– Зачем тебе такие деньги? – с издевкой спросил Бодун.
– На островах Новой Каледонии можно вложить эти деньги в туристический бизнес. С миллионом баксов можно стать владельцем приличного отеля и жить, больше не рискуя своей головой. Через три года я таким и буду. Через пять лет, когда у вас кончится первый контракт и вы, возможно, вдоволь наедитесь солдатской баланды, с деньгами тоже сможете устроиться где угодно. В Таиланде выращивать крокодилов или в Кении организовывать сафари. Мир большой, были бы деньги и голова на плечах.
– Красиво глаголешь, – усмехнулся Бодун.
– Я перед вами открылся, – произнес Дусон-Зубов, – вам решать, но только быстро. Через десять дней прибудут деньги, надо подготовиться. А то я в России засиделся. На раздумье у вас один день.
Не прощаясь, Зубов вышел из спортзала.
Несколько минут после ухода французского гостя в спортзале стояла тишина. Каждый был погружен в свои мысли. Первым не выдержал Прапор.
– Будем считать, что это глупая шутка, – со злостью гася окурок о дно пепельницы, произнес он.
– Это почему же? – возмутился Гном.
– Потому что это муть, – поддержал Прапора Бодун. – Возьмем броневик, бабки разделим и заживем. Вот житуха будет.
– А чем тебе не нравится хорошая житуха? – не сдавался Гном.
– А тем, что этот француз – мутный тип. Вынырнул у нас, как Ихтиандр, и давай грузить, «как было бы здорово, как было бы хорошо», только и делов-то, взять деньги из инкассаторской машины, а потом живи себе припеваючи.
– Так я не понял, что тебе не нравится? – продолжал настаивать Гном.
– А то, что он нас подставляет, мы бабки срубим, а он их возьмет, и поминай как звали, – выпалил Бодун.
За время учебы в школе телохранителей и работая бригадиром, он слышал много историй о разных подставах. Хотя в словах француза о «зеленых» миллионах не было намека на подставу, подсознание сигнализировало опасность. И все же это гнетущее чувство подавлял восторг от одной мысли о миллионах долларов.
– Да кто нас подставит? Этот француз? Он один, нас пятеро, – вскрикнул Пистон, потом обвел взглядом сидящих, – четверо из которых опытные бойцы. Так неужели мы не сможем себя обезопасить?! А половина даже от трех миллионов – это полтора миллиона, по триста тысяч на каждого. С такими деньгами мы действительно можем устроиться в любом уголке мира. А через пять лет никто и не вспомнит о московском ограблении инкассаторского броневика.
– А если придется убить инкассаторов? – спросил Прапор, его голос звучал жестко.
– Не придется, – у Пистона юношеского задора было больше, чем пессимизма Прапора и Бодуна, вместе взятых. – Если мы будем обладать полной информацией, то сможем сработать настоящий план, исключающий всякую «мокруху». А заодно сможем расчистить и пути отхода.
– Уж не на твоем ли компьютере? – усмехнулся Бодун.
– А на чем же, на твоих пропитых мозгах? – огрызнулся Пистон.
Гном по-лошадиному заржал, Прапор усмехнулся. Лицо Бодуна налилось кровью. Сэнсэй поднялся со своего места, прошел через татами к дальней стене, где висел изогнутый самурайский меч – катана. Рукоятка из слоновой кости с серебряным орнаментом и перламутром. Инкрустированный клинок искрился при свете дневных ламп. Это был приз за победу в Токийских соревнованиях.
Сняв меч со стены, Сэнсэй стал выполнять упражнения кэндо. Сверкающий клинок, подобно молнии, сверкал под сводами зала. Изготовленный в конце девятнадцатого века, меч не был настоящим оружием самураев, а всего лишь дорогой подделкой, сувениром, цена которого превышала три тысячи долларов, и к мечу прилагался сертификат, подтверждающий право владения. При желании Сэнсэй мог продать меч богатому нуворишу и обеспечить отъезд во Францию всей старшей группы. Но расставаться с катаной не хотелось, с мечом он просто слился, стал одно целое, а разве можно продавать часть себя.
– Эй, Сэнсэй, хорош махать своей шашкой, – крикнул Гном. – Иди сюда, пора найти общий знаменатель, то бишь консенсус.
– Слушаю, какие проблемы? – Сделав замысловатый пируэт, Сэнсэй лихо развернулся вокруг своей оси в прыжке и тут же приземлился возле спорщиков, остро отточенный клинок замер в сантиметре от горла Гнома.
– Не дури, – спокойно проговорил бывший разведчик морской пехоты, – ответь лучше, ты за предложение француза или против. Мы, как всегда, решили выяснить этот вопрос по-парламентски, большинством голосов. Но ничего не получилось, мы с Пистоном – за, Прапор с Бодуном – против. Твое слово решит эту проблему. Ну?
