— А как мы это объясним?
— Я пригласил его в качестве специального консультанта ФБР.
— Ладно.
Д’Агоста провел рукой по редеющим волосам, вздохнул и, откинувшись на спинку сиденья, прикрыл глаза. Невероятно. Просто чертовщина какая-то.
39
Нора смотрела на потолок спальни, изучая трещину в штукатурке. Она скользила взглядом по ее извилинам, придававшим ей сходство с рекой на карте. Билл как-то решил ее замазать, потому что она раздражала его, когда он пытался прикорнуть днем, что случалось довольно часто из-за беспорядочного образа жизни, свойственного журналистам. Но Нора сказала, что в съемной квартире это пустая трата времени и денег, и Билл об этом больше не заикался.
Теперь эта трещина сводила с ума ее. Она просто не могла оторвать от нее взгляд.
Сделав над собой усилие, она повернула голову и стала смотреть в незадернутое окно рядом с кроватью. Сквозь перекладины пожарной лестницы виднелось соседнее здание, по крыше которого важно разгуливали голуби. С улицы доносился шум транспорта — сигналы машин, гул моторов, визг тормозов. Тело ее налилось тяжестью, мысли стали путаться. Все казалось каким-то нереальным. Последние двое суток превратились в невыносимый кошмар. Исчезло тело Билла, убита Кейтлин, причем погибла она от руки… Нора зажмурилась, пытаясь отогнать от себя эту ужасную мысль. Она уже перестала что-либо понимать.
Нора посмотрела на будильник, стоявший на тумбочке: три часа дня. Глупо валяться в постели средь бела дня.
Она с трудом села на кровати. Казалось, тело налито свинцом. Комната закружилась перед глазами, но потом все стало по местам. Взбив подушку, она прислонилась к ней спиной и снова сосредоточилась на потолке.
За окном что-то звякнуло. Нора посмотрела в ту сторону, но в комнату заглядывало лишь неяркое осеннее солнце.
На следующий день должны были хоронить Билла. Последние несколько дней она готовила себя к этому событию — будет тяжело, но этот рубеж придется перейти. Возможно, после того, как будет поставлена окончательная точка, ей станет немного легче. Но теперь она лишена даже этого. Какие могут быть похороны, если нет тела? Закрыв глаза, Нора чуть слышно застонала.
Ей эхом ответил другой стон, низкий и гортанный.
Нора быстро открыла глаза. На площадке пожарной лестницы сидело на корточках жуткое существо, настоящее чудовище: всклокоченные волосы, грубые швы на бледной коже, больничный халат весь в запекшейся крови и подтеках. В костистой руке оно сжимало толстую деревянную палку.
Несмотря на засохшие пятна крови, опухшее искаженное лицо было вполне узнаваемо. От невыразимого ужаса у Норы перехватило дыхание — это был ее муж, Билл Смитбек.
Комнату огласил тонкий пронзительный вопль. Нора не сразу поняла, что он сорвался с ее губ. Ее охватили отвращение и какая-то патологическая радость. Билл жив! Неужели это возможно? Неужели это действительно он?
Не вставая на ноги, фигура медленно двинулась вперед.
Перед глазами у Норы поплыли белые круги, тело бросило в жар. Казалось, она теряет сознание или сходит с ума. Своей неестественной бледностью существо напомнило ту жуткую фигуру, которая преследовала ее в лесу рядом с Виллем.
Там тоже был Билл? Неужели такое возможно?
Существо добралось до окна и, подняв руку, постучало в стекло. Тук-тук-тук.
Оно… он… Билл… смотрел на нее слезящимися, налитыми кровью глазами. Провалившийся рот раскрылся, из него вывалился язык. Послышался слабый, нечленораздельный звук.
«Он пытается мне что-то сказать. Значит, он жив. Не может быть…»
Тук-тук-тук.
— Билл? — хрипло окликнула она, и сердце у нее застучало.
Существо судорожно дернулось. Глаза его, почти вылезшие из орбит, уставились на Нору.
— Ты можешь говорить?
Опять раздался стон, похожий на звериный вой. Крючковатые пальцы зашевелились, страшные глаза не отрываясь смотрели на Нору с каким-то умоляющим выражением. Этот взгляд парализовал ее. Перед ней была отвратительная дикая тварь, в которой не осталось ничего человеческого. И все же под кровавой коркой и спутанными волосами угадывались карикатурные черты ее мужа. Это был человек, которого она страстно любила, который был ее второй половиной. И этот человек у нее на глазах зарезал Кейтлин Кидд.
— Скажи мне что-нибудь. Прошу тебя.
Из изуродованного рта вырвался стон, в котором угадывалась настойчивая просьба. Сидящая на корточках фигура сложила руки и молящим жестом протянула их к Норе. Ее охватила острая жалость к этому несчастному существу.
