Но больше всего газеты топтались на Смитбеке. Сенсационное убийство Кидд, совершенное журналистом после его смерти и вскрытия, исчезновение его трупа из морга — все это смаковалось во всех подробностях. Высказывались самые невероятные предположения, так или иначе связывающие эти события с Виллем.
Д’Агоста и сам считал, что без Вилля здесь не обошлось. Но, несмотря на все свое негодование, он был против любого самосуда и опасался чрезмерной активности масс.
Официантка принесла ему кофе. Отпив глоток, он украдкой посмотрел на Лауру. Глаза их встретились. Но на ее лице он не заметил ни виноватого выражения, ни романтической мечтательности. Скорее оно выглядело озабоченным.
— Когда ты навещал Нору Келли?
— Вчера вечером, как только узнал о случившемся. Сразу после обыска в Вилле.
— А куда делась ее охрана?
Д’Агоста нахмурился.
— Что-то случилось со связью. Ее пасли две команды и каждая думала, что дежурит другая. Проклятые идиоты.
— Как Нора?
— Несколько ушибов, порезы и ссадины. Но главное, у нее уже второе сотрясение мозга. Она проведет в больнице еще пару дней.
— Ее спасли соседи?
Сделав глоток, д’Агоста утвердительно кивнул.
— Они прибежали на крик и вышибли дверь.
— Нора утверждает, что это был Смитбек?
— Может подтвердить это в суде. И соседи тоже.
Хейворд посмотрела на столешницу из искусственного мрамора.
— Мистика какая-то. Что вообще происходит?
— Это все проклятый Вилль — вот что происходит.
Одно упоминание о Норе привело его в ярость. Все эти дни он был на взводе. Его злило абсолютно все: Вилль, Клайн с его пошлыми угрозами, комиссар полиции, бюрократическая волокита, которая связывала ему руки, и даже Пендергаст с его невозмутимостью и несносным креольским консультантом.
Хейворд снова взглянула на него. Лицо ее по-прежнему было озабоченным.
— А что там с Виллем?
— Разве ты не видишь? К ним тянутся все ниточки. Смитбек был прав.
— Но у тебя нет никаких доказательств. Смитбек писал о предполагаемых жертвоприношениях — и это все.
— Они вовсе не предполагаемые. Я слышал блеяние в фургоне. Собственными глазами видел ножи и окровавленную солому. Лаура, ты бы посмотрела на это место. Господи все в каких-то балахонах и клобуках, бормочут что-то хором. Настоящие фанатики.
— Но это не значит, что они убийцы. Винни, у тебя должны быть прямые доказательства.
— У них есть мотивы для убийства. Этот их главный жрец Шарьер… — покачал головой д’Агоста, — тот еще тип. Вполне способен укокошить любого.
— А что собой представляет этот Бертен? Я прочитала о нем в отчете.
— Его притащил Пендергаст. Он якобы спец по вуду. А по мне, так просто шарлатан.
— Вуду?
— Пендергаст просто помешан на этой чуши, хотя и не показывает виду. Он готов иголки в кукол втыкать, лишь бы добраться до Вилля.
Наконец появились блинчики, благоухающие свежей черникой. Хейворд залила их сиропом и взяла вилку, но тут же положила ее на стол.
— Послушай меня, Винни. Нельзя так злиться, когда расследуешь дело.
— О чем ты?
— Ты не можешь быть объективен. Смитбек был твоим другом. Ты отличный сыщик, но тебе стоит подумать о передаче этого дело кому-нибудь другому.
— Ты шутишь? Я уже влез в него по уши, только об этом и думаю.
— В том-то все и дело. Ты занимаешься охотой на ведьм. Кроме Вилля, ни о чем знать не хочешь.
Прежде чем ответить, д’Агоста сделал глубокий вдох и поковырял блинчик.
— А разве мы не должны полагаться на свою убежденность, на интуицию? Почему нельзя вести расследование по главному подозреваемому?
— Я говорю о том, что твои эмоции мешают вести расследование по другим направлениям. Ты просто ослеплен яростью.
Д’Агоста открыл было рот, но тут же прикусил губу. Он не знал, что сказать. В глубине души он чувствовал, что она права. Нет, не чувствовал, а знал наверняка. Но в то же время ему было наплевать. Смерть Смитбека потрясла его. Эта рана не заживет никогда. И те, кто это сделал, заплатят за все сполна.
— И зачем тебе Пендергаст? От него одни неприятности. Лучше держаться от этого человека подальше, Винни. Работай самостоятельно.
— Ерунда, — вскинулся д’Агоста. — Он блестящий сыщик. Очень результативный.
