Император, узнав от дочери радостное известие о том, что болезнь отступила, обрадовался. Он решил посоветоваться с Шумилиным и узнать у него, какой подарок можно сделать чудо-доктору, сумевшему вылечить Адини от смертельного недуга.
– Я не пожалею для него ничего! – воскликнул Николай. – Жизнь моей дочери бесценна, и я готов осыпать его золотом за то, что он сделал для нашей семьи.
Шумилин усмехнулся.
– Ваше величество, – сказал он, – подарок уважаемому Роберту Семеновичу, конечно, передать следует. Но он должен быть скромный, дабы не вызвать у нашего доктора подозрений. Ведь полное излечение еще не наступило, и с ним Адини придется встречаться еще не один раз. Ведь она, даже окончательно выздоровев, должна будет время от времени проверяться у врачей-фтизиатров, чтобы ее страшная болезнь не вернулась.
– Я полностью доверяюсь вам, Александр Павлович, – задумчиво сказал Николай. – А посему поступайте так, как считаете нужным. И еще – Адини рассказала мне о том, как о ней заботилась в вашем времени уважаемая Ольга Валерьевна. Могу ли я что-нибудь сделать для нее?
– Об этом лучше спросить у нее самой, – ответил Шумилин. – Ольга Валерьевна – дама весьма необычная. Она красива и нежна, но характер у нее такой, какой встречается не у всякого мужчины. У нас про таких, как она, говорят «бой-баба». Я вам рассказываю об этом для того, чтобы вы учитывали это, общаясь с ней.
– Спасибо, Александр Павлович, – серьезно сказал император, – я поговорю с Ольгой Валерьевной и попытаюсь узнать ее дальнейшие намерения. Хочется все же как-то отблагодарить ее.
– Ваше величество, – сказал Шумилин, – как мне приватно сказала Ольга, у нее роман с живописцем Карлом Брюлловым. И я понял, что их чувства взаимны.
Заметив неудовольствие, мелькнувшее на лице императора, Александр поспешил успокоить его:
– Нет-нет, ваше величество, я знаю о том скандале с женитьбой, который недавно случился у этого замечательного художника, картинами которого и по сей день любуются люди. Господин Брюллов был жестоко обманут своей супругой и ее отцом. Виновным же во всем случившемся сделали его.
– А он действительно ни в чем не виновен? – спросил Николай, внимательно посмотрев на Шумилина. – Александр Павлович, вы ведь знаете, я вам полностью доверяю, и потому ваше слово в этом деле может стать решающим. Я помню о том, что в своем будущем вы знаете о нас больше, чем мы, современники и свидетели происходящего. Значит, вы полагаете, что господин Брюллов в этом скандале является потерпевшей стороной?
– Именно так, – сказал Шумилин. – Отец супруги Брюллова сожительствовал со своей дочерью. Вся эта мерзость выплеснулась на обманутого мужа, и он чуть не лишился рассудка. И мне кажется, что такая женщина, как Ольга Валерьевна, может восстановить душевный покой великого художника. Я хотел попросить вас разрешить Ольге побывать с Карлом Брюлловым в будущем. Думаю, ему это пойдет на пользу.
Николай задумался. По его лицу было видно, что предложение Шумилина не совсем пришлось ему по душе. Император не хотел, чтобы о путешествиях во времени узнали посторонние лица. Но в то же время ему не хотелось отказывать Шумилину, которому он был столь многим обязан. К тому же гость из будущего просил не для себя, а для Ольги Румянцевой, о которой императору так много хорошего рассказала дочь.
– Александр Павлович, – наконец сказал император, – если вы все уже хорошо продумали и взвесили, то поступайте так, как считаете нужным.
– Вот и отлично, – улыбнулся Шумилин, – пусть будет так. Всю ответственность я беру на себя.
– Скажите, Александр Павлович, – сменил тему разговора Николай, – как вы считаете, будут ли британцы пытаться снова сделать нам какую-нибудь пакость? Ведь их должны насторожить неудачи, которые случились здесь недавно. Я знаю, что подданные королевы Виктории – люди упрямые и решительные. А посему они попытаются взять реванш за свои неудачи.
– Я тоже думал об этом, – сказал Шумилин, – и полностью согласен с вами в том, что британцы не успокоятся. Поэтому я попрошу вас принять все меры предосторожности. В качестве телохранителя я предлагаю использовать Сергеева-младшего. Молодой человек прекрасно стреляет, обучен приемам рукопашного боя, смел, имеет боевой опыт. Наконец, он предан вам.
Николай снова нахмурился. Предложение Шумилина не совсем ему понравилось. У него просто в голове не укладывалось, что кто-то может поднять руку на помазанника Божьего, коим является император.