— О, Билл, что они с тобой сделали, — прошептала она, разрыдавшись.
Существо на площадке застонало. Некоторое время оно сидела неподвижно, пристально глядя на Нору и подрагивая всем телом. Потом очень медленно рука его потянулась к окну и схватилась за нижний край рамы.
Забыв про слезы, Нора смотрела, как рама медленно ползет вверх. Дойдя до середины, она остановилась. Согнувшись, существо полезло в окно. Больничный халат зацепился за гвоздь, и материя с треском разорвалась. Своими телодвижениями эта тварь напомнила Норе хорька, лезущего в клетку к кролику. Голова и плечи уже протиснулись внутрь. Рот был раскрыт, и с нижней губы стекала тонкая струйка слюны. Рука потянулась к Норе.
Она инстинктивно отшатнулась.
Рука застыла в воздухе. Смитбек снова воззрился на Нору. С грязных губ сорвался еще один жалобный стон. Рука резко поднялась вверх.
На Нору пахнуло запахом склепа. Ее охватил ужас. Вдавившись в подушку, она поджала ноги.
Налитые кровью глаза превратились в щелочки. Жалобный стон перешел в рычание. Существо резко дернулось и одним движением вломилось в полуоткрытое окно. Рама затрещала, посыпались стекла. Вскрикнув, Нора попыталась подняться с кровати, но, запутавшись в простынях, упала на пол. Освободившись от пут, она быстро вскочила на ноги. Билл был уже в комнате.
Злобно рыча и размахивая палкой, он бросился к Норе.
— Постой! — дико вскрикнула она. — Это же я, Нора!
Увернувшись от удара, она отступила в гостиную. Подняв палку, Билл нетвердой походкой устремился за ней. Глаза его, мутные и белесоватые, смотрели безжизненно, как у мертвеца. Из открытого рта исходило жуткое зловоние, смешанное с резким запахом формалина и метилового спирта.
— Н-н-н-н-г-га-а-а-а-а!
Очутившись в гостиной, Нора продолжала пятиться назад. Билл, пошатываясь, наступал на нее, вытянув вперед руку. Пальцы его судорожно подергивались. Расстояние между ними неуклонно сокращалось.
Нора отступила еще на шаг и почувствовала за спиной стену. Казалось, страшное существо одновременно угрожало и молило ее о чем-то. Левой рукой оно пыталось до нее дотронуться, правая же поднимала палку, чтобы нанести удар. Голова запрокинулась назад, открывая мертвенно-серую шею, всю в разрезах, кое-как стянутых шпагатом.
— Н-н-н-н-г-г-г-га-а-а-а-а!
— Нет, — прошептала Нора. — Не надо. Остановись.
Дрожащей рукой чудовище дотронулось до ее волос и нежно погладило их. На нее пахнуло запахом смерти.
— Не трогай меня, — простонала Нора. — Ну пожалуйста.
Из широко раскрытого рта вырывалось смердящее дыхание.
— Убирайся! — взвизгнула Нора.
Грязный палец скользнул по ее щеке и осторожно провел по губам. Нора прижалась к стене.
— Н-н-н-га-а… н-н-н-га-а… н-н-н-га-а…
Существо тяжело задышало, с силой прижало палец к Нориным губам и попыталось залезть к ней в рот.
Поперхнувшись, Нора отвернула лицо.
— Нет…
В дверь постучали — вероятно, кто-то услышал ее крики.
— Нора! — послышалось за дверью. — У вас все в порядке? Нора!
В ответ существо затрясло палкой.
— Н-н-н-га-а! Н-н-н-га-а! Н-н-га-а!
Пыхтение перешло в похотливое ворчание.
От ужаса Нора потеряла способность сопротивляться. Резко подняв правую руку, чудовище обрушило дубинку ей на голову — и все исчезло.
40
Д’Агоста сидел в патрульной машине, пребывая в самом отвратительном расположении духа. И чем ближе они подъезжали к Виллю, тем мрачнее он становился. Ладно хоть сегодня не пришлось сидеть рядом с этим французским креолом или кто он там есть, черт бы его побрал. Недовольно поджав губы, он украдкой посмотрел в зеркало на заднее сиденье. Торчит там, как чучело огородное, в своем дурацком фраке.
Водитель остановил машину у пересечения Индиан-роуд и Двести четырнадцатой улицы. За ним тормознул и фургон следственной бригады. Д’Агоста посмотрел на часы — половина четвертого. Водитель открыл багажник, и д’Агоста, выйдя из машины, достал оттуда болторезные ножницы. Перекусив дужку замка, он оставил цепь валяться на земле. Потом швырнул ножницы обратно в багажник, с треском захлопнул крышку и вернулся в машину.