— Согласна. А знаешь почему? Потому что он слишком нетерпелив, чтобы участвовать в процессе. Он держится на расстоянии. И втягивает тебя в свои авантюры. А кто за это расплачивается? Ты, конечно.
— Я расследовал с ним полдюжины дел. Он всегда докапывался до истины и находил убийц.
— А как их прикажете потом судить? Твой Пендергаст так собирает улики, что никакой суд не признает их убедительными. Вероятно, не зря его преступники не доживают до суда.
Д’Агоста молча отставил полную тарелку. Завтрак обманул его ожидания. Он вдруг почувствовал страшную усталость. Его окончательно сбили с толку.
Но Хейворд вдруг сменила пластинку. Наклонившись над столом, она взяла его за руку.
— Не сердись на меня, Винни. Я просто стараюсь тебе помочь.
— Не сомневаюсь. Очень тебе признателен.
— То последнее дело, которое вы расследовали с Пендергастом, очень дорого тебе обошлось. Ты мог потерять все. И теперь комиссар следит за тобой в оба. Я знаю, как важна для тебя карьера. И не хочу, чтобы ты ею рисковал. Пообещай мне по крайней мере, что не дашь втянуть себя в сомнительные авантюры. Ты распутываешь это дело и несешь за него ответственность. В конце концов, именно тебе придется отчитываться в суде о том, что ты сделал — или не сделал.
— Согласен, — кивнул д’Агоста.
Хейворд с улыбкой сжала его руку.
— А помнишь, как мы первый раз с тобой встретились? — спросил д’Агоста. — Я был уже заслуженным ветераном, крутым полицейским лейтенантом.
— А я была зеленым сержантом, только что пришедшим из транспортной полиции.
— Да, семь лет уже прошло, подумать только. Я тогда приглядывал за тобой. Старался подстраховать. А теперь мы поменялись ролями.
Хейворд опустила глаза. Щеки ее слегка порозовели.
— А знаешь что, Лаура? Мне даже нравится, что так получилось.
За соседним столиком кто-то вдруг громко произнес:
— Неужели он?
Посмотрев туда, д’Агоста увидел костлявую женщину в белой блузке, которая смотрела на него в упор, прижимая к уху сотовый телефон. Сначала он не понял, кому она это сказала — ему, своей соседке или тому, с кем говорила по телефону.
— Это он! Я видела его вчера в новостях!
Бросив трубку в сумочку, женщина встала из-за стола и подошла к ним.
— Вы — тот самый лейтенант, который занимается этими убийцами-зомби?
Услышав это, официантка подошла к столу.
— Так это он?
Худая женщина наклонилась над д’Агостой, вцепившись в край стола, так что побелели костяшки пальцев.
— Ведь вы раскроете это дело и посадите этих ужасных людей за решетку?
К столу подошла пожилая дама с йоркширским терьером в корзинке.
— Умоляю вас, лейтенант. Я совсем потеряла сон. И мои друзья тоже. Городские власти ничего не делают. Вы должны положить этому конец!
Д’Агоста с удивлением посмотрел на женщин. Это что-то новое. Обычно нью-йоркская публика, пресыщенная и беспечная, довольно равнодушно относилась даже к самым сенсационным происшествиям. Но эти люди казались не на шутку встревоженными.
Д’Агоста ободряюще улыбнулся:
— Мы делаем все, что можем, мадам. Преступник скоро будет найден. Я вам обещаю.
— Надеюсь, вы сдержите свое обещание.
Женщины отошли от стола, оживленно обсуждая животрепещущую тему.
Д’Агоста посмотрел на Хейворд. Она ответила ему таким же пристальным взглядом.
— Интересная реакция, — наконец сказала она. — Это дело становится по-настоящему громким. Будь осторожен, Винни.
— Пойдем? — спросил д’Агоста, указывая на дверь.
— Ты иди, а я допью кофе.
Он положил на стол двадцать долларов.
— Увидимся на складе вещдоков?
Лаура молча кивнула, и лейтенант стал осторожно пробираться к двери, стараясь не смотреть на обращенные к нему взволнованные лица.
42
Д’Агоста с опаской относился к новому складу вещдоков, устроенному в подвале департамента полиции. После того как суд в очередной раз отклонил рассмотрение дела из-за ошибки в представлении доказательств, помещение было перестроено, и пройти туда стало сложнее, чем попасть в Форт-Нокс.[28]
Вручив необходимые бумаги секретарю, сидящему за пуленепробиваемым стеклом, д’Агоста долго топтался в вестибюле в компании Хейворд, Пендергаста и Бертена, ожидая, пока документам будет дан ход. Ни стульев, ни журналов ожидающим не полагалось. Они могли довольствоваться лишь портретом губернатора на стене. Через пятнадцать минут появилась чрезвычайно живая дама, изборожденная морщинами, придававшими ей сходство с мумией. В руках она держала рацию. Вручив всем значки и нитяные перчатки, дама скомандовала:
— Проходите сюда. Держитесь вместе и ничего не трогайте.