Но в то же время он уже знал о печальной судьбе своего наследника, на которого бомбисты устроили настоящую охоту, закончившуюся его смертью. Да и судьба отца, императора Павла I, убитого русскими аристократами, за спинами которых были все те же проклятые британцы, подсказывала Николаю, что к словам гостя из будущего стоит прислушаться.
Видя колебания Николая, Шумилин продолжил:
– Ваше величество, я думаю, что присутствие рядом с вами этого молодого человека не должно помешать вам. Когда нужно, он может быть незаметным. Поверьте, мы, к несчастью, слишком хорошо знаем, как происходят покушения на властей предержащих. Этот опыт бесценен. А нам будет спокойней, что рядом с вами наш человек.
– Хорошо, – сказал наконец император, – если вы считаете, что так будет лучше… Но знаете, Александр Павлович, мне все это не очень нравится.
– Ваше величество, – примиряюще сказал Шумилин, – присутствие рядом с вами Сергеева-младшего не будет длиться вечно. Как только мы решим британскую проблему и окончательно убедимся в том, что вам больше ничего не угрожает, то присутствие рядом с вами Николая станет необязательным.
– Ну, если так, то я согласен, – сказал император, – если честно, мне по душе этот юноша, который уже успел послужить своему отечеству.
– Ваше величество, надо подумать о том, в качестве кого будет находиться при вас сей достойный молодой человек. Что, если вы сделаете его своим секретарем? С его помощью вы всегда сможете заглянуть в ноутбук и получить любую справку о событиях, произошедших в нашем прошлом. Он станет связующим звеном между двумя мирами.
– Пусть будет так, – сказал император, – я жду завтра же утром Николая Сергеева во дворце. Спасибо за заботу, Александр Павлович. Я всегда буду помнить о том, что вы сделали для меня и нашего отечества.
* * *Вечером Шумилин встретился с Сергеевым-младшим и «обрадовал» его тем, что тому вскоре предстоит сменить адрес. А именно – перебраться на ПМЖ в Зимний дворец. Нельзя сказать, что Николай очень огорчился, узнав о том, что его «без него женили». Первое, о чем ему подумалось, было то, что теперь он сможет чуть ли не ежедневно видеться с Адини. Но Шумилин быстро остудил его любовный пыл, заявив, что бесцельно болтаться по царскому дворцу вряд ли придется.
– Коля, пойми, – сказал он, – ты должен быть все время рядом с императором. После того как мы дважды дали по зубам предкам Джеймса Бонда, британцы могут позабыть, что они джентльмены, и начать всерьез охоту на твоего коронованного тезку.
Да и не такие уж они джентльмены. Своих королей резали и казнили почем зря, а уж с чужими монархами тем более не будут церемониться. Вспомни отца Николая Павловича, императора Павла I. Почувствовали лорды лондонские, что к ним подкрадывается северный пушной зверек, и организовали российскому императору веселенькую ночку в Михайловском замке. Поэтому, Коля, – уже серьезно сказал Шумилин, – твоя боевая задача – сделать так, чтобы император остался целым и невредимым. Можешь, конечно, рассчитывать на нашу помощь, на поддержку Дениса и Вадима, на графа Бенкендорфа и его команду. Но именно ты будешь ближе всего к царю.
А он, как известно, страшнейший трудоголик. Встает ни свет ни заря, ложится глубоко за полночь. Целый день мотается по столице, хочет все увидеть своими глазами, сам во всем разобраться. Хорошо это или плохо, не знаю. Знаю лишь одно – тебе нужно будет хвостиком ходить за ним и смотреть, чтобы с царя и волос не упал. Тебе все понятно?
Николай, внимательно слушавший бывшего опера, кивнул.
– Дядя Саша, – сказал он, – я, конечно, сделаю все, что смогу, но мне нужна будет соответствующая снаряга. Да и почему, кстати, вы решили именно меня припахать? Ведь тот же ваш Вадим или Денис с этим делом справились бы не хуже.
– Начну с последнего, – ответил Шумилин. – Вадим, как тебе известно, на службе и бросать ее не намерен. Он, конечно, в случае необходимости сможет сюда сгонять на день-другой, но не более того. Денис пока замещает твоего батю в авторемонтной мастерской. Он тоже сможет тебе прийти на помощь в случае нужды. Так что другой кандидатуры у меня нет.
Ну и, Николя, мы с твоим батей учитывали и, что называется, твой шкурный интерес, – тут Шумилин хитро улыбнулся и подмигнул Сергееву-младшему, – скажи по-честному, ведь тебе очень даже будет приятно, если ты сможешь чаще видеть Александру Николаевну? Я же не дурак и кое-что в этой жизни понимаю, – тут бывший опер опять подмигнул и чуть хрипловатым голосом пропел куплет из известного детского мультика: «Ведь влюбился я по уши в царскую дочь…»
Николай вдруг почувствовал, что краснеет до самых корней волос.