– Я согласен, – ответил Сэнсэй. Хлопнув по плечу самого юного, сказал: – Малыш прав, неужели пять мужиков позволят себя одурачить?
Глава 8. Берлога старого медвежатника
Одетый в длинный плащ с высоким воротником, Зуб дымил сигарой, не вынимая рук из карманов. За его спиной стояли пятеро каратистов, согласившихся на авантюру с ограблением.
Он еще раз оглядел набитые вещами большие спортивные сумки добровольцев, потом спросил:
– Что вы сказали по поводу своего отъезда?
– Сказали, что завербовались на буровую платформу в Норвегии, – за всех ответил Прапор.
– Это хорошо, правдоподобная легенда, – удовлетворенно кивнул Зуб. – Сегодня я поселю вас у своего дяди, там обживетесь, а завтра займемся проработкой плана.
– Хорошо, – за всех снова ответил Владимир Гаранин.
– Пошли. – Зуб быстро зашагал вдоль платформы пригородных поездов. Толпа приезжих уже схлынула, смешавшись с вокзальным людом. На стоянке автомобилей Зубов подошел к небольшому микроавтобусу «Тойота» цвета гнилой вишни.
– Вот, – сказал он, похлопав по крыше микроавтобуса, – взял напрокат, чтобы не мельтешить на нескольких тачках. Садитесь, джентльмены, с этого дня у вас начнется новая жизнь.
Ехали долго. То неслись по бесконечным проспектам, то петляли по узким улочкам и снова вырывались на оперативный простор длинных улиц.
Прапор, поглядывая в окно, то и дело недовольно хмыкал. Остальные бойцы старшей группы оживленно беседовали, даже Сэнсэй сбросил маску прожженного дзен-буддиста и принимал бурное участие в общем разговоре.
Долгая езда наконец закончилась в глухом тупике, застроенном хрущевскими пятиэтажками. Серые коробки составляли правильные квадраты, внутри которых стояли покосившиеся качели, пустые столы для любителей домино. Эти дворы казались вымершими – ни болтающихся детей, ни любителей домино и дешевого вина.
– Что это? – спросил Сэнсэй, когда микроавтобус затормозил. – Сумрачная зона?
– Вроде того, – усмехнулся Зуб. – Район хороший, а застроен хрущевскими бараками. Вот предприимчивые люди и расселяют сперва тех, кто посговорчивей, потом других, не очень притязательных, ну и в последнюю очередь самых упертых. Этот дом, – палец Зубова ткнулся в направлении серой бетонной коробки с тусклыми запыленными окнами, – расселен, его почти можно развалить. Но есть одна проблема: в этом доме живет мой дядя, очень суровый человек. Им не скоро удастся его отсюда убрать. Первый подъезд, пятый этаж, квартира двадцать, там я вас познакомлю с легендарной личностью, дядей Димой. Пошли, ребята.
Подъезд был темный, на лестничных клетках лежала пыль и веяло сквозняком, дом был действительно нежилой.
Поднявшись на пятый этаж, Дусон-Зуб своим ключом открыл добротную дубовую дверь. Первым вошел сам и, пройдя по узкому коридору, крикнул:
– Дядя Дима, это я, привел постояльцев.
– Заходите, – раздался голос из центральной комнаты.
Большая комната была обустроена в стиле старых добрых семидесятых годов. Чешская стенка под мореный дуб, заставленная дешевыми стеклянными безделушками. В углу примостилось раскладное кресло с затертыми подлокотниками, напротив, как ретивый конь, стоял диван, накрытый клетчатым пледом. Над диваном в золоченой раме висела бледненькая копия «Девятого вала». В центре комнаты стоял полированный стол, за ним сидел согнувшийся старичок и с усердием тоненькой отверточкой ковырялся в допотопном будильнике.
– Дядя Дима, я кричу, кричу, а ты молчишь, – делано проговорил Зуб.
– А чего орать-то, здесь я, – недовольно буркнул старик, не отрываясь от своего занятия.
– Вот, привел тебе жильцов, чтобы тебя бизнесмены хреновы не донимали.
– А что мне эти барыги. Приходили тут четыре мурла предупреждать меня. Так звякнул я Кресту о наезде барыг. Через день в ихнюю контору приехали полсотни «быков» со стволами и объяснили, что не надо старых людей обижать. Так что от барыг меня защищать не нужно. – Старик по-прежнему не отвлекался от ремонта будильника.
– Ну ничего, – засмеялся Зуб, – так поживут.
Указав рукой на старика, добавил:
– Вот, ребята, знакомьтесь, последний медвежатник России, Дмитрий Павлович Лескин.
– Вот, ребята, знакомьтесь, последний медвежатник России, Дмитрий Павлович Лескин.