— Козлы, — сказал он, ни к кому не обращаясь.
— Козлы, — сказал он, ни к кому не обращаясь.
Водитель дал полный газ, и «форд» «краун-виктория», скрипнув шинами, рванул вперед.
— Шофер, будьте любезны, не дергайте так, — подал голос месье Бертен, наклоняясь вперед.
Водитель — детектив Перес — изумленно вытаращил глаза.
Перед железными воротами они снова остановились, и д’Агоста с нескрываемой радостью срезал еще один замок и забросил его в лес. Потом, чтобы довершить дело, срезал петли, завалил ворота и оттащил их с дороги. Слегка запыхавшись, он сел в машину со словами:
— Это общественная дорога.
После резкого старта, изрядно тряхнувшего пассажиров, машина покатила по густому сумрачному лесу, который внезапно кончился, сменившись поросшим травой полем. Посреди него возвышался Вилль, залитый ясным осенним светом. Но даже в лучах солнца он выглядел темным и зловещим, словно над ним нависла непроницаемая пелена. Беспорядочное нагромождение крыш и шпилей делало его похожим на мрачные фантазии доктора Сьюза.[22] Все эти постройки громоздились вокруг архаичной уродливой церкви. Фасад ее был отгорожен высоким деревянным частоколом с массивной дубовой калиткой, обитой железом.
«Форд» остановился на грязной стоянке у забора, где уже парковалось несколько потрепанных машин и фургон, который д’Агоста видел раньше. Один его вид привел лейтенанта в ярость.
Вокруг никого не было. Оглядевшись, д’Агоста повернулся к Пересу.
— Захватите таран и гвоздодер. А я возьму ящик для вещдоков.
— Есть, лейтенант.
Резко открыв дверь, д’Агоста вылез из машины. Рядом остановился фургон, из которого вышел инспектор службы охраны животных, робкий человек с большим животом и тонкими ручками, красную физиономию которого украшали светлые обвислые усы. Он первый раз участвовал в обыске и поэтому ужасно нервничал. Д’Агоста с трудом вспомнил его фамилию — Пальчинский.
— А мы предупредили их об обыске? — дрожащим голосом спросил Пальчинский.
— Кто же предупреждает подозреваемых об обыске? Вы хотите, чтобы они уничтожили все вещественные доказательства?
Открыв машину, д’Агоста вытащил ящик.
— У вас документы в порядке?
Пальчинский похлопал рукой по вместительному карману. Лицо его покрылось испариной.
Д’Агоста повернулся к Пересу:
— А как вы, детектив?
Тот поднял таран.
— Я готов.
Наконец из «форда» вылез Пендергаст со своим чудаковатым другом. Спецагент был, как всегда, невозмутим. Его полузакрытые глаза абсолютно ничего не выражали. Месье Бертен сразу же бросился нюхать цветочки.
— Боже мой! — вскричал он. — Какой великолепный экземпляр жерардии песчаной, Agalinis acuta! Она находится под угрозой исчезновения! А здесь их целое поле!
Взяв в руки цветок, он шумно вдохнул его запах.
Приземистый массивный Перес подошел к калитке. Взяв таран за ручки, он опустил его на уровень бедер, размахнулся и, крякнув, со всей силы послал вперед. Сорокафунтовый таран с грохотом ударился в калитку.
Бертен подпрыгнул от испуга.
— Что вы делаете? — пронзительно закричал он.
— Выполняем свой долг, — объяснил ему д’Агоста.
Спрятавшись за спину Пендергаста, Бертен выглянул оттуда, как любопытный кот.
— Никто не сказал мне, что здесь будет применяться насилие!
Бум! Бум!
Удары следовали один за другим. Заклепки на старой двери стали расшатываться и вылезать.
— Подождите-ка.
Взяв гвоздодер, д’Агоста поддел одну из заклепок его раздвоенным концом. Она со скрипом выскочила из дерева. Выдернув еще четыре заклепки, лейтенант отступил назад и кивнул детективу.
Перес продолжил долбить дверь, разнося ее в щепки. Отскочила и упала на землю железная полоса. На деревянной поверхности появилась длинная вертикальная трещина.
— Еще немного, и ей каюк, — заметил д’Агоста.
Бум! Бум!
Вдруг лейтенант почувствовал чье-то постороннее присутствие. Обернувшись, он увидел весьма живописную фигуру, стоявшую шагах в десяти от калитки. Это был очень высокий, худой и мускулистый мужчина в длинном сером плаще с бархатным воротником и какой-то средневековой шапке с ушами, из-под которой виднелись густые седые волосы, собранные в хвост. На вид ему было лет пятьдесят. Белая, как у Пендергаста, кожа, угольно-черные глаза, резко очерченные черты лица, тонкий орлиный нос. Д’Агоста сразу же узнал в нем водителя фургона.