– Ну да, дядя Саша, – сказал он, – влюбился, и ничего с этим сделать не могу. Я, конечно, понимаю, что чудес не бывает, и Николай Павлович никогда не разрешит ей выйти за меня замуж… – тут Николай махнул рукой и отвернулся.
– Не бывает, говоришь, чудес? – снова хитро улыбнулся Шумилин. – А то, что мы сейчас с тобой находимся в XIX веке – это разве не чудо? Не, паренек, любовь – это настоящее чудо. Так что люби свою Адини, и пусть она тебя любит. Мне кажется, что все будет у вас хорошо. Только, ты, Коля, – бывший опер снова стал серьезным, – запомни одну вещь. Император Николай I – человек умный и прекрасно разбирающийся в людях. Работа у него такая… Поэтому вас, голубков, тихо воркующих под крышей его дворца, он расколет на раз-два. И вылетишь ты из Зимнего с оконной рамой на шее, а Адини… – тут Шумилин на минуту задумался, а потом продолжил: – А Адини он срочно выдаст замуж за какого-нибудь занюханного германского короля или герцога и отправит в его европейские владения, которые по территории будут меньше сибирского колхоза средней руки. А там у бедной девочки снова начнется процесс в легких… Словом, Коля, тебе все понятно?
– Понятно, дядя Саша, – угрюмо ответил Сергеев-младший, – я не подставлю ни Адини, ни вас, ни себя…
Наутро в Аничков дворец прибыл старый знакомый Николая ротмистр Соколов и передал записку, в которой говорилось, что господин Сергеев приглашен к 17:30 в Зимний дворец на вечерний чай к государю-императору.
«Ого, – подумал Николай, – это что – царь-батюшка решил провести что-то вроде смотрин? Ладно, почнем, помолясь».
Он кивнул ротмистру:
– Дмитрий, передай государю, что я обязательно буду у него в указанное время.
Соколов кивнул и отправился по своим делам в здание у Цепного моста. А Николай стал готовиться к визиту.
Он собрал в большую сумку, именуемую в XXI веке «мечтой оккупанта», все свое имущество, потом, сев за стол, набросал на листке бумаги список некоторых специфических вещей, которые понадобятся ему, дабы надежней охранять русского монарха.
В урочное время он встретил на Дворцовой площади ожидавшего его графа Бенкендорфа и вместе с ним отправился в царские покои. Николай был разочарован, узнав, что император велел подать чай и кофе в свой кабинет, чтобы побеседовать с ним и графом Бенкендорфом без лишних свидетелей.
Они сидели втроем, чинно прихлебывали из фарфоровых чашечек прекрасный черный чай – Бенкендорф, как истинный немец, предпочел чай кофе – и вели неторопливую беседу о пустяках.
По прошествии четверти часа, когда чай был выпит, а количество сдобных булочек и кренделей на столе значительно уменьшилось, император отставил в сторону пустую чашку и приступил к беседе, ради которой, собственно, и был приглашен во дворец Сергеев-младший.
– Скажите, Николай, – спросил царь, – как, по-вашему, могут поступить британцы, если им очень захочется совершить на меня покушение?
– Ваше величество, – ответил бывший десантник, – трудно точно сказать, какой способ они изберут. Замечу только, что англичане первыми из европейцев стали использовать для убийства высших командиров армий своих противников так называемых снайперов.
– Снайпера? – переспросил император. – Я раньше никогда не слыхал этого слова.
– Снайпер, – ответил Николай, – это меткий стрелок, умеющий хорошо маскироваться и первым же выстрелом на дальнее расстояние поражать одиночную цель. А произошло это название от британского слова «снайп» – бекас. Если вы, ваше величество, когда-нибудь охотились на бекасов, то, наверное, помните, как трудно бывает попасть из ружья в эту маленькую птичку, которая стремительно летит, все время меняя направление движения.
Так вот, первым таким снайпером, по всей видимости, стал британец Джон Дайот. Во время Гражданской войны в Англии в 1642–1648 годах, он с колокольни выстрелом в глаз наповал убил командующего парламентской армии Роберта Гревилла. Выстрел был произведен с расстояния ста пятидесяти ярдов – по-нашему со ста сорока метров. Для мушкетов того времени это была неслыханная дистанция.
– Вот как, – удивленно сказал император, – а я об этом ничего не слышал.