Старик наконец оторвался от своего занятия, встал из-за стола. Он был худощав, немного выше среднего роста, с непропорционально длинными руками и узкими, как у пианиста, кистями. На вид ему можно было дать не больше шестидесяти.
– Значит, так, – твердо произнес старик. – Трое будут спать здесь, двое в мастерской. – Он кивнул в сторону смежной комнаты, потом перевел взгляд на соседнюю с ней комнату с прикрытой дверью. – В спальню не лазить и своими лапами ничего не трогать. Определите кого-то на кухню, я вам не кашевар. Все ясно?
– Ясно, – вразнобой ответили гости.
– Хорошо, располагайтесь, – Лескин обвел рукой свои хоромы.
– Ладно, ребятки, обживайтесь, – наконец подал голос Дусон-Зубов. – Завтра приеду, привезу всю необходимую информацию, будем план составлять. Все, до завтра.
Он уже собрался уходить, как вдруг остановился и задумчиво спросил:
– Заграничные паспорта с вами?
– А то ж, – ответил за всех Сэнсэй, – мы же вроде на заработки в Норвегию собрались.
– Вот и отлично, сдайте мне свои ксивы.
– Чтобы не сбежали? – настороженно спросил Прапор.
– Вы же не путаны в стамбульском борделе. Вы, джентльмены, на своей земле, где загранпаспорт играет второстепенную роль.
Все посмотрели на Бодуна: он, работавший телохранителем у московских магнатов, считался знатоком юридических тонкостей. Бодун утвердительно кивнул.
Собрав загранпаспорта, Зуб сунул их во внутренний карман плаща и вышел из квартиры.
Прибывшие стали размещаться в квартире. Бодун сразу оккупировал раскладное кресло, Прапору и Сэнсэю достался диван, Гному и Пистону пришлось идти в соседнюю комнату. Небольшая комнатушка с видом во двор была оборудована под мастерскую: небольшой верстак с десятком встроенных ящиков, миниатюрные станки, наборы различных инструментов. Идеальный порядок говорил о том, что человек, оборудовавший мастерскую, был любителем, трудившимся время от времени, ради удовольствия, а не постоянно, ради хлеба насущного.
В углу стояли две раскладушки со сложенными постелями. Гном тут же завалился на одну из них. Пистон бросил на другую свою сумку, осмотрелся и вернулся в гостиную.
Старик, по-наполеоновски сложив руки на груди, стоял в углу и настороженно следил за гостями.
– А что, телевизора нет? – спросил Пистон, разглядывая в стенке фарфоровых слоников.
– Есть, – ответил Лескин, – но вы его смотреть не будете, он у меня в спальне стоит.
Пистон прошел от буфета к книжному шкафу. Верхняя полка была заставлена книгами классиков – Достоевский, Пушкин, Некрасов. Следующую полку занимали учебные пособия по сопротивлению металлов, токарному, фрезерному делу. Остальные полки были завалены рекламными проспектами ведущих фирм – изготовителей сейфов Швеции, Англии, Германии, США. Во многих проспектах из страниц выглядывали места переводов.
– Интересуетесь новинками? – проводя рукой по стопке иллюстрированных журналов, спросил Савченко.
– В общем-то, интересно, – немного стушевался Дмитрий Павлович. – Раньше настоящих сейфов и не было, в лучшем случае «шкаф несгораемый». Чтобы его открыть, много ума не надо, мог и консервный ключ подойти. Если и попадался приличный сейф, так он или еще царский, или трофейный. Зато теперь какой выбор, с повышенной защитой и сверххитрыми замками. Вот где возможность поработать мозгами, как говорится, почва для фантазии.
Неожиданно лицо старика посерело, и он грустно добавил:
– Правда, большинство сейфов оборудовано электронными замками, а вот это для моих семи классов темный лес.
– Эти замки открываются при помощи электронного щупа, или персонального компьютера, который запросто просчитает комбинацию цифр кода.
На лице старика появилась улыбка:
– Тоже интересуешься замками?
– Да нет, я фанат компьютеров и всего, что с ними связано, – признался Пистон.
– Но это почти то же самое. – Лед недоверия между гостями и хозяином был сломан.
– Вот маршрут движения броневика. – Расстелив на столе карту Москвы, Зуб вел пальцем по нарисованной красной линии. – Практически весь маршрут проходит по оживленным улицам и на большой скорости. Но есть одна зацепка: к банку они подъезжают не с парадного входа, а со служебного. А потому путь их лежит через Румяный переулок, здесь сейчас все дома готовят к реставрации, поэтому полно строительных лесов, всякой техники и строителей. Броневик вынужден снижать скорость. Вот здесь его и можно будет «взять».
– Логично, – хмыкнул Прапор, машинально берясь за сигареты.
– А что собой представляет броневик и сколько там инкассаторов? – спросил Бодун.