Человек сверкнул на д’Агосту агатовыми глазами. Было совершенно непонятно, как ему удалось незаметно подойти. Не говоря ни слова, он вынул из кармана большой железный ключ.
Д’Агоста повернулся к Пересу.
— А вот и ключ.
Человек спрятал ключ в складках плаща.
— Сначала покажите ордер, — скомандовал он, подходя ближе.
Лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным, но голос звучал удивительно мелодично. Д’Агоста впервые встречал человека, говорившего так же, как Пендергаст.
— Конечно, конечно, — торопливо проговорил Пальчинский, доставая из кармана пачку бумаг. — Вот, пожалуйста.
Мужчина взял листок.
— Ордер на обыск и изъятие вещественных доказательств, — громко прочитал он звучным голосом.
И все же выговор у него был несколько иной, чем у Пендергаста, — в нем чувствовались французский акцент и какая-то нездешняя выразительность.
Мужчина взглянул на Пальчинского:
— А вы кто?
— Морис Пальчинский, служба охраны животных.
Он нервным жестом протянул руку, но это осталось незамеченным.
— У нас есть сведения, что здесь жестоко обращаются с животными, истязают их и даже иногда приносят в жертву. Этот ордер дает нам право обыскивать помещения и изымать вещественные доказательства.
— Не все помещения. Только саму церковь. А кто эти люди?
Д’Агоста вытащил жетон.
— Департамент полиции Нью-Йорка. Отдел расследования убийств. А у вас есть удостоверение личности?
— Мы их с собой не носим, — ледяным тоном ответил мужчина.
— Тогда назовите себя.
— Мое имя Этьен Боссон.
— По буквам, пожалуйста, — попросил д’Агоста, вынимая записную книжку.
Мужчина медленно повторил, выговаривая каждую букву, словно говорил с ребенком.
— Ваше занятие?
— Я глава здешней общины.
— А что представляет собой «здешняя община»?
Боссон внимательно посмотрел на д’Агосту.
— Так вы из отдела убийств? Тогда при чем здесь защита животных?
— Да вот решили прогуляться для собственного развлечения, — съязвил д’Агоста.
— Может быть, вы представите весь ваш штурмовой отряд?
— Детектив Перес из отдела расследования убийств, спецагент Пендергаст из Федерального бюро расследования и месье Бертен, консультант ФБР.
Все, кроме Бертена, показали свои значки. Прищурив глаза, месье пристально смотрел на Боссона. Тот слегка вздрогнул, словно узнал его, и, в свою очередь, стал вглядываться в консультанта. Казалось, между ними пробежала искра. Д’Агосте стало не по себе.
— Откройте калитку, — распорядился он.
Боссон наконец оторвал взгляд от Бертена. Вынув ключ, он вставил его в замок и с силой повернул. Изуродованная калитка со скрипом распахнулась.
— Мы не собираемся сопротивляться, — сказал он.
— Вот и отлично.
От калитки шла узкая дорожка, круто заворачивающая вправо. По обе ее стороны теснились старые деревянные домишки, покосившиеся до такой степени, что их надстройки почти соприкасались фронтонами, образуя над дорожкой подобие арок. Дверные проемы и разбитые окна зияли чернотой, которую тусклый свет умиравшего дня был уже не в силах разогнать.
Боссон молча шел впереди. Дорожка, описав кривую, вывела их к церкви со множеством пристроек, которые облепили ее, как моллюски, присосавшиеся к днищу корабля. По бокам шипами торчали огромные стропила, опиравшиеся на массивные каменные контрфорсы, уходящие основаниями в землю. Пройдя между ними, Боссон открыл дверь и вошел внутрь церкви, крикнув что-то в темноту на незнакомом языке.
Д’Агоста в замешательстве остановился на пороге. Внутри была полная темнота и стоял смешанный запах навоза, золы, свечного воска, ладана и немытых тел. Стропила зловеще поскрипывали, словно готовясь обрушиться вниз.
— Зажгите свет, — распорядился д’Агоста.
— Здесь нет электричества, — раздался из темноты голос Боссона. — Святилище не место для современных удобств.
Вынув фонарь, д’Агоста посветил в темноту. Церковь была похожа на огромную пещеру.
— Перес, принесите, пожалуйста, галогеновую лампу.
— Есть, лейтенант.
Д’Агоста повернулся к инспектору:
— Пальчинский, вы ведь знаете, что мы ищем?
— По правде говоря, лейтенант…
— Приступайте к работе.
Д’Агоста бросил взгляд через плечо. Пендергаст ходил по церкви с фонариком. Рядом семенил Бертен.