– Ваше величество, – сказал Николай, – могу напомнить вам о случае, который произошел в не столь давнее время. Во время Наполеоновских войн в 1809 году в Испании британский снайпер Томас Планкет с расстояния шестисот метров выстрелом в лоб убил французского генерала Огюста Кольбер-Шабане. Этот генерал считался в армии Бонапарта одним из лучших кавалерийских военачальников.
Хочу заметить, что оба этих британских снайпера убили командующих своих противников не в бою, а именно как дичь на охоте. То есть они специально охотились за своими жертвами.
– Эти британцы – варвары, не признающие правил ведения войны, – запальчиво выкрикнул граф Бенкендорф. – Но теперь, Николай, я понимаю, что вы имеете в виду, заявляя о том, что британцы могут таким же способом покуситься на священную особу нашего императора.
– Это не варварство, господин граф, – грустно улыбнулся Сергеев-младший, – это война. Именно такими будут войны в нашем времени. На одной из таких войн и я был снайпером. Только мне пришлось охотиться не на вражеских офицеров, а на своих «коллег» – снайперов. Кстати, некоторые из них были женщинами…
– Не может быть! – в один голос воскликнули царь и Бенкендорф.
– Может, еще как может, – сказал Николай. – Видите, – он показал пальцем на свой стеклянный глаз. – Это память об одной такой охоте. Мой противник – женщина, которая до этого успела убить двадцать три русских солдата и офицера, вогнала пулю в камень, который был в нескольких сантиметрах от моего виска. Брызги камня и посекли глаз. Я успел выстрелить на долю секунды раньше и попал туда, куда целился – в лоб своему противнику.
– Да, Николай Викторович, – царь впервые назвал Сергеева-младшего по имени и отчеству, – вижу, что с таким опытным воином, как вы, я буду в полной безопасности…
* * *В усадьбе у Виктора Ивановича Сергеева уже вовсю действовала перевалочная база пришельцев из будущего. Сюда доставляли грузы, которые время от времени перекидывали через портал, открывавшийся у чудо-дерева в Кировске. На реализованные золотые монеты и драгоценности Антон, используя свои старые коммерческие связи, доставал много полезных вещей, которых в прошлом не найти днем с огнем.
Ну, и в усадьбе функционировал своего рода ИВС, где под замком находились агенты британских спецслужб. Мистер Джонсон после очной ставки со своим шефом наконец заговорил, но ничего нового он не сообщил. Мистер Скотт был прав – в их тандеме он играл вспомогательную роль и нужен был исключительно для силовой поддержки.
А вот главный британский шпион знал немало. С ним Шумилину удалось установить контакт. Правда, не стоило обольщаться – британская разведка состояла из настоящих мастеров своего дела, и даже с вроде бы «раскаявшимися» агентами надо было держать ухо востро.
А потому во время задушевных бесед Шумилин всегда держал под рукой электрошокер, а у входа в комнату, где обычно происходили эти беседы-допросы, лежал зубастый Сникерс, не сводивший глаз с чужого человека. Британец, оценивший рост и плотность ротвейлера, а главное, размер его клыков, видимо, сделал соответствующие выводы, и вел себя с Шумилиным подчеркнуто вежливо.
Мистер Скотт успел переварить информацию о будущем, которую сообщил ему этот человек, и больше не терял самообладания. Его интересовала история Британии и судьба ее колоний. Шумилин рассказал ему – разумеется, в том объеме, который посчитал необходимым, что собой представляла Британия в XXI веке. Мистер Скотт задумался, а потом заявил, что он, несмотря ни на что, продолжает гордиться той империей, которую построили его потомки, и ни о чем не жалеет.
– Мистер Шумилин, – сказал он, – ведь все империи рано или поздно умирают. Это закон развития как человека, так и империи. Рождение – детство – юность – расцвет – зрелость – старость – смерть. Моим соотечественникам нечего стыдиться – Британия была самым могучим государством мира. А ее старость… Так ведь старость всегда связана с болезнями и страданиями.
– Мистер Скотт, – ответил Шумилин, – Британская империя одряхлела, в этом вы правы. И действительно, у нее великое прошлое. Но…
Умереть ведь тоже можно по-разному. Можно в бою, как положено настоящему мужчине. Можно в кругу родных и близких, с чувством того, что жизнь прожита не зря. А можно умереть под забором, никому не нужной развалиной, у которой более молодые и энергичные бродяги предварительно вывернут карманы и заберут последний пенни.
То, что сейчас происходит с Британией, напоминает смерть под забором. Страну наводнили те, кто в ваше время, мистер Скотт, боялся бросить косой взгляд на своего сагиба. Они чувствуют себя хозяевами и диктуют правила поведения британцам. А те хотя и ворчат, но подчиняются этим наглым незваным гостям и боятся им сказать слово против. Британия медленно, но верно превращается в колонию.