– Вот. – Зуб положил на стол пачку цветных фотографий, где была запечатлена белая легковая машина с мигалкой на крыше и зеленой полосой по бокам. – Машина напоминает обычный «Лэндровер», но это только внешне. Стекла установлены повышенной бронестойкости, а под обшивкой спрятана стомиллиметровая алюминиевая броня, способная выдержать огонь любого стрелкового оружия. Инкассаторов трое, двое в кабине, вооружены пистолетами Макарова, третий сидит в кузове, при деньгах, у него помповое ружье. В случае опасности водитель нажимает сигнал тревоги и вызывает милицию. Радиостанция питается от машинного аккумулятора.
Палец Зуба ткнулся в капот инкассаторского броневика:
– То есть его надо вывести из строя до того, как водитель что-то заподозрит. Какие мысли есть?
– Надо думать, – рассматривая фотографии, проговорил Прапор.
– Заодно нужны все параметры «Лэндровера», твой осведомитель сможет их дать? – спросил Пистон, рисуя что-то на листке бумаги.
– Без проблем, – ответил Зуб.
– А с чем мы пойдем на дело – с рогатками? – Гном хрустнул костяшками своих огромных кулаков.
Зубов вышел в коридор и через минуту вернулся с большой сумкой, которую бросил на середину стола.
– Здесь все, что вам надо, – сказал «француз». – Если что-то потребуется сверх того, не стесняйтесь, говорите, сделаю.
В сумке оказалось два короткоствольных автомата «АКСУ» и три пистолета «ПМ».
– Круто, – хмыкнул Гном.
– Ничего не круто, для Москвы обычно, – возразил Бодун. – Здесь у братвы есть гранатометы и скорострельные авиационные пушки.
– Ладно, – сказал Зуб, – вы тут покумекайте, как будем брать броневик. Его можно смять грузовиком, можно подбить из гранатомета. Но не забывайте: время ограничивает, не больше двух минут. Поэтому должны сработать четко, как будильник Палыча. Кстати, где он?
– У него моцион, утренняя прогулка.
– Жаль, что не застал старика. Ну, мне пора идти, деду привет. Думайте над планом. Мое предложение – из гранатомета разнести кабину, а потом взрывчаткой взорвать дверь хранилища. Но вы думайте, может, чего и лучше придумаете. На раздумья неделя. Счастливо оставаться.
– Э-э, – окликнул уже собравшегося уходить Зуба Прапор. – Оружие в исправности, пристреляно?
– Продавцы гарантировали, что все тип-топ.
Несколько минут молча разглядывали карту и разбросанные на столе снимки. Под потолком висел густой сизый дым.
– Из гранатомета по кабине, – задумчиво проговорил Гном. – Да там от инкассаторов останется груда обгорелого мяса. Еще неизвестно, не разнесет ли этот гранатомет броневик. Оружие серьезное, против танков создавали.
С мнением бывшего морского пехотинца никто не спорил.
– А если ударить грузовиком в лоб? – спросил Сэнсэй. Он, спортсмен-рукопашник, был полным профаном в вопросах любой техники.
– Слабо ударить – можем не вырубить водилу, он нажмет кнопку тревоги. Сильно ударить – водилу и охранника размажем, снова мокруха. Да к тому же наверняка деформируется бронированный корпус, попробуй тогда вскрыть хранилище.
Выданная Прапором техническая справка «таранный» вариант тоже забраковывала.
– Мокруха, мокруха, – по-детски вспылил Пистон и швырнул на стол несколько фотографий с «Лэндровером». – Я думал, мы сработаем оперативно и чисто. А тут что ни вариант, то мокруха. Может, откажемся, а?
– Ты вот что, сынок, – Гном поднял за шиворот со стула Пистона, – сходи на кухню и свари нам крепкого кофе. Чувствую, будем мы здесь долго сидеть.
Юноша вышел из зала, а взгляды Гнома, Прапора и Сэнсэя были устремлены на Бодуна. Он один, в силу своего армейского и послеармейского опыта, мог предложить что-то рациональное или хотя бы указать правильное направление в разработке оптимального плана.
– Ну-ну, – Бодун немного помялся, – все проблемы надо разбить на части и решать поэтапно. Первое: маршрут движения и количество инкассаторов нам известно. Второе: нам известно, что на маршруте всего одна точка. Он указал место на карте Москвы, пригодное для засады. Значит, место встречи изменить нельзя. А потому проблема наша в самом захвате. Выделяем проблему. Первое, броневик надо остановить. Второе, едва броневик остановится, сразу вырубить сигнализацию. Третье, нейтрализовать охрану без мокрухи, прежде чем они успеют воспользоваться своим табельным оружием. И четвертое, захватить груз и исчезнуть. Думаю, четвертое вытекает само собой из трех первых. Поэтому начнем с первого. Какие предложения, как остановить броневик?