Они последовали за ней по пустому, ярко освещенному коридору со множеством стальных пронумерованных дверей. После долгой пробежки дама остановилась у одной из дверей, сунула в прорезь карточку и с методичностью автомата набрала на панели код. Дверь распахнулась. Внутри оказались стеллажи для хранения вещдоков, закрывавшие три стены помещения. Посередине располагался пластиковый стол, над которым горели яркие электрические лампы. Раньше вещдоки выкладывались на стол заранее. Теперь же там лежали лишь их фотографии и список. Каждый предмет надо было запрашивать отдельно — никаких самостоятельных ознакомлений больше не разрешалось.
— Подойдите к столу — прозвучала очередная команда.
Пришедшие выстроились шеренгой: Хейворд, Пендергаст и зануда Бертен. Хейворд всем своим видом выказывала неодобрение. Она была против присутствия Бертена — его фрак и трость не вызывали у нее энтузиазма, — но у него было временное удостоверение ФБР и он имел право здесь находиться. Месье был бледен и взъерошен, на висках у него блестела испарина.
— Приступим, — сказала инспекторша, становясь к столу. — Вы раньше это делали?
Д’Агоста промолчал. Остальные хором произнесли «нет».
— Вы можете запрашивать только один комплект вещдоков за раз. Прикасаться к ним могу только я. Если хотите посмотреть на них поближе, нужно получить разрешение. Любые анализы проводятся только по письменному запросу. Здесь имеется список вещдоков, собранных в соответствии с ордером на обыск, а также относящихся к данному делу. Как видите, все они сфотографированы. Итак, что вы хотите посмотреть? — поинтересовалась она, одарив их улыбкой, от которой ее лицо чуть не пошло трещинами.
— Во-первых, принесите нам то, что мы нашли в склепе Колина Феринга, — попросил Пендергаст.
После небольшой заминки на столе появился крошечный бумажный гроб со скелетиком внутри.
— Что еще?
— Мы бы хотели посмотреть ящик с вещдоками из Вилля. Вот его фотография, — указал на стол д’Агоста.
Женщина провела накрашенным ногтем по списку, отметила номер и пошла к одному из стеллажей. Открыв ячейку, она вытащила поддон.
— Слишком тяжело для меня.
— Я вам помогу, — вызвался д’Агоста, делая шаг вперед.
— Нет.
Женщина связалась с кем-то по рации, и через несколько минут в комнате появился здоровенный детина, который помог ей дотащить ящик до стола, после чего занял выжидательную позицию в углу.
— Откройте, пожалуйста, и выньте все, что там лежит, — попросил д’Агоста.
Во время обыска он толком не успел ничего рассмотреть.
Осторожно открыв крышку, женщина стала методично извлекать из ящика предметы, аккуратно раскладывая их на столе.
— Разверните, пожалуйста.
Предметы были освобождены от оберток бережно, словно музейные экспонаты. На столе появился набор необычных и в высшей степени экзотических ножей. Их кривые лезвия были зазубрены и имели странные насечки, а на деревянных и костяных ручках виднелись инкрустации в виде причудливых завитушек и узоров. Последним был развернут странный предмет, представлявший собой кусок толстой проволоки, извитый самым невероятным образом. Один его конец был насажен на костяную ручку, а другой изогнут в виде крюка, внешняя кромка которого была заточена до остроты бритвы. Он как две капли воды походил на тот, что похитил с алтаря Пендергаст.
— Это ножи для жертвоприношений с веве,[29] — объявил Бертен, делая шаг назад.
— Что еще за веве? — раздраженно спросил д’Агоста.
Бертен закашлялся, прикрывая рот рукой.
— На ручках изображены веве — символы лоа.
— А что такое лоа?
— Лоа — это демон или дух. Каждый нож соответствует определенному лоа. Круги означают пляску демонов, или danse-cimetière. Когда в жертву лоа приносят животных или… других живых существ… это делается особым ножом.
— Короче говоря, очередная вудуистская чушь, — бросил д’Агоста.
Месье вытащил носовой платок и дрожащей рукой приложил его к вискам.
— Нет, это не вуду, это обеа.
Д’Агоста заметил, что месье Бертен произносит «вуду» на французский манер. Это привело его в крайнее раздражение.
— А какая разница?
— Обеа — гораздо серьезнее.
