звуковым, световым, основанным на узоре или принципе обратной тактильной связи.
На протяжении семестра, пробуя разные идеи и подходы, студенты всегда поражаются потенциалам волшебных объектов. Они начинают видеть, насколько компьютеры станут удобными и полезными, если войдут в мир привычных вещей, и насколько новые типы интерфейсов изменят сам процесс нашей жизни, работы и игр. Пиджак, слегка приобнимающий вас, когда кто-то ставит лайк к вашей записи в Facebook; кисточка, которой можно провести по любому узору или комбинации цветов, чтобы она превратила их в цифровой рисунок; столы, которые слушают; мебель, которая исчезает в полу или стене, когда в ней отпадает необходимость; освещение, которое отслеживает вашу активность и фокусируется соответственно; наручные часы, которые помогают студентам встретить кого-то с похожими вкусами и идеями и подталкивают к разговору; заметки на электронной бумаге, которые регулярно обновляются в зависимости от места расположения; брелок на ключе зажигания, отображающий загруженность маршрута. Это лишь некоторые из множества прекрасных идей, высказанных за прошедшие семестры, и поток новых возможностей и прототипов не иссякает.
Чтобы помочь студентам раскрыть свой потенциал, в начале каждого семестра я устраиваю импровизационное занятие. Я раздаю каждому по рулону малярной ленты с заданием приклеить кусочек к каждому объекту, который можно сделать волшебным. Студенты должны также придумать специальный интерфейс, датчик или дисплей, который будет вмонтирован в выбранный объект. Это упражнение имеет экспансивный характер и очень продуктивно, потому что обнажает сразу много неожиданных вопросов касательно устройства объекта, воображаемой услуги или потенциального интерфейса:
• Должна ли информация выводиться публично или быть доступной только пользователю?
• Насколько динамичной должна быть информация? Должна ли она меняться и обновляться в режиме реального времени?
• Что останется, если из выводимой информации убрать то, от чего она отвлекает? Какую меру навязчивости интерфейса мы можем себе позволить, исходя из ценности объекта?
• Должен ли дисплей быть зашифрован, скрыт или легкодоступен? Сколько усилий требует объект при взаимодействии?
• Насколько интерфейс повторяет свойства окружающего мира или природы — например, увядание? Становится ли он продолжением моего жеста или действия?
• Какова природа и характер устройства? В каком свете оно меня представляет? Симпатично ли оно? Хотел бы я, чтобы оно стало частью моей жизни?
• Можно ли дублировать информацию или перекидывать ее в другие места — в мобильный телефон, Интернет и большой публичный дисплей? Могу ли я получить доступ к данным в других местах или они закреплены за устройством?
• Какова скорость освоения? Насколько быстро я могу научиться пользоваться объектом с полной отдачей?
Глобальные тренды и волшебные вещи
Волшебные вещи — только один из четырех путей развития интерфейса, но именно их успех был предопределен. Люди, предвосхитившие мои исследования, такие как Марк Вайзер из PARC[13], мои коллеги из Массачусетского технологического института Хироши Ишии и Нил Герншфельд (автор книги «Когда вещи начинают думать» (When Things Start to Think)), пронаблюдали динамику технологических трендов миниатюризации, встраиваемости и, что немаловажно, цены и пришли к тем же выводам, что и я.
Стоимость вычислительной техники, датчиков и дисплеев падает нелинейно. Всякая нелинейность трудна для понимания. Мы видим эффект нелинейных трендов в динамике изменений процентных ставок, темпах распространения эпидемий гриппа или вирусных роликов в Интернете, но еще не выработали интуитивного понимания того, как нелинейность проявляется в мире компьютерных технологий. Вычислительная мощность компьютеров удваивается каждые полтора года, но, что даже более важно для Интернета вещей и волшебных предметов, стоимость самих компьютерных компонентов уменьшается вполовину за тот же срок. В результате стоимость обработки данных за последнее десятилетие упала в 128 раз и стала настолько низкой, что почти перестала влиять на процесс разработки новых подключаемых к сети продуктов. Мы можем вмонтировать чипы и датчики практически в любой предмет — обувь, пузырьки для таблеток, лампочки, кошельки и мебель, не беспокоясь о затратах.
Существует ли объект, который невозможно по какой-либо причине сделать волшебным? Можно предположить, что придание волшебных свойств предметам повседневного пользования имеет свои пределы в реальном мире, в отличие от мира сказок и фантазий. Но если обратить внимание на тенденции миниатюризации, развития беспроводной связи и динамику цен, легко убедиться в обратном.
Люди, которые не верят в концепции повсеместного вычисления и мирового Интернета вещей, выдвигают ряд аргументов против будущего, в котором доминируют волшебные предметы. Первый аргумент состоит в том, что на выходе цена будет все же слишком высока для повсеместного распространения, а сложность исполнения станет ограничивающим фактором. Они допускают, что производители дорогостоящих устройств вроде машин или холодильников смогут добавить к цене продукта стоимость дополнительных «чар» и никто этого не заметит и не станет возражать. Однако то же самое нельзя провернуть с дешевыми продуктами вроде чайников, тостеров, кошельков и лампочек. Во многих категориях товаров покупатели разбираются очень хорошо и ищут вариант подешевле.