— Серьезнее, — повторил д’Агоста, бросив взгляд на Хейворд. Но ее лицо было непроницаемо.
Вынув из кармана кожаный футляр, Пендергаст стал извлекать из него различные предметы — маленький штатив, пробирки, пинцет, булавку, пузырьки с реактивами — и ставить их на стол.
— Что это? — резко спросила Хейворд.
— Это для анализов, — коротко ответил спецагент.
— Вы не можете устраивать здесь лабораторию. Разве вы не слышали, что сказала дама? Для этого нужно специальное разрешение.
Белая рука извлекла из черного пиджака листок бумаги и протянула Хейворд. Прочитав его, она помрачнела.
— Это против правил… — начала было женщина-мумия, но второй листок остановил ее на полуслове. Прочитав, что там было написано, она оставила его при себе.
— Хорошо. С чего бы вы хотели начать?
Пендергаст указал на причудливо изогнутый крюк.
— Мне понадобится вот это.
Еще раз взглянув на листок, женщина согласно кивнула.
Надев лупу, Пендергаст взял крюк затянутой в перчатку рукой. Повертев странное приспособление перед глазами, он положил его на стол. Потом очень осторожно соскреб булавкой немного вещества, приставшего к металлу рядом с ручкой и положил его в пробирку. Взяв кусочек ваты, он намочил его жидкостью из пузырька, провел им по крюку и опустил в другую пробирку. Эту же процедуру спецагент проделал с несколькими ножами, раздельно обрабатывая ручки и лезвия и помещая каждый тампон в отдельную пробирку. Цвет реагента изменился только в первой пробирке.
— Весьма странно, — произнес Пендергаст, выпрямляясь.
Лабораторный комплект исчез так же быстро, как и появился, отправившись обратно в кожаный футляр, который был мгновенно сложен, закрыт на молнию и спрятан в недрах пиджака.
Похлопав себя по карману, Пендергаст сложил руки на груди. Все присутствующие вопросительно смотрели на него.
— Что такое? — невинно поинтересовался он.
— Мистер Пендергаст, если вас не затруднит, поделитесь с нами плодами своих трудов, — нарушила тишину Хейворд.
— Боюсь, что я потерпел неудачу.
— Какая жалость, — проронила Хейворд.
— Вы читали книгу канадского этноботаника Уэйда Дэвиса «Дорога тьмы. Этнобиология гаитянских зомби»?
Хейворд молча смотрела на него, скрестив на груди руки.
— Весьма интересная работа. Очень рекомендую, — продолжал Пендергаст.
— Непременно закажу ее в «Амазоне».
— Исследования Дейвиса показали, что живого человека можно зомбировать, если ввести в его организм два специфических вещества. Обычно это делается через рану. Первое, coup de poudre,[30] представляет собой тетродотоксин, тот самый яд, который имеется в японском деликатесе — рыбе фугу. Второе содержится в растении под названием дурман. Смесь этих двух веществ, введенная человеку в количестве пятидесяти процентов от смертельной дозы, держит его в полубессознательном состоянии в течение нескольких дней. Он может двигаться, но почти ничего не соображает и полностью лишен собственной воли. Короче говоря, с помощью определенных веществ можно превратить человека в настоящего зомби.
— И вы обнаружили эти самые вещества? — сухо поинтересовалась Хейворд.
— Самое удивительное, что нет. Ни здесь, ни в Вилле. Надо признаться, что я весьма озадачен и огорчен.
Она резко отвернулась.
— Принесите другие вещдоки. Мы только попусту теряем время.
— Зато я обнаружил на крюке следы человеческой крови, — добавил Пендергаст.
Наступила тишина.
Что-то промычав, д’Агоста повернулся к инспектору.
— Я хочу, чтобы с этого крюка были взяты пробы для генетической экспертизы, а результаты пробиты по всем базам. Кроме того, необходим тест на присутствие человеческих тканей. И вообще, все эти инструменты должны быть проверены на наличие крови — человеческой и любой другой. С ручек надо снять отпечатки пальцев — я должен знать, кто ими пользовался.
Он повернулся к Пендергасту.
— Вы знаете, для чего нужен этот идиотский крюк?
— Должен признаться, что нет. Месье Бертен?
Бертен выглядел очень взволнованным. Он отвел Пендергаста в сторону.
— Mon frere,[31] я больше не в силах здесь оставаться, — сказал он громким шепотом. — Я болен, на самом деле болен. Это все тот унган, Шарьер. Он наслал на нас порчу. Разве вы не чувствуете?
— Я чувствую себя прекрасно.
Бросив выразительный взгляд на д’Агосту, Хейворд покачала головой.